Играет диджей Янис (Рига) 34 страница
Его стародавний друг и бывший партнер Олег Назаров к тому времени находился в схожем положении. Приложив массу сил к созданию проекта «Порт», он уже вскоре после открытия покинул его и теперь серьезно раздумывал над жизнью. Старые друзья встретились. Время притупило остроту обиды, с которой они когда-то кромсали друг друга, оба покаялись в содеянном, и мощная сила восстановленной дружбы сблизила их интересы. Олег жаждал настоящего молодежного клуба, лишенного коммерческого блеска, но популярного настолько, чтобы перед ним стояли очереди. Андрей соглашался с этим планом, но после краха «Тоннеля» осторожно склонялся к идее создания танцпола, надежно защищенного от невзгод. Друзья приступили к поискам и неожиданно стали партнерами одной весьма официальной структуры — районный комитет молодежи передал им двухэтажный особняк на Малой Монетной улице. Это был случай, который нельзя было упустить: необыкновенно удобная планировка, тихий дворик, полное отсутствие соседей и сносный ремонт. Недоставало только отопления. Друзья запустили в ночное небо красную ракету и объявили сбор.
На призыв встать под знамена нового клуба откликнулась вся старая гвардия и десяток новых волонтеров. В тихом домике на Малой Монетной закипела работа. Стоял лютый февраль, и в помещениях было ниже ноля. В клубе установили «тоннельный» саунд, развесили свет и провели необходимые преобразования. Пока шли работы, разрабатывалась концепция. Из всего многообразия стилен выбор пал на модный формат drum-n-bass. Для консультаций был приглашен виднейший представитель этого клана Федор Бумер, он же и возглавил музыкальную политику нового клуба. Оставалось название. Думали, спорили и остановились на простом и всем знакомом понятии. Клуб назвали «Мама».
В конце февраля после массированной радиорекламы новый клуб открыл свои двери и устремился в погоню за молодежной популярностью.
Следом за «Мамой» в городе стартовал еще один клубный проект. В прошлом любимая прихожанами лютеранская церковь, а ныне кинотеатр редкого и старого фильма «Спартак» стал одноименным клубом, в котором собирались любители house, progressive и break-beat-музыки. Новый клуб был незамысловат: фойе кинотеатра с игровыми автоматами, бары с микроволновками, скромный набор услуг, уцелевший еще с добрых времен застойного благополучия. Но поднатруженная обстановка этого кинозаповедника никого не смущала, и в «Спартаке» прижился особый контингент танцующих. Помимо танцев и просмотров фильмов, энергичный «Спартак» начал экспериментировать с различными акциями, и на его вечеринках время от времени появлялись «Театр Кваса», «Институт Перформанса», Наталья Першина-Якиманская и Ольга Егорова («Краткие видения»), Сергей Сонин, Сергей Гусев, Роман Ядык («Светосила») и группа «Спецэффект».
Наступила весна, и с ее приходом «Контрфорс» снова завладел вниманием молодежи. Выступлением WestBam в «Балтийском Доме» закончился проект «Рейвмонтаж». Эта красочная вечеринка подвела и общий итог трехлетней деятельности компании: Dick, Marusha, Jeff Mills, Carl Cox, Trevor Rocklife, Eric Powell, Disko, Awex, Roland Casper, David Holland, Beroshima, Lawrence Burder, Hardsequencer, Manu le Maline, Tom Clark — вот далеко не полный список имен, представленных ею за время своего существования.
Помимо безусловных успехов, «Контрфорс» начал выпускать крохотный журнальчик «Заноза». Это было весьма едкое издание карманного формата, пытливо наблюдающее за ночной жизнью Петербурга и четвертующее острым словцом увеселительные затеи конкурентов.
С приходом лета поклонникам электронной музыки и ночного дансинга был нанесен сокрушительный удар - закрылась первая (она же последняя) независимая радиостанция «Порт FM». Агония этой единственной в своем роде танцевальной станции уже давно подавалась короткими сводками в эфире, молодежная среда бурлила слухами и сплетнями, но передатчик все еще шипел и не сдавался. Напряженная неопределенность протянулась до середины лета, и вот однажды наступил тот черный день, когда долга и ненависть официальных структур окончательно придушили эту гениальную и многообещающую затею. Вся команда «портовских» диджеев уныло разбрелась по разным клубам, а их без меры опечаленные слушатели задернули приемники траурной тафтой. Так бесславно закончилась судьба этой необычной станции, и были похоронены последние надежды сохранить островок электронной музыки, тонущий в безбрежном океане эстрадной мерзости.
