Лексикология как лингвистическая дисциплина

[История лексикологии]

Лексикология выделилась как отдельный раздел языкознания позже некоторых других, например, грамматики. Даже в 20 в. некоторые ранние направления структурализма отрицали необходимость выделения лексико­ло­гии либо на том основании, что лексика якобы слабо структурирована, либо потому, что языкознание вообще не должно заниматься семантикой, которая составляет ядро лексико­ло­гии (школа Л. Блумфилда).

Ряд проблем лексикологии обсуждался задолго до её становления как особой отрасли языкознания. В древнее время и средние века рассматривались вопросы семантики и строения слова. Античная риторика обращала внимание и на художественную функцию слова. Развитие лексико­гра­фии в Европе в 16—18 вв. стимулировало и развитие лексико­ло­гии. В предисловиях к толковым словарям (например, словарь Французской академии, 1694, английский словарь С. Джонсона, 1755) был отмечен ряд лексико­ло­ги­че­ских категорий (синонимия, словосочетаемость, первичные и производные слова и т. п.). Впервые термин «лексико­ло­гия» введён французской энциклопедией Д. Дидро и Ж. Л. Д’Аламбера в 1765, где лексико­ло­гия определяется как один из двух (наряду с синтаксисом) разделов учения о языке. Задачу лексико­ло­гии авторы видели в изучении слов вне их конкретного использования в речи, в изучении общих принципов организации лексики языка. Они выделяли в лексико­ло­гии изучение внешней формы, значений и этимологии слов (под которой понималось и словообразование). В трактатах по стилистике 18 в. более подробно излагались пути формирования переносных значений слов. Первые работы по сравнительно-историческому языкознанию (Р. К. Раск, Ф. Бопп) заложили основы сравнительной лексико­ло­гии. В 19 в. основной сферой лексико­ло­ги­че­ских разысканий в Европе была семантика: изучались внутренняя форма слова (В. фон Гумбольдт), общие закономерности формирования и эволюции значений слов (А. Дармстетер, Г. Пауль), большое развитие получила историческая лексико­ло­гия. Достижения семасиологии были обобщены и развиты в работе М. Бреаля (1897), где семасиология предстала как особый раздел науки о языке. Продолжавшееся в 20 в. развитие семасиологии было направлено, с одной стороны, на выявление общих семантических законов эволюции значений слов с привлечением данных логики или психологии (Э. Кассирер, Х. Кронассер, С. Ульман, Г. Стерн и другие), что привело впоследствии к разработке семантических универсалий, с другой — на изучение истории слов в связи с историей объектов (школа «Слова и вещи», характерная, в частности, для диалектологии). Ономасиологическое направление в лексико­ло­гии, способствовавшее изучению групп слов, получило описание в книге Б. Куадри (1952).

Идея системности языковых явлений, всё больше проникающая в лексико­ло­гию, отразилась прежде всего в теории лексических полей, построенных на парадигматических (Й. Трир) и синтагматических (В. Порциг) принципах. Завершением теории поля является тезаурусное пред­став­ле­ние организации словаря (Ш. Балли, Р. Халлиг, В. фон Вартбург). Разрабатывалась проблема общей теории слова как единицы языка, продолжались дискуссии относительно выделимости слова и его критериев (Балли, А. Мартине, Дж. Х. Гринберг и другие), его семантики (Ч. К. Огден, А. Ричардс, К. Бальдингер). Большое развитие получило изучение соотнесённости лексики с внелингвистическим миром, истории слов в истории общества (П. Лафарг; французская социологическая школа: А. Мейе, Э. Бенвенист, Ж. Маторе, М. Коэн), лексики и структуры сознания говорящих (Э. Сепир, Б. Уорф, Л. Вайсгербер). Лингвисты пражской школы выявили функциональную дифферен­ци­а­цию лексики.

