Играет диджей Янис (Рига) 29 страница
Подземелье настоятельно рекомендует Вам прослушать новые песни угрюмых подпольщиков. Бьемся в дэнсе до рассвета!!!
В бледно-синем небе за окном сверкали снежинки не растаявших за ночь поздних утренних звезд. Тишина этого раннего часа сделалась такой невыносимой, что отдохнувшие за ночь барабанные перепонки спящего выискивали в ней, чего и вовсе не существовало вокруг. Неожиданно эту тишину распорол заливистый перезвон. Не раскрывая глаз, Андрей привычно выбрался из теплой постели, встал и лунатическим шагом пошел в коридор. Горячий поток низвергнувшейся из головы крови зашумел у него в ушах.
— Однако я давно тут сижу, — спокойно сообщил он сам себе, дивясь при этом глухому тону своего голоса. — Они, наверное, забыли меня здесь. Оттого и не идут. Но мы все делали правильно, и знаки, которые прислала Корпорация...
После этого слова он неожиданно замер и с ужасом понял, что только что наяву договаривал фразу, предназначавшуюся его исчезнувшему от утреннего света собеседнику. Он спал и видел этого человека еще тогда, когда уже шлепал босыми ногами к телефону, а теперь, окончательно проснувшись, досадливо поморщился.
— Постой, — попросил он сам себя. — Постой.
Телефон послушно смолк. Андрей встал, оперся рукой о стену и мучительно зажмурил глаза.
— Нет, не так! Кто это? Как его? Куда он...
Размашистых! шагом он вернулся к кровати и втиснулся в прогретую нору. Но мозг уже разорвал провода, и связь с миром снов прекратилась.
— Что же это было? Какая-то мощная штуковина, мировая организация...
Андрей окончательно проснулся и, уже не боясь света, стал таращиться на белую стену.
— Вспоминай.
Опять требовательно зазвонил телефон. Андрей ринулся в коридор.
— Вспоминай. Алло! Кто? Привет, Сережа.
На другом конце провода слышался динамичный и, как всегда, бодрый голос художника Африки. Пока Андрей тер глаза, Африка вывалил собеседнику целый воз информации:
— Извини, что так рано, дело спешное. Я только что с поезда.
Мой московский друг Овчаренко устраивает рождественскую вечеринку для сотрудников своего банка. Денег у них море, и ему срочно понадобились люди, которые проведут музыкальную часть. Я предварительно дал ему согласие за вас. Все состоится завтра в Москве, в Доме архитекторов. Если интересно, то сегодня же нужно выезжать.
Это не могло не устраивать, Андрей воодушевлено поблагодарил друга и повесил трубку.
— Вспомнил, — наморщив лоб, прошептал он и стал лихорадочно собираться.
Через час он уже был на Петроградской стороне в шести метрах под землей. Олег, срочно вызванный им в клуб, дожидался его с недоуменным видом.
— Что случилось? Что за спешка? Пожар? — стал подтрунивать Олег над другом.
— Нет, — с серьезным лицом заявил Андрей. — Потоки космического разума. Понимаешь, сегодня было мне видение. Нет, не то, — замахал руками Андрей, увидев каверзную ухмылку друга. — Никакого наркобреда. Все иначе. Засыпал одним, а проснулся другим. Полная чистота эксперимента.
— Ты что, накурился на ночь? — делаясь серьезным, спросил Олег, пристально разглядывая друга.
— Нет, говорю же тебе, спал. Мне это все во сне открылось, и я все понял. Тут нет ошибки. Важно понимать, что происходит. Ты вот, например, живешь, и я живу. Мы вместе с тобой, Денисом и Лешей живем, и у нас есть клуб. Так?
— Ну, так, — вяло согласился зевающий во весь рот Олег.
— А почему клуб, почему не ремонт обуви или гараж? Ты никогда не задумывался, почему нам с тобой совершенно неинтересны какая-нибудь торговля или работа у станка, почему мы не месим навоз на селе, а рисуем картины и слушаем музыку?
