Полифоническая (композиторская) месса

Монодическая месса

Месса в римско-католическом богослужении — центральная по значимости служба. Её музыкальное оформление, как и оформление служб оффиция, сложилось в эпоху центрального Средневековья на основе григорианской монодии (григорианского хорала).

Полифоническая (композиторская) месса

Уже с XIV века многоголосные церковно-музыкальные композиции создавались главным образом на основе неизменяемых частей мессы. Первая авторская месса на полный текст ординария была написана Гийомом де Машо — Месса Нотр-Дам (Messe de Notre Dame) — ок. 1350 года. К концу XIV века музыка к 6 частям ординария заняла главенствующее положение в иерархии музыкальных жанров. Среди месс этого периода преобладают мессы на cantus firmus. Автором первой мессы на единый cantus firmus для всех частей считается английский композитор Джон Данстейбл, а вершиной развития таких месс было творчество Жоскена Депре (ок. 20 месс), который также был одним из первых, кто использовал прием пародии.

В XVI веке заимствованная музыка в мессе перемешивалась с сочиненной заново; такая разновидность композиторской мессы именуется мессой-пародией. Среди авторов таких месс Палестрина и Лассо. Тогда же получили распространение иные типы - каноническая месса и месса-парафраза, основанные на свободном использовании григорианских напевов. В XV—XVI веках сложилась и так называемая органная месса, где вокальные части чередуются с инструментальными интерлюдиями, исполняемыми на органе. Позднее органные мессы предполагали солирующую роль органа в сопровождении, но есть также органные мессы, где вокальные части вовсе заменены органными обработками.

В XVII—XVIII веках было усилено концертное начало: расширилась роль сопровождающего пение оркестра, появились облигатные инструментальные партии, исполнение некоторых фрагментов поручалось солирующим голосам, в итоге сложилась т.н. месса-кантата, в которой отдельные части мессы, в основном длинные Gloria и Credo делятся на несколько частей.

В эпоху венских классиков важную роль отвели различным симфоническим методам развития, а в эпоху романтизма большое внимание уделялось оркестровке. Мессы сочинялись также на протяжении XX века, основываясь как на традициях, так и на новых течениях в музыке. Такие сочинения, как мессы И.Ф.Стравинского, Л.Бернстайна, А.Пярта, К.Дженкинса имеют весьма отдалённое отношение (а в ряде случаев и вовсе никакого отношения) к богослужению.

Некоторые композиторы не писали мессы целиком, а писали кантату на один из ординарных текстов мессы. Из наиболее известных — Kyrie соль минор RV 587, Gloria RV 589 и Credo ми минор RV 591 Антонио Вивальди, Gloria FP 177 Франсиса Пуленка.

Состав исполнителей мессы долгое время определялся эпохой, предписанными церковным руководством (заказчиком) указаниями, канонами и традициями, но мог быть и по желанию самого композитора, поэтому мессы по своему составу весьма разнообразны. До XIX века мессы писались исключительно для мужчин, высокие партии в которых исполнялись мальчиками (дискант, альт) или мужчинами-контратенорами, а также кастратами, что важно учитывать при аутентичномисполнении.

Основные хоровые составы:

· Мужской хор

· Хор мальчиков, юношей и мужчин

· Смешанный хор

· Детский хор

Дополняющие разновидности:

· А капелла (в т.ч. мессы Григорианского пения)

· Струнное, оркестровое и/или органное сопровождение

· дублирующее хоровое многоголосие по партитуре

· гармонирующий аккомпанемент одноголосному пению

· отдельные партии для инструментов

· Два хора

· Вокальные и/или инструментальными солисты

5.Раннее многоголосие.В течение IX века произошло несколько важных событий в развитии музыки Средневековья. Во-первых, католическая церковь стала прилагать значительные усилия для унификации различных направлений григорианского хорала и в приведении их всех в рамки григорианской литургии. Вторым важным событием стало появление ранней полифонической музыки: на смену использовавшегося в древние века октавного удвоения (многоголосия) приходит сопровождение церковной мелодии посредством второго голоса, образующего с главным интервалы от унисона до кварты (двухголосный органум, или «диафония»). Третьим и наиболее важным для истории музыки событием стали попытки воссоздания музыкальной нотации, последовавшие по окончании почти пятисотлетнего перерыва изысканий композиторов в данной области. Впервые для записи нот начинают применяться линии и использоваться первые 7 или 15 букв латинского алфавита. Основателем современной музыкальной нотации считается Гвидо Аретинский (умер в 1037 году), который сводит буквенное и невменное тонописание в одну стройную систему.

