Тема 7. А.А. Кизеветтер. А.А.Корнилов 1 страница

Самостоятельное занятие.

А.А. Кизеветтер:

1.Общественная деятельность и творчество историка.

2. «Посадская община в России XVIII столетия». Зависимость правового, законодательного статуса и уровня самоуправления городских жителей от их социального и экономического положения.

3.«Городовое положение Екатерины II». Вывод о продворянской политике Екатерины II.

4.Интерес к истории народных движений (восстание Е. Пугачева).

5.Концепция закрепощения и раскрепощения сословий и идея конституционной монархии.

6. Общие закономерности и своеобразие русской истории. Основные этапы русской истории.

Источники:

Кизиветтер А.А. Исторические очерки: Из истории политических идей. Школа и просвещение. Русский город в XVIII столетии. Из истории России XIX cтолетия. М., 2006.

Литература:

Александров Е. Александр Александрович Кизеветтер.// Кизиветтер А.А. Исторические очерки: Из истории политических идей. Школа и просвещение. Русский город в XVIII столетии. Из истории России XIX cтолетия. М., 2006.

Историография истории России до 1917 г. Под ред. М.Ю. Лачаевой. Т.2. М., 2003.

Шаханов А.Н. Русская историческая наука второй половины XIX - начала ХХ вв. Московский и Петербургский университеты. М., 2003.

Контрольные задания, проблемные вопросы и упражнения:

1. Каким образом общественно-политическая деятельность Кизеветтера повлияла на его научное творчество?

2. Какие отношения существовали между правовым, законодательным статусом, уровнем самоуправления городских жителей XVIII в. и их социального и экономического положения по данным исследования Кизеветтера?

3.На какие факты опирается вывод Кизеветтера о продворянской политике Екатерины II на всем протяжении ее царствования?

4.Какое место в творчестве Кизеветтера занимала теория закрепощения и раскрепощения сословий в России?

Александр Александрович Кизеветтер (1866 – 1933)

Биография и научное творчество. Родился в Петербурге. Его предки происходили из Тюрингии. Дед – музыкант, переселился в Россию и жил в Петербурге уроками музыки. Отец Кизеветтера, уже совершенно обрусевший немец, окончил юридический факультет Петербургского университета. Заведовал архивом главного Штаба. Его мать окончила Смольный институт. Ее дед был протоиреем и известным церковным композитором, а отец воспитанником Духовной академии, преподавателем истории и автором книги о Церковных Соборах в России. От деда по матери сам Кизеветтер вел свои литературные и ораторские способности. С середины 60х годов до 1884г., т.е. до поступления Кизеветтера в Московский Университет, семья жила в Оренбурге, где отец служил в военном ведомстве при генерал-губернаторе.

Учеба в Московском университете поглощала все внимание студента Кизеветера. Он слушал лекции Ключевского В.О., труды которого читал еще в гимназические годы. В университете, кроме Ключевского, преподавала блестящая плеяда профессоров. Настоящей школой научного исследования были лекции и семинары П.И. Виноградова. Одновременно Кизеветтер посещал лекции популярных профессоров других факультетов университета – М.М. Ковалевского, С.А. Муромцева. Успевал на заседания юридического общества, где восхищался умом, красноречием и манерами С.А. Муромцева, что прибавляло, по словам Кизеветтера, ему самому «общественной зрелости».

Школой красноречия являлись для него юбилейные банкеты, проводимые русской интеллигенцией по поводу того или иного события, на которых он всегда стремился попасть. Кизеветтер предавался «театральному запою», совершая «вылазки» на галерку Малого Театра, где переживал «минуты величайшего эстетического наслаждения» от игры М.Н. Ермоловой и др. актеров.

После окончания Московского университета Кизеветтер оставлен в нем для подготовки к профессорскому званию на кафедре Русской истории, которую возглавлял Ключевский. Он читал спецкурсы по истории крестьянской реформы 1861г. и внутренней политики России 19 века в русской историографии. В 1898г. стал приват-доцентом.

