Играет диджей Янис (Рига) 32 страница
Припомнив все это, Ольга почувствовала себя неуютно. Прохлада вечера внезапно пустила зябкие мурашки под легкое платье, она поежилась, потерянно оглянулась и вспомнила про свою собаку.
— Маня, Майя! — завертела она головой.
— Она там.
Резко обернувшись, Ольга испуганно ахнула — Андрей стоял рядом, и наморщив лоб, указывал пальцем на мусорный бак.
— Что-то ест, — с серьезным выражением добавил он.
— Бедная, я же ее так и не покормила.
Ольга разыскала Манечку, отругала ее за помойничество и, не удержавшись, взглянула на Андрея еще раз. Он стоял как вкопанный. Это становилось интересным, и Ольгу стало разбирать любопытство. Хорошенько подготовившись, она взглянула ему прямо в глаза и уже не испугалась, как прежде.
«Да он живой!»
Набравшись смелости, она улыбнулась и попыталась беззаботно попрощаться:
— Мы с тобой давно знакомы, но ты, наверное, не помнишь меня. Я — Оля. Если тебе интересны книги по искусству, приходи в гости. Буду рада.
— Хорошо.
Услышав это «хорошо», Ольга просияла и махнула на прощанье ресницами. Она приласкала Майю и поманила за собой. Сделала шаг и снова украдкой посмотрела. Два шага — и снова посмотрела. Пошла потихоньку, оглянулась и увидела, что он идет за ней.
Андрей смущался своего преследования, но ноги сами поведи его за ней из этого гудящего двора Ему опостылела и эта вечерника, и псе гости вместе взятые — бесконечный поток ничего не значащей болтовни, словоблудие, треп под бесплатную выпивку, дым трапы, грохот музыки и горячие бредни дружков. Но поздравить друга было нужно, вот он и явился. Этот день рождения и десятки других уже давно слепились в голове Андрея в мутный ком довольно путаных впечатлений, а когда он закрывал глаза и пытался что-либо вспомнить, то ничего хорошего в голову не приходило. «Смешно, пока жуешь» — так называл всю эту вечериночную болтовню старый друг Сергей Заяц. Мудрый любитель жизни, веселый Заяц был прав, но Андрей пошел еще дальше — ему уже не было смешно даже во время «жевания». Краткий миг вымученного интереса, а после бегство или алкогольные фильтры на уши. Чаще всего спасала музыка, потому и вечеринки в клубе не так изматывали, как «светские», — в грохоте музыки чужой бред практически не слышен.
Вот и сегодня он сонно бодрствовал в мастерской у «Речников», по счастью, ничего не выпил, перевидал всех друзей и уже собрался уходить, как тут увидел эту смешную собаку. Потешное животное, трусливо оглядываясь и подметая ушами землю, пропрыгало к перевернутому мусорному баку и деловито закопошилось в горе мусорных пакетов. Не сразу, но все же вспомнилось, что это та самая за серушка, которая как-то обгадила весь клуб, а хозяйка ее — художница в синем парике. Тут она сама появилась в центре двора. Не замеченный ею, он замер и стал наблюдать. В динамичном темпе вечеринка бодро двигала людьми, все вокруг шевелились, пили, кричали и активно релаксировали, но эта странная девушка пребывала в каком-то собственном мире и, не обращая ни на кого внимания, молча разглядывала затейливую кучу камней. Все живо вспомнилось Андрею: Фонтанка, 145, кинотеатр «Ударник» и самое непостижимое - ее странный подарок на день рождения, а после его конфуз в музее. Но припомнив это сейчас, он уже не испытал того былого неудовольствия, да и сама девушка теперь не показалась ему такой уж странной. Скорее заинтересовал а, и он проникся уважением к ее покою и благонравной кротости. Она не пила, не дымила табачком, не скалила зубы и не требовала от всех вокруг слушать свою очередную историю.