В период после 1100 года в музыке выделяются несколько школ многоголосной музыки: Школа при монастыре Сен-Марсьяль (святого Марциала) характеризовалась наличием одной главной устойчивой темы и быстро движущегося второго голоса в форме двухголосного органума; Школа Нотр-Дам, давшая миру высокие образцы многоголосия того времени и являвшейся первой школой европейской хоровой полифонии с её основателями монахами Леонином и Перотином; Сантьяго-де-Компостела в провинции Галисия, бывшем в то время центром паломников, странствующих пилигримов и местом работы композиторов многих музыкальных традиций позднего Средневековья, значительная часть работ которых дошла до наших времён в сочинениях Каликстинского кодекса. Английская школа, музыка которой представлена в наше время в Рукописи Олда Холла и в рукописи, известной под названием «Вустерские фрагменты» («Worcester Fragments»).

Вместе с данными школами церковной музыки существовали и светские направления развития музыки Средневековья, нашедшие своё отражение в многочисленных композициях трубадуров, труверов и миннезингеров. Музыкальные формы и эстетические идеи светских музыкантов того времени дали начало развитию музыки раннего Возрождения, однако сама культура менестрелей была в большой степени уничтожена во время Альбигойского крестового похода в начале XIII века

6.Светская музыка Средневековья.Светскую сторону музыкальной культуры Средневековья представляли: во Франции –жонглёры, мимы, менестрели, в Германии – шпильманы, в Испании – хоглары, на Руси – скоморохи. Все они были странствующими артистами и совмещали в своём творчестве игру на инструментах, пение, пляску, фокусничество, кукольный театр, цирковое искусство.

Другой составляющей светской музыки была рыцарская, так называемая куртуазная культура. Сформированный особый рыцарский кодекс, гласил, что каждый из рыцарей должен обладать не только отвагой и храбростью, но и изысканными манерами, образованием и быть преданным Прекрасной Даме. Все эти стороны жизни рыцарей нашли своё отражение в творчестветрубадуров (южная Франция – Прованс), труверов(северная Франция), миннезингеров(Германия).

Их творчество представлено преимущественно в любовной лирике, наиболее распространённым её жанром была канцона (альбы – «Утренние песни» у миннезингеров). Широко применяя опыт трубадуров, труверы создали свои жанры: «майские песни», «ткацкие песни».

Важнейшей областью музыкальных жанров представителей куртуазной культуры являлись песенные и танцевальные жанры, такие как рондо, виреле, баллада, героический эпос. Роль инструментов была весьма незначительной, она сводилась к обрамлению вокальных напевов вступлением, интермедией, постлюдией.

7.Музыка Ars nova во Франции. В узком смысле Ars nova — способ нотной записи, предложенный Филиппом де Витри (1291—1361) в трактате «Ars Nova» и давший композиторам новые возможности записи длительности нот и ритма, неизвестные в прежней технике многоголосной композиции, Ars antiqua. Уже в эпоху раннего Возрождения словами Ars nova стали обозначать французский и итальянский репертуар XIV века вообще, в противопоставлении многоголосию XII—XIII веков.

Книга Витри, вышедшая в свет между 1320 и 1325, в последующее десятилетие оказала влияние на французских авторов. Помимо трактата Витри сохранились трактаты учеников его школы. Вероятно, что сочинение Витри изначально состояло из двух частей, и первая из них, описывающая старую мензуральную школу, безвозвратно утрачена. Списки второй части, собственно Ars nova, имеют пробелы, которые пытались восполнить редакторы XIX века. Главные и бесспорные новации Витри, сохранившиеся во всех конспектах, — сочетание двоичного и троичного деления нот и системы записи длительности каждой ноты. Кроме того, Витри приписывают около десяти мотетов, большей частью, изоритмических (см. Изоритмия).

Ранние сочинения Ars nova отвергались папой Иоанном XXII. Его преемник Климент VI, напротив, поощрял «новую» школу. Важнейшие композиторы периода — Гийом де Машо и Франческо Ландини. Среди других — флорентийцы Джованни (Джованни да Кашья), Герарделло, Лоренцо, Донато, Андреа; Якопо Болонский, Бартолино Падуанский, Магистр Пьеро. Многие сочинения периода анонимны.

