I. Чтение и обсуждение 2—3 сочинений

II. Лекция учителя

Современный литературный процесс характеризуется исчезновением былых канонизированных тем («тема рабочего класса», «тема армии» и т. п.) и резким возвышением роли бытовых взаимоотношений. Внимание к быту, порой абсурдному, к опыту человеческой души, вынужденной выживать в ситуации ломки, сдвигов в обществе, порождает особые сюжеты. Многие писатели как бы хотят отделаться от былой патетики, риторики, проповедничества, впадают в эстетику «эпатажа и шока». Реалистическая ветвь литературы, пережив состояние невостребованности, подходит к осмыслению перелома в сфере нравственных ценностей. На видное место выходит «литература о литературе», мемуарная проза.

«Перестройка» открыла двери для огромного потока «задержанных» и молодых писателей, исповедующих разные эстетики натуралистическую, авангардистскую, постмодернистскую, реалистическую. Одним из способов обновления реализма является попытка освободить его от идеологической заданности. Эта тенденция привела к новому витку натурализма: в ней соединились традиционная вера в очистительную силу жестокой правды об обществе и неприятие пафоса любого рода, идеологии, проповедничества (проза С. Каледина «Смиренное кладбище», «Стройбат»; проза и драматургия Л. Петрушевской).

1987 год имеет особое значение в истории русской литературы. Это начало уникального, исключительного по своей общекультурной значимости периода. Это начало процесса возвращения русской литературы. Основным мотивом четырех лет (1987 гг.) становится мотив реабилитации истории и запрещенной — «неподцензурной», «изъятой», «репрессансной» — словесности. В 1988 году, выступая на Копенгагенской встрече деятелей искусства, литературовед Ефим Эткинд говорил: «Сейчас идет процесс, который для литературы обладает и небывалой, феноменальной значительностью: процесс возвращения. Толпа теней писателей и произведений, о которых широкий читатель ничего не знал, хлынула на страницы советских журналов... Тени возвращаются отовсюду».

Первые годы реабилитационного периода — 1987—1988 годы — это время возвращения духовных изгнанников, тех русских писателей, которые (в физическом смысле) не покидали пределов своей страны.

С републикацией произведений Михаила Булгакова («Собачье сердце», «Багровый остров»), Андрея Платонова («Чевенгур», «Котлован» «Ювенильное море»), Бориса Пастернака («Доктор Живаго»), Анны Ахматовой («Реквием»), Осипа Мандельштама («Воронежские тетради») творческое наследие этих (известных и до 1987 г.) писателей было восстановлено в полном объеме.

Следующие два года — 1989—1990 годы — это время активного возвращения целой литературной системы — литературы русского зарубежья. До 1989 года единичные републикации писателей-эмигрантов — Иосифа Бродского и Владимира Набокова в 1987 году — были сенсационными. А в 1989—1990 годах «толпа теней хлынула в Россию из Франции и Америки» (Е. Эткинд) — это Василий Аксенов, Георгий Владимов, Владимир Войнович, Сергей Довлатов, Наум Коржавин, Виктор Некрасов, Саша Соколов и, конечно, Александр Солженицын.

Главной проблемой для литературы второй половины 1980-х годов становится реабилитация истории. В апреле 1988 года в Москве состоялась научная конференция с очень показательным названием — «Актуальные вопросы исторической науки и литературы». Выступавшие говорили о проблеме правдивости истории советского общества и о роли литературы в уничтожении «белых исторических пятен». В эмоциональном докладе экономиста и историка Евгения Амбарцумова прозвучала поддержанная всеми мысль о том, что «правдивая история стала развиваться вне окостеневшей официальной историографии, в частности, нашими писателями Ф. Абрамовым и Ю. Трифоновым, С. Залыгиным и Б. Можаевым, В. Астафьевым и Ф. Искандером, А. Рыбаковым и М. Шатровым, которые стали писать историю за тех, кто не смог или не захотел этого сделать». В том же 1988 году критики заговорили о появлении в литературе целого направления, которое обозначили как «новая историческая проза». Опубликованные в 1987 году романы Анатолия Рыбакова «Дети Арбата» и Владимира Дудинцева «Белые одежды», повесть Анатолия Приставкина «Ночевала тучка золотая» стали общественными событиями этого года. В начале 1988 года таким же общественно-политическим событием стала пьеса Михаила Шатрова «Дальше... дальше... дальше...», при этом образы «живого плохого Сталина» и «живого нестандартного Ленина» едва прошли тогда еще существовавшую цензуру.