Не позволяя себе раскисать на поминках по этой утихшей радиоволне, наиболее прогрессивные личности собрали вещи и умчались на юг. В Крыму, под поселком Щелкино, на недостроенной атомной станции, разворачивался очередной виток ставшего ежегодным проекта «Казантип».
Необыкновенная история этого серф-поселения окутывала нынешнее его воплощение аурой романтической тайны. Начинался «Казантип» в начале девяностых, когда гордые и нелюдимые искатели волн облюбовали это место для катаний на парусных досках. Никакой электронной музыки они тогда не слушали, драгсов не ели, а гоняли по морю и наслаждались фантастическими декорациями. Посмотреть в поселке Щелкино было на что: социалистическая стройка соорудила на крымской земле циклопическое здание будущего электрогиганта. Размерами этот колосс был так велик, что, без сомнения, хорошо различался даже из космоса. Технократический ландшафт недостроенной станции, гигантские цеха и исполинские краны потрясли воображение впервые попавших на «Казантип» рейверов, и уже через несколько лет поклонники электронной музыки преобладающей массой вытеснили из Щелкино серферов с их досками и скучной спортивной романтикой.
«Казантип» 1997 года стал первым масштабным рейвом на развалинах станции, но проект 1998 года превзошел все ожидания. Вечеринка на реакторе протрубила о «Казантипе» на всю страну и вознесла своего создателя Никиту Маршунка на вершину славы. К этому времени «Казантип» был уже свободолюбивой республикой, со своим правительством, законами и моралью. Полномочным представителем республики в Петербурге и ее премьер-министром стал Денис Одинг. Под его наблюдением несколько сотен человек выезжали в Крым, где сливались в гремящем реакторе еще с четырьмя тысячами танцоров. Эта вечеринка под жарким солнцем Черного моря потрясла всех, кто там был, и стала главным клубным событием года.
Но победы молодой «казантипской» республики никак не повлияли на планы промоутеров, и в Петербурге был проведен очередной open-air. На этот раз его вдохновитель Миша Бархин перенес место действия в пригородный поселок Солнечное. Объединив свои усилия с «Клубом речников» и Модным клубом «Грибоедов», Бархин нашел заброшенный бетонный ангар и, по сложившейся пиратской традиции, осуществил быструю интервенцию. «Rest-4-Rest» делался на символический бюджет и все же получился настолько заметным, что под утро унимать танцоров приехали наряды милиции.
Играли Лена Попова, Кефир и Лавски, горели костры, взрывались фейерверки, а на земляном танцполе помимо тысячи человек извивался десятиметровый матрос (надувная скульптура Саши Штейна).
С наступлением осени в силу вошел так называемый клубный сезон. Между клубами началась отчаянная рубка за публику, и заборы запестрели заманчивыми плакатами. Но список клубов по-прежнему не превышал десятка имен, а среди этих немногих выделить нечто примечательное было довольно затруднительно.
Наиболее значимым в культурном аспекте, цельным и ясным по стилю, без сомнения, оставался Модный клуб «Грибоедов». В этом маленьком подземном мире, который ближайшие друзья ласково именовали «Грибыч», шла своя, насыщенная событиями жизнь. «Грибоедов» не зависел от капризов быстротечной моды и не утруждал себя приглашениями дорогостоящих иностранцев, напротив, клуб сосредоточенно разрабатывал собственный музыкальный профиль и смело формировал вкус посетителей, пропагандируя преимущественно местные таланты. Эта патриотичная особенность «Грибоедова» стала основной причиной его народного признали, и, являясь состоявшимся культурным феноменом, «Грибоедов» жил своей собственной жизнью, без пафоса и фальши. За ним закрепился статус городской клубной достопримечательности», и, прикрываясь своим земляным панцирем, «Грибоедов» не спеша перерабатывал тьму ночей в радость лиц. К этой его успешной работе неутомимые «Самолеты» добавили телевизионный журнал о культурной жизни города Камыши и начали выпускать карманный альманах «Памперс», чем окончательно прославили собственный клуб.
