Играет диджей Янис (Рига) 3 страница
При этом он сделал такое комичное выражение лица, что Алексей не выдержал и громко засмеялся. Миша профессиональным взглядом портного окинул костюм этого чудика и сказал:
— Да ты садись, не маячь.
Не заставляя просить дважды, молодой человек тут же бухнулся в кресло Длинного. Тот крякнул от смеха и, оставшись без кресла, присел на диван. Все молчали, ожидая какого-нибудь нового развлечения. Многоопытный Заяц внимательно оценил размер позвякивающего пакета и, прикинув в уме, пришел к выводу, что следующим номером программы станет старый азиатский обычай подкреплять прошения обильной выпивкой. Желая поскорей получить подтверждение своим приятным догадкам, он заглянул в свою пустую кружку и, пристально уставившись на улыбающегося мурманчанина, сказал:
— С тобой все ясно. А что это у тебя за пакет? Не ноты же ты нам принес?
— А, это! — оживился Женя Рудин.
Он зашелестел пакетом и одну за другой выставил на стол три литровые банки варенья.
Улыбка медленно сползла с лица Зайца, а все остальные громко захохотали. Довольный позитивной реакцией на свой презент, юноша пояснил:
— Ребята, которые к вам ходят, говорят, что у вас совсем нечего кушать. Мама прислала мне посылку, вот я и решил принести вам варенье...
— Да уж, — выдавил из себя Заяц, разглядывая округленными глазами надписи на этих злосчастных банках. — Клубника, слива, абрикос. Эх-хе-хе, чему только вас в этой консерватории учат. Консервации готовить, что ли?
Молодой человек, не догадываясь о глубине зайцевского разочарования, хихикнул. Подарки произвели на компанию веселящее воздействие, но по-настоящему обрадовался только Миша. Повертев баночки в руках, он выбрал абрикосовое варенье и деловито утащил его на кухню. Через пять минут все получили по новому стакану чая и принялись дегустировать желтоватый конфитюр.
— Ну а что вообще? — желая еще посмеяться, расплывчато спросил Алексей у раскрасневшегося от чая студента
Откусив каменную сушечку, тот охотно поведал:
— У нас на кафедре есть синтезатор. Мы с приятелем сейчас пытаемся его починить. Хотим освоить. Мне рассказывали, что вы играете на каких-то проигрывателях, да? Я решил, что, когда закончу учиться, работать в театре не буду. У моей мамы в Мурманске своя фирма, она делает кофе...
Поняв, что ничего смешного больше не будет, Алексей зевнул и стал осаживать разошедшегося паренька:
— Ну ладно, ладно. Все ясно, понятная тема. Э-э... Ты заходи, конечно. Женя? Да? Женя. Там посмотрим. Только слушай, если соберешься идти — надень что-нибудь попроще. Ладно? А то это уж слишком шикарный образ.
Женя доверчиво заморгал глазами и, соглашаясь на все условия, затряс головой:
— Я тогда пойду?
— Ага, — зевая во весь рот, одобрил его порыв Алексей.
— До свидания!
Когда энергичный молодой человек ушел, засобирались и Длинный с Зайцем. Миша закрыл за ними дверь, покормил вареньем кота Пиццу и тоже отправился спать. Скрючившись в кресле, Андрей сквозь прикрытые ресницы поглядывал на брата. Алексей сидел с закрытыми глазами и молчал. Потом он подтянул к себе телефон и набрал номер.
— Алло! Женя, доброе утро. Это Леша. Вы еще не спите? Я могу зайти к вам за холстом? Хорошо. Я тогда подойду. — Он повесил трубку, потянулся всем телом и бодро сказал Андрею: — Ты спишь, что ли?-
— Не-а.
— Пойдем, сходим к Козлову.
— Зачем?
— Я договорился взять у него подрамник с холстом. Хочу нарисовать картину ему в коллекцию.
— А ты что, теперь художником стал?