[Основная информация]

Предметом лексикологии, как следует из самого названия этой науки, является слово (греч. leksis, leksicos — слово, выражение; logos — учение). Таким образом, лексикология рассматривает словарный (лексический) состав языка в разных аспектах. Принято различать общую и частные лексикологии. Первая, именуемая по-английски general lexicology, является разделом общего языкознания, изучающим словарный состав любого языка, то, что относится к лексическим универсалиям. Частная лексикология (special lexicology) занимается исследованием вопросов, связанных с вокабуляром одного, в нашем случае английского, языка. Так, общая лексикология может рассматривать, например, принципы синонимических или антонимических отношений в языке, в то время как лексикология частная займется особенностями именно английских синонимов или антонимов.

И общие, и частные проблемы словарного состава можно анализировать в различных аспектах. Прежде всего к любому явлению можно подходить ссинхронической или диахронической точки зрения. Синхронический подход предполагает, что характеристики слова рассматриваются в рамках определенного периода или какого-то одного исторического этапа их развития. Такое изучение словарного состава называют еще описательным, или дескриптивным (англ. descriptive lexicology). Диахроническая, или историческая, лексикология (historical lexicology) занимается изучением исторического развития значений и структуры слов.

Сопоставлением лексических явлений одного языка с фактами другого или других языков занята лексикология сопоставительная, или контрастивная(contrastive lexicology). Цель таких исследований—проследить пути пересечения или расхождения лексических явлений, свойственных избранным для сопоставления языкам.

Выбор подхода к изучению лексического состава языка обусловлен теми задачами, которые ставит перед собой исследователь. При этом часто привлекаются данные, полученные в смежных с лексикологией разделах языкознания. Так, на значение слова или определение его границ влияют его фонетические характеристики, такие как качество фонем, ударение, порядок фонем и т. д. Для примера достаточно сравнить пары сор/соре, hut/ heart или вспомнить, что в начале английских слов невозможны звуки [dl], [ŋ], или [Θl], а в конце — звуки [h] или [w]. Фонетические изменения в диахронии и редукция окончаний нередко приводили к совпадению основ, как это произошло, например, с древнеанглийским глаголом carian и существительным сurа, известным в современной форме саге. В конечном счете такие изменения способствовали смене флективного строя языка на аналитический, появлению новых словообразовательных способов, например, конверсии.

Грамматическая форма может оказаться смыслоразличительной, например, arm — arms (arms and hands; coat of arms); genius — genii, geniuses; open (open the door; the open door). С другой стороны, грамматическое значение может быть выражено лексическим способом (We are going there tomorrow вместо We shall go thereили Gone today, forgotten tomorrow), при этом форма передачи будущего времени та же, что и в We are going there now, т. е. при употреблении настоящего продолженного времени. Лексикализация грамматической формы влияет на характер функции слова, при этом лексическое значение часто оказывается ослабленным. Это хорошо видно на примере модального глагола sculan (современная форма — shall), преобладающая функция которого является вспомогательной.

Необходимость отбора лексических средств в зависимости от обстоятельств речи обусловливает связь лексикологии со стилистикой, хотя лексикология изучает причины и способы развития новых оттенков значений, придающих речи выразительность, а стилистика главным образом занимается характером функционирования этих средств в тексте. Например, с точки зрения лексикологии слова father и dad являются синонимами, различающимися оттенком значения, но для стилистического анализа важно то, что данный оттенок заставляет эти слова функционировать в разных сферах речи (разговорный стиль предполагает употребление слова dad, а официальный — слова father).

В любом случае, в центре внимания исследователей остается слово или эквивалент слова.

