Архивы Беларуси накануне и в годы Великой ОтеЧественной войны
Накануне войны, 29 марта 1941 г., Совнарком СССР утвердил “Положение о Государственном архивном фонде СССР”[270], которое законодательно закрепило административно-командную систему управления архивным делом, полностью сложившуюся с передачей в 1938 г. архивных учреждений в ведение НКВД (в Беларуси постановление Президиума Верховного Совета БССР о передаче архивных учреждений в систему НКВД было принято 27 сентября 1938 г.)[271]. В соответствии с ним создавался единый союзный государственный архивный фонд, который хранился в центральных, республиканских и местных архивах.
Сеть государственных архивов Беларуси, утвержденная Постановлением СНК СССР № 723 от 29 марта 1941 г., выглядела следующим образом:
а) Центральные государственные архивы:
Центральный государственный архив Октябрьской революции и социалистического строительства БССР (г. Минск);
Филиал ЦГАОР БССР (г. Могилев);
Центральный государственный исторический архив БССР (г. Могилев);
Филиал ЦГИА БССР (г. Гродно);
Центральный государственный архив кинофотофонодокументов (г. Минск);
Областные государственные архивы:
государственные архивы Барановичской, Белостокской, Брестской, Вилейской, Витебской, Гомельской, Минской, Могилевской, Пинской, Полесской обл.
б) Городские, районные и окружные государственные архивы[272].
Фактически на 22 июня 1941 г. в республике действовали три центральных (ЦГАОР БССР в г. Могилеве, ЦГИА БССР и его филиал в г. Гродно) и 10 областных госархивов, в которых постоянно хранились около 7,5 млн дел[273]. Кроме того, в районных госархивах с переменным составом документов находилось около 6 млн дел и примерно 7 млн дел хранилось в ведомственных архивах[274]. Наряду с госархивами в республике накануне войны существовали архивы Академии наук, компартии и некоторых других ведомств, постоянно хранившие документы.
Так, в партийном архиве ЦК КП(б) Беларуси хранилось свыше 220 тыс. дел партийных органов и организаций за 1917—1935 гг.; значительное количество аналогичных материалов за 1935—1937 гг. находилось в созданных по решению ЦК КП(б)Б от 3 марта 1940 г. партийных архивах при Минском, Витебском, Гомельском, Могилевском и Полесском обкомах компартии Беларуси (при партийных комитетах вновь созданных областей — Барановичской, Белостокской, Брестской, Вилейской, Пинской — архивы не создавались потому, что пока там нечего было хранить).
В сентябре 1939 г. части Красной Армии заняли Виленский край и г. Вильно, освободив их от поляков. 10 октября 1939 г. между Москвой и Каунасом был заключен “Договор о передаче города Вильно и Виленской области и о взаимоотношениях между Советским Союзом и Литвой”, в соответствии с которым советские войска оставляли Литве территорию Виленского края. Очевидно, исходя из условий этого договора, передаче в Беларусь подлежала подавляющая часть бывшего Госархива Польши в г. Вильно, который к этому времени насчитывал около 1,5 млн дел[275]. В начале 1941 г. по решению Совнаркома СССР этот архив, перевезенный в Минск, должен был быть распределен между архивохранилищами Москвы, Вильно и Минска. При этом наиболее древняя его часть подлежала отправке в Москву, а большинство из перевезенных в Беларусь фондов должны были быть возвращены в Литву. Однако война помешала осуществить намеченные в Москве мероприятия по “раскассированию” Виленского архива.
Наряду с Виленским архивом в специально созданный при Академии наук исторический архив тогда же, в конце 1939 — начале 1940 г., были переведены из Несвижа документы фамильного архива Радзивиллов (около 60 тонн документов). Это была часть архива Радзивиллов преимущественно экономического характера[276]. Как уже отмечалось, эти оба архивных собрания не вошли в структуру государственных архивных учреждений Беларуси, а составили самостоятельный исторический архив при Академии наук республики.
Согласно штатному расписанию на 1941 г., в архивных учреждениях Беларуси (включая 50 человек, работавших в архивных отделах НКВД и областных УНКВД) числилось более 300 сотрудников. Следует отметить, что к этому времени сталинский лозунг “Кадры решают все” для них обернулся циничным изгнанием квалифицированных специалистов и заменой их послушными исполнителями указаний вышестоящих инстанций.
