Повесть временных лет и предшествующие ей своды 2 страница

196 РАЗДЕЛ 1

ния; отбор материала, подлежащего изложению; форму его пода-
чи; подбор источников, на которые опирается летописец; при-
чины, побуждающие создавать новые своды и продолжать нача-
тое когда-то изложение.

Глобальность цели, которую ставил перед собой летописец,
предполагала многоплановость изложения, охват широкого кру-
га самых разнообразных по своему характеру событий. Все это.
задавало Повести ту глубину, которая обеспечивала ее социаль-
ную полифункциональность: возможность «прагматического»
использования текста летописи (для доказательства, скажем,
права на престол, как своеобразного свода дипломатических до-
кументов и пр.) наряду с ее чтением в качестве нравственной
проповеди, либо собственно исторического, либо беллетристи-
ческого сочинения, и т. д. и т. п. Необходимо сказать, что до сих
пор идеи и духовные ценности, которыми руководствовался ле-
тописец в ходе своей работы, во многом остаются загадочными.

3. Местное летописание XII-XIII веков

После выделения из состава Древнерусского госу-
дарства отдельных земель и княжеств летописные традиции Ки-
евской Руси продолжали развиваться на местах. До нас не дошли
списки летописей, относящихся к этому времени. Поэтому речь
может идти только о гипотетических сводах, существовавших в
домонгольской Руси. Источниками для изучения этого этапа
древнерусского летописания служат более поздние летописи.

Южнорусское летописание

Источниками изучения южнорусского летописания
XII-XIII вв. служат, в первую очередь, Ипатьевский (начало
XV в.), близкие ему Хлебниковский (XVI в.), Погодинский
(XVII в.), Ермолаевский (конец XVII - начало XVIII в.) и другие
списки, а также списки Воскресенской и основной редакции Со-
фийской I летописей. Их текстологический анализ позволил вы-
сказать предположение о существовании киевского великокня-
жеского свода 1200 г. (А.Н. Насонов определил этот свод как «ки-
евский свод 1198-1199 гг.».) Попытка В.Т. Пашуто отнести этот
свод к более позднему времени (1238 г.) не получила поддержки
специалистов. Считается общепринятым, что свод был состав-
леи при князе Рюрике Ростиславиче в Выдубицком монастыре.
Непосредственным поводом к его написанию, как считает
М.Д. Присёлков, явилось возведение князем каменной стены во-

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ XI-XVII ВЕКОВ 197

круг монастыря: свод заканчивается описанием торжеств по слу-
чаю завершения строительства 24 сентября 1199 г. Исследовате-
ли обращали внимание и на то, что Рюрик Ростиславич был пер-
вым правителем Киева, получившим великокняжеский титул по-
сле 1037 г., что могло стать непосредственным побудительным
мотивом создания великокняжеской летописи. Автором киевско-
го свода предположительно был игумен Выдубицкого монастыря
Моисей.

В качестве источников свода 1200 г. называют: 1) киевский
свод Святослава Всеволодовича (основной источник, оканчивав-
шийся описанием кончины князя в 1173 г.); 2) семейную хрони-
ку Ростиславичей, братьев великого князя (точнее, сборник их
некрологов, составленный в том же Выдубицком киевском мона-
стыре при Рюрике); 3) семейный Летописец черниговского кня-
зя Святослава Ольговича и его сыновей, Олега и Игоря Свято-
славича (доведен до 1198 г.) и 4) княжеский Летописец Перея-
славля Южного, рассказывающий о военных подвигах Владими-
ра Глебовича и доведенный до кончины князя (1187 г.). Из это-
го следует, что в ХII-ХIII вв. на юге Руси летописание система-
тически велось лишь в Киеве и Переяславле Южном. В Черни-
гове же существовали только семейные княжеские летописцы.
По мнению М.Д. Присёлкова, у нас нет «материала для суждения
о том, сохранялось ли оно (семейное летописание. - И. Д.) в
Чернигове после Игоря Святославича»²³. Вместе с тем А.А. Шах-
матов считал, что черниговское летописание XII в. нашло отра-
жение в целом ряде статей Ипатьевской летописи.