«Так это уже почти совершенство!» — мысленно завопил он, впиваясь в нее жадным взглядом.
Словно почувствовав его восторг, девушка обернулась и испуганно отвел а глаза.
«Она меня боится, как пугала».
Спасла ситуацию длинноухая собака Девушка стала разыскивать ее, а он набрался храбрости и стал помогать. Его порыв был оценен, и она сказала ему пару ласковых слов, пригласила в гости. Согласился. Конечно согласился. Услышав ее голос, он почувствовал, как забилось сердце. Но тут она стала уходить. Пошла, оглянулась, за ней ее собака, и земля закачалась у него под ногами. Не отдавая себе отчета, он пошел за ней, выбрался на улицу, и они остановились друг напротив друга.
— Почему ты всегда такой молчаливый? - решилась спросить его Ольга после продолжительного раздумья. - Никогда не улыбнешься?
Не найдя нужных слов для ответа, Андрей неопределенно затряс головой и почувствовал предательскую дрожь в коленях. Ольга нахмурилась, промолчала, но спустя миг смягчилась и улыбнулась:
— Тебе, наверное, скучно? Да? Нет того веселья, к которому ты привык. У вас в клубе бывает очень весело. Жаль, что я была там всего пару раз, да и те...
Андрей понял, какую историю она смущается упоминать, и улыбнулся :
— Не бери в голову, тот ваш визит с собакой - просто маленькая забавная история, не более того. Там порой творится такое, что волосы встают дыбом.
— А что? Что? Мне ужасно интересно. Ты извини, что я допытываюсь, просто про клуб рассказывают столько разного, не знаешь, чему и верить.
- Воображаю себе, что ты слышала, хотя там действительно каждый день происходит такое, что диву даешься.
Ободренный ее интересом, Андрей начал пересказывать один из последних эпизодов: в клуб заявилась бригада уголовников, настолько страшных, что двое охранников прятались от них, лежа на полу в кассе, а третий, Ниндзя, начал махать у них перед носом самурайскими мечами — едва не началась стрельба. Прошло несколько часов, клуб наполнился людьми, и тут начался жуткий потоп. Вода стала выпирать из-под пола и стекаться огромными лужами. Все танцевали в воде, а влажность была, как в бане. После потопа приехали менты с автоматами и собакой, искать наркотики. Включили свет и стали проверять всех поголовно. Эта нюхастая собака сожрала сброшенный кем-то пакетик и сдохла прямо в клубе. Когда менты уехали, танцы продолжились. Но тут приключилась другая история. Как ни странно, тоже с «овердозой» и тоже с собакой. Какой-то наглый журналист из «Коммерсанта» настойчиво пробивался в клуб, но его не пускали, а когда все же пустили, он на радостях так напился, что впал в невменяемое состояние и сделался очень непристоен. Его вывели на улицу, а еще через полчаса охрана вынуждена была спасать его. Дело в том, что, пытаясь справить нужду, этот супермен снял брюки, но потерял сознание и упал. В таком положении его нашел огромный дворовый барбос, который сначала долго лизал его лысую голову, а потом пристроился к голой заднице и стал трахать. Охранники еле отогнали собаку. Но и это еще было не все. Когда утром выключили музыку, «заклубившиеся пацаны» попросили продолжения, и усатый милиционер ходил по клубу с фуражкой, собирал с них двести долларов.
- Так что все это ужасная чушь, и от этого устаешь, — заключил Андрей. — Часто я не разговариваю и не улыбаюсь, потому что мне не о чем разговаривать и особо нечему улыбаться. Очень мало вокруг красивого и хорошего. Клуб — это теплица чужих, дурных наклонностей.
Ольга задумалась, а после, засияв глазами, воскликнула:
— А хочешь, я покажу тебе удивительную красоту?
Потерявшись от смущения, Андрей закивал.
— Пойдем! — стала поторапливать она, запрокидывая голову и осматривая вечернее небо. — Если поторопимся, можем успеть!