Придание архивным учреждениям не свойственных им функций, перетряска архивных кадров, особенно руководящих, оказали негативное воздействие на архивную службу Беларуси, которая не смогла в экстремальной ситуации обеспечить сохранность хранимой части Государственного архивного фонда СССР.
Отдавая дань уважения и признательности рядовым архивистам Беларуси, которые в исключительно сложных условиях предпринимали все зависящие от них меры по спасению архивных документов, вместе с тем нельзя не отметить полнейшей неподготовленности руководства архивной службы республики к войне. На это указывает прежде всего отсутствие заранее определенных пунктов возможной эвакуации архивов, списков ценных документов, требующих укрытия в первую очередь. Вследствие этого из 7,5 млн дел, хранившихся накануне войны в госархивах Беларуси, в восточные области СССР было эвакуировано лишь 75,3 тыс. дел областных госархивов: из Витебского архива в Йошкар-Олу — 14,5 тыс., из Гомельского в Тамбов и Курган — 60 тыс., из Вилейского в Шадринск — 0,8 тыс.[277] По предварительным данным, госархивы Беларуси потеряли (не считая документов районных и ведомственных архивов) 3,7 млн дел[278].
Была ли возможность избежать таких потерь? Положительный ответ на этот вопрос содержится в объяснительной записке заместителя начальника архивного отдела НКВД БССР П.П. Старовойтова, которую он подготовил для особой инспекции отдела кадров НКВД СССР 11 сентября 1942 г. В ней отмечается, что посланная НКВД Беларуси в первый день войны шифрограмма начальникам УНКВД западных областей об эвакуации важнейших архивных материалов не могла дать положительных результатов, так как многие города, в частности Брест, Белосток, Гродно, подверглись сильнейшей бомбежке и вывезти оттуда какие-либо документы не представлялось возможным. Несмотря на неоднократные обращения начальника отдела госархивов НКВД БССР И.А. Переплетчикова (сменил в 1939 г. на этом посту А.С. Града, занимавшего должность руководителя ЦАУ БССР с 1936 г.) и находившегося в это время в Минске заместителя начальника организационно-методического отдела Управления госархивами НКВД СССР Г.Н. Старова к руководству НКВД республики относительно эвакуации архивов, никаких указаний на этот счет дано не было.
“Разрешение вопроса об эвакуации документальных материалов, — писал далее П.П. Старовойтов, — усложнялось еще и тем, что мобилизационного плана на случай военных действий не было, а такой план, на мой взгляд, должен был быть, ибо эвакуировать документальные материалы в массовом масштабе, не имея заранее разработанного плана, чрезвычайно затруднительно, особенно если принять во внимание, что в архивах Белоруссии насчитывалось около 6 млн дел. Однако осуществление эвакуации документальных материалов из архивов Белоруссии могло быть с успехом произведено, если бы руководство НКВД БССР уделило этому важнейшему вопросу необходимое внимание.
Достаточно указать, что руководство наркомата даже не поставило в известность сотрудников ни отдела, ни архивов о необходимости эвакуации, и они были оставлены на произвол. НКВД БССР эвакуировался из Минска 24 июня совершенно внезапно, не дав никаких указаний, как поступить с документальными материалами, хранившимися в госархивах Белоруссии. В этот же день эвакуировался и начальник отдела госархивов НКВД БССР т. Переплетчиков, даже не сообщив об этом мне как своему заместителю”[279].
НКВД в первую очередь был озабочен сохранностью собственных документов, а также строго следил за тем, чтобы вовремя были уничтожены секретные матриалы (хотя это не помешало ему оставить в Минске часть архивов ГПУ, о чем в 1942 г. писали немцы[280]). Так, в докладной записке секретаря ЦК КП(б)Б П.К. Пономаренко на имя Сталина “Об итогах эвакуации из Белорусской ССР”, составленной примерно в июле-августе 1941 г., в части, касающейся эвакуации архивов и ценностей, утверждалось: “Архивы НКВД и НКГБ эвакуированы полностью. Многие наркоматы секретные архивы уничтожили”[281].
Если не были вывезены центральные и большинство областных архивов, то об эвакуации районных и ведомственных архивов говорить вообще не приходится: все они погибли в пожарах первых дней и недель войны или были затем уничтожены оккупантами, или расхищены местными жителями. Об этом, подводя предварительные итоги ущерба, нанесенного архивам Беларуси, говорил в августе 1944 г. начальник архивного отдела НКВД БССР А.И. Азаров, отмечая, что из всего архивного фонда осталось 30—40 процентов[282].