В лингвистической литературе можно встретить различные определения слова. Лаконично определение слова в ЭРЯ: «Важнейшая структурно-семантическая единица языка, служащая для наименования предметов, процессов, свойств». Лингвистический энциклопедический словарь дает следующую дефиницию: «Слово — основная структурно-семантическая единица языка, служащая для именования предметов и их свойств, явлений, отношений действительности, обладающая совокупностью семантических, фонетических и грамматических признаков, специфических для каждого языка». Гораздо более развернутое определение находим у Е. С. Кубряковой, где, ссылаясь на Й. Трнку, она описывает слово как

«формальную последовательность, части которой сочетаются для выполнения общих коммуникативных функций; все последовательности такого рода могут быть перемещены в тексте или отделены друг от друга без потери ими идентичности самим себе» (Кубрякова, 1986). Исторически можно насчитать более 70 критериев определения слова по графическим, фонетическим, структурным, грамматическим, семантическим и другим принципам. Наиболее важным соображением представляется то, что любой из этих критериев относит объект исследования к какой-либо системе, уточняя его связи внутри структуры, его границы и отношения с другими объектами. Еще А. И. Смирницкий выделял две основные проблемы, связанные с определением слова, — проблему его отдельности, с одной стороны, и проблему его тождества — с другой. Под отдельностью слова понимается отличие его от морфемы как единицы более низкого уровня и от словосочетания как единицы более высокого уровня. Под тождеством подразумеваются системность словоупотребления и неизменность базовых характеристик единицы. Любое слово можно рассматривать с разных сторон, отыскивая ответ на один или несколько ключевых вопросов. В поисках ответов формировались различные аспекты изучения слова, образовывались разделы лексикологии. Выделим главные из этих вопросов.

1.Что обозначает данное слово? Этот вопрос представляется наиболее сложным и требует обычно развернутых данных для ответа на него. Раздел лексикологии, занимающийся проблемами, связанными со значением слова, называется семасиологией.

2. Из чего состоит данное слово и где его границы? Строго говоря, составом слова занимается самостоятельный раздел языкознания — морфология, но этот раздел неразрывно связан с лексикологическими проблемами, поэтому некоторые задачи, связанные с морфологией, решаются в рамках лексикологических исследований, например, вопрос о значении аффиксов и их взаимоотношений с основами.

3. Каким способом образовано слово? Ответ на этот вопрос отыскивается соответственно в разделе словообразование, тесно связанном с морфологией.

4. В какой сфере употребляется данное слово? Это уже задачи стилистики, о которой говорилось выше. В рамках лексикологических исследований вопрос важен с точки зрения общего объема значения слова; здесь мы опять возвращаемся к разделу семасиологии.

5. Нередко одно понятие может быть описано не одним словом, а постоянной группой слов (casual — free and easy; to begin (smth) — to get (smth) under way; etc.). Как правило, такие словосочетания устойчивы и более эмоциональны, чем соответствующее им слово. Их особенностями занимается раздел лексикологии, именуемый фразеологией.

6.Каково происхождение слова? Поскольку ответ на этот вопрос часто требует привлечения данных нескольких языков, его поиски выходят за рамки собственно лексикологии. Соответствующий раздел языкознания называется этимологией, но его данные особенно необходимы в лексикологических исследованиях словарного состава английского языка в силу его специфики — английский вокабуляр на 70 % состоит из заимствованных элементов.

7. Как описать слово? Как упорядочить все ответы на предыдущие вопросы? В какие системы слово входит? Это уже задачи лексикографии, науки о составлении словарей, данные которой также используются лексикологами.

Как видим, словарный состав языка представляет собой многоаспектное явление. Элементы словаря, вокабуляра связаны между собой упорядоченными, системными отношениями [1]. Прежде всего все единицы словарного состава можно разделить на три большие группы — морфемы, слова и словосочетания. Упоминание морфемы здесь уместно постольку, поскольку огромное количество слов английского языка являются одно-морфемными и могут функционировать как слово; таким образом, единица более низкого яруса языка переходит на более высокий ярус. Объединение слов в группы с единым смыслом приводит к появлению словосочетаний, как свободных, так и устойчивых, включая фразеологические. Из сказанного видно, что центральной единицей остается слово, или лексема, то есть инвариант всех возможных словоформ. Словоформа, по определению Ю. С. Маслова, представляет собой некую абстрактную единицу, «абстракцию первой степени», выраженную в тексте (речи) конкретным экземпляром слова (Маслов,1987, с. 13). По наблюдению В. Я. Плоткина, в парадигмах английских глаголов и существительных обнаруживаются 3 вида словоформ: аналитические (will work, an egg), синтетические (worked, eggs) и немаркированные, т. е. не содержащие грамматических показателей (work, egg) (Плоткин,1989, с. 32).

