История всемирной литературы 48 страница

Сюжет поэмы чрезвычайно динамичен, насыщен напряженными драматическими ситуациями, автор избегает сюжетных повторов и длиннот, характерных для эпическо-повествовательного жанра. Пожилой, именитый царь Аравии Ростеван, не имея сына-наследника, возводит на престол свою единственную дочь, красивую и умную Тинатин, питающую любовь к славному рыцарю-полководцу и царедворцу Автандилу. Однажды во время охоты Ростеван и Автандил повстречались у ручья с таинственным, объятым скорбью витязем в тигровой шкуре. Все попытки заговорить с ним оказались тщетными, он бесследно исчез. Огорченного царя охватило

315

уныние. Тогда Тинатин поручила своему возлюбленному рыцарю во что бы то ни стало отыскать загадочного чужестранца. Автандил охотно берется выполнить поручение царицы. После долгих и тяжелых странствий он находит загадочного витязя по имени Тариэл. Витязь рассказывает Автандилу свою печальную историю: он — отпрыск царственного рода и амирбар (военачальник и адмирал) индийского царя Парсадана, терзаемый страстной любовью к солнцеликой царевне Нестан-Дареджан. Судьба не была благосклонна к влюбленным. Царь Парсадан решил выдать Нестан-Дареджан замуж за хорезмийского царевича и объявить его наследником престола, хотя по праву наследником считался Тариэл. Нестан-Дареджан уговорила своего возлюбленного убить соперника и захватить власть. Царевну обвиняют в любви к мятежнику и подвергают суровой каре: после жестоких побоев ее тайно увозят за пределы Индии. Тариэл бросается на поиски любимой, но тщетно. Потеряв всякую надежду отыскать ее, он покидает страну, уединяется и живет в пещере. Автандил братается с Тариэлом, утешает, обнадеживает его и отправляется на поиски Нестан-Дареджан. Он нападает наконец на ее след. Нестан заключена в неприступной крепости Каджети. Тариэл и Автандил при содействии третьего побратима, Придона, овладевают крепостью, освобождают Нестан и возвращаются в родные края. Тариэл женится на Нестан-Дареджан, Автандил — на Тинатин. Мирно, гуманно правят они своими странами, благоденствующими народами.

Несмотря на сложность сюжета, «Витязь в тигровой шкуре» — композиционно цельное поэтическое произведение, в котором искусно сочетаются два основных цикла рассказов (индийский и арабский) и отдельные эпизоды (история царя Придона, купеческая страна Гуланшаро и др.). Руставели мастерски раскрывает характеры своих персонажей, их духовный мир. Глубокая психологическая характеристика героев и проникновенный показ внутренней сущности явлений — яркая черта творческого новаторства Руставели.

Руставели

Фреска монастыря св. Креста в Иерусалиме.
Нач. XIII в.

В поэме представлена целая галерея живых, цельных, художественно-правдивых образов — мужчин и женщин, самоотверженных, бесстрашных борцов за торжество справедливости на земле. Главную героиню поэмы, целомудренную, добродетельную и кроткую Нестан-Дареджан охватывает ярость тигрицы, дух мятежного протеста, когда она узнает, что ее ожидает брак по принуждению. Стойко, мужественно переносит она заточение в Каджетской крепости, выступающей как символ тирании, изуверства и земного мрака. Титанические усилия, непоколебимая вера в торжество справедливости, самоотверженная борьба за нее трех благородных витязей-побратимов увенчались полной победой: Каджети разрушена, Нестан-Дареджан вызволена из «пасти змия»; справедливость торжествует:

Встало солнце над землею, бездна мрака просветлела,
Зло убито добротою, доброте же нет предела.

(Перевод Н. Заболоцкого)

Эта оптимистическая, жизнеутверждающая идея победы справедливости над произволом, добра над злом лежит в основе поэмы «Витязь в тигровой шкуре»: человек должен дерзать, он может добиться полного счастья на земле.