В отличие от государственных и ведомственных архивов удалось сохранить партийный архив Беларуси, располагавшийся накануне войны в Могилеве. В ночь на 26 июня 1941 г. с помощью строительных рабочих и учащихся школы ФЗО архив был перевезен на железнодорожную станцию и погружен в восемь вагонов. Вместе с ним были погружены и документы партийного архива Могилевского обкома КП(б)Б, а также вывезенный сюда 25 июня текущий архив поспешно выехавшего из Минска аппарата ЦК КП(б) Беларуси и документы Белостокского и Минского областных партийных комитетов. 26 июня вагоны отправились на восток и 4 июля прибыли в Москву. Отсюда по указанию ЦК ВКП(б) партийные архивы Беларуси были отправлены в Уфу, куда благополучно прибыли 10 июля 1941 г. Таким образом, благодаря эвакуации были сохранены партийные архивы республики, содержание которых в определенной мере восполняет тот документальный пробел, который был нанесен госархивам Беларуси, особенно в части, относившейся к истории Беларуси периода 1917—1941 гг.
С началом войны фактически перестало действовать Архивное управление НКВД БССР, успев лишь преобразоваться в отдел госархивов. Его заместитель П.П. Старовойтов, эвакуировавшись в Марийскую АССР, работал старшим инспектором культурно-воспитательной части ИТК № 1 Марийской АССР. Здесь же находились директор ЦГАОР БССР И.Л. Коршун, сотрудник этого же архива И.В. Керножицкий. Многие архивисты были призваны в действующую армию.
§ 1. Архивы на оккупированной территории
Несмотря на значительный ущерб, нанесенный госархивам Беларуси в первые дни войны (из 22 зданий, в которых размещались архивные документы, было уничтожено 12), часть архивов сохранилась. Общее руководство ими на территории созданного оккупантами Генерального комиссариата Беларуси осуществлял советник по делам архивов комиссариата д-р Рааль. В юридическом отношении архивы были подчинены местным органам — городским управам, в частности отделам народного образования. Однако фактически они находились под контролем штабов Министерства по делам восточных земель А. Розенберга, которые прямо вмешивались в их деятельность, давали задания, руководили вывозом документов в сопредельные страны. Нередко в работу архивов вмешивались гестапо и военное командование.
В Минске, где накануне войны размещался областной архив, оставшийся невывезенным, директором его стал польский архивист профессор В. Студницкий. В штате архива числилось пять человек (в июне 1944 г. — 15). Документы советского периода госархива еще до приезда В. Студницкого в Минск из Вильно (весной 1942 г.) были выброшены по указанию священника В. Финьковского из церкви, где они размещались, на улицу. Вскоре их перенесли в один из подвалов и назвали “красным архивом”. В дальнейшем архив четырежды перебрасывался из подвала в подвал. Дореволюционная часть документов оставалась на месте.
С оккупацией Минска немцы в числе других уцелевших зданий белорусской столицы заняли и помещение главного корпуса Академии наук, в правом крыле которого размещался исторический архив при АН БССР. Освобождая нужные им комнаты, оккупанты выбросили часть архива во двор, где он находился до конца августа 1941 г. По показаниям свидетелей, документы валялись на территории академического двора и даже на площадке клинического городка, мокли под дождем, растаскивались местными жителями для хозяйственных нужд. В конце августа 1941 г. сотрудники Академии наук собрали документы и перенесли их в коридор архива. Приехавший весной 1942 г. В. Студницкий с помощью нескольких сотрудников исторического архива в течение нескольких месяцев занимался разборкой дел архива. Несмотря на знание В. Студницким фондов бывшего Виленского архива (в 20-е годы он был его директором), сложность его работы заключалась в том, что виленские акты были перемешаны с документами Несвижского архива Радзивиллов и собственно документами Академии наук, также хранившимися в этом архиве. После того как архив наконец-то был приведен в относительный порядок, он в конце 1942 — начале 1943 г. был отправлен В. Студницким в Вильно[283]. Незадолго до отступления немцев из Минска, в июне 1944 г., по настоянию княгини Радзивилл, проживавшей в Троппау, В. Студницкий отправил туда 3 вагона документов Несвижского архива[284]. Вместе с Несвижским архивом в Троппау были отправлены и некоторые документы из Госархива Минской области: фонды дворянского депутатского собрания, губернского и уездного предводителей дворянства, казенной палаты и др.[285]
В Могилеве, где находились ЦГАОР, ЦГИА БССР и Госархив Могилевской области, их документы были объединены в единый исторический архив. Одно из помещений архива (костел) было передано верующим, а находившиеся в нем документы в декабре 1941 г. перевезены в новое помещение (сарай клуба швейников по ул. Ленина). В феврале 1942 г. после того, как было взломано другое помещение архива в Братской церкви и населением расхищена часть его документов, оставшиеся документы также были перевезены в клуб швейников. Сохранившиеся документы делопроизводства архива дают представление об обстоятельствах перевозки его материалов. Например, в докладной записке бывшего директора архива Горянова на имя заведующего Могилевским гороно от 12 декабря 1941 г. отмечалось: “Все архивные фонды сложены были в надворном сарае и в одной комнате первого этажа здания... Перевозимые материалы складывались без порядка в одну кучу. При перевозке многие связки развязывались и дела из них выпадали”[286]. Отведенное под архив помещение не обеспечивало сохранности находившихся в нем документов.