К и е в с к о е летописание, с одной стороны, как будто
продолжало традицию Повести временных лет. С другой - утра-
тило общегосударственный характер и превратилось в семейную
летопись киевских князей. Оно велось непрерывно в течение
всего XII в. Однако данными о продолжении такой традиции по-
сле 1200 г. исследователи не располагают, хотя известно, что в
Киеве в 1238 г. велась какая-то летопись.

Летописание П е р е я с л а в л я Южного зародилось
в начале XII в. и велось вплоть до 1228 г. Начало его было, ско-
рее всего, заложено уже упоминавшимся игуменом Сильвестром,
впоследствии переведенным на переяславскую еписконию. Боль-
шинство исследователей полагают, что в Переяславле существо-
вали два летописных центра - епископский (по крайней мере, до
1187 г.) и княжеский.

Вероятно, еще в XII в. начало вестись летописание в Галиче
Волынском. К сожалению, г а л и ц к о - в о л ы н с к и е лето-
писи за это столетие почти не нашли отражения в позднейших
сводах. И все-таки есть основания («судя по точности дат и ме-

198 РАЗДЕЛ 1

лочам описания, которые нельзя было передать припоминани-
ем»²⁴) считать, что уже тогда здесь систематически пелись годо-
вые записи. В конце XIII в. на этом материале было создано еди-
ное повествование, лишенное годовых дат. Основной целью его
было, как полагает М.Д. Присёлков, «привести и собрать доказа-
тельства от истории в свою пользу как обладателя старого Кие-
ва на право первенства среди русских княжеств»²⁵. Считается,
что его автор был светским человеком, возможно, из княжеской
дружины. По стилю его рассказ напоминает произведения ви-
зантийских «историков», не переведенные па древнерусский
язык. Оно-то и составило основу Ипатьевской летописи.

Летописание Северо-Востока

Источники изучения летописания русского Северо-Вос-
тока за XII-XIII вв. включают Радзивиловский (конец XV в.) и
Московский Академический (XV в.) списки, восходящие к обще-
му протографу (Радзивиловская летопись), Летописец Перея-
славля Суздальского (список 60-х годов XV в.) и Лаврентьевский
список 1377 г. При текстологическом сличении удалось вы-
явить, что в их основе лежат три Владимирских великокняже-
ских свода: 1177 г. (видимо, первая летопись, возникшая на Вла-
димиро-Суздальской земле), 1193 г. (А.А. Шахматов называл
один Владимирский свод 1185 г.) и 1212 г. Последний, в свою
очередь (по мнению Б.М. Клосса), был положен в основу Лето-
писца Переяславля Суздальского, продолжившего его до 1215 г.
В списке, легшем в основу публикации в Полном собрании рус-
ских летописей (М., 1995. Т. 41), текст его сохранился только с
1138 г. Впоследствии эта летописная традиция была продолже-
на Летописцем ростовского князя Константина Всеволодовича
и его сыновей (1207 г., с. продолжением), а также Владимирским
великокняжеским сводом Юрия Всеволодовича (1228 г., с про-
должением до 1237 г.), впоследствии объединенными Владимир-
ским великокняжеским сводом Ярослава 1239 г., написанном,
однако, как считает М.Д. Присёлков, в Ростове или же, по ут-
верждению А.Н. Насонова, в великокняжеском своде 1281 г.
Дмитрия Александровича. Основанием для их изучения служит
текст Лаврентьевской летописи (с 1206 г.). Сопоставление Си-
меоновского (XVI в.) и Рогожского (середина XV в.) списков, а
также реконструкция Троицкой летописи (начало XV в.) позво-
ляют установить только что упомянутый великокняжеский Вла-
димирский свод 1281 г., составленный в Переяславле Залесском.
По мнению М.Д. Присёлкова, центральной идеей этого свода
было доказательство приоритета Владимира «среди союзных

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ XI-XVII ВЕКОВ 199

феодальных русских княжеств (в противовес галицкому своду
конца XIII в.).