Кизеветтер занимался не только преподавательской деятельностью, но и общественной. Он сотрудничал в обществе по распространению технических знаний. Председателем комиссии грамотности в этом обществе был Виноградов, ее члены – Ключевский, Вернадский, Милюков, Новгородцев и др. – издавали программы для самообразования по разным отраслям знания, составляли книги для чтения, организовывали чтение лекций по стране. Кизеветтер читал лекции по истории в разных городах.

Однако научная работа была главным делом. Она началась под руководством Ключевского уже с третьего курса университета. Ключевский предсказывал ему профессорскую и научную карьеру. С помощью Ключевского была выбрана тема магистерской диссертации « Посадская община в России 18 столетия». «Семь лет почти ежедневно,- писал позже Кизеветтер, - сидел я в архиве от 9 часов утра до 3 часов дня…и затем обрабатывал этот материал два года». Архивные занятия всегда вспоминались ему «как отраднейшие часы жизни». Документальную основу работы составил огромный архивный материал, извлеченный из главного и городских магистратов, Камерц-коллегии и Сената.

Приступая к изучению посадской общины, Кизеветтер стремился найти свой, «новый» угол зрения в ее освещении, выяснить те реальные условия, в которых протекала жизнь городской общины.

Он изучил социальный состав общины, посадскую службу, тягло и самоуправление. Определение правового и законодательного статуса городских жителей ученый связывал с их социальным и экономическим положением; этим же определялся уровень самоуправления, зависимого от самодержавной власти. Основанный на документальных материалах вывод, касающийся самоуправления города, свидетельствовал о низком уровне правосознания, подавлении начал представительства самодержавной властью. Заключение о положении различных категорий посадского населения, связанном с размером тягла и служебными повинностями раскрывал новый подход к анализу исторического материала. Изучение правого состояния городского населения исследователь рассматривал в обусловленной зависимости от его социального и экономического положения.

В своих воспоминаниях Кизеветтер писал, что выбор темы магистерской диссертации диктовался как научно-исследовательским, так и общественно-политическим интересом. Милюков в статье, написанной после смерти Кизеветтера, утверждал, что надежды Кизеветтера при выборе темы его магистерской диссертации не оправдали в полной мере его «политический расчет», т.к. он не смог найти истинных представительных начал в муниципальном самоуправлении России. Но этот «отрицательный вывод» не лишил исследование «огромного политического значения». Он описал зародыш стремления городского населения к истинной автономии и отверг мнение о пассивности городского населения с точки зрения его самосознания. При сочетании двух планов научного и мировоззренческо-политического у Кизеветтера преобладало научное начало. Милюков вспоминал, что когда Кизеветтер приступал к научной работе, он «сразу становился аскетом, отказываясь от писания и составления отвлеченных формул. Он только прислушивался к голосу источников, стараясь подслушать в них биение жизни».

Защита магистерской диссертации (1903) прошла успешно. На диспуте выступил Ключевский. Для Кизеветтера, по его словам, лучшей наградой со стороны Ключевского являлся «его тон без язвительности».

Кроме книги-диссертации он опубликовал статьи в журналах «Русская мысль», «Русское богатство»:

- о «Домострое»

- об «Иване Грозном и его оппонентах»

- о реформах Петра Великого

- о городских наказах Екатерининской Комиссии.

Кизеветтер вошел в состав «Русской мысли», где делил редакторские обязанности с П.Б. Струве. Работа в редакции сблизили его со многими общественными и политическими деятелями, писателями.

Период революции 1905 – 1907гг. связан с активной политической деятельностью Кизеветтера. Принял участие в журнале «Освобождение», в октябре 1905г. вступил в кадетскую партию. Он один из руководителей Московского губернского комитета, член городского комитета партии. На 2 съезде партии кадетов избран в Центральный комитет. Один из главных ораторов во время предвыборных компаний в Первую и Вторую Госдумы – пропагандист программы партии. Вместе с Милюковым вел борьбу с октябристами за приоритет своей политической платформы. Выбран депутатом во Вторую Думу. Оставил подробные воспоминания сложных политических перипетий в Думе, о ходе ее деятельности. Однако политическая деятельность никогда не поглощала Кизеветтера. «Я по природе вовсе не политик. Я ученый и писатель», - свидетельствовал он.