Весной 1943 г. в архив из Риги прибыли два представителя штаба ведомства Розенберга. По их требованию заведующий гороно Наркевич выделил 10—15 безработных учителей для упорядочения и переноски дел архива из сарая в помещение клуба, так как крыша сарая протекала и дела намокали. В декабре 1943 г. началась подготовка дел архива к вывозу. Учителя Ф.А. Ожевский, Кравцов, Логунов и другие сбивали ящики, куда упаковывали архивные дела. В январе-феврале 1944 г. они были вывезены в Белосток. Вместе с архивом уехал и его директор В.В. Наронович. “После него, — рассказывал вскоре после освобождения города директор 24-й школы И.С. Конюхов, — в архив никто не был назначен, и оставшаяся часть была расхищена населением”[287].
Еще хуже, чем в Минске и Могилеве, было положение Гомельского архива, находившегося в Ново-Белице и имевшего по штату восемь человек. Возглавлял архив бывший учитель И.И. Родионов, его заместителем был сотрудник полиции А.С. Старостенко. В архиве размещалась казарма немецких солдат. Документы похищались, жглись в печах. Вотчинный архив князя Паскевича, хранившийся здесь, был выброшен во двор. По распоряжению немецкого руководства все сотрудники архива производили отбор, причем в большом количестве и без учета научно-исторической ценности документов. Особенно массовому уничтожению подвергались документы послереволюционного периода. Размещавшиеся в архиве немецкие солдаты превратили документы в хаотическое состояние, сожгли массу документов в печах, выбросили часть архива на улицу, а в архивохранилищах устроили уборную. Три вагона архивных дел оккупанты отправили на спичечную фабрику в Злынку.
Из Витебска в октябре 1943 г. архивные документы под руководством сотрудников штаба Розенберга были вывезены в Вильно, где долгое время находились под открытым небом, расхищались, гибли (было утрачено два вагона документов). После освобождения города от немцев уцелевшая часть архива (832 тыс дел из более 1 млн) была обнаружена в женском монастыре по ул. Игното.
В Пинске в помещении архива было оборудовано бомбоубежище, а документы перевезены в здание по ул. Кирова, 1. При перевозке часть дел была утрачена. В Гродно материалы областного архива и филиала ЦГИА БССР были перевезены в тюрьму. В Бресте документы были сброшены со стеллажей и складированы в подвале и на чердаке. Сотрудники архива организовали их просушку, упорядочение и учет.
§ 2. Организация собирания и хранения
документов в советском тылу
и после освобождения Беларуси
от немецко-фашистской оккупации
С оккупацией летом 1941 г. Беларуси фактически прекратил свою работу отдел госархивов НКВД БССР. Вывезенные на восток документы (1 % от общего количества всех находившихся в госархивах республики) были распределены между российскими архивохранилищами. В этих условиях не представлялось возможным вести хоть какую-либо работу с этими документами: они, как правило, оставались в том виде, в котором прибыли из Беларуси. Тем не менее 21 августа 1942 г. Совнарком Беларуси принял специальное постановление “О мерах улучшения хранения архивных документов, эвакуированных из БССР”[288]. В соответствии с ним заместителю начальника отдела госархивов республики П.П. Старовойтову поручалось провести учет документов, эвакуированных из Беларуси, и внести свои предложения о мерах по обеспечению их надежного хранения. Ему же предлагалось внести предложение о концентрации всех эвакуированных документов в одном месте. Все наркоматы и другие центральные учреждения Беларуси обязывались содействовать отделу госархивов Беларуси в сборе документов и материалов по истории войны.