Ars Nova — время появления первых многоголосных месс (на стандартный полный текст ординария). И всё же основные музыкально-поэтические шедевры периода сосредоточены в области светской музыки. Центральные по значению жанры музыки Арс нова во Франции — мотет, рондó, виреле, баллада; в Италии — мадригал, качча,баллата.

Сочинения после смерти Машо и Ландини (конца XIV и начала XV веков, преимущественно французские), отличающиеся исключительной изысканностью нотации, ритмики и гармонии, выделяют в период Ars subtilior(термин предложен в 1960 году Урсулой Гюнтер) и рассматривают их как феномен музыкального маньеризма.

Филипп де Витри (фр. Philippe de Vitry, также Филипп Витрийский, 1291—1361) — католический епископепархии Мо, французский композитор и теоретик музыки, изменивший систему нотации и ритмики. Автор трактата «Новое искусство» (лат. Ars nova), именем которого называется период в истории западноевропейской музыки.

Родился на северо-востоке Франции (вероятно, в Шампани или в Витри под Аррасом). Судя по употреблению титула «магистр» — вероятно, преподавал в Парижском университете. Служил при дворах Карла IV, Филиппа VIи Иоанна II, одновременно был каноником церквей в Париже, Клермоне, Бове. Написал «Ars nova» между 1320 и 1325. Известно, что Витри служил в свите «авиньонского» папы Климента VI. В 1346 участвовал в осадеАгийона, в 1351 стал епископом города Мо (этот епископат покрывал земли современного департамента Сена и Марна). Много путешествовал, в том числе по дипломатическим делам, умер в Париже.

Витри принадлежат 9 мотетов, включенных в Иврейский кодекс (англ.)русск., и 5 мотетов из сборника «Роман о Фовеле (англ.)русск.». Мотеты Витри написаны по большей части в изощрённой технике изоритмии.

Парижский и Ватиканский списки «Ars nova» — наиболее полные конспекты трактата (существуют ещё четыре рукописи). Вероятно, трактат «Ars nova» содержал первую (ныне утраченную) часть, посвящённую анализу многоголосной музыки XIII века («Ars antiqua»). Некоторые интересные трактаты о контрапункте XIV века, ранее приписывавшиеся Витри, сейчас считаются анонимными и свидетельствуют о его значении как учёного и авторитетного преподавателя музыки.

8.Жизнь и творчество Гийома де Машо. С 1323 года писец, секретарь, позже в должности придворного (фр. familier, букв. «свой человек») короляИоанна (Яна) Люксембургского (1296–1346), которого сопровождал во многих его разъездах и военных походах по всей Европе (вплоть до Литвы в 1327–29). Вероятно по ходатайству короля с 1330 года Машо начал получать церковные бенефиции (пребенды) в различных церквах Франции; наконец, в 1337 году занял должность каноника в кафедральном соборе Реймса, где (вместе с братом Жаном, каноником с 1355) служил до конца жизни, в т.ч. переболел там чумой во время эпидемии 1348–49 годов и перенёс тяжёлую двухмесячную осаду англичан в 1359–60 годах. Помимо твёрдого и регулярного денежного пособия к выгодам должности каноника относилось позволение отлучаться с работы, которым Машо широко пользовался. Через Бонну Люксембургскую (дочь Иоанна) вошёл в высший свет французского общества, был знаком с её мужем Иоанном Добрым (король французский в 1350–64), их сыновьями Карлом V (король французский в 1364–80), Филиппом II Смелым (или «Храбрым»; основателем бургундской ветви дома Валуа). Эти (и некоторые другие крупные французские аристократы, в т.ч. король Кипра Пьер II де Лузиньян) выступали заказчиками поэтических и музыкальных творений Машо.

В круг общения Машо с большой вероятностью входили музыкальный теоретик и композитор Филипп де Витри, историк Жан Фруассар, поэты Эсташ Дешан (называвший Машо «земным богом гармонии») и, возможно,Джеффри Чосер. В 1360-е годы Машо неожиданно увлёкся юной поклонницей своих талантов Перонной д'Армантьер (которую величал «Tout-belle», «всепрекрасной»); это влечение ярко отразилось в его сочинениях (поэтических и музыкальных). Последние годы жизни Машо был занят кропотливым «изданием» музыки и стихов для своих королевских патронов; благодаря этому рукописные сборники его сочинений, прекрасно иллюстрированные, дошли до нас в отличном состоянии.