Как известно, слово представляет собой двусторонний языковой знак, обладающий планом выражения и планом содержания. В сознании человека слово, т. е. единство этих планов, связано не только с самим предметом или явлением, обозначенным этим словом, но и с понятиями, составляющими окружающую действительность. В этой связи принято говорить о внутриязыковых (лингвистических) и внеязыковых (экстралингвистических) факторах, влияющих на слово и его функционирование в языке и речи. И языковые, и внеязыковые связи слова особенно отчетливо прослеживаются в диахронии, поскольку именно в историческом развитии ясно видно, как изменения любого элемента приводят к корректировке отношений слова с другими элементами и его положения в системе.

Внутриязыковые связи слова могут способствовать перегруппировке значений и соответственно смене микросистемы, в которую входит слово, или повлиять на объем понятия, отражаемого этим словом.

Перегруппировка значений обычно затрагивает синонимические ряды и нередко связана с появлением так называемых этимологических дублетов. Так, древнеанглийское слово haerfest, означавшее время года, было вытеснено романским заимствованием autumn с тем же значением. В исконном слове на первый план вышло производное значение (season for) reaping and gathering in of grain or other products.

Примером изменения объема понятия может служить история слова knave. В древнеанглийский период слово cnafa имело нейтральное значение boy, servant (ср. нем. Knabe). Постепенно развиваясь, слово приобрело иной смысл — unprincipled man, rogue. В объем понятия вошел дополнительный элемент оценочности. Другой пример — глагол layer и производное от него layered. По наблюдению У. Сэфайра, начиная с 60-х гг. XX в. значение этого слова связано с модными направлениями сначала в парикмахерском деле (layered hair styles introduced by Vidal Sassoon), а затем и в одежде (the layered look — big skirts with tight pants, tiers of fabric, one color on top of theother). Изменение тематической группы, к которой первоначально принадлежало слово (краски, окрашивание), продолжается. В объем значения вводится новый элемент — модная тенденция в административной политике: «They never fired anyone either. They just put a super-whatever on top. When they put somebody else in below, they call it sandwiching» (Safire, 1993, p. 181).

Внеязыковые связи слова также влияют на его значение, но здесь речь идет не о смене языковой микросистемы, а о дополнении или изменении в структуре значения слова под влиянием внешних факторов. К таким внешним факторам можно отнести изменения набора понятий в обществе и процессы, происходившие в языке-источнике заимствования до прихода слова в английский язык.

Изменение набора понятий в языковом коллективе вызывает необходимость обозначить появившийся новый предмет или явление. Нередко для этой цели используются уже существующие в языке слова, вернее их переносные значения. Например, появление маскировочной ткани и военной формы из нее повлияло на значение слова саmo (сокращение от camouflage): a colour combination and pattern resembling the camouflage garments of soldiers and their equipment. В связи с появлением компьютерного оборудования приобрело дополнительное переносное значение существительное mouse. Влияние внешних факторов может привести к выпадению части значения, как, например, произошло в слове address, где компонент behaviour (pleasing address) устарел вместе с кодексом поведения, принятым в обществе.

Набор значений, закрепленный за каким-либо звукографическим комплексом, может сформироваться за пределами системы английского языка, в языке (языках)-источниках заимствования. В этих случаях нередка омонимия, то есть совпадение формальной стороны при расхождении в содержательной. Примером могутслужить омонимичные существительные box: 1) kinds of small evergreen shrub, esp. one with small leathery leaves, much used in garden borders (L. buxus); 2) receptacle of wood, cardboard, metal, etc. (L. buxum — boxwood); 3) slap with hand (происхождение неизвестно). Здесь, как видим, производное значение возникло уже в латинский период истории слова, окончательно оторвавшись от прямого уже в английском языке.