Обследовав условия хранения эвакуированных материалов и найдя их хорошими, П.П. Старовойтов пришел к выводу о невозможности в условиях войны осуществить в одном месте концентрацию всех эвакуированных из Беларуси архивных документов. “Концентрация, — писал он в докладной записке на имя председателя Совнаркома И.С. Былинского 24 октября 1942 г. — связана с материальными затратами, транспортировкой; всякая перевозка приводит к некоторой порче документов, а упаковать сейчас их хорошо нельзя”. Таким образом, до освобождения Беларуси вопрос о концентрации архивных документов был отложен.
Из архивных учреждений Беларуси в первые годы войны действовал лишь один партийный архив ЦК КП(б)Б, вывезенный в Уфу. Помимо разбора и упорядочения документов, справочной работы сотрудники архива занимались и комплектованием его документами, поступившими сюда в основном от подпольных партийных и комсомольских органов, действовавших в Беларуси, партизанских формирований республики, а также от Комиссии по истории Отечественной войны, созданной решением ЦК КП(б)Б 2 июня 1942 г.[289] Последняя находилась в Москве и работала на правах структурного подразделения ЦК КП(б)Б. В ее задачи входило собирание материалов — рассказов активных участников войны, дневников, писем, газет, брошюр, листовок, фотодокументов, а также организация их хранения и использования в пропагандистских и иных целях. Члены комиссии и ее штатные сотрудники выезжали в прифронтовые районы, летали в партизанские отряды и бригады, где встречались с фронтовиками — уроженцами Беларуси, партизанами и подпольщиками, стенографировали записи бесед с ними, собирали документы и материалы об участии населения Беларуси в Великой Отечественной войны. По мере накопления материала он отсылался в партийный архив ЦК КП(б)Б в Уфу. Одновременно собранные комиссией документы активно использовались в агитационно-пропагандистских целях: на выставках, в издаваемых небольших сборниках документов, в периодической печати. К концу войны комиссией были подготовлены и изданы пять сборников документов, среди них — сборник в двух частях о зверствах оккупантов в Беларуси “Ничего не забудем, ничего не простим”, “Письма из немецкого рабства”, “Первый и второй митинги представителей белорусского народа”, “25 лет Белорусской ССР”. В печать были сданы сборник статей и документов “Белорусский народ в боях за Родину”, сборник статей, рассказов, заметок и иллюстраций из партизанских журналов “Народные мстители” и др.
Всего за годы войны сотрудники комиссии собрали свыше 20 тыс. документов, провели и застенографировали около сотни бесед с партизанами и подпольщиками Беларуси, бойцами и командирами Красной Армии, участвовавшими в обороне республики летом 1941 г. и в ее освобождении осенью 1943 — летом 1944 г.
Научный сотрудник комиссии И.К. Купреев представлял архивистов Беларуси на проходившей 1—3 июня 1943 г. в Москве конференции историков-архивистов, посвященной 25-летию декрета “О реорганизации и централизации архивного дела в РСФСР”. Как известно, на конференции были заслушаны и обсуждены доклады начальника Управления госархивами НКВД СССР И.И. Никитинского “25 лет архивного строительства в СССР”, заместителя директора Института истории АН СССР А.М. Панкратовой “Государственный архивный фонд СССР и историческая наука”, профессора Московского историко-архивного института В.В. Максакова “Задачи государственных архивов СССР по собиранию и хранению документальных материалов Великой Отечественной войны”, доцента этого же института К.Г. Митяева “Развитие советского архивоведения за 25 лет”, начальника научно-издательского отдела Управления госархивами П.Г. Софинова “Основные этапы развития русской археографии”, профессора А.С. Ерусалимского “Международное значение советских публикаций документальных материалов”[290]. В фонде Комиссии по истории Отечественной войны при ЦК КП(б)Б, ныне хранящемся в Национальном архиве Республики Беларусь, сохранились изданные тогда же резолюции конференции, а также краткие записи изложения содержания докладов и выступлений на ней, сделанные И.К. Купреевым. В отчете о работе конференции белорусский представитель обратил особое внимание на задачи, поставленные в докладе В.В. Максакова, и отметил, что они должны стать и задачами работы комиссии. “В Комиссии по истории Отечественной войны, — писал он, — необходимо поставить учет и хранение всех собираемых и поступающих материалов так, чтобы ни один документ не был истрепан или пропал. Перед отправкой материалов в Уфу необходимо распределять их по отделам и оставлять в своих делах краткое описание содержания всех отправляемых материалов”[291].