Помимо этого светлого пятна, на ночной карте города находились еще несколько клубов: коммерческие «Made Wave», «Метро», «Классик» и «Candimen», а также второй гей-клуб «Грешники».
«Made Wave» возник еще при жизни «Тоннеля». Вырос он как-то быстро, но энергично набрал темп и заработал как вполне жизнеспособный коммерческий проект. Размещался «Made Wave» в универсаме на Васильевском острове и претендовал на роль полупрофессионального клуба. С первого дня работы «Made Wave» стал наступать на пятки затухающему Планетарию, но все же расположение и некоторые особенности делали его исключительно «василеостровским» местом. Появление этого клуба никак не изменило сложившейся ситуации, «Made Wave» очень скоро нашел свою собственную публику, но тем не менее все время пытался конкурировать с тяжеловесами, устраивал международные программы и даже некие подобия турнирных выступлений диджеев.
Еще одним коммерческим клубом стал мало кому известный «Классик». Небольшое по размерам заведение для танцующих пацанов продолжало традиции клуба «Спортивная» и пользовалось популярностью, не нуждавшейся в рекламе. В культурной жизни ночного города этот клуб не участвовал, но преспокойно жил на глухой окраине Васильевского острова своей обособленной жизнью.
Прямой противоположностью этим двум вышеперечисленным местам стали новые клубы «Candimen» и «Метро». Это были первые абсолютно профессиональные клубы, построенные по общей концепции. Местом размещения «Candimen» стал типовой торговый комплекс на окраине города, но непрезентабельность района не стала для «Candimen» помехой — новый клуб энергично начал работу и очень скоро заполнил весь город своей рекламой. Клуб-гигант вобрал в себя абсолютно все, что могла желать обычная публика, имеющая достаточно средств для новомодного ночного отдыха: многоуровневая планировка, несколько баров, столики, мягкая мебель, неплохой саунд, обилие света, охрана, сервис, голые девушки на шестах и прочее. Помимо этих прелестей «Candimen» потрясал сознание своих клиентов бесконечной чередой совершенно незнакомых иностранных имен, практиковал корпоративные праздники и студенческие дни.
Клуб «Метро» в общих чертах был похож на «Candimen», хотя и имел ряд особенностей. Он расположился на Литовском проспекте, был не такой огромный, но работал гораздо чаще. «Метро» собирал у себя в основном студенчество, там звучала музыка разных статей, и по своему формату этот клуб больше походил на дискотеку в привычном понимании этого слова.
В это же время на канале Грибоедова открылся второй гей-клуб «Грешники». Как и явствует из названия, он предназначался для строго ограниченного контингента танцующих, но за деньги туда впускали всех. В «Грешниках» играли неплохой house и, что важно для молодежи, никогда не было быков. Клуб был четырехуровневый, но с крохотными этажами. Маленький танцпольчик, бар, бильярд и какие-то затеи для мужского петтинга — вот, собственно, и все, чем это заведение могло развлечь своих гостей.
Несмотря на старания всех этих коммерческих клубов, уходящий 1998 год, безусловно, был годом клуба «Мама». С наступлением нового 1999 года его известность в молодежной среде достигла той отметки, когда перед входом начали регулярно выстраиваться очереди. К этому времени «Мама» разменял свой моностилевой drum-n-bass-формат и начал играть музыку всех форматов. Клуб уже не вмещал всех желающих, и владельцы начали ремонт второго этажа здания: всю зиму волонтеры крушили штукатурку и, задыхаясь от пыли, чистили кирпичные стены. Работы продолжались несколько месяцев и закончились только к лету.
В августе 1999 года в самом центре города, на Адмиралтейском проспекте, открылся «Decadence». Создали это довольно необычное и отличное от всех прочих заведение доселе никому не известные в ночном городе люди: Эдуард Мурадян, Илья Рукавишников и Илья Земкин. Новаторство и колоссальная притягательность этого проекта заключались в том, что создатели сконструировали для него совершенно новую форму, легко заполнившую весьма обширное пространство между двумя несмыкающимися мирами: соединили ночной танцевальный клуб и дневной ресторан. К этому на первый взгляд взаимоисключающему коктейлю они добавили бесплатный вход на вечеринки, жесткий фейс- контроль, немного гламурной пыльцы и приличный сервис.