Поэзия.

Машо — автор 15 поэм-dits (длиной вплоть до 9000 стихов) и сборника лирической поэзии «Loange des dames» (240 стихотворений, перемежаемых музыкальными пьесами). Один из первых сборников стихотворений Машо,Dit du Lyon («Рассказ о Льве») датирован 1342 годом, последний, «Пролог» — 1372 годом («Пролог» написан как вступление к полному собранию сочинений).

Наряду с многочисленными текстами, не предназначенными для пения (dit, то есть устное повествование), ряд поэм содержит музыкальные вставки. Так, например, «Снадобье Фортуны» (Remède de Fortune; сочинена до 1342) представляет собой полномасштабную антологию песенных форм эпохи с образцами лэ, комплента(complainte)^[1], баллады, рондó и виреле.

Как правило, тексты Машо написаны от первого лица и воспроизводят любовные мотивы «Романа о Розе» и аналогичной рыцарской литературы.

В автобиографической поэме Le Voir Dit («Правдивый рассказ», 1362-65) Машо повествует историю своей поздней любви. Отвечая на стихотворное письмо, посланное ему девушкой, лирический герой («я») описывает историю их любви. Далее следует настоящая встреча, и все, что случилось с «я», рассказы которого, написанные восьмисложным стихом, перемежаются стихами, выдержанными в лирическом дискурсе (перед некоторыми стоит помета «здесь петь») — теми, что «я» адресовал почитательнице, и теми, что она писала ему в ответ, — а также прозаическими письмами. Всё вместе составляет около 9000 стихов, не считая писем в прозе. В рукописи содержится множество миниатюр с изображением посланцев, которые тем самым создают единственно существенный эквивалент «реальности»: обмен посланиями, диалог, задуманный как таковой и осуществленный средствами письма. В этом плане «Правдивый рассказ» отходит от рамочного типа вымышленной встречи и спора, которым он изначально наследует по форме, и оказывается первым предвестником эпистолярного романа Нового времени. Благодаря неоднозначности, заложенной в самом тексте, его общая тематика двойственна: на поверхности это фрагментарный, дробный рассказ о любви старика; на глубине это книга, складывающаяся сама собой. «Правдивый рассказ» вызвал подражания (например, «Любовный спинет» Фруассара).

Музыка

Машо — один из наиболее влиятельных (наряду с Франческо Ландини) композиторов периода Арс Нова. Многие его сочинения написаны в твёрдых формахлэ, виреле, баллады и рондо. Кроме того, он автор 23 изысканныхмотетов, некоторые из которых политекстовые (в том числе, светские и духовные тексты могут распеваться в одновременности) и изоритмические (см. Изоритмия).

Машо — автор четырёхголосной мессы (по традиции называемой «мессой Нотр-Дам»), которая была сочинена для исполнения в Реймсском соборе, вероятно, в 1360-е годы. Месса Машо — первая авторская, то есть написанная одним композитором на полный текст ординария^[2].

Машо также первый известный композитор, самостоятельно составивший каталог собственных трудов; современный каталог (см.: [1]) основан на компиляциях самого Машо.

Творческое наследие Машо более обширно и многообразно, чем у кого-либо из его предшественников. К тому же оно и лучше сохранилось во многих рукописных копиях, среди которых есть записи его сочинений, украшенные стильными цветными миниатюрами. Машо создал 23 мотета, 42 баллады, 22 рондо, 32 виреле, 19 ле, ряд канонов, а также мессу. Если мотеты у него трех-четырехголосны, баллады трех- и двухголосны, то в виреле явно преобладает одноголосие, а среди ле только два неодноголосных. Таким образом, Машо отнюдь не игнорировал и песенно-монодическую традицию. Свои каноны он обозначал как «chasse», но помимо того принцип канона можно встретить и в других его произведениях.