— Почему нет, — улыбнувшись, ответил Алексей. — Сейчас все художники. Сейчас модно быть художником. Ты же тоже что-то там мажешь у себя в светелке.
— Это я папе на пятидесятилетие рисовал. Мажешь... -обидчиво насупился Андрей.
— Да ладно тебе, не обижайся, Рафаэль. Пойдем, поможешь. Мне одному не дотащить.
Натянув свитер, Андрей догнал брата уже на лестнице. Он стоял и задумчиво разглядывал красивые лепные тяги на стенах подъезда. Стократно закрашенные масляной краской, они вспухли и утратили свою первоначальную геометричность, хотя по-прежнему были очень красивы.
— Красиво, правда? — спросил Алексей.
— Да, сколько хожу, любуюсь.
Спускаясь по лестнице, братья повстречали на первом этаже новых арендаторов. Это были какие-то странные мужики, неизвестно чем торгующие в своем сомнительном офисе. Через открытую дверь был виден безвкусный ремонт, который они произвели в квартире первого этажа, облепив все старинные стены древесно-стружечными плитами, покрыв потолок гипсовыми квадратиками и устлав полы ковролином невероятно гадостного цвета. Кооператоры, копошившиеся возле стальной двери, подозрительно посмотрели на молодых людей, и один из них обратился с вопросом:
— Вы живете в этом доме?
— Живем. А что? — холодно ответил Алексей.
— А у вас есть вода?
— Есть.
— А у нас нет, — с неожиданной печалью сообщил мужичок.
— Примите наши соболезнования, — издевательски вежливо ответил Алексей.
Сдерживаясь, чтобы не засмеяться прямо в подъезде, братья вышли на улицу и дали волю своим чувствам.
— Между прочим, — сказал Андрей, — эти олухи уже приходили к нам. Пытались выяснить, почему у них не работает телефонная линия. А это мы ее перерезали.
— Да бог с ними. Что они нам могут сделать? Мутные они какие-то.
— А что это за коллекция, которую собирает Козлов?
— Если кратко, он приготовил большое количество холстов два на три метра и раздает их художникам. Те рисуют по картине и отдают их Жене. Так собирается коллекция «Русское поле». Козлов с Мовсесяном хотят показать эти картины летом на Дворцовом мосту.
Не желая снова начинать разговор о художниках, Андрей аккуратно спросил у брата:
— А ты как попал в этот список?
— Просто предложил Козлову нарисовать картину, и он согласился.
Козлов обитал в соседнем семиэтажном доме, который высился громадой над маленьким барочным домиком «Танцпола». Молодые люди вошли в огромный подъезд и поднялись в лифте на последний этаж. Евгений долго не открывал, а когда открыл, тут же убежал в другую комнату заканчивать телефонный разговор. Вскоре он появился, все уселись на диван у низкого столика и стали беседовать.
— Алеша, подрамник, собственно говоря, готов давно. У тебя времени почти три месяца. Выставка, наверное, состоится в июле.
— Отлично. Я думаю, что успею.
— А что за сюжет?
— Сейчас сложно сказать, нужно вжиться в картину, — напустил туману Алексей.
В знак согласия Евгений кивнул. Он распотрошил блок «Мальборо» и закурил.
— Ты же помнишь прошлую выставку на мосту?
— Ну конечно. Мы же помогали...
— Иван переименовал этот проект. Теперь выставка будет называться «Музей Дворцовый мост». Хочется, чтобы было не менее двадцати картин. Так что теперь дело только за тобой.
— Хорошо, Женя. Мы, пожалуй, пойдем. Ты еще не спал, да и мы тоже.
— Ладно. Ну что же, забирайте холст и спасибо за сегодняшнюю вечеринку.
В коридоре стоял огромный подрамник. Развернув его в прихожей, ребята попрощались и кое-как вышли из квартиры. Уже спускаясь по лестнице и тяжело дыша от напряжения, Андрей сказал брату:
— Ничего себе картина.
— Неслабый размерчик! — весело согласился Алексей.