Измученная технобитвами, грязью помоечных клубов, пластмассовой посудой и духотой, искушенная публика устремилась в комфортный «Decadence» и начала красиво отдыхать. Плачущая от счастья «золотая молодежь» наконец обрела собственное место. С открытием этого заведения за каждым сословием окончательно закрепилась среда его ночного обитания: молодежь с рюкзачками, студенты, музыканты и прочие неформальные личности толпились перед «Мамой» и «Грибоедовым», простоватый «пипл» и офисный эшелон развлекались в «Candimen», а модные коммерсанты и красивые барышни танцевали в «Decadence».
Так все и пошло. На удивление гладко, сноровисто и бойко. Новый клуб молниеносно завладел самой платежеспособной и взыскательной частью ночной публики и закружил их в вихре затейливых вечеринок.
Причина необыкновенной популярности «Decadence» заключалась в отсутствии явных причин. Фокусов никаких не было, и тем не менее новый клуб как магнит притягивал к себе все блестящее. Многие пытались разгадать секрет этого успеха и ревниво изучали концепцию заведения, но и в дальнейшем превзойти этот клуб по популярности так никому и не удалось.
Ничто так не радует сердце петербуржца, как широкий бег холодной Невы — слева Медный всадник, справа Зимний дворец, обстановка, максимально располагающая ощущать себя избранным, а порой и баловнем судьбы. Более удачного месторасположения для клуба и придумать невозможно. «Decadence» обосновался в цокольном этаже большого доходного дома и своими окнами был обращен на самую красивую набережную. Сам клуб был не мал, не велик, достаточно уютный, но при этом довольно вместительный: он вмещал в себя до трехсот веселящихся. Интерьер представлял собой смесь грубого и комфортного, нарочито небрежного и тщательно выверенного: очищенные кирпичные стены с пятнами оставленной штукатурки, мягкий диван во всю длину помещения, множество столиков, лаконичная барная стойка, минимум света и крохотная сцена для музыкантов. Не желая сужать рамки жанровой привязанности публики, «Decadence» изобрел свой музыкальный формат вечерами в клубе играли джаз и арт-рок, а по ночам танцы под диджейские сеты.
С приобретением клубами бешеной популярности начался новый, «рекламный», виток в их развитии - на них, как на заманчивые объекты, начали заглядываться многочисленные спонсоры. В клубы устремились эмиссары табачных концернов, пивные, водочные, коньячные дилеры, постоянно соревнующиеся друг с другом пепсикольщики и кокакольщики, производители соков, интернетчики, операторы мобильной связи. Начался штурм наиболее привлекательных мест, и в результате были подписаны эксклюзивные договора, и на владельцев полился золотой дождь. Ставки в этой рекламной гонке велики — за год такой клуб, как «Мама», набирал контрактов на двадцать - двадцать пять тысяч долларов. А коммерческие заведения зарабатывали намного больше. Началась охота за рекламными бюджетами, и между клубами стали все чаще возникать довольно ощутимые трения.
С приближением конца века в ночном Петербурге повысилась активность промоутеров. ГЗсе по-своему готовились встретить миллениум, рубеж тысячелетия манил своей волнующей тайной. Когда он настал и загремели десятки вечеринок, выброс эмоций был так велик, что все клубы с надеждой посмотрели на дату с тремя нолями.
В наступившем 2000 голу в Петербурге воскрес из пепла проект «Корпорация счастья». В 1994 году, когда он был задуман, его осуществление было невозможно из-за фактического отсутствия клубов. Теперь же несколько наиболее успешных промоутерских компаний и клубов решили объединить усилия и договорились совместно работать над крупными проектами. Образовался круг близких друг другу по идеологии партнеров: «Мама», «Грибоедов», «Decadence». Ключевым игроком в эту команду вошла компания «Контрфорс», и обновленная «Корпорация счастья» приступила к подготовке главного танцевального проекта 2000 года — «Media Art Fest ФОРТ „Александр I"».
История этой глобальной акции начиналась еще в 1997 гаду, когда Алексей Хаас, Олег Назаров, Миша Бархнн и Лена Попона совершили пиратскую вылазку на катере в закрытые воды Финского залива Техношпионы обследовали разбросанные в заливе боевые укрепления и обнаружили колоссальный форт «Александр I» («Чумной»). Настоящая крепость с огромным гарнизоном и пушками сдерживала во время войн неприятеля на подступах к Кронштадту. Три года молодые люди вели переговоры с администрацией Кронштадта, и в конце концов «Корпорация счастья» получила цитадель для производства рейва.