С началом освобождения Беларуси осенью 1943 г. активизируется деятельность отдела госархивов НКВД БССР. 16 ноября 1943 г. Совнарком республики принял постановление “Об утверждении структуры и штатов архивных органов БССР”[292]. В соответствии с ним были утверждены штаты отдела госархивов НКВД в количестве 20 человек, а также по 5 человек в каждом из десяти областных отделов УНКВД. Этим же постановлением устанавливались штаты центральных, областных госархивов республики (384 человека). Общая численность государственной архивной службы республики в ноябре 1943 г. составляла, таким образом, 454 человека (для сравнения: накануне войны в архивах Беларуси и органах управления архивным делом работало 307 человек)[293]. В январе 1944 г. была восстановлена деятельность районных госархивов в освобожденных районах республики[294].
Осенью 1943 г. в освобожденные районы Беларуси были направлены оперативные группы архивистов, которые, двигаясь вместе с частями Красной Армии, занимались поисками вывезенных из Беларуси оккупантами архивов. Так, в Витебскую область были направлены научный сотрудник отдела госархивов НКВД республики Г.Г. Еремин, начальник архивного отдела УНКВД по Витебской области П.В. Марфельд. В январе—июне 1944 г. оперативные группы, в которые входили В.Н. Жигалов, Ф.М. Круглов, П.П. Старовойтов и другие, были направлены в Полесскую, Могилевскую, Минскую и другие области республики.
В течение полугодия работал в прифронтовой полосе архивный отдел Витебской области, связываясь со штабами и политотделами воинских формирований с целью сбора документальных материалов. Для розыска документов Витебского областного архива начальник отдела П.Я. Кудряшов выезжал в Вильно и Ригу. В Вильно им были обнаружены 32 вагона документов витебского архива, которые вскоре были возвращены в Витебск. Из Риги было реэвакуировано пять вагонов (90 тонн) документов, принадлежащих Архиву Октябрьской революции, три вагона дел Центрального исторического архива в г. Могилеве и Госархива Могилевской области[295].
Оперативная группа по Пинской области, возглавляемая Ф.М. Кругловым, прибыла в Пинск с опозданием, поэтому значительная часть документов была увезена или уничтожена. Тем не менее архивистам удалось обнаружить документы областного архива, подготовленные оккупантами к вывозу.
Благодаря деятельности архивистов удалось разыскать и возвратить в республику около 1 млн дел, вывезенных оккупантами в годы войны. Кроме того, ими было собрано свыше 150 тыс. дел немецких учреждений и организаций, органов так называемого “самоуправления”. Еще до освобождения столицы республики Совнарком Беларуси принял постановление “Об обеспечении сохранности документальных материалов государственных и ведомственных архивов по освобождении районов от немецко-фашистских захватчиков”[296], в котором предложил архивным органам республики сразу же по освобождении территории Беларуси брать на учет все документальные материалы государственных и ведомственных архивов, а также материалы учреждений, организаций и предприятий, существовавших в период немецкой оккупации. Без разрешения архивного отдела НКВД БССР запрещалось уничтожать какие бы то ни было документы. Все здания, ранее принадлежавшие архивам и ныне занимаемые другими организациями и учреждениями, подлежали возвращению их прежним владельцам. В принятом 5 декабря 1944 г. постановлении СНК БССР “О реорганизации Отдела государственных архивов НКВД БССР в Управление государственными архивами НКВД БССР” местные исполкомы обязывались предоставлять помещения для размещения документальных материалов центральных и областных госархивов, а там, где свободные помещения отсутствовали, — передать органам государственных архивов полуразрушенные здания для восстановления[297]. Оба эти постановления имели большое значение для восстановления сети архивных учреждений Беларуси.