Поняв, что настало время куда-то успеть, Андрей по- военному встрепенулся.
— У меня машина! — выпалил он.
— У меня собака, — запечалилась она. — Только что из мусорного бака.
Вместо ответа Андрей бросился к машине, открыл замок двери и вновь встал как вкопанный.
Не слишком ли он ретив? Может, его поведение покажется ей назойливым?
Но Ольга улыбалась ему.
— Как ее зовут?
— Майечка.
— Садись, Майечка, — с улыбкой пригласил Андрей, распахивая перед бассетом дверь белой «Волги».
Необыкновенное облегчение почувствовал он, покидая эту опостылевшую вечеринку и слыша снова, как звенит вокруг свободная от криков тишина. Он старался не думать о том, что разоткровенничался с той самой девушкой, которая нее время подшучивала над ним. Сейчас, во всяком случае, это не ощущалось. Девушка сидела рядом и без лишних слов указывала дорогу, он немного трепетал от ее близости, но машина быстро летела но улицам и вмиг домчала их до цели.
— Сюда. Хочется успеть, — торопила Ольга,
Закрывая машину, Андрей поднял голову н увидел громадный дом, украшенный по фасаду орнаментом в виде переплетенных змей и букетов лотосов. Ольга отворила высоченную дверь с витражным орлом и поманила за собой. По обеим сторонам этой циклопической двери стояли скрестившие на груди руки египетские жрецы с рогами буйволов и знаком солнца над головами.
- Это мое любимое место, — прошептала Ольга. — Когда мне плохо или мрачно на душе, я прихожу сюда и чувствую облегчение. Это тебе поможет.
Они поднялись в лифте на последний этаж, Ольга привязала Майю на площадке и взялась за перила металлической лестницы.
- Ты первый, а то я в платье.
Не заставляя себя ждать, Андрей послушно полезна чердак и очень скоро очутился в восьмиугольной башенке, а уже оттуда выбрался на опоясавшую ее галерею.
- Не правда ли, красиво! — раздался за спиной счастливый голос Ольги.
Андрей не смог ответить и растерянно промолчал. Под ногами скатывалась вниз латанная после пожара и запятнанная ржавыми лишаями крыша Он испугался неожиданной пустоты под собой и ухватился за поручни. Ломаная линия кровли обрывалась у самых деревьев. Подняв голову, Андрей увидел церковный купол на Шпалерной, за ним бурлила пенными барашками Нева, а дальше, насколько хватало глаз, - крыши, крыши, дома, шпили и трубы. Они оказались вознесенными выше всех построек, и их величественный город простерся под ногами. С этой высоты было отчетливо видно, как в безбрежной дали его предместий плавно гнется дуга горизонта. Испытывая с детства благоговейный страх перед высотой, Андрей стоял, вцепившись в перила, и не мог пошевелиться. Ольга радостно смеялась, махала руками и показывала ему розные достопримечательности.
- Иди сюда! - кричала она уже с другой стороны. — Вон видишь? Исаакий, Зимний, Стрелка, Петропавловка, но самое главное - то, зачем мы шли, — там! Смотри!
На самом краю этой захватывающей дух панорамы на землю легло огромное пылающее солнце, а вокруг него столпились красные от его пламени облака. Отблески этого пожара золотили старые крыши, воздух над пыльным городом слоился дымами, закат горел, как яркий знак небес, и, восхищая всех, кто его видел, освещал все вокруг мистическим сиянием.
— Удивительная красота, — прошептала девушка.
Ее молчаливый спутник согласно закивал.
— Ты не жалеешь, что согласился сюда прийти? - с тревогой и надеждой спросила Ольга, не отрывая глаз от последнего луча, пронзившего небо.
Андрей встрепенулся, вздохнул и честно признался:
— Я так устроен, что никогда ни о чем не жалею.