Олег нахмурил брови и странно посмотрел на Андрея.
— Я тебе отвечу. Все давно решено за тебя и за меня, мы лишь выполняем предназначение. В этом мире все сбалансировано. Зло, добро, радость, ужас... Так вот, мы, к нашему счастью, принадлежим к той части человечества, которая отвечает за создание положительных эмоций. Это малочисленная, но самая влиятельная группа, занимающаяся формированием визуальных и смысловых построений, которые через каналы общего сознания проникают в человек а и уравновешивают его животную тягу творить зло и первобытный страх перед другими людьми. Понимаешь?
— А остальные что, кошмарят мир?
— Нет. У всех на земле свое задание. Просто тех, кто занимается злом, больше всего, и их работа — это часто меняющая внешнюю форму эволюция мирового зла, но их зло даже буквенно короче, чем наше добро.
— Ну, а мы, значит, Армия добра, — заулыбался Олег. - И мать Тереза наш бригадир?
— Нет, мы не Армия добра. В понятие добра входит много чего — литература, архитектура, музыка, театр, медицина, наука, наконец любовь и религия.
— Ну и где же мы?
— Мы? Мы состоим в новом, буквально вчера сформированном отделе древнейшего Союза Добра, и этот современный отдел занимается управляемым выделением в мозг человека гормона счастья. Мы напрямую, минуя сознание и естественный ход событий, по желанию человека ввергаем его в среду, благодаря которой он быстрее всего подбирается к своим самым нежным точкам и начинает получать эйфорию счастья в управляемой нами ситуации. Ты же сам тысячу раз замечал, что на наших вечеринках достигнуть счастья могут практически все. Даже самые толстокожие дегенераты. Вопрос только в том, под какую музыку выстроить угол атаки на их мозговой панцирь, какое на площадке освещение и какие психостимуляторы они уже успели выпить или сожрать.
— Так что получается? — заражаясь воодушевлением друга, стал рассуждать Олег. — Получается, что мы производим счастье? Так, что ли?
— Мы производим ситуацию, при которой человек быстрее всего начинает ощущать себя счастливым. И тут все: дизайн, эстетика, мода, магия имен, свет, спецэффекты и главное — музыка Мы продаем населению впечатления от этих ощущений. Оптом на рейвах и в розницу в клубе. Это, конечно, нижайший уровень в понятиях вселенского добра, но сейчас такие темные времена, и народ стал такой жестокий, что нам разрешено напрямую применять к людям эти постановочные методики. Мне даже кажется, что мы уводим часть молодежи с пути, ведущего в полную тьму. Мы занимаемся производством фиксированного обстоятельствами фрагмента счастья и помещаем его в эмоциональную пустоту человека. Настоящее, полное счастье в искусственных условиях получить очень сложно. Это длительный духовный процесс, и большинство наших клиентов, попросту говоря, к этому не готово. Но минутного счастья хочется всем. Мы создаем эту ситуацию, и они его получают. У нас нескончаемая клиентура. Мы — «Корпорация счастья».
— «Корпорация счастья», — с тягучей медлительностью повторил Олег, вникая в услышанное. — Это как игра?
— Нет, Олег! Игра — это уже продукт, следствие. «Корпорация счастья» — это сами правила этой игры. Счастье дается тому, кто его ищет. Иными словами, «Корпорация счастья» — это все те, кто способствует его возникновению в жизни людей.
— Так это мы и есть! — восторженно догадался Олег.
— А я тебе что толкую. Когда вернемся, расскажем все Денису и Маше. Это мощная мифологема, и мы должны извлечь из нее все возможности.
— Постой, — опять становясь серьезным, воскликнул Олег. — Как вернемся? Откуда? Мы что, уезжаем?
— Уезжаем, сегодня вечером. Нас уже ждут. Кругом миллионы людей, и всем нужны положительные эмоции. Мы едем в Москву.
— Зачем?