Таким образом, мы видим, что лексикология как лингвистическая дисциплина существует в тесном контакте с другими аспектами языкознания, решая различные проблемы, связанные со словом — основной единицей языковой системы

[1]Взгляд на язык как на целостную систему разделяется отнюдь не всеми исследователями. В качестве примера можно привести две полярно противоположные точки зрения. Одна из них предложена В. П. Берковым в учебном пособии «Норвежская лексикология»: «...лексика какого-либо языка не является системой... Сказанное, разумеется, не исключает того, что группы лексических единиц могут по разным своим характеристикам находиться в системных отношениях друг с другом...» (Берков, 1994, с. 8). Совершенно другого мнения придерживается В. А. Карпов, автор интересного исследования закономерностей структуры и функционирования естественных языков на основе общей теории систем (Карпов, 1992)

[Лексикология в России и СССР]

В России основы лексикологии заложены трудами М. В. Ломоносова, обратившего внимание на стилистическая дифферен­ци­а­цию лексики («Теория трёх стилей»), а также на характер истори­че­ских изменений лексики (выводы об устойчивости основного словарного фонда языка).

В 19 — начале 20 вв. в связи с лексико­гра­фи­че­ской работой и изучением истории русского и славян­ских языков активно развивались историческая лексико­ло­гия и этимология (А. Х. Востоков, И. И. Срезневский, Я. К. Грот и другие), иссле­до­ва­лись территориальная и социальная дифферен­ци­а­ция лексики (В. И. Даль, А. И. Соболевский, И. А. Бодуэн де Куртенэ), лексика языка писателей и другие проблемы.

Большим вкладом в развитие мировой лексикологии явились труды А. А. Потебни и М. М. Покровского. Потебня глубоко разработал общую теорию слова как в аспекте формы, так и в особенности в плане содержания (углубление учения о внутренней форме слова, учение о ближай­шем — языковом и о дальней­шем — внеязыковом значениях слова, положения о семантических отноше­ни­ях слов, многозначности, изменчивости значений слов). В работах Покровского (90‑е гг. 19 в.) закладываются основы общей семасиологии, выявляются общие закономерности развития значений слов.

Продолжая лучшие традиции русской лингвистической науки, лексико­ло­ги­че­ские иссле­до­ва­ния в СССР приобрели широкий размах, они проводятся на материале разных языков. Этому способ­ство­ва­ли углублённое иссле­до­ва­ние русского языка, научное изучение языков народов СССР, активная лексико­гра­фи­че­ская деятельность, а также то, что лексико­ло­гия вошла в качестве обязательного теорети­че­ско­го курса в систему высшего филологического образования. Именно в СССР лексико­ло­гия оформи­лась как особая университетская лингвистическая дисциплина.

В послереволюционные годы прежде всего расширилось социолингвистическое изучение лексики (изучение лексики разных групп населения, иссле­до­ва­ние изменений в лексике, вызванных Октябрь­ской революцией 1917). Работы этого периода, выполненные в рамках проблемы язык и общество, заложили основы советской и мировой социолингвистики, получившей свое обоснование и развитие в трудах Е. Д. Поливанова, Б. А. Ларина, Д. С. Лихачёва, В. М. Жирмунского, Н. Я. Марра, В. В. Виноградова, Ф. П. Филина, Р. А. Будагова и других. Большое значение имели также иссле­до­ва­ния слова в художественном творчестве. Были опубликованы многочисленные работы о языке писателей (А. С. Пушкина. М. Ю. Лермонтова, Н. В. Гоголя, М. Е. Салтыкова-Щедрина, М. Горького, Т. Г. Шевченко, И. Франко и других). Советские учёные глубоко изучают стратификацию лексики, а также особенности лексики и словоупотребления в народных говорах.