— А это хорошо или плохо? — заинтересовалась Ольга.
— Хорошо, потому что легко прощаться.
— А плохо?
— Тяжело прощать.
Как только горизонт поглотил солнце без остатка и свет померк, на крыши пали прохладные сумерки. Белые ночи уже давно отцвели, и в июльском небе стала быстро сгущаться синева ночи. Пока они наблюдали за сменой красок, зажглись дежурные городские звездочки и стаю совсем прохладно. Неизвестно отчего, Ольга очень боялась произнести эти слова и тем не менее набралась духу:
— Ты любишь чай? У меня есть чай. Там, дома.
Андрей улыбнулся и ответил:
— Твоя собака, наверное, тоже хочет чаю, я слышу, как она пищит.
— Боже мой! — воскликнула Ольга. — Опять я ее забыла!
Спускались без лифта, шли пешком. Перебирая ногами ступени, Ольга молчала, а Андрей сосредоточенно разглядывал диковинный подъезд. Радовалась возвращению одна Майя. Допрыгав до площадки четвертого этажа, она остановилась и завиляла хвостом.
— Вот я и пришла, — тихо произнесла Ольга, боясь второй раз заикаться про свой чай.
— Ты здесь живешь? — изумился Андрей.
— Здесь.
— А где ты пьешь чай? — улыбнулся он. — Покажешь?
Ольга покраснела и загрохотала ключом в двери.
Андрей повидал много разных мастерских, но все же подивился безбрежности этой квартиры. Огромное, пахнущее старой пылью пространство с почерневшими от потопа потолками напомнило какой-то призрачный мир, растворенную в океане Атлантиду, а больше того — заколдованный замок.
Ольга заварила бледный чаек и стала хлопотливо показывать ему все самое интересное. Наблюдая за тем, как она бережно подает свои рисунки и фотографии, Андрей уже все для себя решил и теперь терпеливо выжидал, что же будет дальше. Ольга, напротив, пребывала в полной растерянности. Она показывала ему все свои работы, эскизы, наброски, абстрактные акварели, коллажи и мучилась, когда представляла, как он сейчас кашлянет в кулак и соберется уходить. Образный мир ее увлечений и творчества был весь как на ладони, а по выражению его лица она так и не поняла — занимает ли он его хоть чем-нибудь.
Пытка стала невыносимой, когда она поставил свою пустую чашку на стол и они замолчали. Это короткое молчание показалось Андрею вежливым объявлением конца аудиенции. Не привнося своих эмоций и домыслов в реальность, Андрей поднялся и вознамерился прощаться.
Видя, что он встал и сейчас уйдет, Ольга погасила вздох и поднялась вслед за ним.
Вдвоем они молча прошли полутемный коридор и замешкались у двери.
Андрей не знал, что ей сказать: «До свидания» или, может, «Спасибо за чай», а Ольга не знала, что ему предложить на прощание — заходить в гости или передавать приветы друзьям.
- Останься, - прошептала она, едва не расплескав глазами страх своего одиночества.
- Только если с этой минуты ты станешь моей женой, - показал он ей свой петушиный хвост.
- Я согласна, — еще тише прошептала она, взбираясь пальцами ему на плечи.
Во второй половине 1995 года в ночных сражениях между мегавечеринками сложилась по-настоящему штурмовая ситуация, и возникший ход событий привел к очередному перераспределению клубных сил. Оставившие «Тоннель» Денис Одинг и Олег Назаров организовали собственную промоутерекую компанию и назвали ее «Контрфорс». Новая «противосила» собрала вокруг себя группу инициативных единомышленников и немедленно приступила к Соевым действиям. Первым шагом на их пути к тотальному успеху стала серия масштабных вечеринок. Избрав направлением своей деятельности глобальные мероприятия, Денис Одинг, Олег Назаров, Маша Малое, а также присоединившиеся к ним Миха Ворон и Слон устроили в помещении киностудии «Ленфильм» революционный по своей технической постановке «Рейвмонтаж». С первого раза они вышли на качественно новый уровень в организации подобных акций, запустили массированную рекламу своего проекта и добились значительного успеха. На втором «Рейвмонтаже» более трех тысяч молодых людей осаждали историческое здание Центрального выставочного зала «Манеж». «Рейвмонтаж» мгновенно стал знаковым брендом, и «Контрфорс» все чаще приглашал для него самые верхние строчки международного букинга. Усилиями этих промоутеров в Петербург были импортированы танцевальные мегамонстры: WestBam, Marusha, Awex, Jeff Mills и Carl Cox.
Вскоре после этого ошеломляющего старта Олег Назаров уехал в Германию, а вернувшись, оставил прежних партнеров и организовал собственную компанию «Sound Reflex». Решив действовать самостоятельно, он подготовил и осуществил в ТЮЗе не менее масштабный проект «Нулевой отсчет» с Марком Шнайдером. Следом за пришедшим после этого успехом Назаров привез Космик Бэбп и провел в павильоне «Ленэкспо» красочное выступление Свен Ватта.
«Контрфорс» также не стоял на месте и к концу этого насыщенного событиями года представил танцующей молодежи свою новую разработку — «Восточный удар». Одновременно с появлением этого крупнейшего серийного рейва «Контрфорс» открыл регулярную передачу, посвященную электронной музыке, на радио «Европа плюс» и начал подбирать ключи к самой значимой городской арене — Дворцу спорта «Юбилейный».
К началу 1996 года встряска, вызванная промоутерскими компаниями и их безостановочной деятельностью, заставила коммерческий клуб «Планетарий» активизировать свою работу. Питаясь отвоевать часть утерянных с момента открытия позиций, клуб пригласил на работу нового арт-директора. Им стал Михаил Бархин. Получив в свое распоряжение этот памятник клубной культуры, Бархин затеял там значительные преобразования, а после рестайлинга внешнего и внутреннего содержания клуб стартовал с новой международной программой.
Но основной целью Бархина в Петербурге было не это - ему, как архитектору и театральному художнику, предложено было строить совершенно новый клуб. Огромный кинотеатр в переулке Антоненко, в сердце исторического Петербурга, был выкуплен сигаретными магнатами, и по замыслу своих новых владельцев должен был стать самым крупным и многопрофильным клубом города.
Одновременно с реанимацией «Планетария» и начавшимся строительством клуба-гиганта в Петербурге начал и действовать сразу несколько новых клубов.
Популярнейшая среди интеллектуальной молодежи группа «Два самолета» завладела небольшим подвальным помещением в «Театре нерешенных проблем» и открыла в нем Культурный клуб «Нора». Несмотря на свою простоту и карликовый размер, этот клуб, как, впрочем, и все, что делали «Самолеты», вызвал у публики достаточный интерес, и «Нора» начала жить своей обособленной жизнью. На ее крохотном танцполе путевку в жизнь получили несколько молодых диджеев. В «Норе» танцевали, иногда проводили концерты, показывали кино и устраивали алкогольные хеппенинги. «Культурный клуб» на Литовском проспекте собрал тех, кому по разным причинам было неуютно находиться или далековато ездить в «Тоннель», и стал разменной картой «Двух самолетов» в большой игре за собственный клуб.
Следом за маленькой, но в какой-то мере культурной «Норой» открылись практически бескультурные «Спортивная» и «Трансформатор». Беспредельная удаль и незатухающий по утрам поствечсриночный наркотический бред толкнули тех, кому это было близко, на открытие собственных клубов. Так появились эти два внешне не похожих друг на друга, но одинаковых по сути клуба для «безбашенных» и «обколбашенных». Разница между ними была лишь в явно выраженной локальной привязке мест: в спрятанной на Каменном острове «Спортивной» большей частью отрывались «пацаны», зажигающие в стиле «Давай! Давай!», а в «Трансформаторе» рвали нервы все остальные, без каких бы то ни было различий и стилевых ограничений. Но там и тут основной кураж начинался с шести утра когда из разных мест в «Спортивную» и «Трансформатор» начинали съезжаться «непримиримые».
Но не только эти ужасы «нон-стопных» клубов и монструозные битвы танцполов гремели в начале 1996-го. Летом того же года на дамбе в Финском заливе «Клуб речников» организовывает первый российский open-air «Нелегальный пикник».
Началось все с того, что из Германии в Петербург вернулся «речник» Роман Грузов. Проводя в Германии массу времени, живя на корабле «Штубниц» и общаясь с различными саунд-системами, Роман повстречал на одном из немецких рейвов своего одноклассника Дениса Александрова. Старые товарищи оказались объединены общей страстью к металлическим объектам и по возвращении в Петербург именно это увлечение познакомило их с Мишей Бархиным. Строительство клуба-гиганта только начиналось, и Бархин пригласил «Речников» для работы в этом амбициозном проекте. «Речники» получили заказ на производство киберклуба и, окрыленные успехом, решили устроить вечеринку на открытом воздухе. Идею места подсказал Олег Назаров — узкая десятикилометровая насыпь в мелководном заливе соединила несколько боевых фортов петровских времен. На одном из них, с земляными крепостями, пакгаузами и казармами гарнизона, обнаружилась гранитная площадка береговой батареи. Подготовка пиратской вечеринки была проведена в лучших традициях «Spiral Trible»: кабина от «КРАЗа» для диджея, кусок краденого кабеля для электричества, металлический бар для гостей и сто пятьдесят флаеров для рекламы.
«Нелегальный пикник. Новые развлечения под открытым небом» - вот что было написано на этой листовке.
Ожидая увидеть человек сто друзей, «Речники» были изумлены, насчитав на форту около пятисот танцующих. По их приглашению на open-air приехал целый автобус с немцами из «Interflug Galactic» — лучшего берлинского клуба «Eimer». Играли бескопромиссная Аяжела Шульженко, Слон и диджей со «Штубница» Кусто.
Это небольшая по сравнению с уже привычными рейвами некоммерческая вечеринка положила начало ежегодному исходу танцующей молодежи из душных клубов на лоно природы.
Следом за знаковой для молодежи вечеринкой на ночной дамбе произошло еще одно событие, позволяющее многим надеяться, что времена меняются в лучшую сторону, — открылся первый гей-клуб. Расположившийся в районе Технологического института «Клуб 69», или, как его еще называли, «Цифры», сразу занял свободную нишу комфортного и тщательно, оберегаемого от посторонних, мужского клуба. Но уже очень скоро веселящийся «69» вызывал непредвиденную реакцию у людей, весьма далеких от гей-эстетики, и наряду с теми, кому это место предназначено, в «69» устремились вполне «натуральные» граждане, а более того — их страдающие дорогостоящим абсурдом подруги. Всех манил уют приватного клуба, быстрый сервис, кондиционер и чистота в туалетах. В кратчайшие сроки «Клуб 69» стал гиперуспешным коммерческим проектом и, оттянув на себя часть обуржуазившейся публики, начал выкачивать кучи денег из их бездонных карманов.
Но время шло быстро, а события развивались еще быстрее, и вот наступил тот октябрьский день, когда распахнулись тяжелые двери нового детища легендарных «Самолетов». Земляной курган на Воронежской улице очень напоминал своим первым гостям подземного праотца всех клубов «Тоннель», но это было только внешнее сходство. Новый клуб был очень мал, а по сравнению с индустриальными масштабами Планетария казался просто крошечным, но его размер никого не смущал, так как с первой же вечеринки он стал «молодежным местом». Мыслящая и свободолюбивая молодежь обрела новый клуб, а породившие этот проект «Два самолета» нарекли его Модным клубом «Грибоедов».
Помимо самих «Самолетов», в «Грибоедове» получили прописку множество разных групп и музыкантов. Там устраивались концерты, играли диджеи, показывали кино, проводили турниры по шахматам. Клуб формировал свое творческое ядро и вырабатывал самобытный, ни на кого не похожий стиль работы. Камерность «Грибоедова» позволяла считать его клубом общения. В клубе была одна дверь, одна лестница, один гардероб, один бар, один танцпол и один приватный офис. В этом самом офисе за нардами или в пылу веселья всегда можно было встретить десяток известных городских персонажей и кого-нибудь из самих «Самолетов».
Не отвлекаясь на ложные цели, Модный клуб «Грибоедов» семимильными шагами шел к званию городского культурного явления. На его танцполе культивировался целый ряд музыкальных проектов, клуб пропагандировал широкий спектр развлечений и привечал у себя необычайно преданную публику.
В это же время первая буква техноалфавита, клуб «Тоннель» горел родовой горячкой и «отжимал» у завода вторую часть своего необъятного Подземелья. Брошенный Госзаказом и раздавленный долгами, завод-основатель был давно объявлен банкротом, а гектары его цеховых площадей заморожены кризисом. Используя трудность момента, настойчивое нытье и мелкий подкуп, «Тоннель» добился от подавленной дирекции уплотнения склада и завладел новыми площадями. В традиционном для клуба стиле «жесткого минимализма» была проведена мгновенная реорганизация, и гости клуба получили долгожданный чилаут.
Дела в самом клубе шли весьма стабильно, и, не ломая сложившихся правил, эта старейшая фабрика развлечений не спеша коптила ночное небо. Стяжав себе всю возможную наземную славу, «Тоннель» давно стал потрескавшейся от времени клубной иконой и со спокойным равнодушием взирал на изощренные соревнования своих молодых конкурентов. Магнетизм старого, намоленного клуба с годами только усилился, и «Тоннель» крепко держал своих друзей в тесном круге общей привычки. Все они время от времени возвращались в него, как в собственный дом, танцевали, общались и веселились. Интенсивный метаболизм клубной жизни быстро старит технофанатов, а прошедший огонь и воду «Тоннель» являлся той самой ветеранской клиникой, где бывалые рейверы правили душевные силы. С годами в Подземелье исчез его былой яростный надрыв, смягчились нравы времени, и сила музыки сдружила огромный пласт людей. Не смешиваясь в своей обычной жизни, они по-прежнему приходили сюда под покровом ночи и привычно считались в клубе старыми друзьями по танцполу.
Протянувшаяся почти четыре года долгая жизнь «Тоннеля» сдружила не только его многочисленных поклонников. Спаялся в одно целое и персонал клуба.
Исполнительские междоусобицы были тоже в давнем прошлом, и «тоннельная» резидентура теперь охватывала лучших городских диджеев: Бумер, Сварщик, Демидов, Лавский, Массаж, Полена, Хаас, Залогин, Пуго, Славянка, Слон, Чори, Став, Примат, Юджин, Шульженко, Кузьма, Демидов, Питер Асиди, Квест, Тук, Тоник. Частенько из Москвы наведывались Зорькин, Еж, Фонарь и Компас.
В клубе снимались фильмы, устраивались художественные выставки и работала школа диджеев. Но старенькие механизмы Подземелья были уже порядком изношены и частенько давали сбои: требовалось постоянно латать аппаратуру, чинить электричество, бороться с потопами и перепадами температур, однако клуб был еще жив и закончил 1996 год суточным марафоном всех своих двадцати диджеев.
Начался 1997 год, и с его наступлением время на ночных танцполах стало кружиться еще быстрее. Бесконечный поток клубных событий, вечеринки, рейвы и концерты оклеивали все городские стены нескончаемой чередой афиш и плакатов.
В начале года открылся клуб «Пирамида». Раззолоченная и расписанная фресками, выстланная гранитом и украшенная скульптурами, «Пирамида» с первого дня довольно холодно посмотрела на танцующую молодежь. Всякое веселье, а тем более танцы в помпезной обстановке нового клуба отягощались давящей массой его древнеегипетского храмового величия. Продержавшись некоторое время в неопределенном состоянии, роскошный клуб сделал крен в сторону солидной публики и закрыл свои двери перед клубными тусовщиками.
Примерно в это же время открылся первый виниловый магазин «Пластмасса». Братья Хаас, Марат Муракаев и два партнера из «Plasma Promotion» собрались в одну команду. В небольшом помещении роскошного дома Бенуа на Каменноостровском проспекте они сделали ремонт и учредили торговую компанию. Алексей отправился в Англию и привез для магазина пластинки, диски, иглы, сумки, наушники и прочие необходимые диджеям вещи.
Все та же «Plasma Promotion» заключила с «Тоннелем» промоутерский контракт и начала длительную серию вечеринок под своим патронатом.
Весной в Петербург приехал Свен Доз из «Superstition rec.». Компания Олега Назарова «Sound Reflex» представила публике красочную вечеринку в павильоне киностудии «Ленфильм»: огромные декорации, изображающие старый буддийский храм, мощные лазеры, гоа-трансовый флюродизанн, экшн с настоящими буддистами и барабанщики на танцполе. Помимо иностранной звезды, питерская публика снова услышала вернувшегося из Индии диджея Гаврилу.
В канун наступления лета, последним майским днем, в Знаменке, ближайшем пригороде Петербурга, состоялась невиданная по масштабам вечеринка «Air Fair». Это был уже второй после «Нелегального пикника» open-air, но на этот раз глобальная party на открытом воздухе консолидировала все клубные силы и превратилась в триумф промоутереких возможностей.
Организовали «Air Fair» Михаил Бархин и Олег Назаров. Стремительно приближалось открытие строящегося в переулке Антоненко мегаклуба «Порт», и Бархин получил небольшой бюджет на предпусковую рекламную акцию. Деньги были скромные, но и их хватило для того, чтобы собрать на «Air Fair» шесть тысяч человек. Городские власти были в шоке: 31 мая — в День города — требовались пафос и правопорядок, а тут — неожиданное и никем не санкционированное тысячное скопление молодежи на развалинах в Стрельне.
Как и в истории с нелегальной вечеринкой «Речников», все происходило по полупиратскому сценарию. Под мнимым предлогом съемок художественного фильма напористые промоутеры захватили развалины конюшен императора Николая I и приступили к энергичным действиям: от ближайшей трансформаторной будки подключили электричество, установили тридцать киловатт ураганного звука, подсветили руины мощными прожекторами и стробоскопами, подожгли бочки с огнем. С наступлением темноты к месту действия стала съезжаться молодежь. Всю ночь между последней станцией метро и Знаменкой курсировали переполненные автобусы, и уже к двум часам ночи вся местность вокруг вечеринки кишела взбудораженными людьми. Дымящиеся кострами дворцовые руины изобиловали провалами и обрушающимися перекрытиями, так что только чудо спасло тех, кто в творящейся неразберихе залезал танцевать на самые высокие точки шатких стен.
Специально для игры на «Air Fair» в Петербург прилетел Чарли Холл, а помимо лондонской знаменитости, на трех площадках выступили практически все клубные диджеи. Вечеринка запомнилась всем, кто на ней побывал, и стала мощным проявлением одухотворенной коллективной энергии.
Через три месяца после этой громоподобной акции клуб «Порт» открыл первое независимое радио «Порт FM». Программным директором новой станции, вещающей исключительно в танцевальном формате, стал Федор Бумер. На волне «Порт FM» начали играть все прогрессивные диджеи, открылись авторские передачи, и нон-стоп, без рекламы, звучала электронная музыка всех стилей.