Владимиро-Суздалъское летописание как самостоятельная ветвь
берет свое начало с 1158 г., когда во Владимире-на-Клязьме нача-
ли нестись непрерывные местные записи при дворе Андрея Бо-
голюбского. В 1177 г. они были объединены с отдельными лето-
писными заметками Юрия Долгорукого в великокняжеский
свод, опиравшийся, кроме того, на епископский южнорусский
(переяславский) Летописец. Продолжением его стал летопис-
ный свод 1193 г., включивший также материалы княжеского Ле-
тописца Переяславля Южного. В 1212 г. на его основе был создан
лицевой свод (т. е. украшенный миниатюрами, копии которых
ныне можно видеть в Радзивиловском списке) великого князя
Владимирского. До этого момента летописание, вероятно, ве-
лось при владимирском Успенском соборе. Затем летописный
свод приобрел светские черты, что связывают с ухудшением от-
ношений владимирского князя Юрия с епископом Иваном. Ско-
рее всего, составление свода 1212 г. было поручено человеку,
близкому великому князю. В дальнейшем вследствие монгольско-
го нашествия и разорения Владимира собственно Владимирское
летописание затухает.

Ростовское летописание продолжило традиции владимирских
великокняжеских сводов. Здесь уже в начале XIII в. был создан
местный княжеский летописец, во многом сходный с владимир-
ским. В 1239 г. появилось продолжение великокняжеского Вла-
димирского свода, побравшего и известия Ростовского свода
1207г.

Развивалась северо-восточная традиция летописания и в Пе-
реяславле Суздальском. Опираясь на Владимирский свод 1212 г., пе-
реяславский князь Ярослав Всеволодович в 1215 г. создал свой
Летописец. В 1281 г., в связи с переездом в Переяславль велико-
го князя владимирского и митрополита Киевского и всея Руси, в
Переяславле был создам великокняжеский свод 1281 г., после че-
го владимирское великокняжеское летописание начало угасать.

В основу северо-восточной летописной традиции была поло-
жена идея о переходе центра Русской земли из Киева по Влади-
мир-на-Клязьме.

Новгородское летописание

Источниками изучения новгородского летописания.
XII-XIII вв. служат Синодальный список (XIII - первая треть
XIV в.) Новгородской первой летописи (старший извод), а так-
же списки Комиссионный (XV в.), Академический (вторая поло-

200 РАЗДЕЛ 1

вина XV и.) и Троицкий (вторая половина XV в.), объединяемые
в ее младший извод. Их анализ позволяет установить, что в Нов-
городе с середины XI в. летописная традиция не прерывалась
вплоть до XVI в.

История летописания Новгорода Великого. Около 1136 г., по-ви-
димому, в связи с изгнанием из Новгорода князя Всеволода, по
указанию епископа Нифонта был создан Софийский владычный
свод, переработавший новгородскую княжескую летопись, кото-
рая велась с середины XI в. Еще одним источником служил так-
же киевский Начальный свод 1096 г., легший в основу новгород-
ского летописания. Возможно, в создании первого владычного
свода участвовал известный клирик Новгородской Софии Ки-
рик. В начале XIII в. появился новый владычный свод. Его соз-
дание было как-то связано с падением Константинополя в 1204 г.
Во всяком случае, завершался он рассказом о взятии византий-
ской столицы крестоносцами.

Параллельно с архиепископской кафедрой летописные запи-
си велись в Неревском конце Новгорода, в церкви св. Иакова.
Гипотеза о существовании здесь летописного центра основана
на отдельных упоминаниях, сделанных от первого лица. Именно
они позволяют утверждать, что во второй половине XII в. (пос-
ле 1174 г.) настоятель этой церкви Герман Воята (1144-1188)
предпринял литературную переработку Софийского свода. При
этом он использовал также какую-то южнорусскую летопись. Его
работу продолжил до конца XII в. безымянный летописец, оста-
вивший запись о смерти Германа. Наконец, к середине XIII в. от-
носится летописная деятельность пономаря Тимофея, который
упомянул о себе под 1230 г. Впрочем, на этом уличанская лето-
писная традиция не прервалась. Возможно, сам Синодальный
список - одно из ее звеньев.