Советские языковеды, исходя из того положения, что слово представляет собой основную единицу языка, внесли большой вклад в общую теорию слова, в определение его границ, его соотношения с поняти­ем (А. М. Пешковский, Л. В. Щерба, Виноградов, А. И. Смирницкий, Р. О. Шор, С. Д. Кацнельсон, О. С. Ахманова, Ю. В. Рождественский); особое внимание уделяется семан­ти­че­ско­му аспекту слова (Л. А. Булаховский, В. А. Звегинцев, Д. Н. Шмелёв, Б. Ю. Городецкий, А. Е. Супрун и другие). Достижением советской лексико­ло­гии является разработка типологии значений слова (Виноградов), учения о лексико-семантических вариантах слова (Смирницкий), о промежуточном звене в развитии значений слова (Будагов). Благодаря этим иссле­до­ва­ни­ям проблема полисемии слова получила надёж­ную теоретическую базу,

Исследуя слово как единицу языка и словарный состав в его синхронии, советские языковеды проводят иссле­до­ва­ния в области этимологии (О. Н. Трубачёв), исторической лексико­ло­гии (Филин), истории лексики литературного языка (Ю. С. Сорокин). Имеются многочисленные монографические иссле­до­ва­ния по многим категориям лексико­ло­гии: синонимии, антонимии, интернационализмам, терминологии, фразеологизмам и др. Иссле­дуя все пласты и аспекты лексики разных языков, совет­ские языковеды в 70—80‑е гг. особое внимание уделяют проблемам системности лексики, в т. ч. лекси­че­ской парадигматике (Шмелёв, А. А. Уфимцева, Ю. Н. Караулов), лексической семантике в связи с общей теорией номинации и референции, взаимодействию лексики с другими уровнями языка, прежде всего с синтаксисом (Ю. Д. Апресян), психолингвистическим аспектам лексики (изучение лексических ассоциаций и др.), сопоставительному изучению лексики разных языков (Будагов, В. Г. Гак). Большое практическое и теоретическое значение имеет изучение взаимо­дей­ствия в области лексики языков народов СССР(Ю. Д. Дешериев, И. Ф. Протченко). Активно разрабатывается методология лексико­ло­ги­че­ских иссле­до­ва­ний (М. Д. Степанова, Н. И. Толстой, Э. М. Медникова и другие).

Узус и грамматика

Иностранные слова иногда привлекают, а иногда и отпугивают, поскольку не всегда понятно, что за ними скрывается – экзотика или скучная рутина. Надеюсь, что слово «узус не наводит «ужас», поскольку означает просто «языковой обычай». Однако, это слово закрепилось в качестве термина наряду со словом «грамматика», которое ассоциируется очень часто у многих слушателей со сводом скучных правил с кучей примеров на разные там «перфекты» и сослагательные наклонения.

Можно по- разному называть сходные явления, например, «речевые образцы» можно назвать «грамматическими моделями» или «интерактивными схемами», но всегда нужно обосновывать, почему ты их так называешь и в чем принципиальная разница между такими наименованиями.

Если ограничиться расшифровкой «узуса» через короткую дефиницию «речевой обычай», то тогда будет непонятно, зачем нужен термин «узус» (от английского слова «usual» = «обычный»).

Если же показать значимую роль «узуса» и его влияние на грамматику, речевые образцы и фразеологические обороты, то использование такого термина будет оправданным.

Если при изучении иностранного языка вы поймете, какую роль играет «узус» (речевой обычай), то и грамматика перестанет быть для вас догмой и сводом скучных правил, напоминающих математические формулы с разъяснением, которое претендует на универсальность – мол, только подставляй в эту формулу любые глаголы и получишь нужный результат при общении на иностранном языке. Вы просто поймете, что во многих грамматиках очень много информационного «мусора», который можно отбросить и выбрать для себя то, что вам нужно для практических целей.

Для практических целей вам нужно, чтобы ваше речевое намерение, которое сформировано у вас сначала на родном языке, вы могли выразить адекватно и эквивалентно на другом языке. Я выделяю именно речевое намерение, поскольку общение возможно также на уровне жестов и междометий – подмигивание, кивок головы, пожатие плечами, размахивание руками, пощелкивание пальцами, произнесение всяких «ой», «ай», «угу», «хм», «брр» и так далее.