— Срубить денег по-легкому. Звонил Африка. Какой- то московский богатей хочет праздника жизни. Поехали, наполним карманы его нефтедолларами, а когда вернемся, закатим в клубе фееричный Новый год.
— Так что, объявляем боевую тревогу? — с энтузиазмом в голосе предложил Олег, хватаясь за телефон.
— Звони во все колокола! Нам нужна пара жилистых волонтеров таскать ящики, ну и кое-что, чтобы самим не умереть от скуки.
Рождественское чудо закружило их снежным вихрем. Пронесясь семьсот километров в обледенелом поезде, они оказались в дышащей морозными дымами Москве. Все, что рассказал Африка, оказалось правдой: вечеринка банка, Дом архитектора и все остальное. Только аппаратура, которую они притащили с собой, оказалась не нужна - ресторан Дома архитекторов был укомплектован под завязку.
— Нам же и легче, — резонно констатировал Андрей, разглядывая компьютеризированное управление светом на площадке.
Друзья подключили к пульту свой DAT-магнитофон и принялись ждать. Еще в Питере Андрей решил не мучиться с пластиночными миксами, набрал цифровых записей с самых удачных вечеринок и теперь ждал банкиров во всеоружии.
Когда наступила ночь, в празднично украшенном зале появилось руководство банка и первые приглашенные.
— Только не убивай их сразу, — опасливо инструктировал Олег, разглядывая холеных теток в вечерних платьях и драгоценностях. — Черт их знает, как на них техно подействует. Начинай полегоньку, с американского house, Бокальчика побольше, ну а уж когда выпьют и раскуражатся, поддавай жести. Смотри только не переборщи. Спои любимые не ставь.
— Что ты имеешь в виду? — встревожился Андрей.
— Я имею в виду, что если ты сразу врубишь «Plastik Dream» и сам начнешь балдеть, этих бухгалтеров накроет водочный негатив.
На том и порешили. В известной мере Олег был прав. Вокруг танцпола буквой «П» стояли ломящиеся от угощений столы. На белых скатертях, в хрустале и купеческом фарфоре, громоздились горы салатов, мясные башни, цельные осетры, ведра с икрой, водки, вина и наливки без счета, фруктовые каскады метровой высоты и затейливые стога из свежих цветов. На танцполе стоял такой дух, что голодные диджеи урчали животами. Когда гости собрались, в их нарядной толпе появился Дед Мороз. По-хозяйски встав у микрофона, он прокашлялся и начал вечер. К своему удивлению, в сказочном деде с курчавой бородой до пупа, облаченном в красный халат с белой опушкой и такой же колпак, Андрей неожиданно признал самого Африку. Широко раскрыв глаза, Андрей изумленно уставился на Олега, но тот уже улыбался во весь рот.
—Чувствую, вечерок будет изрядный, — зашептал Олег. — Не будем терять времени.
Порывшись в карманах, он нашел кусочек скомканной фольги, развернул его и вытащил две припасенные бумажки. Пшикнув открытыми банками пепси, друзья молча разжевали свой скромный ужин и запили его пузырящимся в носу напитком.
В ресторане потух общий свет, по стенам заплясали цветные лучики, повеселевший Андрей включил соответствующую фонограмму, и началась торжественная часть. Под общие аплодисменты какой-то видный мужчина долго вручал сотрудникам пухлые конверты с деньгами, те благодарили, некоторые даже читали стихи, Дед-Африка шутил и взбадривал одариваемых. Вскоре все оказались за столами, зазвенел и бокалы, и тут к обедающим выскочила группа в цирковых костюмах. Усатые мужики с седыми патлами запели под фонограмму ветхозаветный хит семидесятых.
— Это что еще за «усы подковой»? — в ужасе пролепетал Андрей, чувствуя в мозгу горячую пульсацию эсида.
— Похожи на «Песняров», черт их знает, кто это, - шипел рядом Олег. — Приготовь следующую фанеру, усачи заканчивают, а вон еще одни.
Когда ряженые певуны откланялись, на площадку выбралась новая группа, но на этот раз музыканты были помоложе.
— Специально для вас, — веселым голосом провозгласил Дед Мороз, потрясая фужерчиком шампанского. - Сегодня выступит группа «А-Студио»! Поприветствуем!
Финансисты вяло всколыхнулись и зааплодировали, а кое-кто даже стал выбираться из-за столов потанцевать. Андрей включил пленку, модные эстрадники ударили по клавишам, забренчали гитары, однако голос поющего как-то странно отсутствовал. Беззвучно пропев почти куплет, вокалист группы обернулся и сделал такое страшное лицо, что Андрею стало ясно: на пульте выключен микрофон. Ударив по регулятору, он громко вывел линию голоса, ситуация была кое-как спасена, но все остальные пять песен «А-Студио» опасливо косилась в сторону питерского диджея.
Пока банкиры с Дедом Морозом резвились под беспроигрышную викторину, на площадке сменилось освещение, а рядом с пультом появился импозантный, коротко стриженный мужчина.
— Господа! — прохладным голосом обратился неизвестный. — Сейчас будет наш выход. Повнимательнее с фанерой.
В пятно света вышел худощавый юноша с длинными волосами. Воздев вверх руки, он стал заводить зал размеренными хлопками.
— Влад Сташевский! — провозгласил Африка, тряхнув растрепавшейся бородой.
В зале взвыли и заверещали, а особо захмелевшие дамы ринулись танцевать. На маленьком танцполе мгновенно образовалась давка, Андрей поддал громкости, а седой и импозантный одобрительно закачал головой.
— Знаешь, кто это? — теперь уже без всякого стеснения орал Олег на ухо другу.
Андрей затряс головой. В голове от этой встряски пошли волны путающихся мыслей, а в глазах замигали гирлянды цветных лампочек с пульта.
— Это Юрий Айзеншпиц. Тот самый, что «Кино» продюсировал.
Подопечный знаменитого продюсера допел первую песню, и визг в зале стал резать уши. Когда он затянул вторую, Олег нагнулся к другу и радостно прокричал:
— Мы скоро уже не сможем друг другу помочь, но пока еще есть время, приготовь пару медляков, house полегче и пошли искать наши деньги.
— Деньги! Деньги! — последнее, что из всего сказанного успел запомнить Андрей. — Наши деньги!
Он еще подкрутил ручку громкости, выплыл из-за пульта, и они отправились на поиски. С трудом ориентируясь в толпе незнакомых людей и активно галлюцинируя, друзья искали лысого как бильярдный шар распорядителя вечера. Еще в самом начале праздника этот лобастый красавец с интересом осмотрел багаж питерских музыкантов, но денег почему-то не дал. Сейчас, в прямом смысле теряя сознание, Андрей спешил найти сверкающую лысину и жаждал потребовать гонорар.
— Сколько попросим? — крикнул он другу. - Тысячу?
— Тысячу? — эхом донесся возмущенный голос Олега.
— Две?
— Две?!
— Ну что, три?
— Три!!! — воодушевлено согласился Олег. - Вот он, с томатным соком. Ты слева, я справа!
Поединок с распорядителем был быстрый, но эффективный. Сдерживая подбирающийся хохоток, Андрей выпучил глаза и набросился на денежного туза:
— Мы бы хотели получить свои деньги, пока это еще возможно!
— Э-э, — наморщился распорядитель, с удивлением рассматривая молодого человека с наушниками на голове.
— Почему сейчас? Как понять «возможно»?.. Давайте утром.
— Давайте сейчас, а то у нас настроение не праздничное.
— А сколько мы вам должны? — осторожно поинтересовался распорядитель.
— Три тысячи долларов, — с бесстыдной ухмылкой заявил Андрей.
— Так много?
— Это не много, это слезы, — людоедски улыбаясь, сообщил банкиру Олег.
— Какие слезы? — недоуменно поинтересовался лысый.
— Слезы радости, которые мы сейчас выжмем из ваших сотрудниц.
— Однако, у вас юмор.
Андрей не удержался и хохотнул, а лысый сунул руку в карман пиджака и выхватил оттуда пачку долларов. Привычным движением он сломал ее в руке, прошелестел веером банкнот и протянул Андрею отсчитанную часть.
— Можете не пересчитывать. Тут ровно три тысячи. С Рождеством!
В голове у Андрея громко начали бить куранты:
- С Рождеством! Бом! Бом! Бом!
С последним ударом этого колокола в глазах взорвался ослепительный фейерверк.
Когда через пятнадцать минут друзья вернулись к пульту, оба уже смотрели на мир глазами-калейдоскопами. Меж тем у банкиров давно прошло время манерных поз, начальство разъехалось, и вечеринка гудела в водочном разгаре. Эстрадная романтика Сташевского так раззадорила подвыпивших дам, что от вернувшегося диджея срочно потребовали очень медленных и непременно жарких танцев. Не задумываясь о последствиях, счастливый Андрей врубил визжащим бухгалтершам «ORB» и, надев на голову наушники, провалился в счастливый мир собственных видений.
Андрей окончательно пришел в себя только в прохладном, но очень прокуренном тамбуре дневного поезда Москва — Петербург. Под немного подрагивающими от усталости ногами грохотали колеса Качающийся поезд быстро мчал его домой, а за ледяными наметами в окне мелькали заснеженные леса. Андрей курил уже которую сигарету подряд и не спеша перебирал в памяти забавные события прошедшей ночи. Большим голубым пятном с цветными огоньками перед глазами плавала переполненная танцующими женщинами ресторанная танцплощадка. Мало-помалу припомнился и необычайно эмоциональный финал этой банковской пляски, Дед Мороз, их перемещения по утренней Москве, неадекватный хохот при покупке билетов и посадка в поезд. Отчетливо запомнилось, как они с волонтерами бесцеремонно содрали со стен ресторана огромную кучу фирменных новогодних украшений, а уходя, прихватили их с собой. Андрей улыбнулся, вспомнив, как похожие на министров официанты жалели утром худосочных питерцев и, желая их подкормить, собрали с нетронутых столов целый ящик шницелей, котлет и сырокопченых колбас. Однако этот самый ящик одуревшие от бессонницы волонтеры зачем-то заперли в автоматической камере хранения, и скорее всего, именно там он пролежит ближайшую неделю, пока вонь прокисших деликатесов не расползется по вокзалу.
— Н-н-да-а...
Андрей устало тряхнул головой и поморщился. Нет, не эту бурлящую эсидом чушь мучительно хотелось сейчас прояснить. Он пытался мысленно вернуться в тот предшествовавший московским приключениям день, в свою квартиру, на тот самый матрац, где он заснул с книгой в руках и случайно дотронулся в темноте сознания до трудноуловимого смысла собственной жизни.
«Что же нам теперь делать? — в который раз спросил он себя. — „Корпорацию счастья"!»
- Куча долларов, нахально отнятая у загулявших банкиров, позволила реализовать давнишние планы. К Новому году из Германии вернулись Денис Одинг и Маша Малое, а из Москвы приехал уставший Алексей. После общего совещания было решено устроить небывалое преображение клуба. В недавно открывшемся финском магазине друзья купили несколько ведер с красками самых бодрых цветов, и команда набросилась на работу. «Тоннель» перекрасили, обмотали вывезенными из Москвы украшениями, под потолком зажглись неоновые линии, а на стены навесили украденные на каком-то заводе гигантские шестеренки. Но самым впечатляющим преобразованием стало то, что клубные колонки убрали, а на их месте стеной до потолка выстроили десять киловатт новенького «Turbosoiind». Фантастический аппарат арендовали у старого знакомого Игоря Тарнавского, а «качал» он с такой мощью, что с барной стойки сдувало пластмассовые стаканчики. Вся эта подготовка наполнила город восторженными слухами, возник ажиотаж, а уже к самой вечеринке подоспела и интернациональная бригада диджеев: англичанин Disco-ordinator из лондонского «Confusion records» и француз Christoph из «Immence Paris».
Когда все хлопоты были закончены и клуб заблестел, как елочная игрушка, наступил Новый 1995 год.
Еще никогда в «Тоннеле» не было такого веселья. Необыкновенный по силе шквал звука обрушивался на гостей прямо со входа. Рассчитанное на силу ядерного взрыва, это прибежище для технобезумцев дрожало всеми своими стальными внутренностями. Зажатые бетонными сводами, десять киловатт звука ревели и бесновались, били в диафрагму танцующих с такой силой, что их сердца трепетали от музыки в полном смысле этого слова
Это был триумф новопровозглашенной «Корпорации счастья», это была та точка кипения и радостная эйфория, достичь которой им удалось впервые. Еще никогда до этого момента никто из присутствующих не ощущал такой силы клубного братства, как в эти часы. Доведенные до предела, эти ощущения заставили танцевать всех без исключения. Танцевали диджеи и бармены, уборщики, световики, друзья клуба, знакомые, танцевали бесплатные завсегдатаи и купившие билеты, наши, иностранные, совсем юные и уже с седыми головами.
Танцевали и сами владельцы клуба, создатели этой пока еще никому не ведомой Корпорации. Они счастливо улыбались друг другу и даже не подозревали, что это их лучшая вечеринка, но она уже и последняя из тех, что им суждено было провести вместе в этом клубе. Никто из них не догадывался, что эта ночь стала пиком их коллективной активности, верхним пределом удивительной жажды дружбы, а по ее окончании эту честную дружбу начнет догонять неминуемый крах.
Сразу после фееричного Нового года Алексей снова уехал в Москву, готовить к запуску свое детище - «Титаник». Открытие этого мегаклуба несколько раз откладывалось, но сейчас там доделывали последние детали и дрессировали персонал.
Андрей погрузился в собственную стройку.
В строящемся по его проекту клубе работы шли ни шатко ни валко. Заказчики выбрали пафосный древнеегипетский дизайн и, не мудрствуя, нарекли будущий клуб «Пирамидой». Четырехэтажное здание с частично вынутыми перекрытиями, четырьмя барами, танцполом и множеством лестниц лишь в одном оправдывало это мрачное название - строили его так же медленно, как и настоящие пирамиды, и ход этих грандиозных работ частенько останавливался. Заминки возникали, где их не ждали. «Даватели денег» и их подруги, ревниво оглядывая воздвигнутое, считали своим долгом давать советы, а неуживчивый дизайнер яростно от них отбивался. Время шло, конфликты улаживались, Андрей трудился, и «Пирамида» понемногу строилась. Но были два обстоятельства, омрачавших его творчество: во-первых, он не получил пока еще своих денег, а во-вторых, проводя на стройке почти все время, Андрей окончательно отдалился от жизни собственного клуба.
Чувствуя свою нечаянную вину перед собратьями по Подземелью, он предпринял попытку организации объединяющего всех проекта. Через своих многочисленных друзей «Корпорация счастья» вышла на дирекцию Молодежного театра и договорилась о проведении масштабной вечеринки. Крупный проект подхватил слегка обиженных друг на друга партнеров, они, как прежде, объединили усилия, и события быстро понесли их к намеченной цели. Маша Малос провела успешные переговоры с Германией, а вслед за этим в Петербург выехали диджеи знаменитого «Deep magazine».
Уже к концу февраля город был оклеен плакатами, и в Молодежном театре на Фонтанке прогремел «Прогрессив». Диджеи U.W.E. и Eggert Mike так влюбили в свою музыку танцоров, что вечеринка закончилась небывалым успехом. «Прогрессив» стал первой танцевальной акцией в Петербурге, для организации которой устроители привлекли помощь рекламодателей и активный промоушен на радио.
Вслед за этим успехом пришла весна, а с ее первыми солнечными лучами по сознанию обывателя снова ударил тяжелый кулак «тоннельного» плаката:
АЦИДТРАХАРДКОРТРАНСПАТИ
Для тех, кто в женском платье, — вход фри.
Остальные — 2 тыс. рублей.
Международный женский день под руководством Лены Поповой и Анжелы Шульженко с переодеваниями персонала и гостей встряхнул мемберов клуба и дал старт целой серии подобных акций. На этих «фрикадельках» дебютировал и начал регулярно играть манчестерский барабанщик Ли Рой, на них же зажглась клубная звезда нудистского перформанса Майкл Пуго.
Так громко, что эхо за сутки докатилось до Петербурга, в Москве стартовал ночной клуб «Титаник». Выстроенный в скособоченной трибуне спортивного стадиона, этот беспрецедентный по масштабам клуб вмещал за раз более тысячи человек. Дизайн Алексея напоминал внутренности гигантского корабля — огромные иллюминаторы, полированная сталь, болты, поручни, мягкая мебель — все было рассчитано на запросы привыкших к комфорту москвичей. Клуб был оснащен по последнему слову: фантастический звук, компьютеризированный свет, мощная вентиляция, бары, вышколенный персонал и прочие элементы буржуазного отдыха.
Уже на следующую ночь после открытая перед входом в «Титаник» выстроились длинные очереди. Клуб стал первым в своем роде ночным заведением Москвы, где столики заранее бронировались, а те, что находились ближе к танцполу, еще и стоили немыслимых денег. Но безумные цены здесь никого не пугали, счастливые владельцы «Титаника» «заряжали» их до «потолка» и начали энергично зарабатывать.
В Москву потянулись вереницы топовых диджеев. Гонорары, предлагаемые «Титаником» иностранным знаменитостям, позволили показывать столичной публике клубных звезд только первой величины.
Олег Цодиков, сосватавший Алексею этот проект, был счастлив, основной инвестор — на седьмом небе, счастливы были все, даже сам Алексей. Наконец-то, впервые за полтора года, на лице главного дизайнера появилась прежняя самодовольная улыбка, и он победно вернулся в Петербург.
События в ночной Москве набирали все большие обороты. Пока «Титаник», как флагман house-party, быстро уходил за горизонт успешности, был подготовлен к запуску и стартовал новый коммерческий клуб. Оживленный полгода назад вечеринкой питерского «Тоннеля», Дом кинематографистов на Красной Пресне превратился в клуб «Арлекино». По-московски быстро и с размашистым бюджетом застойное здание было переоборудовано в процветающий найт-клаб. Но запросы новорусской буржуазии трансформировали это понятие в довольно странное образование, поэтому основной упор в «Арлекино» был сделан на ресторанное меню, шесты с голыми тетками, дорогой бар и солидную публику. Не ставший молодежным клубом, «Арлекино» вызвал к жизни особый подвид полуклуба-полуресторана и осуществил возврат к окрашенному в яркие краски современности патриархальному отдыху обывателей.
Геометрически растущее количество втягивающейся к клубное движение молодежи требовало более понятных мест с современной политикой, поэтому популярней прежнего стали точечные удары независимых промоутеров. «F. Y. Intertainmcnt» в лице Бирмана и Салмаксова, а также молодой художник и архитектор Михаил Бархнн объединили усилия и обрушили на ночную Москву потоки своих проектов.
Историческое разделение танцующей молодежи и солидных «папиков» окончательно закрепилось с открытием в одном из бомбоубежищ клуба «Птюч». Этот поистине долгожданный house-клуб стал культурным центром всей танцевальной столицы и той силой, которая протягивала к этому центру активность молодежных масс. Единственный в своем роде одноименный журнал с восьмидесятитысячным тиражом, интеллектуальная администрация, грамотный дизайн, лучшие промоутеры, диджеи и тщательная сепарация публики — все это сделало «Птюч-проект» лучшим неформальным клубом Москвы.
Саунд-система «Птюч» надежно опиралась на широкие возможности дружески настроенных спонсоров, клуб создал свой лейбл, под его знамена встали все московские диджеи, он гремел, он светился и стал хоть и не первым, но лучшим в своем роде, настоящим эсид-хаусом.
Отзвуки московских открытий, долетевшие до лежащего в снегах Петербурга, закрутили в нем энергетическое завихрение, и в здании давно покинутого прогрессивными рейверами Планетария началось активное движение. Свято место пусто не бывает, и спустя четыре года безмолвия этот космический мемориал, политый кровью первых жертв технореволюции, обрел нового хозяина Поначалу с сарказмом, а потом уже с сомнением и тревогой, «Тоннель» наблюдал за происходящим в Александровском парке. Устоявшаяся в городе ситуация до сих пор представлялась незыблемой, и клуб растерялся при появлении конкурента. Скупые сведения, добываемые разводкой, убедили в серьезности положения — у тех, кто засел в Планетарии, был четкий план захвата ночных развлечений, они активно набирали рабочую команду, сманивали диджеев, за ними стояли немалые силы, деньги и прочие необъятные возможности. Подтверждая эти дурные вести, перед Планетарием выгрузились несколько грузовиков, привезших из Голландии аппаратуру и мебель для нового клуба. События развивались в небывалом темпе, и очень скоро наступил тот день, когда перед входом в Планетарий выстроилась огромная толпа приглашенных.
То, что никакого сотрудничества между клубами не будет, стало ясно уже в самом начале — владельцев «Тоннеля» даже не пригласили на открытие. Помимо этого, Планетарий начат интриговать в замкнутой среде городских диджеев, и часть из них, не прощаясь, покинула вырастивший их подземный клуб. Этот удар «тоннельщики» перенесли тем больнее, что вместе с перебежчиками от них ушла добрая половина привычных посетителей. Ошарашенные происходящим подпольщики некоторое время присматривались, но зло, заплясавшее в новом клубе, само подсказало им правильный вывод — потерявший посетителей, поредевший рядами «Тоннель» на самом деле эволюционировал и очистился от налипшей на нем грязной шелухи. Весь клубный сброд, бандитская рать и прочая нечисть, резвившиеся в его недрах, мгновенно покинули Подземелье, как только наверху замигали огни коммерческого клуба. Позиционировавший себя как место для «нормальных людей», Планетарий создал для них благоприятнейшие условия и теперь лопался по швам от обилия «братков».
Осознав свой истинный выигрыш, «Тоннель» возликовал и стал энергично метать рекламу, еще больше отпугивающую «пацанский солидол». С этого момента ночная молодежь разделилась на два вида: правильные «планетарские» и неформальные «тоннельные». Благодаря появлению Планетария открытое противостояние между «нормальными» и «неформальными» ослабело, а пропасть презрительного отвращения позволила им при желании не смешиваться вовсе.
Весной из московских странствий вернулся Миха Ворон. Вдоволь наигравшись в коммерческих клубах столицы, он решил снова обратиться к промоутерской деятельности в Петербурге и энергично принялся за дело. Оценив конъюнктуру, он присмотрелся к городским окрестностям, и объектом приложения его кипучей энергии стал Сестрорецкий курорт. Удачно найденное место позволит ему надолго завладеть вниманием публики. Огромный белокаменный пансионат на берегу Финского залива тонул в хвойном лесу и надежно скрывал от глаз посторонних громоподобные танцульки. Молодежь десантировалась в Сестрорецком курорте, танцевала до упаду, спала в чилауте, потом снимала дешевые номера и, пьянствуя да забавляясь сексом, дожидалась в них следующих вечеринок. Эти регулярные забавы стали крайне популярны, а замешанные на таблеточных переживаниях эмбиент-чилауты курорта превратились в активно действующий клуб знакомств.