Летописание XIV-XV веков

Зарождение общерусского летописания

К XIV в. относятся первые летописи, претендую-
щие на освещение истории всех Русских земель (хотя на самом
деле в них отображались, как правило, лишь события, происхо-
дившие и Северо-Восточной Руси). Источниками для изучения
зарождения общерусского летописания служат прежде всего
Лаврентьевская и Троицкая летописи. Выяснить, как развива-
лось общерусское великокняжеское летописание, позволяет сли-

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ XI-XVII ВЕКОВ 201

чение Тверского летописного сборника XVI в. (дошел в списках
XVII в.), Рогожского летописца и Симеоновской летописи.

В связи с тем что в 1305 г. великим князем владимирским
стал тверской князь Михаил Ярославич, центр великокняжеско-
го летописания переместился в Тверь, где, вероятно, еще в кон-
це XIII в. начинают вестись летописные записи. Создание здесь
великокняжеского свода начала XIV п. совпало с усвоением Ми-
хаилом Ярославичем нового титула - «великий князь всея Руси».
Как общерусский, свод включил не только местные, но и новго-
родские, рязанские, смоленские, южнорусские известия и имел
явную антиордынскую направленность. Свод 1305 г, стал основ-
ным источником Лаврентьевской летописи.

Продолжением этого свода стали новые общерусские лето-
писные своды 1318 и 1327 гг., созданные в той же Твери. Их сле-
ды дошли в составе более поздних московских летописей (Тро-
ицкая и Симеоновская), причем в значительной степени твер-
ской материал был использован «по-московски» (М.Д. Присёл-
ков). Кроме того, остатки тверского летописания за первую
треть XIV в. обнаруживаются в Тверском летописном сборнике
и Рогожском летописце. В то время летописание в Твери велось
непрерывно, год за годом. В ходе работы над сводами 1318 и
1327 гг. тверские летописцы частично отредактировали текст
предшествующего свода, дополнив его материалами по истории
других русских земель. Это еще больше придавало ему вид обще-
русской великокняжеской летописи.

С переходом ярлыка па великое княжение в руки Ивана Ка-
литы зародившаяся в Твери традиция общерусского летописа-
ния переходит в Москву. Здесь приблизительно в 1389 г. был со-
здан Летописец великий русский. До нашего времени он не сохра-
нился, из-за чего трудно дать ему характеристику. Видимо, в зна-
чительной степени его материалами воспользовался составитель
Троицкой пергаменной летописи. Однако, как известно, она по-
гибла в московском пожаре 1812 г. Восстановить состав и содер-
жание нового великокняжеского свода позволяет обращение к
текстам Рогожского летописца, Симеоновской и Никоновской
летописей. Выделив из них сообщения за 1306-1408 гг., восходя-
щие к местным летописным традициям Твери, Суздаля, Ростова,
Смоленска, Рязани и Новгорода Великого, «мы получаем едва ли
не полностью текст Летописца 1389 г.»²⁶. Анализ его показывает,
что при князе Юрии Даниловиче в Москве, видимо, летописных
записей не велось. Отдельные фрагменты подобной работы (се-
мейная хроника) отмечаются при московском княжеском дворе
только с 1317 г. Чуть позднее, с 1327 г. летописание начало вес-
тись при митрополичьей кафедре, перенесенной за год до того

202 РАЗДЕЛ 1

в Москву. Судя по всему, с 1327 г. здесь непрерывно ведется еди-
ная летопись.

Даже М.Д. Присёлков, предполагавший возможность сущест-
вования в Москве самостоятельных великокняжеской и митро-
поличьей летописных традиций, вынужден был признать: «изве-
стия московские, великокняжеские, семейные княжеские, цер-
ковные и митрополичьи собственно - переплетаются между со-
бою с такою силою, что нет возможности поставить вопрос о
слиянии здесь хотя бы двух только источников - великокняже-
ского и митрополичьего летописцев - и приходится думать об
едином центре, для которого одинаково важны были известия и
о митрополичьей деятельности, и о деятельности великих мос-
ковских князей, и даже о семейных делах этих князей за все вре-
мя 1341-1389 гг., почему все эти известия и смыкались в изложе-
нии в одно целое»^26а. Мнение о единстве московского летописа-
ния в XIV п. разделяет Я.С. Лурье - один из наиболее авторитет-
ных летописеведов последних десятилетий.