Состояние собственно современной литературы, т. е. той, которая не только печаталась, но и писалась во второй половине 1980-х годов, подтверждает, что в этот период литература являлась прежде всего де лом гражданским. Громко заявить о себе в это время смогли только поэты-иронисты и авторы «физиологических повестей» («прозы гиньоль» (Сл.)) Леонид Габышев («Одлян, или Воздух свободы») и Сергей Каледин («Стройбат»), в чьих произведениях живописались темные стороны современной жизни — нравы несовершеннолетних преступников или армейская «дедовщина».

Следует обратить внимание и на то, что публикация рассказов Людмилы Петрушевской, Евгения Попова, Татьяны Толстой, авторов, которые сегодня определяют лицо современной литературы, в 1987 году прошла почти незамеченной. В той литературной ситуации, как справедливо заметил Андрей Синявский, это были «художественно избыточные тексты».

Итак, 1987—1990 годы это время, когда сбылось пророчество Михаила Булгакова («Рукописи не горят») и была выполнена программа, столь осторожно намеченная академиком Дмитрием Сергеевичем Лихачевым: «И если мы издадим неопубликованные произведения Андрея Платонова «Чевенгур» и «Котлован», некоторые еще остающиеся в архивах произведения Булгакова, Ахматовой, Зощенко, то это, как мне кажется, тоже будет полезно для нашей культуры» (из статьи: Культура правды — антикультура лжи // Литературная газета, 1987. № 1). В течение четырех лет широким русским читателем был освоен колоссальный массив — 2/3 ранее неизвестного и недоступного корпуса русской литературы; все граждане стали читателями. «Страна превратилась во Всесоюзную Читальню, в которой вслед за «Доктором Живаго» дискутируется «Жизнь и судьба» (Наталья Иванова). Эти годы называют годами «пиршества чтения»; произошел неслыханный и неповторимый рост тиражей периодических литературных изданий («толстых» литературных журналов). Рекордный тираж журнала «Новый мир» (1990 г.) — 2 710 000 экз. (в 1999 г. — 15 000 экз., т. е. чуть более 0,5%); все писатели стали гражданами (в 1989 г. народным и депутатами от творческих союзов в преобладающем большинстве стали именно писатели — В. Астафьев, В. Быков, О. Гончар, С. Залыгин, Л. Леонов, В. Распутин); торжествует гражданская («суровая», а не «изящная») литература. Ее кульминацией становится 1990 год — «год Солженицына» и год одной из самых сенсационных публикаций 1990-х годов — статьи «Поминки по советской литературе», в которой ее автор — представитель «новой литературы» — Виктор Ерофеев объявил конец «солженизации» русской словесности и начало следующего периода в новейшей русской литературе — постмодернистского (1991—1994 гг.).

Постмодернизм появился еще в середине 40-х годов, но был осознан как феномен западной культуры, как явление в литературе, искусстве, философии лишь в начале 80-х. Для постмодернизма характерно осмысление мира как хаоса, мира как текста, осознание разорванности, фрагментарности бытия. Один из главных принципов постмодернизма — интертекстуальность (соотнесенность текста с другими литературными источниками).

Постмодернистский текст формирует новый тип взаимоотношений между литературой и читателем. Читатель становится соавтором текста. Восприятие художественных ценностей становится многозначным. Литература рассматривается как интеллектуальная игра.

Постмодернистское повествование — это книга о литературе, книга о книгах.

В последней трети ХХ века постмодернизм получил широкое распространение в нашей стране. Это произведения Андрея Битова, Венедикта Ерофеева, Саши Соколова, Татьяны Толстой, Иосифа Бродского и некоторых других авторов. Пересматривается система ценностей, разрушаются мифологии, взгляд писателей часто ироничен, парадоксален.

Изменение политических, экономических, социальных условий в стране в конце ХХ века привели ко многим изменениям и в литературном и окололитературном процессах. В частности с 1990-х годов в России появилась Букеровская премия. Ее учредитель — английская Букеровская компания, которая занимается производством продуктов питания и их оптовой продажей. Литературная премия «Русский Букер» учреждена основателем Букеровской премии в Великобритании компанией Booker Pic в 1992 году как инструмент для поддержки авторов, пишущих на русском языке, и возрождения издательской деятельности в России с целью сделать хорошую современную русскую литературу коммерчески успешной на ее родине.

Из письма председателя комитета Букера сэра Майкла Кейна:

«Успех «Букер-прайз», с ее ежегодной сменой комитета, независимостью от интересов издателей и от государственных структур, побудил нас основать такие же премии и для произведений на других языках. Самой заманчивой показалась идея создать премию Букер за лучший роман на русском языке. Этим мы хотим выразить уважение одной из самых великих литератур мира и надеемся, что нам удастся содействовать привлечению всеобщего внимания к живой и насыщенной проблемами сегодняшней русской литературе». Система присуждения премии такова: номинаторы (литературные критики, выступающие от имени литературных журналов и издательств) выдвигают номинантов, претендентов на премию (так называемый «лонг-лист» (long-list)). Из их числа жюри выбирает шесть финалистов (так называемый «шорт-лист» (short-list)), один из которых и становится лауреатом (букератом).

Российскими букератами стали Марк Харитонов (1992, «Линии судьбы, или Сундучок Милашевича»), Владимир Маканин (1993, «Стол, покрытый сукном и с графином посередине»), Булат Окуджава (1994, «Упраздненный театр»), Георгий Владимов (1995, «Генерал и его армия»), Андрей Сергеев (1996, «Альбом дня марок»), Анатолий Азольский (1997, »Клетка»), Александр Морозов (1998, «Чужие письма»), Михаил Бутов (1999, «Свобода»), Михаил Шишкин (2000, «Взя тие Измаила»), Людмила Улицкая (2001, «Казус Кукоцкого»), Олег Павлов (2002, «Карагандинские девятины, или Повесть последних дней»). Следует понимать, что Букеровская премия, как и любая другая литературная премия, не призвана ответить на вопрос «Кто у вас первый, второй, третий писатель?» или «Какой роман лучший?». Литературные премии — это цивилизованный способ вызвать издательский и читательский интерес («Свести вместе читателей, писателей, издателей. Чтобы книги покупали, чтобы литературный труд был уважаем и даже приносил доход. Писателю, издателям. А в целом выигрывает культура» (критик Сергей Рейнгольд)).

Пристальное внимание к букеровским лауреатам уже в 1992 году позволило выявить два эстетических направления в новейшей русской литературе — постмодернизм (среди финалистов 1992 года — Марк Харитонов и Владимир Сорокин) и постреализм (постреализм — направление в новейшей русской прозе). Характерно традиционное для реализма внимание к судьбе частного человека, трагически одинокого и пытающегося самоопределиться (Владимир Маканин и Людмила Петрушевская).

Тем не менее Букеровская и последовавшие за ней литературные премии (Антибукер, «Триумф», премия им. А. С. Пушкина, Парижская премия русскому поэту) не сняли в полной мере проблему противостояния некоммерческой литературы («чистого искусства») и рынка. «Выходом из тупика» (так называлась статья критика и культуролога Александра Гениса, посвященная литературной ситуации начала 1990-х гг.) для «нерыночной» литературы стало ее обращение к традиционно массовым жанрам (литературным в даже песенным) —

• fantasy («фэнтези») — «Жизнь насекомых» (1993) Виктора Пелевина;

• фантастический роман — «Тавро Кассандры» (1994) Чингиза Айтматова;

• мистико-политический триллер — «Стражница» (1993) Анатолии Курчаткина;

• эротический роман — «Эрон» (1994) Анатолия Королева, «Дорога в Рим» Николая Климонтовича, «Будни гарема» (1994) Валерия Попова;

• истерн — «Мы можем все» (1994) Александра Черницкого;

• авантюрный роман — «Я — не я» (1992) Алексея Слаповского (и его же «рок-баллада» «Кумир», «блатной романс» «Крюк», «уличный романс» «Братья»);

• «новый детектив» Б. Акунина;

• «дамский детектив» Д. Донцовой, Т. Поляковой и др.

Произведением, воплотившем в себе практически все черты современной русской прозы, стал «Лед» Владимира Сорокина. Номинированный в шорт-листе 2002 года. Произведение вызвало широкий резонанс благодаря также активному противодействию движения «Идущие вместе», обвиняющего Сорокина в порнографии. В. Сорокин снял свою кандидатуру из шорт-листа.

Следствием стирания границ между высокой и массовой литературой (наряду с расширением жанрового репертуара) явилось окончательное крушение культурных табу (запретов), в том числе: на употребление обсценной (ненормативной) лексики — с публикацией романа Эдуарда Лимонова «Это я — Эдичка!» (1990), произведений Тимура Кибирова и Виктора Ерофеева; на обсуждение в литературе проблем наркотиков (роман Андрея Саломатова «Синдром Кандинского» (1994) и сексуальных меньшинств (сенсацией 1993 г. стало двухтомное собрание сочинений Евгения Харитонова «Слезы на цветах»).

Из писательской программы создать «книгу для всех» — и для традиционного потребителя «некоммерческой» литературы, и для широкой читающей публики, — возникает «новый беллетризм» (его формулу предложил издатель альманаха «Конец века»: «Детектив, но написан хорошим языком» Тенденцией постмодернистского периода можно считать установку на «читабельность», «интересность».

Жанр «fantasy», оказавшись из всех жанровых новообразований наиболее жизнеспособным, явился отправной точкой для одного из самых заметных явлений в новейшей русской литературе — это проза вымысла, или fiction-проза — фантазийная литература, «современные сказки», авторы которых не отображают, а изобретают новые абсолютно неправдоподобные художественные реальности.

Fiction — это литература пятого измерения, каким становится безудержное авторское воображение, создающее виртуальные художественные миры — квазигеографические и псевдоисторические.

Домашнее задание.

Работа над конспектом лекции.

Информация для учителя

Впервые российский «Букер» вручали в 1991-м. С тех пор ни один награжденный роман так и не стал бестселлером, что совершенно неудивительно, ведь из списка номинантов в первую очередь вылетали известные писатели. В разные годы — Виктор Пелевин, Владимир Сорокин, Дмитрий Быков, Анатолий Найман. На этот раз, например, тележурналист Леонид Зорин и автор детективов Леонид Юзефович. А победитель, получавший премию, так и оставался никому не известен.

Всего в этом году на конкурс российского «Букера» было допущено тридцать одно произведение. Из них в финал попали шесть романов: «Вилла Рено» Наталии Галкиной, «Белое на черном» Рубена Давида Гонсалес Гальего, «Юпитер» Леонида Зорина, «Фрау Шрам» Афанасия Мамедова, «Лавра» Елены Чижовой и «Казароза» Леонида Юзефовича.

Как сказал на церемонии оглашения лауреата председатель жюри премии Яков Гордин, букеровский комитет остановил свой выбор на произведении, в котором в наибольшей степени «дышит почва и судьба». Таким произведением, по мнению комитета, оказалась книга «Белое на черном», выпущенная в прошлом году издательством «Лимбус Пресс».

Р. Д. Гонсалес Гальего, несмотря на свое довольно экзотичное имя, вполне русский писатель. Во всяком случае он никогда еще не писал ни на каком другом языке кроме русского. Родился лауреат в Москве в 1968 году в семье испанских коммунистов, бежавших в свое время в СССР от франкистского режима. Его дедушка по материнской линии, Игнасио Гальего. был генеральным секретарем коммунистической партии Испании. Рубен Давил Гонсалес Гальего с рожсамого рождения страдает тяжким заболеванием — церебральным параличом. Однажды, когда ему было всего полтора года, его состояние резко ухудшилось, и все посчитали, что ребенок уже не жилец. А до его матери это мнение врачей каким-то образом дошло как известие о смерти несчастного младенца. Убитая горем родительница даже не смогла заставить себя хотя бы взглянуть на якобы умершего сына. А он каким-то чудом выжил. И с тех пор так и скитался по разным учреждениям для инвалидов. С матерью Рубен Давид встретился лишь спустя тридцать лет.

Период скитания по приютам и стал основной темой творчества писателя. Его «букеровская» книга «Белое на черном» — собственно, сборник новелл, где автор изображает людей, с которыми судьба свела его в безотрадный сиротский период жизни. И во всех этих новеллах, конечно же, реализуются характер и судьба самого рассказчика. Именно поэтому сборник «Белое на черном» представляет собой целостное произведение. Как заметила главный Редактор издательства «Лимбус Пресс» Татьяна Набатникова называть романом «Белое на черном» ошибкой не будет. Роман «Белое на черном», который был признан лучшей российской книгой этого года, он набивал двумя работающими пальцами левой руки.

В последние несколько лет Гонсалес Гальего живет со своей старушкой-мамой в Мадриде. Он очень продуктивно работает. Его сочинения переводятся и издаются во многих странах. Кстати, с нынешнего года величина вознаграждения букеровских лауреатов увеличилась. Прежде премия составляла двенадцать тысяч пятьсот долларов. А теперь — пятнадцать. Финалисты же по-прежнему получают тысячу.

«Букеровские лауреаты весь год жалуются, что издатели намеренно не пускают их шедевры к народу. «Букер-2003» обещал быть апофеозом этой тенденции — четыре романа из шести, попавших в шорт-лист, никто так и не рискнул издать книгой. И вдруг в кои-то веки лауреатом становится востребованный роман — «Белое на черном», выпущенная издательством «Лимбус-пресс« в 2002 году, стал литературным событием не только в России. Его уже успели издать во Франции и Испании, в настоящее время готовятся издания в Германии, Италии и на Тайване. И, самое главное, роман читают.

Об истории создания романа говорит сам автор: «Начал я еще в Новочеркасске. Я показал текст журналистам. Они мне сказали, что это нехорошо, что так писать нельзя. Должен быть концепт, начало, конец. Повествование от лица ребенка и от лица взрослого должно различаться. И я писать бросил, пока через некоторое время не уехал за рубеж и там не познакомился с русскими эмигрантами. Потом вышла передача на радио «Свобода» с моими рассказами. Еще на меня повлиял разговор с Юзом Алешковским. Он мне сказал, что я писатель, вполне серьезно. Но самое-самое главное — это моя мама. У нее нет пиетета к писателям вообще, сознания того, что писатель — это другой человек. Когда мы познакомились уже взрослыми людьми, мне это передалось. Можно написать книгу, можно работать программистом — все, что хочешь. Так я и написал книгу».

Роман испанского писателя по большому счету трудно назвать романом. Здесь вы не найдете какого-то захватывающего сюжета в привычном понимании этого слова. На самом деле это сборник коротких автобиографических рассказов. Но каких!.. Дело в том, что человек, их написавший, 32 года из своих 35 провел в детских домах и специнтернатах для инвалидов. Гонсалес парализован с рождения, официальный диагноз — детский церебральный паралич, и свою книгу он напечатал двумя пальцами левой руки. Его жизнь многие сравнивают с латиноамериканским сериалом, столько в ней совершенно невероятных совпадений и чудес. Только вот написала эту удивительную историю со счастливым концом сама жизнь.

Трудно себе представить, как удалось выжить смуглому мальчугану со страшным диагнозом без материнской ласки и заботы. Но он выжил. И не просто выжил, а экстерном окончил школу, поступил в колледж иностранных языков, потом получил юридическое образование. Он дважды женился, у него родились две красавицы-дочки. В 2000 году его жена разыскала мать Говсалеса, которая все эти годы даже не подозревала о том, что ее сын жив. Об этом он и написал свою книгу. Вы не найдете здесь ни чернухи, ни жестокости. Вас ждет очень трудное чтение, и не один раз вы будете смахивать слезы, не один раз горло сожмет от этих пронзительных строк, каждая из которых будто выжженная каленым железом врежется в память. «Так случилось, что мне пришлось увидеть слишком много человеческой жестокости и злобы. Описывать мерзость человеческого падения и животного скотства — множить и без того бесконечную цепь взаимосвязанных зарядов зла. Не хочу. Я пишу о добре, по беде, радости и любви. Я пишу о силе... Силе, которая есть в каждом из нас. Эта книга о моем детстве. Жестоком, страшном. Но все-таки детстве. Чтобы сохранить в себе любовь к миру, вырасти и повзрослеть, ребенку надо совсем немного: кусок сада, бутерброд с колбасой, горсть фиников, синее небо, пару книг и теплое человеческое слово...»

Лауреатами премии в 2002 г. стали:

— Победитель — Павлов Олег «Карагандинские девятины, или Повесть последних дней»

— Бортников Дмитрий «Синдром Фрица»

— Гандлевский Сергей «Нрзб»

— Мелихов Александр «Любовь к отеческим гробам»

— Месяц Вадим «Лечение электричеством. Роман из 84 фрагментов Востока и 74 фрагментов Запада»

— Сорокин Владимир «Лёд»

Урок 63 (124). Семинар по теме:

«Литература на современном этапе»

Вопросы к семинару

1. Какие самые существенные изменения произошли в обществе и литературе начиная с 1987 года?

2. Какие периоды можно выделить в истории новейшей русской литературы?

3. Назовите основные идеи, тенденции, мотивы, характеризующие каждый из этих периодов.

Рекомендации: ответить на эти вопросы помогут «хронологические таблицы» («Историко-литературный процесс. Социокультурная ситуация»). Ее можно найти в книге «Новейшая русская литература 1987—1999». Н. И. Шром или составить самому на основе материала лекции.

4. Проанализируйте «хронологические таблицы». Известны ли вам писатели из рубрик «Имя года» и «Сенсация года»? Как вы думаете, почему начиная с 1995 года из таблиц исчезла рубрика «Политические события»?

5. Что включает в себя феномен «возвращающейся литературы»?

6. Разделяете ли вы точку зрения Виктора Ерофеева о «гиперморализме» русской литературы?

7. Определите понятия «новая литература», «самиздат», «андеграунд».

8. Почему «новую литературу» называют «другой», или «альтернативной»?

9. За что и как присуждается Букеровская премия? Кто из русских писателей стал лауреатом Букера?

10. Какие новые жанры появились в русской литературе 1990-х годов? С чем связано расширение жанрового репертуара?

11. Что такое проза fiction?

Домашнее задание

Перечитать произведения Т. Толстой.