Алексей установил чистый холст в «крайней» комнате рядом с собственной кроватью и, возбужденный новой перспективой, решил немедленно приступить к рисованию. Устало усевшись на полу, Андрей прислонился к стене и стал наблюдать за манипуляциями брата. Вынашивая идею приобщиться к миру искусства, Алексей давно насобирал у знакомых художественных красок, кисточек и банку со скипидаром. Разложив все это в идеальном порядке и немного успокоившись, он присел рядом с Андреем на пол и мечтательно уставился в огромную плоскость чистого холста.
— А что ты хочешь нарисовать? — спросил Андрей, от усталости очень медленно выговаривая слова.
— Есть одна классная идея.
Алексей встал и принялся рыться в стопке журналов, аккуратно сложенных на подоконнике. Через несколько минут он нашел то, что искал, и показал Андрею страницу в журнале «Face». На развороте среди разноцветных текстов было несколько иллюстраций, в одну из них упирался его указательный палец. В зеленоватом от электрической ряби экране телевизора надменно улыбалось лицо очень странного диктора. Говорящая голова была в темных очках, а светлые зачесанные назад волосы и полуоткрытый рот придавали этому персонажу некоторую агрессивность.
— Это кто? — спросил Андрей, разглядывая картинку
— Неважно, просто образ, мне нравится. Я хочу нарисовать его, а задним фоном огромную толпу наших друзей. Одни лица. Что думаешь?
— А у тебя получится?
— Посмотрим.
Сквозь разрывы перистых облаков на огромный город, раскинувшийся у неприветливого моря, смотрел месяц май. Чахоточные хрипы зимнего дыхания окончательно прошли, и белое светило посылало на улицы, дома и жителей свои теплые струи. Как обычно к концу апреля, город Ленина преображался и готовился встречать Первомай, культовый праздник коммунистов всего мира. Впервые после зимней спячки улицы тщательно отмыли поливальными машинами, а на покрашенных серебряной краской фонарях развесили сотни кумачовых флагов и лент. На Дворцовой площади бухал полковой барабан. Военный оркестр репетировал марш парадного выноса городского знамени. Молоденькие курсанты, выпущенные из казарм на простор и свежий ветер, молодцевато печатали шаги по каменной брусчатке и весело поглядывали на гуляющих девушек. На вместительной трибуне, развернутой задником к Эрмитажу, группа рабочих привешивала красно-белый транспарант «Мир, Труд, Май». Состязаясь с военным оркестром, невидимый человек сердито пробовал силу микрофона. «Раз, раз, раз», — раздавался над площадью его гнусавый голос.
Разглядывая приготовления к городскому празднику, смеясь и что-то обсуждая, Андрей и Марат шли через площадь в сторону Невского проспекта Для Андрея весна всегда была самым любимым временем года, и две недели назад, 16 апреля 1991 года, он отметил свое двадцатидвухлетие. День рождения получился милым и домашним. По каким-то внутренним причинам Андрею с детских лет очень нравилось число 22, и он очень ждал этот день рождения Друзья и знакомые собрались в квартире на Фонтанке и, поздравляя именинника, засиделись до позднего вечера за чаем, тортом, шампанским и травой.
Сегодня молодые люди вышли из дома около трех. Разомлевшие под первыми лучами весеннего солнца, они долго бродили по городу, дожидаясь назначенного часа, когда был условлен сбор на Невском. Дело в том, что в восемь вечера небольшая компания общих знакомых собиралась ехать в гости к Адриану Аникушину в мастерскую его знаменитого деда. Дедушка Адриана с многочисленной родней уехал в Америку, и огромное здание на Малой Невке было предоставлено в полное распоряжение Адриана. Автор множества известнейших монументов, Аникушин-старший еще при жизни был канонизирован советской властью, и город выстроил живому классику персональную мастерскую на Петроградской стороне.