Работу над темой о законодательстве Екатерины IIКизеветтер начал 1904г., но только в 1908г. смог погрузится в любимое дело. В следующем году книга «Городовые положения ЕкатериныII. Исторический комментарий» была издана и вскоре защищена в качестве докторской диссертации. В этом труде Кизеветтер поставил перед собой задачу определить источники «Городового положения». Он установил, что ими являлись «Жалованная грамота дворянству», иностранные (остзейские, шведские, немецкие) материалы, собранные Уложенной комиссией 1767г. Автор исследовал, что давал каждый из названных источников для «Городового положения», каковы были намерения Екатерины при их использовании, как на практике осуществлялся этот законодательный акт. Фактический материал привел к выводу о продворянской политики Екатерины и тенденциозном, в интересах правящих кругов, толковании иностранных источников при составлении «Городового положения».

Последующие сочинения Кизеветтера свидетельствовали о стабильности его научного интереса к истории XVIII в., эпохе Екатерины II, ее законодательной и социальной политике. Он выступил против общепринятой тогда схемы о том, что Екатерина, под влиянием идей Века Просвещения, цель своей политической программы видела в уравнении сословий, уничтожении деспотизма и крепостного права, и лишь во второй период свей деятельности, она стала истинной «дворянской царицей». В противовес этому Кизеветтер утверждал, что Екатерина с самого начала своего правления защищала интересы дворянства и никогда не помышляла об отмене крепостного права; восприятие идеологии Просвещенного абсолютизма не противоречило самдержавно-дворянской направленности ее политики.

Особый интерес проявил Кизеветтер к истории народных движений. Он опубликовал ряд статей, посвященных восстанию Е.И. Пугачева, которое рассматривал как соединение двух потоков – крестьянского и казацкого. Крестьянское движение он называл русской Жакерией, ее поражение связывал с отсутствием подготовки, единого плана действий, неумелым руководством Пугачева. Причины же казацких и крестьянских выступлений ученый видел в социальных условиях, порожденных всем укладом тогдашней русской жизни.

После революции 1905-1907гг. Кизеветтер продолжил читать лекции в Московском университете по истории России XVIII-XIX веков. Их особенность – при популярной и выразительной форме они отражали достижения современной науки.

Продолжая традиции своих великих предшественников (Соловьева, Ключевского), Кизеветтер признавал общие закономерности исторического развития как органического объективного процесса и в тоже время подчеркивал его своеобразие, определяемое конкретно-историческими условиями (территория, население, географическое положение, колонизационные процессы и т.д.).

Большую роль Кизеветтер отводил личности, но предостерегал от ее преувеличения, и от недооценки. Взгляды сторонников исключительного своеобразия русской истории, также как и ее полного тождества с историей западноевропейских стран, представлялись ему «противоположными крайностями», противоречащими научному миросозерцанию. В истории России Кизеветтер признавал те же процессы, которые были характерны для западноевропейских стран. Однако он полагал, что эти процессы в силу конкретно-исторических особенностей протекали более медленными темпами и принимали более тусклыми очертаниями.

Этапы российской истории по Кизеветтеру:

- VIII – IX века он связывал со значительными колонизационными процессами, в древнеславянских поселениях усматривал зародыши государственных форм; отрицал мнение о диком общежитии славян; считал, что варяги не завоевывали славян, но были призваны.

- Киевская Русь имела для него чисто археологический интерес; древнерусскую государственность он вел от Северо-Восточной Руси.

- Установление самодержавия относил к XVI веку.