Развертывая сюжет своей поэмы на огромном пространстве, делая ее персонажей представителями разных народов, в том числе и вымышленных, Руставели выступает как глубоко самобытный, национальный поэт. В 9-й строфе пролога говорится: «Эту персидскую [прозаическую] повесть, переведенную на грузинский язык, я нашел и переложил стихами». Все попытки обнаружить признаки заимствования сюжета «Витязя в тигровой шкуре» оказались

316

тщетными: ни персидская, ни какая-либо другая литература не знают аналогичного сюжета. Представляется вероятным, что Руставели использовал широко распространенный в средневековой (а нередко и более поздней) литературе прием сюжетной маскировки, чтобы скрыть, по-видимому, содержащиеся в его поэме явные намеки на события своего времени, а быть может, во избежание лишних нареканий на свои общественные и философские мысли. Как бы то ни было, Руставели художественно правдиво раскрыл разнообразную и сложную действительность Грузии XII в., свои религиозно-философские и социальные взгляды.

«Витязь в тигровой шкуре» — волнующая поэма любви и преклонения перед женщиной. Еще в 1910 г. Н. Я. Марр отмечал, что «культ женщины, идеализированная любовь с преклонением перед нею — детище изысканно образованного грузинского общества эпохи Тамар». В прологе поэмы Руставели определяет сущность любви и устанавливает ее сложный кодекс. Поэт различает три основных вида любви. Первый — божественная любовь, «отпрыск высоких родов [понятий]». Он признает, что это важнейшая, самая ценная форма любви, но «ту любовь познать не может даже жизнью умудренный». Явно отмежевываясь от такой любви, Руставели ратует за второй род любви, за возвышенную земную любовь, говоря, что сам воспел лишь земные, человеческие («плотские») чувства. «Чистым сердцем ты достигнешь совершенства неземного», — внушает поэт читателю, решительно отвергая третий вид любви — любовь грубо-чувственную, низменную, подобие распутства. Воспетая им любовь — не отвлеченная, беспредметная духовная страсть, а глубокое человеческое чувство, носителем которого, по мнению поэта, может быть только честный, доблестный, сильный духом рыцарь:

Должен истинно влюбленный быть прекраснее светила,
Для него приличны мудрость, красноречие и сила,
Он богат, великодушен, он всегда исполнен пыла...
Те не в счет, кого природа этих доблестей лишила.

(Перевод Н. Заболоцкого)

Теорию любви, преподанную в прологе, Руставели обосновывает в самой поэме: именно земную, но рыцарскую, возвышающую и облагораживающую человека любовь и изображает поэт.

По «Витязю в тигровой шкуре», любовь вызывает к жизни все лучшее, что кроется в человеской природе, стимулирует человека на героические дела, на самопожертвование. Руставелевская любовь и для мужчин, и для женщин — тяжелое испытание, только героическим порывом и доблестью может завоевать мужчина сердце избранницы, только рыцарской самоотверженностью, безукоризненным выполнением общественного долга, самозабвенной преданностью отечеству можно заслужить доверие возлюбленной.

Важно отметить, что Руставели считает любовь основой семьи и брака. Поэт провозглашает свободу чувств, резко осуждает принуждение и насилие в выборе супруга. Трагическая участь Нестан-Дареджан была сопряжена с тем, что царь Парсадан решил выдать ее замуж за незнакомого ей чужестранца. Парсадан догадывался, конечно, о взаимном влечении Нестан и Тариэла, но полагал, что отцу положено самому решать судьбу дочери, личное счастье которой должно быть принесено в жертву укрепления его политического могущества.

Попрание самых сокровенных чувств вызывает у Нестан и Тариэла страстный протест, заставляет смело выступить в защиту человеческих прав, в защиту любви. На этой почве разыгрываются кровавые события, и Нестан становится их жертвой. Руставели показывает, насколько неразумно и несправедливо поступил Парсадан, который и сам был за это немало наказан. Полную противоположность ему представляет собой аравийский царь Ростеван, который, узнав о взаимной любви Тинатин и Автандила, пошел им навстречу и благословил их супружество. Руставели воспел именно то, что в его эпоху считалось «неслыханным делом».

Руставелевское понимание любви связано с его теорией поэзии, изложенной тоже в прологе. Считая поэзию «отраслью мудрости» и отдавая должное ее божественному характеру, поэт, однако, подчеркивает ее земное, мирское, познавательное, даже утилитарное назначение. «Божественному содержанию поэзии, — говорит он, — должно внимать с благоговением, она весьма поучительна для слушающих. [Однако] кто достоин, тот и здесь [в этой жизни, на этой земле] получает удовлетворение».