В прохладном вестибюле метро друзья встретили Длинного, Захара Андрея Медведева и Диму Бучина. Обмениваясь шутками, молодые люди увлеченно разглядывали витрину кооперативного ларька, набитого всякой дребеденью и желтой прессой. Загадочно улыбаясь, Длинный обратил общее внимание на выставленные в витрине квадратики картона, утыканные пластмассовыми значками. Это были микроскопические серп и молот разных цветов с простейшей застежкой.
— Знаете, что это такое? — спросил Длинный с довольной ухмылкой.
— Нет, а что? Мусор какой-то кооперативный, — предположил Марат, покупая пачку сигарет.
— Нет, не мусор. Это то, на чем наш общий друг Юрис Лесник до своего «Пиратского телевидения» делал очень неплохие деньги. Это его продукция. У него был цех, который шлепал всю эту мелочь в гигантских количествах. Если хотите знать, Юрис стал зарабатывать деньги уже тогда, когда мы с приятелями по рок-клубу пили портвейн в парадняках из горлышка.
Рассказав эту поучительную историю, Длинный, как обычно, заразительно засмеялся, а компания побросала монетки в турникет и стала спускаться под землю. После теплого дня прохладный воздух подземки приятно остужал тело. Разглядывая поднимающихся по эскалатору граждан, Андрей считал стеклянные факелы фонарей и насчитал их двадцать шесть. При сходе с бегущей лестницы он увидел служительницу в синем берете, мирно спящую в своей будочке. Через три минуты ожидания на многолюдной платформе из темноты тоннеля выскочил ревущий поезд. Вытащив все вагоны, состав остановился, и людской муравейник торопливо создал обычную в таких случаях давку.
— Осторожно, двери закрываются, следующая станция «Горьковская».
Откусывая края одежды у последних заскочивших, хлопнули двери вагона Уже через мгновение ревущий поток втянул громыхающий поезд в черную дыру и оставил на путях подрагивающие клочки газетной бумаги.
Компания выбралась на поверхность на Кировском проспекте и пешим порядком за полчаса достигла прохладного парка В тени послевоенных тополей, окруженное опрятными цветочными газонами, пряталось странное здание белого кирпича, имевшее огромную наклонную крышу и разновеликие стеклянные фасады.
— Вот мы и на месте, — сообщил Бучин, очевидно бывавший здесь и раньше.
Из глубины дома была слышна музыка, а в открытых Дверях друзей встретила неожиданно появившаяся дама средних лет. Женщина неестественно радостно заулыбалась незнакомцам и, широко раскрыв объятия, стала по очереди обнимать молодых людей.
— Здравствуйте, здравствуйте, мои милые, такие хорошие, так, так, и все красавчики...
Бунин подмигнул друзьям, давая понять, что не надо реагировать на эту странную женщину, но радость дамы была так велика, что, обняв их всех, она не остановилась и потрепала художника Захара по волосам, будто это был ее любимый внучонок восьми лет. Женщина тараторила какие-то бессмысленные вещи, и ошарашенные друзья увязли в узком коридоре, не осмеливаясь двинуться далее.
— Тетя! Иди спа-ать!!! — очень громко закричал появившийся в другом конце коридора Адриан.
При этом окрике тетя расплылась в еще большей улыбке и, молитвенно сложив руки на груди, блаженно взглянула на Адриана, приближающегося к ней с сигаретой в зубах.
— Все-все. Иду-иду, — пропела она, окидывая гостей Адриана прощальным взглядом.
— Давай-давай, — на той же семейной ноте допел куплет Адриан. — Пора-пора!
Адриан увлек друзей за собой и вывел их в огромный двусветный зал. Изнутри помещение оказалось гораздо более внушительным, нежели представлялось снаружи. Гигантская стеклянная стена открывала прекрасный вид на парк, внутрь вливались потоки мягкого вечернего света, объем казался воздушным и легким. Приближающиеся белые ночи отдаляли сумерки, и на пепельно-сером небе были хорошо видны бледные звезды.