Скорее всего, летописание в тот период пелось при митропо-
личьем дворе. На это указывает характер годовых записей: лето-
писец гораздо внимательнее относится к переменам на митропо-
личьем престоле, а не на великокняжеском. Впрочем, это впол-
не объяснимо. Не будем забывать, что именно митрополиты, а
не великие князья традиционно имели в то время в своей титу-
латуре упоминание «всея Руси», которая им (хотя бы номиналь-
но) подчинялась. Тем не менее появившийся свод был не собст-
венно митрополичьим, а великокняжеско-митрополичьим. Этот
свод (по датировке А.А. Шахматова - 1390 г.), вероятно, и полу-
чил название Летописец великий русский. Следует, однако, от-
метить, что кругозор составителей нового свода был необыкно-
венно узким. Московский летописец видел значительно меньше,
чем составители тверских великокняжеских сводов. Впрочем, по
мнению Я.С. Лурье, так называемый Летописец великий русский
по своему происхождению мог быть и тверским.

Следующий этап развития общерусского летописания в суще-
ствовавших самостоятельных землях и княжествах был связан с
усилением роли и влияния митрополита «всея Руси». Таков был
итог длительного противостояния московского великого князя
и церкви в годы правления Дмитрия Ивановича Донского. С
именем митрополита Киприана связывают идею создания ново-
го летописного свода. Он включал историю русских земель, вхо-
дивших в русскую митрополию, с древнейших времен. В него
должны были войти, по возможности, материалы всех местных
летописных традиций, в том числе отдельные летописные запи-
си по истории Великого княжества Литовского. Составление

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ XI-XIII BВЕКОВ 203

его, видимо, началось уже после смерти Киприана, но до приез-
да на Русь его греческого преемника Фотия. Первым общерус-
ским митрополичьим сводом стала так называемая Троицкая ле-
топись 1408 г., отразившаяся преимущественно в Симеоновском
списке, в примечаниях И.М. Карамзина (давшего ей общеприня-
тое ныне название) к «Истории государства Российского» и не-
которых других летописях. По мнению Б.М. Клосса, этот свод
мог быть составлен в Троицком монастыре Епифанием Премуд-
рым, автором Жития Сергия Радонежского, Я.С. Лурье, однако,
настаивает па том, что свод 1408 г. был составлен именно в Мо-
скве. При этом исследователь предполагает, что своды 1390 и
1408 гг. были, по существу, двумя редакциями общерусского ми-
трополичьего свода. Характерной чертой его является отсутст-
вие «каких-либо централизаторских и антиордынских тенден-
ций»²⁷.

После нашествия Едигея и в связи с последовавшей затем ,
борьбой за московский престол между наследниками Дмитрия
Донского центр общерусского летописания вновь переместился
в Тверь. В результате усиления Твери в 30-х годах XV в. (по пос-
ледней датировке Я.С. Лурье - в 1412 г.) здесь появилась новая
редакция свода 1408 г., непосредственно отразившаяся в Рогож-
ском летописце, Никоновской и (опосредованно) Симеоновской
летописях. Однако «задача создания подлинно общерусского ле-
тописания (в рамках Северо-Восточной, Московской Руси) и ос-
мысления событий XIV в. ...была решена летописцами лишь в
последующем, XV столетии»²⁸.

Важным этапом в становлении общерусского летописания
стало составление свода, который лег в основу большой груп-
пы летописных списков, объединяемых в Софийскую I и Нов-
городскую IV летописи. Расчет годов, помещенный под 6888
(1380) г., позволил Л.Л. Шахматову определить дату его созда-
ния как 1448 г. Новый свод представлял собой коренную пере-
работку (с привлечением тверских, суздальских, новгородских
и других летописных материалов) свода 1408 г. Он также имел
общерусский характер и своим происхождением был по-преж-
нему обязан митрополичьему окружению. Подготовка его, по-
видимому, была связана с избранием в Москве в конце 1448 г.
нового митрополита Ионы, занявшего долго пустовавшую ка-
федру. Составитель свода 1448 г. отразил изменившийся круго-
зор читателя своего времени. Под его пером достаточно четко
оформилась идея необходимости объединения московских зе-
мель с Ростовом, Суздалем, Тверью и Новгородом Великим для
совместной борьбы с «погаными». Летописец «впервые поста-
вил этот вопрос не с узкомосковской (или тверской), а с обще-

204 РАЗДЕЛ 1

русской точки зрения (использовав в этом случае и южнорус-
ское летописание)²⁰.