Уже в годы войны наряду с собиранием и сохранением уцелевших архивных материалов развертывается работа по их использованию в оперативно-чекистских, народнохозяйственных и научных целях.
10 декабря 1943 г. Совнарком Беларуси принял постановление “О восстановлении проектно-технической документации по народному хозяйству Беларуси”[298]. В нем, в частности, говорилось: “Обязать наркоматы БССР и управления при СНК БССР в месячный срок собрать, каждому по своему ведомству, проектно-техническую документацию, имевшуюся к началу Отечественной войны, по промсооружениям, жилому хозяйству, культурно-бытовому, лечебному, коммунальному и транспортному строительству и др. (генпланы, проекты подземного и надземного хозяйства, проекты зданий и т.д.), находящуюся в архивных органах НКВД БССР, в архивах союзно-республиканских наркоматов и в союзных проектных организациях”. Вся работа по выявлению такого рода материалов возлагалась на республиканское руководство архивным делом.
Итоги выполнения приказа НКВД БССР от 13 сентября 1944 г. о задачах архивных органов республики в использовании секретных документальных материалов в агентурно-оперативной работе были подведены на состоявшемся 21 ноября 1944 г. в Минске совещании начальников архивных отделов УНКВД, начальников центральных и областных госархивов, а также начальников отделов секретных фондов архивов. С основным докладом на совещании выступил начальник отделения секретных фондов архивного отдела НКВД БССР В.И. Бубнов. Он отметил, что архивистами республики разработано 84 фонда учреждений и организаций, созданных в годы войны оккупантами. В результате этой работы было выявлено и взято на учет 30,1 тыс. лиц, сотрудничавших с немцами. Сюда входили полицейские, члены антисоветских партий и организаций, сотрудники Белорусской центральной рады, Белорусской народной самопомощи, ЦТО “Восток”, личный состав Белорусской краевой обороны, Белорусского корпуса “самааховы” и др. Все эти лица включались в составляемые архивистами списки-справочники, которые передавались органам НКВД—НКГБ Беларуси. Докладчик привел конкретные примеры, когда на основании выявленных архивистами документов были разоблачены и арестованы фашистские пособники и агенты немецких спецслужб.
Выявляемые архивистами документы о политике оккупантов в Беларуси, репрессиях, чинимых ими против партизан и мирного населения, представлялись в Совнарком республики, Наркомат иностранных дел. Все они в той или иной степени использовались при подготовке различного рода документов, докладов руководителей Беларуси. “Представляемые документы, — писал 9 февраля 1945 г. помощник председателя Совнаркома республики Иволгин, — содержат весьма нужную информацию о партизанском движении, о колониальной политике немцев в период оккупации, иллюстрируют национальное и политическое порабощение и истребление населения, экономическое ограбление и вывоз оборудования немцами с оккупированной территории БССР, а также ряд других сведений. Часть поступивших из АУ НКВД БССР документов была использована в ряде работ председателя Совнаркома БССР”[299]. Архивные документы, свидетельствовавшие о репрессиях оккупантов против мирного населения Беларуси, были использованы при подготовке Наркоматом иностранных дел справки-брошюры о зверствах немцев в Беларуси[300].
В связи с огромным объемом работы по приведению в порядок нарушенного в ходе войны архивного дела встал вопрос о подготовке в республике квалифицированных кадров историков-архивистов. 24 апреля 1945 г. Совнарком республики принял постановление “О восстановлении зданий государственных архивов БССР и подготовке кадров историков-архивистов”[301]. Четвертый пункт этого постановления гласил: “Обязать Наркомпрос БССР (товарища Уралову) создать в составе исторического факультета Белорусского государственного университета историко-архивное отделение с планом набора в 1945 г. 20 человек”[302]. Предполагалось, что лица, оканчивающие это отделение, будут направляться в распоряжение руководства архивной службой республики. Однако это постановление осталось нереализованным из-за отрицательного отношения к нему со стороны Всесоюзного комитета по делам высшей школы.
Война нанесла непоправимый урон документальному наследию белорусского народа, хранившемуся в государственных и ведомственных архивах, рукописных отделах и отделах письменных источников крупнейших белорусских библиотек и музеев. Поиски исчезнувших архивных документов продолжались не только в ходе войны и в первые послевоенные годы, они продолжаются и сейчас.
Глава 8