Казалось бы, в одноголосных виреле и других формах явно песенного (даже песенно-танцевального) происхождения и склада Машо наследует труверам. Но это проявляется главным образом в структуре целого, в чередовании, например, двух музыкальных построений, связанных с тождественными или рифмованными строками (как было у трубадуров и труверов), в четкости каденций каждого построения, порой и в компактности формы. Что же касается характера мелодики, то она сплошь и рядом отдаляется от песенности и тем более от склада песни-танца. Даже несложные образцы виреле, при лаконизме формы и силлабичности движения, следующего за текстом, кажутся у Машо изысканными в самой своей простоте: такова изящная гибкость мелодики, легкая пластика ее синкоп. Сквозная композиция ле (такой она была и у трубадуров) тем более дает композитору простор для развертывания широкой, необычно изысканной, даже прихотливой мелодии, с ее томными кадансами и лейтритмическими фигурами (триоли), проходящими сквозь всю композицию. Примечательна у Машо и трактовка так называемой «complainte» (жалобной песни, плача). Этот вид одноголосной песни в принципе опирался на старые бытовые традиции похоронных плачей, известных во Франции и у других народов (lamento в Италии). Быть может, и Машо стремился в некоторой мере следовать подобным образцам, передавая, например, скорбные возгласы в напряженном мелодическом движении одной из complaintes. Однако целое получилось у него тем более индивидуальным в своей утонченно-экспрессивной, манере, явно нарушающей несколько объективный тон лирики его времени. Таким образом, даже небольшие одноголосные произведения становятся у Машо образцами рафинированного искусства.

Невелики и четки по форме рондо (песенного происхождения) у Машо. В стихотворной строфе восемь строк чередуются в таком порядке: a-b-c-a-d-e-a-b. Музыкальная же композиция состоит всего из двух построений, которые образуют несколько иную последовательность: А-В-А-А-А-В-А-В, причем целое складывается по тому же принципу, который действовал у трубадуров и будет действовать еще долго в песенных формах. Эти скромные, даже узкие музыкальные рамки не стесняют поэта-композитора. Его внимание в данном случае направлено не на структуру целого: она, так сказать, задана жанром. Он полностью сосредоточен на мелодическом движении, на соотношениях голосов, на эффектах отдельных созвучий. В зависимости от задачи, поставленной в том или ином произведении, он избирает и совокупность выразительных приемов. К тому же для Машо музыкальная композиция всегда была частью музыкально-поэтического синтеза. Обращаясь к песенным формам, он стремился своей музыкой еще более скрепить и внутренне объединить поэтическую строфу, поскольку пяти различным строкам (при повторениях их восемь) соответствуют всего два музыкальных построения. Но это еще не все. Машо идет гораздо дальше трубадуров во внутреннем наполнении этой скромной формы. Создавая двух- и трехголосные рондо (мы встречали их и у Адама де ла Аль), Машо - если бы он ограничил себя силлабикой - мог бы удовольствоваться весьма скромным объемом композиции в 10-12 тактов. Но он местами широко распевает свой текст в масштабе тридцати и более тактов. Тем самым он как бы эмоционально приподнимает каждую поэтическую строку, сообщает ей большую одухотворенность, раскрывает тонкость и необычность высказанного чувства. Музыка была очень нужна Машо-поэту. Его стихи зачастую риторичны и совсем не ярки даже при их изяществе. Музыка много полнее, индивидуальное и с более мягкими тонкими нюансами, чем они, говорит как будто о том же; тема одна, но образность поэзии Машо значительно беднее, чем образность его музыкально-поэтических средств и приемов, применяемых в малой форме песенного рондо.

Рассмотренные нами тенденции в создании малой музыкально-поэтической формы, по существу, действуют у Машо и в масштабе более крупных многоголосных произведений, где они, однако, соединяются с совокупностью других приемов и в новом контексте порой изменяют или даже отчасти утрачивают свой прежний художественный смысл. Особенно заметно все это на материале мотетов. В отношении к поэтическому тексту и в понимании структуры целого они решительно отличаются от песенных форм, как бы самостоятельно ни трактовал их поэт-композитор. В трехголосных мотетах, например, не может быть и речи о внимании к поэтической строке, как то было в рондо или виреле. Одновременно исполняется два разных текста в верхних голосах, а нижний сформирован по принципу изоритмии на основе церковного напева или мелодии светской песни. Поэт тут отступает, если не пасует перед ученым музыкантом. Композиция целого в мотете, как мы знаем, не сдержана четкой и компактной песенно-рондальной структурой. Мотет может разрастаться до любых масштабов - при повторениях в нижнем голосе одной и той же ритмической формулы по принципу изоритмии (порой также в уменьшении или других превращениях), словно композитор создает вариацию за вариацией на ритмическое basso ostinato. Здесь Машо движется за Филиппом де Витри, развивая его композиционные идеи. Из всего этого следует, что о музыкально-поэтической выразительности в мотете можно говорить только условно, а композиция его в целом не ограничена в своем развертывании какими-либо структурными рамками.