Свод 1448 г. не дошел до нас в первоначальном виде. Возмож-
но, это связано с тем, что он поневоле, в силу времени своего со-
здания, имел компромиссный характер, подчас парадоксально
объединяя московскую, тверскую и суздальскую точки зрения.
Тем не менее он лег в основу почти всех русских летописей пос-
ледующего периода (прежде всего, Софийской I и Новгородской
IV), так или иначе перерабатывавших его.

Местное летописание

Ростовское (или суздальское) летописание сохрани-
лось в составе летописного свода первого десятилетия XV в., за-
вершающего Московско-Академическую летопись (XV в.). В ос-
нове его лежат источники, общие с Радзивиловской (до 1206 г.,
предположительно, Летописец ростовского князя Константина
Всеволодовича) и Софийской I летописями. Его окончание
представляет собой краткую летопись, уделяющую особое внима-
ние Ростову и ростовским, а также суздальско-нижегородским
князьям. Это позволяет сделать вывод о том, что летописный
свод, завершающий Московско-Академическую летопись, был со-
ставлен в Ростове или Суздале. Однако существование длитель-
ной и непрерывной традиции ростовского владычного летопи-
сания кажется сомнительным. Подтверждением этого служит и
то, что в 80-х годах XV в. оппозиционные центру ростовские ле-
тописцы были вынуждены опираться на московские летописи.

Hoвгородскoe летописание представлено Новгородской I лето-
писью. Старший извод был доведен до середины XIV в. Он пред-
ставлен единственным Синодальным списком, начало которого
(до 1010 г.) утрачено. В младшем изводе, представленном Комис-
сионным, Академическим (середина XV в.) и Троицким (XVI в.)
списками, а также поздними копиями Академического списка
XVIII и XIX вв., отразилось летописание Новгорода Великого
второй половины XIV в. и начала XV в.

Псковское летописание включает ряд списков, объединяемых в
Псковскую I (первоначально она доходила до 1469 г.), Псков-
скую II (доведена до 1486 г.) и Псковскую III (изложение выхо-
дит за пределы XV в., а в Архивском II списке даже включает на-
чало XVII в.) летописи. Судя по всему, в основе всех трех лето-
писей лежал общий псковский протограф, датируемый 80-ми го-
дами XV в. (А.Н. Насонов, Я.С. Лурье).

Белорусско-литовское летописание связано с традицией ранних
московских общерусских сводов - Троицкой и Симеоновской ле-

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ XI-XVII BEKOВ 205

тописей. Белорусская I летопись представлена Никифоровским,
Супрасльским, Слуцким и Академическим списками. Это слож-
ный по составу сборник, включающий Летописец великих князей
Литовских и Избрание летописания изложено въкратце. Последний
источник составляют заимствования из Новгородской IV (до
1309 г.), Софийской I (1385-1418 гг.) и Троицкой (1310-1385 гг.)
летописей. Заключительная часть Белорусской I летописи явля-
ется своеобразным продолжением Троицкой летописи или ее
протографа.

****

Изучение истории XIV в. серьезно затруднено тем, что сведе-
ния о ней весьма неполны и фрагментарны. При крайней скуд-
ности общерусского летописания до конца XIV в. особое значе-
ние приобретает единственная современная этим событиям ме-
стная летопись (доведенная, к сожалению, только до середины
XIV в.) - Новгородская I старшего извода (Синодальный спи-
сок). Лишь обращение к источникам других видов позволяет в
какой-то степени заполнить пробел в фактических данных. Тем
не менее остается множество вопросов, решение которых вооб-
ще едва ли возможно. Недостаток фактических данных, которые
историк получает главным образом из летописей, сказывается
самым серьезным образом на качестве и глубине исследования
проблем, связанных с историей XIV в. В лучшем положении ока-
зываются ученые, изучающие историю конца XV-XVI вв.

5. Общерусские летописные своды
конца XV-XVI веков*

Общерусское летописание

Официальное летописание

Начало общерусского летописания великих кня-
зей московских, заложившего основы официального летописа-
ния XVI в., относится ко второй половине XV в. Сопоставив Ер-
молинскую летопись с Архивской (или Ростовской) XVII в., Си-

• Местное летописание этого времени, ведшееся независимо и параллельно
общерусскому, не рассматривается.

206 РАЗДЕЛ 1

меоновской и Воскресенской (обе XVI п.) летописями, а также
так называемым двухтомным Лондонским списком (XVI в.),
А.Н. Насонов пришел к выводу о существовании протографа, ко-
торый лежал в их основе. Его состав уточняется при обращении
к Музейному (конец XV - начало XVI в.) и Воронцовскому сбор-
никам, а также к летописям Лавровского, Вологодско-Пермской
(конец XV - середина XVI в.) и Никаноровской. В них сохранил-
ся текст краткого летописца, который Л.С. Лурье определяет как
наиболее раннюю из известных редакций московского велико-
княжеского летописания. По ряду косвенных данных удалось ус-
тановить, что она была составлена приблизительно в 1472 г. и
основывалась на своде 1448 г. В ней была закреплена московская
традиция освещения целого ряда событий русской истории (в
том числе обстоятельств феодальной войны второй четверти
XV в.), которая проникла затем во все общерусские летописи.
Наиболее непосредственное отражение Московский свод начала
70-х годов XV в, нашел в Воронцовском и Музейском сборниках,
Никаноровской и Вологодско-Пермской летописях, а также в
списке Лавровского (конец XV в.). Его наиболее ранняя версия
(до мая 1472 г.) сохранилась в первых двух списках, тогда как об-
щий источник Никаноровской и Вологодско-Пермской летопи-
сей являлся более поздней (осень 1472 г.) обработкой свода, лег-
шего в основу летописи Лавровского.

Следующими этапами великокняжеского летописания стали
своды 1477 и 1479 гг. От свода 1477 г. сохранилась лишь заклю-
чительная часть в так называемом Летописце от 72-х язык. О на-
чальной его части можно судить только предположительно - на
основании текста свода 1479 г., который дошел до нас целиком
(до статьи 6926 г.), но не в первоначальном виде. Он восстанав-
ливается по поздним Уваровскому (XVI в.), Архивскому (XVII в.;
так называемая Ростовская летопись) и открытому А.А. Шахма-
товым Эрмитажному (XVIII и.) спискам. В последнем он сохра-
нился в чистом виде.

К источникам свода 1479 г. следует отнести свод 1477 г.,
«особую обработку свода 1448 г.» (в которой были устранены
компромиссные тенденции последнего), ростовский свод нача-
ла XV в. (отразившийся в Московско-Академической летописи)
и новгородский свод, близкий Новгородским I и IV летописям.
Попытки A.M. Насонова представить «особую обработку свода
1448 г.» митрополичьим сводом опровергаются характером со-
кращений, которые претерпел летописный текст: из повество-
вания были исключены в основном библейские цитаты и рели-
гиозные сентенции. Видимо, уже тогда традиция создания ми-
трополичьих общерусских сводов на время угасла. Официозный

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ XI-XVII ВЕКОВ 207

и светский характер «особой обработки» дал основания Я.С. Лу-
рье характеризовать ее как памятник великокняжеского летопи-
сания.

Свод 1479 г., но мнению М.Д. Присёлкова, стал новой попыт-
кой особого рода согласования настоящего с далеким прошлым.
«Сводчик еще не решается вносить в изложение прошлых собы-
тий ту систематическую переработку во вкусе современных ему
политических воззрений, которою так резко невыгодно отлича-
ются последующие московские свода XVI в.»³⁰ Вместе с тем в
своде 1479 г. были усилены антилатинская и антиновгородская
тенденции, что объясняется историческими условиями, в кото-
рых он составлялся. Мнение А.Н. Насонова о том, что свод
1479 г. был митрополичьей летописью, не имеет достаточных ос-
нований. Впоследствии текст этого свода послужил источником
всего официального общерусского летописания - великокняже-
ского и царского.