- Эпоху Петра Великого и Екатерины Великой он рассматривал как неограниченную монархию, опиравшуюся на закрепощение всех сословий. Кизеветтер выступил сторонником закрепощения и раскрепощения сословий в России: ко второй половине XVIII в. он относил раскрепощение общества (как дворянства, так и крестьянства); к сер. XIX в. – отмену крепостного права и первые «усеченные элементы правового строя в России».

- Дальнейшее развитие капитализма и правового строя в стране связывал с установлением конституционной монархии.

Огромное мастерство историка и лектора проявилось в создании им портретов государственных деятелей: Ивана Грозного, Петра Великого, Екатерины Великой, Александра I, Сперанского, Аракчеева, Александра II, деятелей реформ 60-х гг. и общественного движения XX века.

Репутация Кизеветтера как ученного и преподавателя была столь велика, что Ключевский хотел видеть его в качестве преемника руководителя кафедры русской истории. Министерство народного просвещения не утвердило его кандидатуру. С уничтожением автономии университетов в 1910-1911гг. он вместе с другими профессорами подал в отставку. Потом преподавал в университете Шанявского и в Коммерческом институте.

Февральскую революцию Кизеветтер принял с воодушевлением. Как член кадетской партии пропагандировал ее идеи. Он опасался, что в случае победы в войне Германии Россия превратится в страну, наподобие Московского государства XVIв., без морей и промышленности.

Октябрьскую революцию считал величайшим национальным бедствием, заговором меньшинства. До вынужденной эмиграции (1922) Кизеветтер продолжал работать в Московском университете, куда возвратился в марте 1917г. В 1920г. как представитель старой профессуры отстранен от чтения лекций и ограничен работой с начинающими учеными. Испытывал материальные трудности и в 1922г. был выслан.

А.А. Корнилов:

1. Труды по крестьянской реформе и общественному движению при Александре II.

А) Причины отмены крепостного права.

Б) Кризисное состояние помещичьих хозяйств в предреформенный период.

В) Влияние материальных интересов на программные требования консерваторов и либералов.

Г) Достоинства и совершенства реформы.

2. Курс истории России XIX в. Методологические позиции и содержание курса.

Источники:

Корнилов А.А. Курс истории России XIX в.М.,2004.

Литература:

Вандалковская М.Г. П.Н. Милюков, А.А. Кизеветтер: История и политика. М., 1992.

Левандовский А.А. Из истории кризиса русской буржуазно-либеральной историографии. А.А.Корнилов. М.,1982.

Контрольные задания, проблемные вопросы и упражнения:

1. В чем проявляется специфический подход Корнилова к научной работе?

2.Почему крестьянская реформа 1861 г. по мысли Корнилова является переломным событием в истории России XIX в.?

3. В чем состоит новизна в подходе Корнилова к исследованию причин отмены крепостного права?

4. Как в курсе истории России XIX в. представлено общественное движение?

Александр Александрович Корнилов (1862 - 1925)

Краткая биография.Родился в С.-Петербурге в семье потомственного морского офицера, перешедшего затем на статскую службу. Окончил варшавскую гимназию и в 1880 г. поступил на математический факультет Пе­тербургского университета, затем перешёл на юридический. В университете входил в либеральный кружок молодёжи (бр. Ольденбурги, В. И. Вернадский, Д. И. Шаховской, В. В. Водовозов), ставивший перед собой, прежде всего, задачи самообразования участников. В студенческие годы он всерьез увлекся социально-экономически­ми проблемами. В центре его интересов было крестьянство, преж­де всего российское. В теоретико-методологическом плане наибольшее влияние на него в это время оказывал позитивизм и марксизм. После окончания университета в 1886 г. служил комиссаром по крестьянским делам в Польше, в 1894-1900 гг. чиновником по особым поручениям при иркутском генерал-губернаторе, где ему также пришлось заниматься в основ­ном крестьянскими земельными, а также переселенческими дела­ми.