Кстати, даже на уровне такого общения с помощью жестов и междометий начинает действовать «узус», поскольку значение некоторых жестов может быть одинаковым для многих народов (например, пожатие плечами часто означает недоумение или «не знаю»), но многие другие жесты могут восприниматься совершенно неоднозначно. То же самое и с междометиями – когда нам больно, мы восклицаем «ой!», а в англоязычных странах «ouch!», когда мы удивляемся или восхищаемся, то «ого!», а американец скажет «wow!» и так далее.

Если перейти от жестов и междометий к полноценным речевым образцам, то даже на уровне отдельных коротких слов будет прослеживаться влияние «узуса» на форму выражения в том или ином языке.

Например, русское слово «ладно» может означать одобрение или согласие с чем-то, что эквивалентно английскому «OK». Но русское слово «ладно» можно использовать и в таком сочетании, как «да ладно вам!» в значении «да хватит вам нести чепуху» или что-то в этом роде. Английское «OK» в этом смысле невозможно использовать не потому, что это запрещает грамматика, грамматика как раз дает возможность по какой-то формуле составить любую несуразность типа «OK with you!», но это будет именно несуразность, так как английский «узус» не признает такую фразу осмысленной, а уж тем более она не будет эквивалентной русскому сочетанию «да ладно вам!».

Английский узус позволяет нам использовать сочетание «ОК» в такой фразе: «Are you OK?» в значении «У вас все нормально?», но русское слово «ладно» не принято использовать в русской фразе: «У вас все ладно?», чаще спрашивают – Ну, как дела? Все в порядке?

Узус как раз и работает по типу «принято» – «не принято». Принято так говорить, или, наоборот, не принято так говорить.

Некоторые английские глаголы, например, do, have и ряд других, наряду со своими основными значениями (иметь, делать) используются иногда в различных сочетаниях, например, «that wil ldo», that won’t do, I can do without you, которые фактически являются фразеологизмами, но используются в повседневной речи не для украшательства, а на самом простом уровне узуса. Завершая какую-то работу, мы говорим: «На сегодня достаточно», а англичанин скажет так: «That will do for today». Слушатели часто ожидают слово «enough» в данном значении, поскольку выучили именно это слово, им также странно слышать «that won’tdo» в значении «так дело не пойдет, так не годится» или «I can do without you» в значении «я могу обойтись и без тебя», хотя это для англичан самые простые и ежедневно используемые фразы.

Для англичанина, изучающего русский язык, тоже непросто понять русские фразеологизмы типа «во что бы то не стало», «вдруг откуда не возьмись», «ни с того, ни с сего» и другие, которые мы используем не для украшения речи, а просто в повседневном разговоре на уровне узуса.

Как только слушатель курсов иностранного языка начинает общаться на уровне «узуса», а не «грамматики», он начинает приближаться к полноценному владению изучаемым языком, речевой обычай которого диктует использование оригинальных речевых форм, которые не совпадают с формами родного языка.

Как только он перестает воспринимать приветствие типа «howdoyoudo» в качестве вопроса о том, как он поживает и как его дела, а реагирует автоматически тем же самым «howdoyoudo», то значит, он ушел от слепого копирования грамматических форм и постиг «узус» такого типа фраз.

Как только иностранный слушатель, изучающий русский язык перестает воспринимать фразы типа «ага, щас, разбежался» в качестве обещания сейчас же бегом выполнить чью-то просьбу, то, значит, он понял «узус» подобных фраз на русском языке и не воспринимает все за «чистую» монету.

На начальном этапе изучения очень трудно сразу включиться в «узус», поэтому вполне естественно стремление к правильной «грамматике» и к буквальному копированию фраз родного языка. Опора на родной язык, конечно, нужна, но не в качестве «слепого» копирующего перевода, а в качестве возможности подбора различных эквивалентов для того – или иного иностранного слова, особенно глагола.