Сопоставим два трехголосных мотета Машо, созданных на основе заимствованных мелодий, идущих большими длительностями в теноре. В одном из них - «Se j'aim mon loial amy» («Если я люблю моего преданного друга») звучит в теноре популярная тогда мелодия французской chanson «Почему меня бьет мой муж?» («Pourcuoy me bat mes maris») - и, поскольку она дана в увеличении, рамки композиции могут быть соответственно раздвинуты. Верхние голоса много более подвижны, особенно триплум, который силлабически следует за поэтической строкой. Средний голос движется медленнее и ведет самостоятельную линию. Целое полимелодично, и каждый голос внутренне объединен своими мелодико-ритмическими полевками.

В основе другого мотета «Lasse! je sui en aventure» («Оставь! У меня приключение») лежит духовный напев «Ego moriar pro te» («Я умер бы за тебя»), который препарирован в ритмическую формулу из девятнадцати тактов... Эта формула повторена в теноре, три раза в четырехчетвертном размере, а затем еще три раза проходит в размере на три вторых. Как видим, это создает значительный простор для развертывания формы по изоритмическому принципу: в мотете 77 тактов. В каждом из верхних голосов звучит свой текст, движение их полимелодично, и хотя верхний голос как обычно более подвижен и значителен, линия среднего (мотетуса) тоже весьма самостоятельна. Примечательно, что тематически все три текста (включая подразумеваемый текст тенора) какими-то эмоциональными гранями соприкасаются между собой: любовная лирика подернута печалью, есть даже упоминание о смерти (в партии мотетуса), а исходный напев в теноре начинается словами «Я умер бы за тебя» (Библейский текст: оплакивание царем Давидом своего погибшего сына Авессалома). Впрочем, голоса движутся с такой самостоятельностью, что некоторое эмоциональное единство, постигаемое из текстов, не отражается на музыкальном звучании. Что же скрепляет и «держит» форму целого, кроме изоритмии в теноре? Более всего - интонационно-ритмическое единство верхнего голоса, осуществляемое примерно по тому же принципу, что в песенных формах, например, в упомянутых рондо, но в гораздо более широких масштабах композиции, и потому приводящее к некоторой монотонии. Элементы изоритмии заметны и в ряде мелких построений в каждом из верхних голосов. По существу, здесь возникают своего рода полифонические вариации на basso ostinato. Гармоническая сторона этого многоголосия не позволяет говорить о какой-либо определенной тенденции. Еще много квинто-октавных пустот, хотя созвучия и заметно обогащаются терцо-секстовыми отношениями: все это в итоге половинчато. По соседству встречается и движение параллельными квинтами и движение параллельными терциями в верхних голосах. Не исключены, но редки острые диссонансы (созвучия секунды в верхних голосах).

Следует признать в итоге, что при переходе от малой песенной формы к развернутой форме мотета, вместе с творческими приобретениями (полифонизация многоголосного изложения, крупные масштабы композиции, принцип остинатности) - композитор несомненно терпит и некоторые утраты: блекнет индивидуальная, «самоценная» вместе с поэтической строкой выразительность его изысканной мелодики, как бы расплывается характер образности, малая, но завершенно-ясная форма целого уступает место развернутой, умозрительно организованной (изоритмия), но в целом малодинамичной композиции, без отчетливо выраженных внутренних функций ее частей.

Баллады занимали наибольшее место в творчестве Машо - быть может потому, что в его интерпретации они в какой-то мере соединили признаки одноголосных песенных форм с приметами многоголосия, характерными для мотета, и встали, тем самым, словно между песней и мотетом. От песенного происхождения баллада у Машо сохраняла четкость формы во взаимоотношении стихотворной строфы и музыкальной структуры, гармоничность внутреннего членения. С мотетом она соприкасалась в разработке приемов развитого многоголосия, а также - в виде исключения - в использовании не одного, а трех поэтических текстов (единичные тройные баллады у Машо). В целом его баллады достаточно разнообразны: от более простых двухголосных до трехголосных канонических (по типу chasse), от чисто вокальных до вокальных (даже кантиленных) с инструментальным сопровождением. Соотношение голосов в трехголосной балладе близко мотету благодаря полимелодической тенденции. К тому же нижний голос здесь менее связан с функцией медленной основы движения, не похож на cantus firmus, а более активно участвует в общем трехголосном ансамбле, что создает наилучшие условия для полимелодического развертывания. Действительно, трехголосие в балладах Машо очень тонко разработано, мелодические линии, сплетаясь на близком расстоянии, самостоятельны и графически пластичны, но фактура вместе с тем не отяжелена и интонационно главное по выразительности в ансамбле всегда слышно, будучи еще вдобавок оттенено гармонией, подчас не без остроты. В остальном мелодическое движение, как и в других жанрах у Машо, проникается единством, родством или сходством попевок. Встречается и ответное появление той же попевки в другом голосе - зародыш имитации. Разработка полимелодического трехголосия в балладе была, конечно, заслугой Машо. Вместе с тем нужно признать, что и двухголосные баллады у него не менее выразительны - благодаря ничем не заслоненной мелодике верхнего голоса, порой такой же гибкой, хрупко-лирической и поэтичной, как в одноголосных произведениях.