На 90-е гг. XIX в. приходится постепенное разочарование Корнилова в монархии и своей чиновничьей карьере. Особенно сильно оно стало выражаться во время его общественной работы по борьбе с голодом в 1891 – 1893 гг. Эти годы Корнилов провел в деревне, организуя раздачу хлеба голодающим, работу столовых, медицинскую помощь. Одновременно с этим он завязывает тесные контакты с деятелями либерального движения. В 1901г. за участие в протесте 42 литераторов против избиения молодёжи на площади перед Казанским собором в Петербурге выслан в Саратов, где возглавил редакцию либеральной газеты «Са­ратовский дневник». В Саратове же начинается карьера Корнилова как историка. Внимание Корнилова привлекают великие рефор­мы, и, прежде всего крестьянская. Собрав и обобщив огромный по-объему фактический материал, Корнилов сумел по-новому оценить причины отмены крепостно­го права — одним из первых он обратил внимание на кризисное состояние помещичьего хозяйства в предреформенные годы. Он детально разбирает все перипетии борьбы между пред­ставителями различных течений в русском обществе эпохи ре­форм и приходит к выводу о серьезности влияния материальных интересов на программные требования как консерваторов, так и либералов. Корнилов показывает не только достоинство, но и несовершенства крестьянской реформы, поро­дившей массу новых вопросов, которые необходимо было решать.

В 1904 г. Корнилов выезжает в Париж, где непродолжительное время сотрудничает в издаваемом П. Б. Струве либеральном журнале «Освобождение», затем возвращается в Петербург для активного участия в общественной жизни. Был одним из основателей партии кадетов в 1905 г., до 1908 г. исполнял обязанности секретаря её ЦК.

Он на время отходит от политики, став в 1909 г. профессором Петербургского политехникума, где читал лекции, составившие основу его «Кур­са истории России XIX века». С началом Первой мировой войны снова с головой уходит в политическую деятельность, в 1915 г. избран секретарём ЦК и председателем Петроградского городского комитета кадетской партии. После Февральской революции К. был назначен сенатором второго (крестьянского) департамента. В сент. 1917 г. Корнилов неожиданно тяжело заболел, перенёс два инсульта и для поправки здоровья был вынужден несколько лет прожить в Кисловодске. Там историк и его семья сильно бедствовали. Признав Советскую власть, возвратился в Петроград и смог продолжить работу в Поли­техническом институте. В 1923 г., выхлопотав небольшую пенсию, смог оставить службу. После занимался, в основном, изучением бакунинского наследия.

Основные труды.

«Крес­тьянская реформа 1864 года в Царстве Польском» (1893),

«Крестьянская реформа» (1905),

«Общественное движение при Александре II» (1905),

«Кур­с истории России XIX века» (1912 - 1914),

«Молодые годы Михаила Бакунина. Из истории русского романтизма» (1914).

Историческая концепция. «Кур­с истории России XIX века».К созданию своего «Курса» Корнилов пришел в расцвете твор­ческих сил — зрелым человеком и искушенным политиком, опыт­ным ученым-исследователем. Вполне естественно, что «Курс» стал итоговой работой, в которой историк выразил себя наиболее пол­но, со всеми своими достоинствами и недостатками.

В методологическом плане Корнилов ставил на первое место изучение факта. Он подчеркивал, что стремится «к объективности», основанной на «возможно полном и точном» из­ложении материала. Историк считал необходимым свести во­едино материал, наработанный другими историками, сравнить между собой их сужде­ния, а в случае неясности или неточности обратиться непосредственно к источникам. Корнилов изначально предпо­лагал дать в «Курсе» свою концепцию русской истории последне­го столетия, базирующуюся на освоенном им обширном фактическом материале.

«Курс» предваряет очерк истории России с монгольского нашествия. Корнилов ясно определяет первоочередную, жизненно важную задачу, вставшую перед русским народом пос­ле татаро-монгольского нашествия: «Формирование и укрепление государственной территории». Претворить эту задачу в жизнь в тех условиях могла только одна сила — центральная государствен­ная власть в лице московских князей, опиравшаяся на все слои населения, прежде всего на служилое сословие. В борьбе с мно­гочисленными врагами эта власть, приобретавшая все более дес­потический характер, безжалостно напрягала народные силы. Тяж­кое тягло в той или иной форме было наложено на все сословия — крепостной труд для крестьянства, изнурительные повинности для посада, пожизненная служба для поместного дворянства. При этом автор придерживался теории закрепощения и раскрепощения сословий — основного постулата государствен­ной школы.

Выполнение исторической задачи, во имя которой закрепо­щались сословия, растянулось на века, и было завершено при Екатерине II. Поэтому вторая половина XVIII в. стала, по словам Корнилова, «великим поворотным пунк­том в истории нашей страны»: отныне «главной целью государ­ственной деятельности признается уже не расширение и охрана государственной территории, а “блаженство” подданных, благо­получие граждан». В России начинается совершенно новый ис­торический процесс, который и дает содержание новейшей ис­тории – раскрепощение сословий государственной властью. Самый значительный шаг на этом пути — «Мани­фест о вольности дворянской 1762 г».

Корнилов отмечает, ссылаясь на упразднение наиболее жестоких на­казаний по суду, постепенное смягчение «демиурга рус­ской истории» — самодержавной власти, постепенный отказ ее от деспотической формы правления. Историк называет еще одно важное событие. В XVIII в. рядом с самодержавием появляется еще одна историческая сила — «бессословная интеллигенция». Впоследствии она заявляет о себе как о «наиболее активном движущем элементе» в государстве. На первом этапе русской истории основные задачи, стоявшие перед всем народом, самостоятельно и полновластно решало надсословное правительство, то теперь по мере появления иных, качественно новых проблем эту честь начинает оспаривать у него бессословная интеллигенция.

Подробно освещая начало царствования Александра I, Корнилов выразительно показывает, как власть, несмотря на искреннее стремление молодого царя следовать курсом перемен, оказалась не способной к решению насущных задач, продиктованных всем ходом русской истории. Разочарование в Александре-реформаторе, ставшее осо­бенно сильным после Отечественной войны, подтолкнуло моло­дое общество к самостоятельным действиям. Движение декабристов расценивается Корниловым как вполне органичное, неизбежное и в целом позитивное явление. Но восстание 14 декабря - «преждевременный или неподготовленный взрыв», приведший к гибельным последствиям. В результате: «Страна лишилась лучших и наибо­лее самостоятельных представителей передового мыслящего общества, остальная часть которого была запугана и терроризи­рована мерами правительства, а правительство оказалось совер­шенно разобщенным в предстоявшей ей трудной работе с ум­ственными силами страны...»

Под знаком разобщения прошло все следующее царствова­ние — Николая I. Лекции Корнилова, посвященные общественно­му движению этого времени, чрезвычайно обстоятельны: в них подробно рассказано о кружках 1830-х годов, западниках и славя­нофилах, даны развернутые характеристики периодических изда­ний различных направлений. Однако все это движение никакого реального воздействия на пра­вительство не оказывало и, следовательно, способствовать раз­витию исторического процесса никак не могло.

Корнилов чрезвычайно внимательно про­слеживает движение правительственной политики, прежде всего в сфере «главного», кресть­янского вопроса, который «не сходил с очереди дня почти во все продолжение царствования Николая...». Основным толчком к реформа­торской деятельности николаевского правительства явились, по его мнению, крестьянские волнения. Именно они, «повторяясь постоянно, не давали правительству закрыть глаза на те язвы крепостного права, которые в то время уже громко кри­чали о своем существовании». Выясняя далее причины крестьянских вол­нений, Корнилов отмечал: «Во внутренней жизник этому времени сложились материальные условия, которые могущественнее всяких идейных требований расшатывали крепостной строй и подготавливали его падение».