Неприступная крепость, отделанная гранитом, как гигантский айсберг высилась из вод Финского залива. Однако форт был настолько велик и неустроен, что необходимо было найти деньги на его уборку и реорганизацию. Вскоре такой! партнер отыскался — им стал московский клуб «Цеппелин». Промоутеры двух столиц решительно взялись за дело, и в результате совместных усилий в июле 2000 года произошло это знаковое событие.
Вечеринка получилась беспрецедентная по масштабам: шесть тысяч человек танцевали внутри крепости и еще около трех тысяч просто не смогли переправиться на остров. Всю ночь между гранитной пристанью в Кронштадте и причалом форта курсировали пассажирские теплоходы, дым стелился по водной глади, вокруг места событий плавали десятки яхт и катеров, в небе полыхали вспышки света и мерцали лучи лазеров.
Впервые за всю свою историю форт пережил подобное потрясение: в огромном дворе крепости был устроен танцпол, в десятках крепостных залов — бары и чилауты, показывали видео, перформансы, кино и слайд инсталляции. Это был результат концентрации творческих сил двух столиц.
Арт-видео обеспечивали: «Речники», Юрис Лесник, «КБ Светосила» , Группа «Север» (Москва), А. Штейн, «Обледенение архитекторов» (Москва), К. Преображенский (Москва), М. Бархнн (Москва), М. Розанов (Москва), «Медиа Арт Фес» (Германия), «Гетеродин», Амнго, «Кинокульпросвет» , «Голос солнца», «Знаки», «Лазер перфекшн».
Играли: Зауэр, Попова, Компас Врубель (Москва), Дэн (Москва), Бумер, Тук, Квест, Стив, Хаас, Арам, Лавскн, Слон, Зорькин (Москва), Лист (Москва), Кефир, Рудык (Москва), «Два самолета», И. Вдовин, О. Гнтаркин, Ворон, Пак, «Лунатики», Юджин, Демидов, «Скандал» (Москва), «Чугунный скороход».
Но корпоративная эйфория развеялась уже к следующему году. Энергичные москвичи крепко потянули одеяло на себя и в результате непривычного для питерцев прессинга единолично завладели фортом «Александ I».
Прекратив взаимоотношения с оборотливыми москвичами, уже в следующем, 2001, году «Корпорация счастья» перевела свои ежегодный open-air на развалины форта «Шанц». Менее потрясающее воображение, но более приспособленное для рейва пространство было окружено береговыми батареями и земляными валами и собрало под открытым небом пять тысяч человек.
Теперь все интересы «Корпорации счастья» по производству гигантских танцевальных акций сосредоточились на дамбе, защищающей Петербург от наводнений. Уникальные ландшафты и невероятные технические сооружения манили промоутеров. В результате поисков они обнаружили невероятных размеров площадку с поистине индустриальным пейзажем.
В 2002 году под огромным бетонным мостом (судопропускное сооружение) на дамбе была проведена самая крупная акция из всех, что состоялись до этого. При интенсивной помощи спонсоров «Корпорация счастья» провела этот open-air и поставила своеобразный рекорд посещаемости - пятнадцать тысяч человек танцевали на танцполе размером с футбольное поле.
2003 год стал финальным рывком в этой промоутерской гонке открытых вечеринок-гигантов. Близилась помпезная годовщина северной столицы — 300-летие Санкт-Петербурга. Гигантский бюджет, выделенный на празднование, вызвал к жизни целый ряд подготовительных комитетов, а их истерия по поводу мер безопасности привела к тому, что танцевальные рейвы стали рассматриваться городскими властями как организованный способ увода молодежи из города. Случилось невероятное — городские чиновники официально пригласили «Корпорацию счастья» для производства двух open-air и поставили эти мероприятия в план на солидное финансирование.
Развернув невероятную по масштабам деятельность, «Корпорация счастья» подготовила этот мегапроект, но в конце концов пала жертвой чиновничьего надувательства и, неполучив обещанных денег, с жуткой финансовой пробоиной едва доплыла до финиша.