Особое место в творчестве Машо занимает его месса, созданная, по всей вероятности, для коронации французского короля Карла V в Реймсе в 1364 году. Она является первой в истории музыки авторской мессой - цельным и законченным произведением известного композитора. Помимо нее от XIV века до нашего времени дошли еще три анонимные мессы: из Турне, Тулузы и Барселоны. В каждой из них еще не ощутим определенный и единый авторский замысел. Более ранние мессы были одноголосными. Напомним в связи с этим, что месса как католическая литургия, обедня складывалась в течение ряда столетий, чуть ли не с II по начало XI века. Основные ее неизменные части (наряду с ним» существовали чтения, возгласы и молитвы, сменяющиеся по различным дням церковного года), составляющие так называемый ordinarium, представляли со времен Машо и далее главный интерес для музыкантов, поскольку мыслились ими как единый цикл из пяти частей: Ку ri е (Господи, помилуй), Gloria (Слава в вышних богу), Credo (Символ веры), Sanctus (Свят господь бог Саваоф), Agnus Dei (Агнец божий). Машо стоит первым в ряду многочисленных композиторов мира, создавших мессы; среди них были Гийом Дюфаи, Жоскен Депре, Палестрина, Орландо Лассо, Бах, Бетховен...

В четырехголосной мессе Машо нашла свое применение та же система приемов многоголосной композиции, какая сложилась в других его сочинениях, прежде всего в мотетах. В различных частях мессы выделен и различный склад многоголосия, то полимелодического, то аккордового (в Credo соединяется и то и другое). Объединяющую роль выполняет григорианская мелодия, появляющаяся в теноре. Структурная основа зиждется на применении принципа изоритмии (в нижних голосах) точно так же, как во многих мотетах Машо. Аккордовые разделы удивительны полнотой звучаний, еще необычной для своего времени. Мелодическое развитие в каждой из частей мессы основывается на интонационно-ритмической общности характерных попевок, что мы наблюдали и в мотетах, и в балладах, и в рондо.

В связи с мессой, как и в связи с другими сочинениями Машо, неоднократно вставал в науке вопрос о возможном участии инструментов в их исполнении. Однако ответы на него не выходят за пределы предположений. С одной стороны, перед нами памятники музыкального искусства, в которых отсутствуют указания на те или иные инструменты. С другой - многочисленные сведения об инструментах всех видов распространенных повсюду в странах Западной Европы. Сам Машо ссылался на то, что при дворе Яна Люксембургского в Праге применялось более тридцати видов музыкальных инструментов. И все-таки вместо определенного ответа на поставленный вопрос можно лишь очертить круг возможностей - не более. Вероятно, в том далеком прошлом и в самом деле не было еще установившихся принципов, сложившейся традиции, а существовали в музыкальной практике лишь очень различные возможности включения тех или иных инструментов в исполнение многочисленных произведений: дублирование вокальных партий, исполнение нижнего или двух нижних голосов только на инструменте, наконец, переложение вокального произведения для ансамбля инструментов.