Начало царствования Александра II исто­рик рассматривает параллельно «преобразовательному перио­ду» правления Александра I. В обоих случаях, отмечает он, движу­щей силой назревших реформ было правительство. Что же каса­лось общества, то оно, по словам историка, в середине 1850-х гг., точно так же, как и в начале века, с одной стороны, находилось в настроении «совершенно оптимистическом, необыкновенно розовом и благодушном», а с другой — в нем «на первых порах очень мало проявлялась склонность к самостоятельности и инициативе». Однако по мере того как правительство показывало свою неспо­собность к последовательной реформаторской деятельности, общество выходило из состояния эйфории и, проявляя свою само­стоятельность, все более активно участвовало в подготовке крес­тьянской реформы. И здесь сказалось отличие эпохи реформ от начало правления Александра I — власть и общество смогли на этом этапе развития России действовать совместно. В лекциях Корнилов подробно излагал свои обоснованные соображения об определяющем идейном влиянии общественности на правительство. Этим влиянием он и объяснял большинство положительных черт реформы, а все серьезные недостатки преобразования были порождены тем, что влияние это было все же непол­ным — прочный «дружественный союз» между либеральной бю­рократией и общественностью так до конца и не сложился.

Корнилов указывает и на крестьянские волнения как на одну из основных причин реформ 60-х гг. За ними, как и за волнениями николаевского периода, историк видит «материальные интересы». Но еще более неожиданно выглядит в «Курсе» тезис о «материальной основе» различных те­чений общественной мысли и правительственных группировок. При подготовке и проведении крестьянс­кой реформы оказывается, что «материальные интересы» дворян­ства оказывали самоё серьезное влияние на деятельность и над­классового правительства, и бессословной общественности. Прав­да, он ни разу прямо не говорит о выражении правительством или какой-либо частью общественно­сти интересов того или иного «сословия». Несмот­ря на осторожность в формулировках, Корнилов серьезно нарушает важнейшие постулаты государственной схемы о надклассовом характере основных сил исторического процесса. Правда, в лекциях, посвященных пореформенной эпохе, Корнилов вновь настойчиво пытался восстановить положение о «бессословной интеллигенции» во всей его полноте. Историк говорит о «передовой части общества» как о единой силе, подчеркивая общность взглядов представителей либерального и революционно-демократического течений. В ее программе заключались требования дальнейших преобразований, которые «значительно переросли предположения правительства». Общество окончательно созрело для того, чтобы возглавить исторический процесс, перехватить у дряхлеющей вла­сти инициативу.

Корнилов не мог игнорировать ту роль, которую во второй половине 60-х — 70-х гг. XIX в. играли в русском общественном движении революционеры — сна­чала «радикалы», затем революционные народники. Однако он склонен был видеть в этих «крайних настроениях нечто не впол­не естественное, «случайное, вызванное, прежде всего неразумием власти. Именно власть своей непоследовательностью в проведении «коренных реформ», с одной стороны, и «грубыми преследовани­ями и гонениями», с другой, искажала общественное — либераль­ное, по сути, движение, придавая ему искусственно-революци­онный характер. При этом К. старался подчеркнуть, что даже в период народовольческого террора между либералами и революционерами существовали определенные связи и даже сим­патии — если и не взаимные, то, во всяком случае, со стороны ли­бералов. Убийство же Александра II К. расценивает как «катастрофу», причем его ужасает не само убийство главы государства как таковое, а то, что оно привело к «роковому исходу для всей той системы, которая проектировалась Лорис-Меликовым...».

Описанием трагических событий 1881 г. Корнилов завершал первое издание своего «Курса». Во втором появились еще четы­ре лекции, посвященные царствованию Александра III. История эта была самая недавняя, ее изучение только начиналось и новая часть «Курса» носила заметный отпечаток незавершенности. Корнилов не ограничивается сетованиями на «неспособность» власти, на гибельную оторванность ее от либеральной общественности, а говорит здесь о тесной взаи­мосвязи правительственной и дворянской реакции, направлен­ной на «защиту материальных интересов дворянства». Естественно, возникает предположение, что внутренняя политика Александра III свидетельствовала не столько о «неспо­собности» власти, сколько о ее зависимости от вполне реальных классовых интересов.