Множество маленьких светильников высвечивали уютные уголки, на диванах сидели компании, играла музыка, и в пространстве стоял гул голосов. Стены мастерской были украшены бесчисленными листами графики и картинами, а на деревянных помостах в центре зала высились несколько гипсовых скульптур.
— Ну что? — радостно воскликнул успевший уже изрядно захмелеть Адриан. — Проходите туда, сюда. Куда хотите. Выпивка на столе, располагайтесь.
— Адриан! Ну где же ты? Мы соскучились. Ты почему нас оставил? — капризным голосом стала отчитывать его Ира Пудель, одна из певуний группы «Колибри».
При звуке этого голоса Адриан оцепенел, а Пудель приблизилась к нему с бокалом в руке.
— Привет, мальчики, — пропела она, близоруко щурясь на новых гостей.
В Иру Адриан был влюблен без памяти. Он был готов всегда и везде исполнять любые ее капризы, он был бессилен перед своим чувством, но то, как она относилась к нему на людях, давало основания думать, что она лишь позволяет ему себя любить. На этом вечере она была королевой бала. Достаточно миловидная и самовлюбленная, она доводила ревнивого Адриана до умопомешательства, постоянно кокетничая с молодыми людьми и смущая их своей фривольностью. Однажды не избежал этой участи и Андрей. На одной из первых вечеринок в кругу друзей Пудель прижала робкого юношу взглядом и стала лукаво допытываться:
— Ты ведь Андрей, Лешин брат? Да?
— Нет! — более резко, чем следовало бы, ответил ей Андрей, всегда раздражавшийся, когда его идентифицировали только как Лешиного брата.
— А кто же ты? Коля? — издевательски засмеялась тогда Пудель, уничтожая этим смехом уже не интересного ей молодого человека.
Они остались крайне недовольны друг другом, и сейчас, по прошествии года, заприметив Андрея в числе новоприбывших, Ира не удержалась от ехидной шпильки:
— Коля, здравствуй! — громко воскликнула она с вызывающей улыбкой.
Все недоуменно переглянулись, но Андрей давно подсушил влагу излишней обидчивости:
— Привет, Фрося! — бросил он кудрявой.
Тонкий барометр Адриановой души почувствовал дуэльное настроение этих странных приветствий. Резко обернувшись, он смерил Андрея подозрительным взглядом, но тот только пожал плечами, и уже через миг всех разнесло в разные стороны.
На вечеринку к Адриану собралось достаточно разношерстное общество. Большую часть гостей Андрей знал или ранее где-то видел, но были и совершенно неизвестные люди. Самую большую компанию составляли друзья и окружение «Колибри», резвившиеся под музыку и вино. Более правильно было бы сказать, что ими являлись все присутствующие, но все же попадались и гости, державшиеся особняком.
Цветастая рубашка Адриана мелькала в помещении ярким пятном. Он по-хозяйски обходил всех собравшихся, шутил и постоянно что-то пил. Давно начав этот приятный процесс, к разгару веселья Адриан был уже довольно сильно пьян. Все знали его любовь к алкоголю, доходящую иногда до валяния на лестницах, но на собственной вечеринке он пока еще стоял на ногах, хотя уже обнимался со всеми и громко хохотал.
По прошествии какого-то времени Андрей, Марат и Длинный, осмотревшись, очутились возле стола с напитками и завладели бутылкой шампанского. Длинный снял фольгу, ловко раскрутил проволочный корсет, и бутылка громко выстрелила. Разметав мелкие безделушки, пробка опрокинула паспарту с фотографией на верхней полке стеллажа. С змеиным шипением вино стало изливаться на пол, Длинный обрадовался удачному выстрелу, и троица подставила бокалы.
— Неплохо получилось, — с удовольствием отметил Длинный.
— Хорошо еще, что ничего не разбил, — резонно заметил Марат, указывая на десятки мелких бюстиков, выставленных на деревянных полках.
— О! А вон и твой брат! — воскликнул Длинный, указывая пальцем в дальний угол мастерской. Андрей присмотрелся и действительно увидел брата, сидевшего на диване в компании друзей.
— С кем это он? Ага, Настя Смирнова, Егельский, Пивоварова, Раненая. Чего делают? Курят, — закончил наблюдения Длинный. — Так. Берите бутылку, пошли.
Присоединившись к обнаруженной компании, все учтиво поздоровались с дамами и образовали новый, расширенный кружок, в котором постоянно позванивали колокольчики женского смеха. Длинный — известный шутник и балагур — сыпал смешными историями, на что милое девичье общество, распалившись от вина и полутьмы, отвечало доверчивым смехом. Из этого веселого круга постоянно кто-то выходил, но его место тут же занимали новые любопытствующие и желающие поучаствовать в острословии.
Комфортно устроившись в кресле, Андрей следил за прерывистой нитью общей беседы и, подливая себе из разных бутылок, молча пил. Прислушиваясь к болтовне, он принялся разглядывать трех девушек, сидевших на диване, пытаясь уразуметь, какая из них нравится ему больше. Светловолосую красавицу Настю Смирнову он знал прекрасно. Милая и обаятельная, она в любых обстоятельствах всегда и всем очаровательно улыбалась, умела поддержать любую беседу и была подчас довольно остроумна. Она дружила с Денисом Егельским, и эта красивая пара часто бывала на Фонтанке. В центре сидела шумная, вечно хохочущая хрипловатым смехом Наташа Пивоварова. Близкие и друзья рок-н-ролльной юности звали ее Наташа Уличная. С ней Андрей был знаком меньше, хотя довольно часто видел ее на всяких увеселениях. Ему очень нравился чистый и живой темперамент этой хрупкой женщины. Наташа была певицей, и все в ее жизни и характере ближайших друзей было этим пропитано. Третья красавица была ему вовсе неизвестна. Длинный назвал ее Раненой, но что это значило, было неясно. Черноволосая, миниатюрная, с изящными руками, она немного напоминала девочку-подростка. Лоб до самых бровей прикрывала челка, а из-под бровей смотрели большие карие глаза, в которых порея огонек живого любопытства. Улыбаясь, она показывала красивые маленькие зубы, и ее щеки премило округлялись. Она больше молчала, но когда говорила или смеялась, делала это приятным грудным голосом. Почувствовав, что ее разглядывает незнакомый молодей человек, девушка повернулась к Андрею и улыбнулась.
В разгар веселья среди танцующей молодежи неожиданно появилась блаженная тетушка Адриана. При ее появлении разговоры сразу стихли, она вышла на самое видное место и, неодобрительно раскачивая головой, затараторила:
— Мальчики, девочки, мальчики, девочки, ух, накурили, да и спать пора, спать пора. Это зачем же такая позднотища, спать пора, мальчики, девочки...
Через минуту из-за ее спины яркой молнией выскочил Адриан в своей тропиканской рубашке. Нежно приобняв тетушку за плечи и с трудом выговаривая слова, он стал громко ее программировать:
— Тетя! Иди спать! Тетя! Иди спать! С-спать!
Загипнотизированная этими звуками тетушка еще немного покачала головой, после чего послушно дала увести себя в апартаменты. Победно выстрелила пробка шампанского, музыку опять включили на полную громкость, и шумные разговоры с прожилками радостного смеха возобновились. Вскоре Адриан вернулся и красноречивым жестом дал понять, что никто и ничто не помешает разрастающемуся веселью. Несколько человек стали танцевать под надрывающийся магнитофон, остальные продолжили выпивать и пускать клубы табачного дыма.
За время долгих посиделок Алексей несколько раз таинственно исчезал. В какой-то момент он снова объявился в кругу друзей, подмигнул брату и спросил вполголоса:
— Ты долго собираешься тут еще тусоваться?
— Даже не знаю. А ты?
— Андрюха, у нас куча дел. Завтра приезжает Янис, послезавтра вечеринка.
— Так у нас вроде бы все готово? — спросил Андрей, поколебленный напором его ложной деловитости.
— Чего тут делать? Уходим. Давай, технично, не прощаясь. Пошли.
Алексей ловко выскользнул из компании и скрылся в темном коридоре. Выбираясь из тесного круга друзей, Андрей наступил на чьи-то нош и нагнал брата уже на выходе, где тот нежно прощался с какой-то девицей. Чтобы не мешать, Андрей деликатно вышел на улицу, но тем не менее услышал все, что сказали друг другу взволнованные сердца.
— Пока, увидимся, я позвоню тебе, — ворковал Алексей.
— Хорошо, увидимся, — шептала она в ответ. Подарив девице долгий поцелуй, Алексей разжал объятия и беззаботно направился к выходу. После прокуренных.
Через минуту из-за ее спины яркой молнией выскочил Адриан в своей тропиканской рубашке. Нежно приобняв тетушку за плечи и с трудом выговаривая слова, он стал громко ее программировать:
— Тетя! Иди спать! Тетя! Иди спать! С-спать!
Загипнотизированная этими звуками тетушка еще немного покачала головой, после чего послушно дала увести себя в апартаменты. Победно выстрелила пробка шампанского, музыку опять включили на полную громкость, и шумные разговоры с прожилками радостного смеха возобновились. Вскоре Адриан вернулся и красноречивым жестом дал понять, что никто и ничто не помешает разрастающемуся веселью. Несколько человек стали танцевать под надрывающийся магнитофон, остальные продолжили выпивать и пускать клубы табачного дыма.
За время долгих посиделок Алексей несколько раз таинственно исчезал. В какой-то момент он снова объявился в кругу друзей, подмигнул брату и спросил вполголоса:
— Ты долго собираешься тут еще тусоваться?
— Даже не знаю. А ты?
— Андрюха, у нас куча дел. Завтра приезжает Янис, послезавтра вечеринка.
— Так у нас вроде бы все готово? — спросил Андрей поколебленный напором его ложной деловитости.
— Чего тут делать? Уходим. Давай, технично, не прощаясь. Пошли. Алексей ловко выскользнул из компании и скрылся в темном коридоре. Выбираясь из тесного круга друзей, Андрей наступил на чьи-то ноги и нагнал брата уже на выходе, где тот нежно прощался с какой-то девицей. Чтобы не мешать, Андрей деликатно вышел на улицу, но тем не менее услышал все, что сказали друг другу взволнованные сердца.
— Пока, увидимся, я позвоню тебе, — ворковал Алексей.
— Хорошо, увидимся, — шептала она в ответ.
Подарив девице долгий поцелуй, Алексей разжал объятия и беззаботно направился к выходу. После прокуренных помещений свежесть весенней ночи показалась им пьяняще ароматной. Алексей взглянул на часы.
— Миднайт, май френд. Если хотим успеть через мост, нужно торопиться.
Транспорта в этот поздний час уже не было, и пустые перекрестки блестящего от ночной влаги проспекта перемигивались желтыми огоньками светофоров. Братья пошли пешком, обмениваясь по дороге впечатлениями о вечеринке, гостях и смешных историях. Через какое-то время им повезло — над ними сжалился водитель пустого троллейбуса. Он подобрал ребят и довез их до Кировского моста, как раз в то время, когда милиционеры начали ставить заграждения. Домой они добрались пешком только к трем часам ночи и, обессиленные, разошлись по комнатам.
На следующий день рано утром приехал Янис. Он опять привез целый ящик пластинок, и все утро Алексей слушал новый материал. Андрей и Миша злили по делам, в гости зашел Георгий Гурьянов. Он стал часто заходить к своим новым соседям по злграм, когда просыпался. Георгий принес настоящий кофе, самолично его сварил и, угостив напитком друзей, устроился в кресле для обычной церемонии: кофе, сигарета и беседа. На этот раз компанию ему составили Катя Беккер, Алексей и Янис.
— О, WestBamI — воскликнул Георгий, услышав начало новой пластинки. — Вот кого нужно пригласить поиграть на вечеринку! Классный парень.
— Да, музыка просто супер, — согласился Алексей, разглядывая конверт пластинки. — Но как такого монстра пригласить? Непонятно.
— Очень просто. Он мой друг.
Все удивленно воззрились на Георгия, а тот невозмутимо пояснил:
— Я долго жил в Берлине и всех их прекрасно знаю. Больше всех я, конечно, дружен с Вильямом. Он основатель и владелец всего «Low Spirit». Очень аристократичный и умнейший человек. Я его очень люблю.
— Георгий, — сказала Катя. — Я не знала, что вы дружите с «Low Spirit». Они действительно самые классные, и сейчас очень популярны в Германии.
— Ну что вы, Катя! Я мною лет профессионально занимаюсь музыкой и больше кого бы то ни было в этой стране знаю об электронной музыке. Как же я могу не знать ВестБама! Я был знаком с ним еще до того» как он познакомился в Риге с «Поп-механикой». Если быть точным, в «Low Spirit» много классных диджеев. Но ВестБам — один из лучших.
— Тихий дух? Что такое «Low Spirit»? — поинтересовался Алексей, внимательно слушавший рассказ Георгия.
— Это настоящая sound system: свой звукозаписывающий лейбл, диджеи, букинг, клубы — все, одним словом. Клубы на Западе существуют уже двадцать лет. Это у нас ничего не было. Ваши вечеринки — в буквальном смысле первые.
— Георгий, давайте их позовем к нам! — воодушевленно воскликнул Алексей.
Георгий улыбнулся его азартной энергичности и, допив свой кофе, ответил:
— Все может получиться, если этого очень сильно захотеть. Давайте обсудим это попозже. Я сейчас немного занят, уезжаю в Париж.
— Если это вам не помешает...
— Алексей, никто и ничто не сможет помешать нам отдыхать, если мы того пожелаем.
— Я тоже могу помочь, если надо что-то писать или обсуждать с немцами, — присоединилась Катя.
— Отлично, спасибо за компанию, — сказал повеселевший Георгий.
Он поднялся с кресла, кивнул всем и своей неподражаемой походкой отправился обратно в мастерскую. Через миг он вернулся, взял забытый на столе пакет кофе и, уже не прощаясь, быстро удалился.
К вечеру квартира наполнилась друзьями. Личность Яниса магнитом притягивала к себе молодежь. Были розданы последние бесплатные приглашения и даже составлен дополнительный список тех, кому этих приглашений не хватило. После прослушивания привезенных пластинок к ночи Алексей выбрал для себя тридцать дисков, но они стоили так дорого, что он пообещал Янису расплатиться за них после вечеринки.
Сама же вечеринка получалась совсем так же, как первая. Различия были только в постановке света, мощности звука и декорациях. В первый раз Планетарий украшали картины Маслова и Тимура, но табачный дым плохо действует на холсты, поэтому теперь произведениями решили не рисковать. Кроме того, накануне вечеринки лазерщики придумали концепцию новой постановки. Мозг их небольшой компании, архитектор Егоров, нарисовал сложную схему размещения зеркал и долго рассказывал подробности инновации. Из его слов выходило, что если лазер будет вынесен на балкон и установлен рядом с диджеем, то эффект будет в десятки раз более зрелищным.
Субботнее утро раскидало участников в разные концы города. Миша поехал на Литовскую улицу, где размещалась база Тарнавского. Потратив целое утро, он наше еще несколько забавных светильников и один невероятный прибор, который Тарнавский ласково именовал «Кастрюля». Похож он был на огромного краба со множеством ножек, на этих ножках крутились зеркальца, а из всех щелей по ним поливали разноцветные лучики. Андрей прибыл в Планетарий с утра и занялся расстановкой экспонатов, изготовлением диджейского стола, навешиванием проводов и прочими необходимыми делами.