Впрочем, как бы в принципе ни решался этот вопрос, для творческого наследия Машо он все же не является первостепенным. Его искусство на всем протяжении прочно связано с поэтическим словом - и вокальное начало в нем безусловно преобладает. История именно вокального многоголосия и его форм в средневековой Франции достойно завершается творчеством Машо как достижением своей вершины. После Машо, когда его имя высоко чтилось поэтами и музыкантами, а влияние так или иначе ощущалось теми и другими, у него не нашлось по-настоящему крупных продолжателей среди французских композиторов. Они многому научились на его опыте полифониста, освоили его технику, продолжали культивировать те же жанры, что и он (отдавая явное предпочтение балладе над мотетом), но несколько измельчили, переусложнив детали, свое искусство. Изысканность музыкального письма Машо зачастую переходила у них в изломанность, утонченность выражения - в жеманство. Это отчетливо проявляется, например, в балладе Якоба де Сенлеш на смерть Элеоноры Арагонской (1382): в необычайной «извилистости» всех голосов, в дробности ритмического движения, в искусственном сплетении мелодических линий, в какой-то странной манерности деталей и целого. Из других французских авторов действовавших еще в XIV веке, назовем Требора, автора ряда, трехголосных баллад, Солажа и Жана Вейана, писавших баллады, рондо, виреле. Рядом с ними и непосредственно вслед за ними работали композиторы, в творчестве которых уже обозначался перелом от эпохи Машо к другим течениям XV века.

9.Франческо Ландини. Франческо Ландини или Ландино (итал. Francesco Landini , ок. 1325 , Флоренция, по другим данным —Фьезоле — 2 сентября 1397, Флоренция) — итальянский композитор, поэт, певец, органист, изготовитель музыкальных инструментов. Франческо Ландини является величайшим композитором итальянского Ars nova.

Франческо Ландини - сын художника Якопо ди Ландино (также известного как Якопо дель Казентино, ученикаДжотто). Ландини потерял зрение в 6 лет в результате оспы, и вследствие этого обрел прозвище Чьеко (Слепец). Позже он получил другое прозвище, Франческо дельи Органи (так как был не только виртуозным музыкантом, но ещё умело чинил и мастерил органы).

По словам Джованни Виллани, он рано начал заниматься музыкой (сначала петь, а затем играть на струнных инструментах и органе) - "чтобы каким-нибудь утешением облегчить ужас вечной ночи". Музыкальное развитие его шло с чудесной быстротой и изумляло окружающих: Он превосходно изучил конструкцию многих инструментов ("как если бы видел их очами"), вносил усовершенствования и изобретал новые образцы. С годами Франческо Ландини превзошёл всех своих современников - музыкантов, живших в Италии. Ландини получил разностороннее гуманитарное образование. Он знал грамматику, философию, искусство, поэзию, даже астрологию; учился музыке у флорентийских мастеров, поэтому он был с легкостью вхож во флорентийские аристократические и литературные круги. Если в наше время известен как замечательный композитор, то при жизни до сорока лет упоминался как "великолепный музыкант, который пел и играл на многих инструментах, в том числе и на своем любимом переносном органе, а музыкой очаровывал и людей и живность. Помимо органа, он достиг необыкновенных успехов в игре на таких инструментах, как лютня, арфа, флейта, скрипка ичембало)."

Несмотря на то, что будучи даже ещё не композитором (писать он начала примерно с середины 1360-х) он был коронован в качестве королевского поэта острова Кипр (коронация состоялась в Венеции, в присутствииПетрарки, вероятно, около 1365 года), жизнь и творчество его прежде всего связано с Флоренцией, где он работал в должности священника и органиста церкви Сан-Лоренцо, и на его творчестве, воплощающем весь гуманизм, широту и эклектичность того времени, отразились традиции религиозного и светского музицирования.

В 1380-е годы слава Ландини как композитора уже затмила успехи всех его итальянских современников. В рукописном собрании (Codex Faenza), составленном в ту пору, находится 23 сочинения Якопо Болонского (илиЯкопо да Болонья), 19 - Джованни Флорентийского (it:Giovanni da Firenze), 9 - Маэстро Пьеро (it:Maestro Piero), по 5 - Герарделло Флорентийского (it:Gherardello da Firenze) и Донато из Кашии (it:Donato da Cascia), 2 -Бартолино Падуанского (it:Bartolino da Padova) - и, наряду с этим, 86 композиций Ландини!

Известно, что во Флоренции Ландини много общался с поэтами, писал музыку на тексты Франко Саккетти, сам сочинял стихи, участвовал как равный в ученых эстетических спорах гуманистов, среди которых был и Колуччо Салутати. В этой связи очень интересен фрагмент из "Виллы Альберти" - труда Веселовского А.Н., в котором содержится как анализ, так и выписки из свидетельств очевидцев. Здесь описаны события, относящиеся, по-видимому, к 1389 году: