Роль М.В. Ломоносова в истории русского литературного языка

(Ломоносов о «пространстве и довольствии» российского языка)

Повелитель многих языков, язык российский, не токмо обширностию мест, где он господ- ствует, но купно и собственным своим

пространством и довольствием

велик перед всеми в Европе.

В языке отражаются история и культура народа. Время жизни и творчества Ломоносова соответствует третьему периоду в ИРЛЯ – периоду становления литературного языка русской национальности. Этот период начался в середине XVII в. И основной вопрос, который встал перед представителями русской филологии, – это вопрос о взаимодействии языковых стихий, сосуществующих в рамках русского языка.

Говоря о языке в Петровскую эпоху, В.В. Виноградов отмечает его «пестроту и неорганизованность». Стилистически неупорядоченно употребляются церковнославянизмы, народно-разговорные средства, канцеляризмы, западноевропеизмы. Например, текст, дающий советы юношеству, включает контексты: не облизывай перстов, не дуй в ушное аки свиния, – где рядом находятся церковнославянизмы и средства разговорной речи. В употреблении западноевропеизмов В.В. Виноградов видит словесный фетишизм, при котором усвоение слов было «внешним, неглубоким». Появилось большое количество семантических дублетов: тонкий – субтельный, возвращение – рефлексия, созвездие – констелляция. Хлынул поток варваризмов, которые не приспосабливаются к системе принимающего языка. Так, в тексте 1720 г. мы встречаем выражение шевальеры эрранты, которое толкуется путём перевода на русский язык: кавалеры заблудящие (заблудшие), а затем с помощью дефиниции: «все те, которые ездя по всему свету, без всякого рассуждения в чужие дела вмешиваются и храбрость свою показывают». Сравним с поздним толкованием слова заблудший в словаре В.И. Даля: заблудиться – сбиться с пути, свернуть с дороги, заплутаться; заблудший – совратившийся с прямого и должного пути. Слово связано с христианской системой ценностей. При восприятии дефиниции возникает неодобрительная оценка заблудящих кавалеров. И в переводе, и в толковании проявляется неточное отражение семантики выражения и его культурной памяти.

К тому времени были созданы двуязычные и трёхъязычные словари (лексиконы и лексисы). Среди известных авторов – Лаврентий Зизаний, Памва Берында, Епифаний Славинетский. Лаврентий Зизаний толкует слова, взятые из богослужебных книг и сочинений церковных деятелей. Памва Берында соотносит церковнославянские и русские слова, отдельно обозначает слова украинские и белорусские. Епифаний Славинетский соотносит греческие, латинские и церковнославянские слова.

Грамматики того времени в основном закрепляли нормы церковнославянского языка. Лаврентий Зизаний в своей грамматике отмечает нормализующую роль церковнославянского языка, который принадлежит учёному сословию. Согласно подходу автора, его нельзя переводить на простую речь. Мелетий Смотрицкий создаёт грамматику, которая является энциклопедией гуманитарных наук. В ней 4 раздела: орфография, этимология, синтаксис и просодия (стихосложение). Эта грамматика, как и грамматика Зизания, не является результатом исследования живого языка. По словам Б.А. Ларина, это попытка влить славянское содержание в греческую грамматику, когда за основу берётся структура греческой грамматики и наполняется славянскими примерами. Но именно эта грамматика, как и арифметика Магницкого, стала для М.В. Ломоносова «вратами учёности». Академическая биография сообщает о том, как Михайло Ломоносов получил эти книги от зажиточного соседа, обладателя целой библиотеки Христофора Дудина: «Неотступные и усиленные просьбы, чтоб старик Дудин ссудил его ими на несколько дней, оставалися всегда тщетными. Отрок, пылающий ревностию к учению, долгое время умышленно угождал трём стариковым сыновьям, довёл их до того, что выдали они ему сии книги. От сего самого времени не расставался он с ними никогда, носил везде с собою и, непрестанно читая, вытвердил наизусть».

В 1755 г. М.В. Ломоносов напишет Российскую грамматику. «Тупа оратория, косноязычна поэзия, неосновательна философия, неинтересна история, сомнительна юриспруденция без грамматики».

Учёный уверен, что российское слово «от природы богатое, сильное, здравое, прекрасное». Известен заочный диалог Л. с римским императором Карлом Пятым, который «говаривал, что ишпанским языком – с богом, французским – с друзьями, немецким – с неприятельми, италиянским – с женским полом говорить прилично. Но если бы он российскому языку был искусен, то, конечно, к тому присовокупил бы, что им со всеми оными говорить пристойно, ибо нашёл бы в нём великолепие ишпанского, живость французского, крепость немецкого, нежность италиянского, сверх того богатство и сильную в изображениях краткость греческого и латинского языка».

Но путь доброй натуре должна показать именно грамматика. Грамматика, по мысли Ломоносова, «происходит от общего употребления языка, однако правилами показывает путь самому употреблению». План грамматики Ломоносова соответствует французской философской всеобщей грамматике Пор-Рояля 1660 г. Важнейшая мысль которой – о связи языка и мышления. Л. характеризует свою грамматику как «малый сей и общий чертёж всея обширности». В грамматике 2 части – общая и специальная. В общей рассмотрены основные грамматические категории всех известных Л. языков, в специальной части охарактеризованы своеобразные черты русского языка. Основа грамматики Л. – наблюдения над употреблением языковых средств и историко-генетический принцип. В русском языке употребление, по мысли Л., связано с двумя стилями: первый – восходящий к церковнославянскому языку, Л. Называет его высокий, важный; второй – простой, простой слог, просторечие. В грамматике рассмотрены фонетические, морфологические и синтаксические особенности двух стилей (в их соотнесении). Например: Г фрикативный соответствует высокому стилю: благоприятны влаги; Г взрывной – простому стилю: бугристы берега. Или: междометие О «у славян полагается с родительным падежом: о чуднаго промысла; но россиянам свойственнее именительный: о, чудный промысл!»

М.В. Ломоносов стремится к стилистическому выравниванию, уравновешиванию употребления языковых средств. Причём он решает эту задачу не как пурист, отказывающийся от чего-либо, изгоняющий это из языка, а строя концепцию синтеза. Таким образом, языковая программа Ломоносова относится к программам синтетического типа.

Продолжение и развитие концепции стилистического выравнивания мы находим в работе 1758 г. «Предисловие о пользе книг церковных в российском языке». Предисловие в 17–18 вв. может существовать как самостоятельный жанр и представляет собой научное сочинение на важную тему. М.В. Ломоносов сохраняет верность историко-генетическому принципу в изучении языка и говорит о созидательной роли церковнославянского языка в русской культуре. Он выступил воспреемником и передатчиком греческой культуры слова российскому языку («от эллинского слова – к российскому слову»). Важно, что рядом с нашим родным языком оказался не язык чужой, а язык родственный.

В Российской грамматике Ломоносов рассматривал фонетические и грамматические различия между стилями российского языка, а в Предисловии он обращается к лексике. В Российской грамматике обозначены 2 стиля, а в Предисловии – 3. Наряду с высоким и низким выделяется также средний (посредственный). Классификация трёх стилей (штилей) не является новой. У Ломоносова её новизна связана с опорой на реальную языковую ситуацию, сложившуюся в русской культуре. Учёный характеризует три рода речений, бытующих в российском языке. Первый – «речения, которые у древних славян и ныне у россиян общеупотребительны»: бог, слава, рука, ныне, почитаю. Второй – речения, «кои хотя обще употребляются мало, а особливо в разговорах, однако всем грамотным людям вразумительны: отверзаю, господень, насажденный, взываю. Ломоносов учитывает диалектику взаимодействия активного и пассивного словарного запаса и выступает против употребления «обветшалых слов». По Далю, обветшать – придти в ветхость, состариться, сделаться худым, хилым, придти от времени в негодность. У Даля приводится пословица: Обветшалое слово не остро. Третий род – речения, «которых нет в остатках славенского языка, то есть в церковных книгах: говорю, ручей, который, пока, лишь. Говоря об этом роде речений, Ломоносов учитывает стилистическую культуру слова: «Выключаются отсюда презренные слова, которых ни в каком штиле употребить непристойно». Характерно, что Ломоносов не приводит примеры этих слов!

В основе теории трёх стилей Ломоносова лежит эстетический принцип меры. Новаторство Ломоносова учёные видят в разработке концепции среднего стиля, в котором могут употребляться любые речения, с учётом диалектики активного и пассивного словаря, с соблюдением чистоты языка от презренных слов (их Ломоносов разрешает употреблять в комедиях). Модель среднего стиля соответствует представлению Ломоносова о том, как должен развиваться российский язык. Г.В. Судаков отмечает, что эта модель отражает закон стилистической разнородности языка и стилистической однородности текста: стилистическое выравнивание должно осуществляться в тексте. Такой синтетический подход к русскому языку воплощён в одном из важнейших принципов А.С. Пушкина: «Истинный вкус состоит не в безотчётном отвержении такого-то слова, такого-то оборота, но в чувстве соразмерности и сообразности».

Ломоносов является создателем русского научного стиля. Именно развитие научного стиля – показатель высокого уровня развития языка, поскольку в научном стиле отражается интеллектуализация языка, при которой слово приближается к логическому имени, к понятию. А предложение – к суждению. Два важнейших аспекта разговора о стиле научных сочинений энциклопедиста Ломоносова – формирование терминологии и синтаксический строй. В использовании научной терминологии проявилось отношение учёного к заимствованиям: заимствование должно быть целесообразным. Ломоносов переводит термины, развивая новое, терминологическое, значение у уже существующих слов и словосочетаний (теплота, кислота, жидкие тела, воздушный насос, законы движения, земная ось, преломление лучей, равновесие тел, удельный вес, крепкая водка) или образуя новые слова по продуктивным в языке моделям (упругость, сгущение), калькирует иностранные термины (кислород, водород). Если не было возможности подыскать равноценное русское слово, – смело, по определению А.М. Камчатнова, заимствует: горизонтальный, диаметр, квадрат, пропорция, минус, формула, атмосфера, барометр, горизонт, микроскоп, оптика, периферия. Лексические средства научных сочинений Л. ориентированы на средний стиль.

В описании опытов синтаксис сочинений Л. имеет разговорные черты, передавая увлечённость учёного и поэта. Но в целом строй предложения соответствует логике мысли и ориентируется на законы книжного синтаксиса, воплощённые в книжно-славянской традиции русского языка и почерпнутые из знания других языков (прежде всего латинского и немецкого). Важнейшими являются предложения с составным именным сказуемым. Круг связок Ломоносов пополнил связкой суть, уже вышедшей из живого употребления. Для конкретизации мысли используются различные осложняющие конструкции и виды придаточных.

В научном стиле Л. видны сила и стройность мысли и в то же время пытливость, неравнодушное состояние автора, увлечённо и убедительно рассказывающего об истинах. Не случайно Л. придал поэтическую форму «Письму о пользе стекла». Чтобы проиллюстрировать особенности научного изложения Л., приведу пример из «Краткого руководства к красноречию» (1744 г.), из главы, где речь идёт о воздействии ритора на слушателя: Любовь есть склонность духа к другому кому, чтобы из его благополучия иметь услаждение. Сия страсть по справедливости назваться может мать других страстей, ибо часто для любви веселимся, плачем, уповаем, боимся, негодуем, жалеем, стыдимся, раскаиваемся и прочая. Любовь сильна, как молния, но без грому проницает, и самые сильные ея удары приятны.

В завершение приведу перечень задуманных М.В. лингвистических работ:

1) О сходстве и переменах языков;

2) О сродных российскому языку и о нынешних диалектах;

3) О славенском церковном языке;

4) О простонародном языке;

5) О преимуществах российского языка, о чистоте и красоте российского языка;

6) О синонимах;

7) О новых российских речениях;

8) О лексиконе;

9) О переводах.

М.В. писал: «Хотя голова моя много зачинает, да руки одни». Однако «великое дело проникать рассуждением сквозь тесные расселины и вечную ночию помрачённые вещи выводить на солнечную ясность».

М.В. Ломоносов проник рассуждением в идеальное состояние национального языка как трёхчастный комплекс:

· Родной язык;

· Литература на этом языке;

· Словесные науки, их изучающие.

М.В. Ломоносов верит: «словесные науки не дадут никогда прийти в упадок российскому слову. Как не быть ныне Вергилиям и Горациям?»