В поэме Руставели ярко отражена идея преклонения перед женщиной. Общественно-политические условия, сложившиеся в Грузии, способствовали развитию этой идеи. Еще в «Мученичестве Шушаник» (V в.) и в «Житии Нины» (VIII—IX в.) говорится, что мужчина и женщина перед Всевышним едины и равны. Ряд замечательных женских образов создал крупнейший грузинский писатель X в. Георгий Мерчуле. Женщины часто играли выдающуюся роль в политической и культурной жизни страны. По национальным церковным преданиям, Грузия считалась уделом Богородицы, а обращение грузин в христианство приписывается женщине — св. Нине. Церковный писатель XII в., современник

317

Руставели, Николай Гулаберисдзе составил трактат в защиту и в похвалу женской чести и женского достоинства. Наконец, нельзя забывать, что Руставели сам был свидетелем расцвета грузинской государственности во время правления царицы Тамар. Все это нашло свое выражение в его восторженном гимне женской чести, свободной женской любви, в созданном им неувядаемом художественном образе Нестан-Дареджан (прообразом Нестан является Тамар). В сюжете поэмы Тинатин не играет ведущей роли, но ее чистота и внешний облик вполне гармонируют с общим представлением Руставели об идеальной женщине. Нестан-Дареджан и Тинатин не только олицетворяют чистоту женской любви: это цельные человеческие натуры. Нестан, заточенная в неприступную Каджетскую крепость, не теряет самообладания, сохраняет бодрость духа и трезвость мысли. И в этих необычайно тяжелых условиях хрупкая телом, но сильная духом девушка произносит полные глубокой мудрости слова:

Кто ж из мудрых раньше смерти сам покинет этот свет?
В затрудненьях нужен разум, ясный разума совет!

(Перевод Ш. Нуцубидзе)

Нестан-Дареджан не поддается отчаянию, очутившись, казалось бы, в совершенно безвыходном положении, а трезво его оценивает. Нестан волнует прежде всего мысль о судьбе родной Индии и безутешных родителей. Ее письмо Тариэлу — ярчайшее поэтическое выражение величия женской любви, торжества разума над страстями, вдохновенная исповедь человека, готового на любые подвиги и на любые жертвы во имя возвышенных целей, во имя защиты родины от врагов.

Особо следует отметить, что идея преклонения перед женщиной и возможность воцарения представителя женского пола является краеугольным камнем и для «Витязя в тигровой шкуре», и для общественной жизни Грузии XII в. Подобно аравийскому царю Ростевану (из поэмы), грузинский царь Георгий III (1156—1184) не имел сына-наследника, на этой почве возник династический кризис. Однако Георгий нашел оригинальный выход: он еще при жизни, как и Ростеван, возвел на престол свою дочь Тамар, что вызвало открытое недовольство у части влиятельной знати, началась междоусобная династическая борьба. Чрезвычайно осложнилось положение молодой царицы после смерти отца. Острая борьба вокруг воцарения Тамар не утихала. В своей поэме Руставели решительно выступает в защиту законности и разумности воцарения женщины, т. е. иносказательно самой Тамар. В известном афоризме: «Льва щенки равны друг другу, будь то самка иль самец» (на это обратил внимание Парсадан Горгиджанидзе, грузинский писатель и историк XVII в.) — поэт доказывал правомочность подобного акта. Подчеркивая разумность шага царя Ростевана, Руставели осуждает поступки индийского царя Парсадана, отказавшего своей умной дочери и в праве на любовь, и в праве на престол, что и обусловило трагическую судьбу главных героев поэмы.

Нельзя не согласиться с Г. Гуппертом, автором немецкого перевода «Витязя в тигровой шкуре», что поэма Руставели по внешней форме напоминает рыцарский роман того типа, который сложился в Западной Европе. Подчеркивая оригинальность Руставели, М. Боура писал:

«Если сравнить „Витязя в тигровой шкуре“ с восточными и западными поэтическими романами, относящимися к тому же столетию, то мы можем увидеть много общего», — но грузинский поэт «идет по своему собственному пути». Автор первого русского полного перевода поэмы Руставели К. Д. Бальмонт писал: «Во всей европейской поэзии ни с чем, может быть, нельзя сравнить несравненную поэму грузинского певца, кроме лучшей средневековой сказки о любви и смерти, — я говорю о бретонской повести Тристана и Изольды, слагавшейся приблизительно в одно и то же время, что и напевное сказание Руставели».

Некоторые ученые считают, что в поэме Руставели над мотивом любви превалирует мотив дружбы. Не разделяя этого мнения, мы признаем, что в «Витязе в тигровой шкуре» дружба играет исключительно важную роль. По словам поэта, «кто себе друзей не ищет, самому себе он враг». У Руставели крепкими узами дружбы связаны не два (как обычно в средневековых произведениях), а три витязя (как в грузинском фольклоре). Дружба героев Руставели носит специфически грузинскую форму побратимства. Тариэл и Автандил побратались, поклявшись в вечной дружбе. Чтобы оказать помощь другу, очутившемуся в беде, Автандил покидает родной край, разлучается с возлюбленной, претерпевает много страданий, но выполняет завет рыцаря-побратима. Мужественное решение отказаться ради него от личного счастья, не колеблясь, одобрила и высокая патронесса Автандила — Тинатин. Подвергая опасности любимого человека, она сама лишилась душевного покоя, как и ее достойный избранник, Тинатин готова на любые жертвы во имя дружбы.

Побратимство у Руставели отнюдь не противопоставляется чувству любви, наоборот, побратимство и любовь находятся в неразрывной связи. Побратимство трех героев «Витязя в тигровой

318

шкуре» символизирует дружбу трех рыцарей, представляющих разные народы. Араб Автандил, индиец Тариэл, и мульгазанзарец Придон не только стали задушевными друзьями-побратимами, но и связали узами дружбы свои народы. Героев поэмы воодушевляет единое благородное стремление, их объединяет единая воля, единая цель. Именно поэтому они добиваются желанной победы над злом, несправедливостью, произволом. Возвратившись с честью в свои страны, друзья-побратимы укрепляют еще больше установившуюся между ними связь, продолжают оказывать друг другу помощь, обеспечивая тем самым спокойствие в своих странах и преуспеяние своих народов.

Трогательна и дружба между представителями разных полов (Тариэлом и Асмат), о которой повествуется в «Витязе в тигровой шкуре».

Особого внимания заслуживает финал «Витязя в тигровой шкуре». Обезвредив внешних врагов и установив внутренний порядок в своих владениях, герои поэмы уничтожили всякое насилие и бесправие. В государствах Тариэла, Автандила и Придона как бы осуществились идеалы свободы и справедливости. Поэт рисует утопическую картину социальной свободы и благоденствия людей. Сходную утопическо-фантастическую картину создает и Низами Ганджеви в поэме «Искандер-наме».

Вся поэма Руставели проникнута идеей патриотизма. С большим мастерством описаны в «Витязе в тигровой шкуре» походы Тариэла против вероломного царя Рамаза для восстановления суверенности Индии. Горячие патриотические чувства охватили индийцев и в тревожные дни столкновения между царем Парсаданом и амирбаром Тариэлом. Воспитанный Парсаданом в качестве наследника индийского трона, Тариэл смело напоминает Парсадану о забвении им царственного слова, пренебрежении государственными интересами страны. Во имя защиты попранных прав и достоинства отечества Тариэл возглавил мятеж и обратился за помощью к индийскому народу. Так рассказывал он впоследствии об этом Автандилу.

Политическим идеалом Руставели было объединенное, сильное, независимое, единодержавное государство во главе с мужественным, просвещенным и гуманным царем. Поэт осуждал феодальные распри и сепаратистские устремления вассальных царьков, стоял за полную централизацию власти, некоторым образом ограниченную советом мудрых государственных мужей. Выступая против всякого деспотизма и тирании, он идеализирует сюзеренно-вассальные отношения. Герои Руставели Тариэл и Автандил — в меру честолюбивые, учтивые, доблестные рыцари, верные до конца чувству любви и долга перед отечеством, перед единодержавным царем-патроном. Как социальные персонажи, они похожи друг на друга. В то же время они наделены индивидуальными чертами: Тариэл умен, добросердечен, чувствителен и эмоционален, Автандил благоразумен, находчив, ловок, предприимчив.

«Витязь в тигровой шкуре» — жизнеутверждающее произведение. Герои поэмы любят жизнь, но их любовь к жизни неразрывно связана с борьбой за справедливость. В этой борьбе они не страшатся смерти. Руставели заявляет:

Лучше смерть, но смерть со славой,
Чем бесславных дней позор.

(Перевод Г. Цагарели)

А в жизни главное — стремление к добру, желание сохранить доброе имя. Благородство, прямодушие, смелость и отвагу поэт противопоставляет вероломству и предательству.

Поэту особенно ненавистны внутренние враги, скрывающие под личиной благожелательства и дружбы свои коварные замыслы; Руставели бичует тех, кто нарушает клятвенное слово, изменяет родине и другу, прикрывая хвастливой бравадой свое ничтожество, свою бездеятельность. Руставелевский рыцарь, самоотверженно стойкий и беспощадный в борьбе с врагами, являет собой образец добросердечия и великодушия, он покровитель и защитник неимущих и угнетенных.

Руставели изображает в основном жизнь и быт двух социальных слоев грузинского феодального общества — военно-рыцарского и торгово-купеческого. К последнему поэт относится явно отрицательно. В эпизодах, посвященных стране Гуланшаро, в которой господствует купечество, на первый план выдвигается образ ближайшего приятеля и советника царя — Усена, предприимчивого, ловкого в торговых делах, но человека неприятного, нечестного. Физическое уродство Усена как бы отражает его низменные побуждения. Именно к нему относятся презрительные слова поэта:

Гляньте, как купчина пьяный шустр и быстр, и хват, и льстец.

(Перевод Ш. Нуцубидзе)

Жене Усена Фатьме суждено играть в Гуланшаре весьма важную роль. Руставели к ней великодушно снисходителен, но в то же время в ее характеристике сквозит легкая ирония. Колоритные картины купеческой жизни противопоставлены Руставели идеализированной жизни рыцарского общества.

Отмечая своеобразие Руставели среди современных ему авторов западноевропейских рыцарских

319

романов и восточных поэм, многие видные медиевисты подчеркивают его религиозное свободомыслие. По словам В. Ф. Шишмарева, «в противоположность крупнейшим поэтам западноевропейского Средневековья, Шота чужд какой-нибудь исповедной или церковной доктрины». Руставели обнаруживает хорошее знакомство с библейской литературой, с сочинениями Псевдо-Дионисия Ареопагита, которого поэт упоминает в одном из своих четверостиший. Бесспорно и воздействие ареопагитской христологии на творчество Руставели. Однако, по существу, поэма «Витязь в тигровой шкуре» — антидогматическое и антиклерикальное произведение, что вызывало против нее озлобление церковно-клерикальных кругов, сознательно искажавших ее текст, чернивших имя ее автора, стремившихся к уничтожению рукописных копий и печатных изданий.

В центре внимания Руставели — любовь к человеку, человек во всей совокупности и непосредственности своих чувств, переживаний, страстей и устремлений. В противовес средневековой церковно-аскетической морали Руставели провозглашает свободу человеческой личности, свободу мысли и всей духовной жизни. Гуманизм Руставели проявляется и в проповеди любви, и в идее братства людей, и в его беззаветной любви к родине, в беспощадной ненависти ко всем ее врагам.

Поэма написана изящными, гибкими, звучными стихами, известными под названием «шаири». Руставели — законодатель и непревзойденный мастер размера в грузинском стихосложении. Шаири — шестнадцатисложный стих. Поэт пользуется двумя его видами: высоким (4+4+4+4) и низким (5+3+5+3). Высокий шаири использован в поэме преимущественно для усиления динамичности развития сказа, низкий шаири применяется в более спокойном развитии темы (например, при описаниях). Разнообразие стихотворного размера дает Руставели возможность избежать присущую многим произведениям Средневековья известную монотонность. Разновидность шаири определяется рифмической системой. Рифмы низкого шаири — трехсложные (дактилические), высокого — двухсложные. Строфы шаири четверостишные (катренные), обязательно рифмуются по схеме «а-а-а-а». Рифмы руставелевских стихов, как правило, разнообразны, звучны, оригинальны. Стихи поэмы музыкальны и напевны. Виртуозны, труднопереводимы руставелевские аллитерации и ассонансы.

Для поэтической речи Руставели особенно характерны метафоричность и афористичность. Его стихи насыщены сложными, развернутыми метафорами. Многие его глубокие, чеканные афоризмы, далекие от нравоучительных сентенций или житейских назиданий, стали народными изречениями. Афоризмы, лирические прелюдии, эпистолии, краткие, но меткие описания, не нарушая динамичности действия, органично входят в поэтическое повествование, оживляют его. Язык стихов Руставели, не признающего книжно-архаичных языковых норм древнегрузинской церковной письменности, сравнительно легкий, изящный, выразительный. Значительно приблизив литературный язык к разговорной речи, поэт максимально способствовал укреплению позиций общенародного грузинского языка. Руставели можно считать родоначальником нового литературного языка, бытующего в Грузии поныне. Исключительно богат и многообразен словарный состав поэмы.

Руставели впитал в себя все богатство древне-грузинской письменной культуры и одновременно, следуя лучшим традициям народной словесности, развил и поднял на небывалую высоту грузинскую поэзию. Идеи, отраженные в поэме «Витязь в тигровой шкуре», глубоко самобытны, народны и национальны. Руставели — певец лучших идеалов и чаяний грузинского народа. Мир идей Руставели имеет общечеловеческое значение. Поэма Руставели переведена на многие языки народов мира.

ГЛАВА 4. ЛИТЕРАТУРА АЗЕРБАЙДЖАНА [ДО КОНЦА XII В.] (Гулизаде М.Ю.)

319

ЛИТЕРАТУРА ДО НАЧАЛА XII В.

Есть данные, свидетельствующие о существовании государственного образования на территории Азербайджана в IX в. до н. э.

В VII в. до н. э. была создана мощная держава, известная в истории как Мидийское государство. Эта держава сумела создать организованную оборону от ассирийских набегов на страну. В царствование Ксеркса (VII в. до н. э.) Мидия достигла наибольшего могущества. Подвластная ей территория расширилась на западе до реки Галис (Кызыл-Ирмак), на севере — до Кавказских гор, на востоке — до среднеазиатских степей, на юге — до Персидского залива. Столица Мидии — город Экбатана (близ Хамадана), согласно Геродоту, была украшена царским дворцом и защищена семью рядами крепостных

320

стен. С VI в. до н. э. Мидия входила в состав вновь возникшей Ахаменидской державы. Мидийской державе подчинялась и страна под названием Андирпатиана, которая была во времена Александра Македонского названа греками Мидией Атропатеной (или Горной Мидией). Позднее эта страна называлась Атропатекан, Адербайган и Азербайджан. Как и в других частях Ахаменидской державы, на территории Мидии после падения ее могущества продолжала развиваться культура в русле общеиранской. Согласно одной из древнеперсидских надписей, персы считали, что у них с мидянами общий язык.

Современные лингвисты приходят к выводу, что языки мидян и персов фактически отличались друг от друга, но были все же очень близки (М. М. Дьяконов). В Мидии бытовало авестийское, затем так называемое древнеиранское письмо, замененное позднее (с начала III в. до н. э.) пехлевийским, которое было вытеснено, в свою очередь, арабским алфавитом после принятия азербайджанцами ислама (конец VII в.).

Отдельные сведения о некогда высокой культуре мидийцев дошли до нас в трудах древних греческих авторов. Некоторые фрагменты этой культуры сохранились в народном творчестве. Так, Геродот изложил содержание сказания о мидийском пастухе, спасителе младенца царского происхождения, приговоренного дедом к смерти за то, что вещий сон предсказал ему падение династии, если младенец достигнет совершеннолетия. Этим младенцем был Кир, ставший впоследствии основателем иранской династии Ахеменидов. Об этом писал и Ктесий.

Хорес Митилепский (IV в. до н. э.), современник Александра Македонского, сообщает сказание о Зариадре, брате мидийского царя Гистаспа, и Одатиде, дочери Омарта, владевшего землями выше Каспийских ворот, вплоть до Танаиса (Яксарт-Сырдарья). Одатида, увидев Зариадру во сне, влюбилась в него. Она тоже явилась к нему во сне, и страсть к красавице овладела им. С тех пор они тосковали друг о друге. Зариадр отправил к Омарту сватов, но тот не хотел отдавать свою единственную дочь иноземцу. Спустя некоторое время Омарт устроил пир, позвал туда свою дочь и приказал ей выбрать себе из присутствующих жениха, подав ему вино в золотой чаше. Однако девушка, плача, отказалась. Она дала знать Зариадру о том, что отец выдает ее замуж за другого. Тогда юноша, переодетый в скифа, прибыл ночью во дворец и похитил Одатиду.

Это сообщение Хореса Митиленского напоминает традиционный романтический дастан. Интересно, что как детали (мотив влюбленности через сон, умыкание девушки и др.), так и отдельные элементы сюжета сохранились в поздних дастанах и сказках, а также в средневековой литературе азербайджанцев и иранцев. Этот сюжет включен в «Шах-наме» Фирдоуси.

Общеиранским памятником культуры и литературы является Авеста (VI в. до и. э.) Заратушры (Зартушта), отражавшая религиозные, философские, социально-житейские воззрения, мифологию и древних азербайджанцев.

До наших дней дошли многие мифологические образы этого памятника. Так, по наблюдениям Х. Короглы, в азербайджанском сказочном и дастанном эпосе, а также в художественной литературе популярно чудовище див (гр. и иранск. — дэв, авест. — дайева), обладающий непомерной силой и свойством перевоплощаться; он летит, преодолевая огромные расстояния в мгновение ока, может перенести на себе дворцы и т. д.

Другим и не менее фантастическим образом, общим для сказки и дастана, по словам Х. Короглы, является пери (пэри, авест. — паирика). Это прекрасное существо женского пола с длинными волосами, стройной фигурой, чарующей белизной кожи и с крыльями. Пери мужского пола упоминается и в сказках, и дастанах лишь как царь страны пери. Он, как правило, в событиях не участвует. Очевидно, послеавестийским наслоением следует считать то, что по фольклорной традиции и дивы, и пери обитают на сказочной горе Каф (Кух-и Каф), ассоциирующейся с Кавказскими горами, или в саду Ирен (Баг-и Ирам). Ирем перенесен в народное творчество и в художественную литературу из Корана. Пери наделена всеми чертами женщины, и к своему возлюбленному или жениху она относится так же, как земная красавица. У пери роскошные дворцы, верные слуги, следовательно, образ жизни фантастического существа — пери имеет реальную основу, напоминает быт феодальной знати.

На той же сказочной горе обитает фантастическая птица Симург, попавшая в народное творчество также из Авесты. Она спасает героя, когда он попадает в сложные ситуации, переносит его на большие расстояния, помогает ему соединиться с возлюбленной.

Наконец, аждаха (аждарха, в Авесте — Ажи Дахака) — страшное чудовище-дракон, из пасти которого полыхает пламя. Аждаха олицетворяет враждебные человеку силы, но иногда может выступать и на стороне положительного героя в благодарность за его благородный поступок.

Эти образы, олицетворяя или добро (Симург, иногда пери), или зло (див, аждаха), выступают как помощниками, так и противниками героя

321

в волшебно-фантастических сказках и в их литературных обработках, называемых дастаном.

В литературе дастаном назывались поэмы и сказания, сложенные на пехлевийских и местных (например, азери) наречиях доисламского периода. Многие из них дошли до нас в отрывках или переложены на фарси в IX—XI вв. (некоторые дастаны «Пятерицы» Низами и др.).

Как утверждает Х. Короглы, дастаны создавались в Азербайджане и на территории Ирана (собственный Иран, Средняя Азия, Афганистан). Следовательно, жанр дастана для аборигенов Азербайджана не был чем-то привнесенным извне. С приходом тюркских племен в Азербайджан и Среднюю Азию в IV—XIII вв., хотя этнический состав населения и изменился, тесные культурно-экономические связи с Ираном продолжались. Дастан вплоть до XIX в. остается одним из ведущих жанров устной и письменной литературы азербайджанцев.

В IV—III в. до н. э. в северной части Мидийского государства, называвшейся Арраном (позднее — Албания, а по армянским источникам — Агван), образовался союз племен, впоследствии государство Албания, которая неоднократно подвергалась нападению римлян. Последний решительный отпор римским войскам под командованием Гнея Помпея дал албанский царь Орис. Римские притязания на Кавказе, с одной стороны, объединили силы албанцев, армян и иберов (грузин) для совместной борьбы против общего врага, с другой — способствовали проникновению элементов античной культуры, в частности, на территорию Албании.

В начале III в. Азербайджан вошел в состав сасанидского Ирана. В стране начинают развиваться феодальные отношения, растут производительные силы, возникают города Марага, Барда, Шеки, Шемаха, Ширван, Шабаран, Байлакан, Нахичевань и др.

Однако жестокое обращение сасанидов Ирана с подчиненными им народами Закавказья приводило к неоднократным выступлениям народов против иноземного гнета.