Примерно в это же время один из главных героев этой истории Алексей Хаас познакомился с энергичными коммерсантами, предложившими ему реанимировать легендарный проект девяностых — клуб «Тоннель». Как выяснилось, коммерсанты завладели могильником старого «Тоннеля» и решили вложить в его переоборудование и дизайн кругленькую сумму. Новость о возрождении прародителя всех клубов очень долго держалась в строжайшем секрете, и все это время под землей велась кропотливая работа.
Когда все было готово и молодежная среда уже радостно бурлила от нетерпения, новый клуб со старым названием громогласно стартовал. С первой же вечеринки стало ясно: новый «Тоннель» станет лучшим клубом в городе.
Так и получилось. Как только началась бесперебойная работа н «Тоннель» набрал полные обороты, он начал зарабатывать бездну денег. Но прошло совсем немного времени, и этот проект завершился так же нелепо, как и многие другие до него, — Алексею Хаасу и Лене Поповой при шлось оставить собственное детище и уйти из клуба из-за занудства и невыносимой жадности его фактических владельцев.
Клубы уже никого не удивляли и не волновали, как прежде, но это не означало, что клубная культура стояла на месте или достигла совершенства. Напротив, с воскрешением «Тоннеля» начала образовываться свежая формация клубов, и четко обозначился новый уровень в их организации. Яркий пример подобного подхода - Культурный центр «Пар СПб», ставший одним из самых любимых молодежью клубных проектов своего времени. Грамотная политика в кратчайшие сроки вывела это заведение на профессиональный уровень, и долгое время «Пар» был визитной карточкой Петербурга в международном клубном мире.
Клубы открывались и закрывались, горели короткой и яркой жизнью или чадили копотью. Некоторые из них так и пропали, не оставив о себе никаких воспоминании, а некоторые амбициозно воображали себя центром мира и пускали золотую пыль в глаза посетителям, отчего и разорились.
Время шло. Менялась мода, музыка и публика Список питерских клубов постоянно обновлялся, но конец этой истории пришелся на время, когда еще существовали подвальный «Абсент» и роскошная «Плаза», студенческий «Порт» и вычурный «Магриб», гигантский «Просвет», подземный «Тоннель», уютный «Decadence», неунывающий «Грибоедов», интернациональный «Пар» и неугомонная «Мама».
Все эти клубы жили по своим правилам, а отличались друг от друга лишь интерьерами, музыкой, ценами и степенью чванства хозяев. Некоторые из этих мест с ходом времени обуржуазились и, пропитавшись запахом кухонь, превратились в малопонятную европейцам русскую версию ночных клубов. Другие продолжали держать марку и, не гоняясь за длинным рублем, сохраняли стиль. Список клубов-ресторанов появился во всех глянцевых журналах и бесплатных газетах. Все это стало столь же обыденным, как реклама прочих развлечений. Даже власти стали более терпимы. Не то чтобы милиция полюбила ночную жизнь, просто пропало то бешенство, с которым она топтала молодежь в середине девяностых.
Изменилась и сама молодежь. За те пятнадцать лет, что отделяют нынешние клубы от времени появления первого «Танцпола» на Фонтанке, 145, успело народиться и вырасти новое поколение. Эта молодежь уже не видела крушения красной империи и не знала ужасов бандитского беспредела, она выросла в комфортном современном мире с мобильными телефонами, Интернетом и поголовным медстрахованием. Посещение клубов для этих молодых людей стало такой же частью жизни, как катание на роликах, поход в кино, шопинг или занятия фитнесом. Для них строились все новые и новые заведения, устраивались крупнейшие рейвы. Бюджеты этих гигантских акций давно перевал или за сотни тысяч долларов, они свободно собирали десятки тысяч людей, стадионы. В индустриальном грохоте масштабного бизнеса развлечений сформировались целые касты диджеев, возникли промоутерские компании, появились узнаваемые бренды, установились цены, образовался настоящий товарный рынок, и все в нем встало на промышленный поток. Вечеринки стали проводить холодные и расчетливые профессионалы, играют на них супердиджеи, выглядит все это дорого, а оттого скучно и мертво.
Настоящая жизнь и ощущение новизны переместились куда-то в другую область коллективного сознания, оставив ночные клубы сформированной и прижатой к потолку возможности отраслью отдыха.
Густая августовская жара, пахнущая щекочущей нос автомобильной гарью, затопила центр города и вытеснила из его пыльных улиц последние остатки свежего воздуха. Сизый туман от нагретого асфальта висел над Невским проспектом, колебал перспективную даль главной улицы и уходил жаркими струями в небеса. Город гудел тысячами моторов, гудками, перестуком каблуков, смехом и возгласами людей. В палящем зное этого уличного ада, цепляясь взглядом за всякие диковины, вышагивал Андрей Хаас. Он промаршировал уже большую часть своего пути, оставив за спиной Фонтанку, канал Грибоедова, Мойку, и теперь нырнул под гулкую арку Генерального штаба. Поток туристов вынес его на простор Дворцовой площади, и легкий бриз, гулявший нал этим каменным полем, принес долгожданное дуновение не свежести.
Время не теснило, и потому Андрей не спешил, но впереди ждала встреча. Уже совсем рядом, за громадой Зимнего дворца, несла свои воды суровая Нева, и именно туда, на набережную, устремил он свои шаги. И день, и время, и место встречи — все было неслучайно, он долго раздумывал, прежде чем отправиться на нее, и теперь шел, испытывая невольную дрожь волнующей решимости. Ему предстояло увидеться со своим старинным другом и давним партнером по клубам Олегом Назаровым. Сегодня они должны были объясниться.
Их взаимоотношения, клуб, люди, мнения, настроения - все это с недавних пор завязалось в невероятный узел, сковавший движения и мешавший дышать. Андрей твердо решил не мозолить рук, а рубануть его одним махом и ухватиться за одну из образовавшихся частей. Оставалось только решить, за какую. За ту, на которой останутся болтаться все проблемы и возможности, или за бестелесную перспективу, чтобы начать с нуля?
Подумать было о чем. В свои тридцать четыре года он по-прежнему был владельцем ночного клуба, но, в отличие от самого себя десятилетней давности, продолжая заниматься отдыхом молодежи, он уже давно перестал интересоваться этой самой молодежью, да и отдых в его нынешнем представлении принял довольно причудливые формы.
Еще издали Андрей заметил фигуру Олега. Волнуясь, он помахал ему рукой. Олег подошел, крепко пожал протянутую руку и привычно улыбнулся. Это была их первая встреча с тех пор, как Андрей пропал. Вот уже месяц, как он не появлялся в клубе, не подходил к телефону и пропадал неизвестно где.
Они встретились здесь, на Адмиралтейской набережной, с серьезным намерением поговорить, но ноги как-то сами подвели их пивной палатке.
— Как дела? — с деланной веселостью воскликнул Олег.
Андрей молча пожал плечами.
— Что так грустно, — улыбнулся Олег. — Подожди минутку.
Он отошел к стойке бара и, когда вернулся, в руках у него были два бокала пива. Друзья уселись за шаткий пластмассовый столик, закурили и сделали по глотку.
— Ты знаешь, Олег, — стараясь говорить уверенно и спокойно, начал Андрей. — У меня уже давно нет никаких дел.
— Подожди, зачем так мрачно? — заволновался Олег. — У нас клуб, он работает. Как это нет дел?
— Все, чем мы с тобой занимаемся, - это бесконечный бег но кругу, — упрямо заявил Андрей.
Олег напряженно улыбнулся и заморгал. Он вгляделся в своего товарища, но видел перед собой другого человека, с ускользающим взглядом, очень напряженного.
— К чему ты клонишь? Не пойму.
— Я ухожу, — неожиданно выдохнул Андрей.
— Вот так номер! То есть как «ухожу»? Не понимаю. Что стряслось? Говори толком.
— Ничего не стряслось, — дрожащим голосом стал объяснять Андрей. — У нас ничего не происходит, псами мы катимся по инерции. Раньше мне казалось, что вот завтра или послезавтра наступит какой-то день, когда свершится что-то важное. Но время шло, и ничего не происходило. Вот уже много лет, как мы с тобой глохнем в своих клубах, пьем, курим и о чем-то говорим. Тебе не кажется, что это пустая трата времени? Когда все только начиналось, это было безумно интересно, не было ничего, что было бы увлекательнее наших вечеринок. Это было самое модное движение, и рядом были самые интересные люди. Вспомни начало девяностых: Фонтанка, «Новые художники», выставки, первые вечеринки, Планетарий, общий восторг, психоделические эксперименты, acid-музыка.
— Я ничего не забыл, — улыбаясь, проговорил Олег. - Но тогда мы все были молодые. Тогда и жизнь была другая.