Понедельник, 29 сентября

«Истину духовного утверждения определяет не то, что человек говорит, а то, с какого уровня он говорит». Я согласился сегодня в конце дня поболтать с час или около того с молодым профессором местного колледжа.

«Что вы имеете в виду?» — спросил он.

«Ну, кто угодно может говорить «Все сущее едино», «Все чувствующие существа обладают Духом», «Все сущее — часть великой единой Паутины Жизни» или «Субъект и объект недвойственны». Такие вещи может говорить всякий. Вопрос состоит в том, действительно ли вы непосредственно это постигаете? Говорите ли вы, опираясь на какой-то опыт пробужденности, или это для вас просто слова?»

«Что, если это просто слова? Какое это имеет значение?»

«Дело в том, что духовные реалии включают в себя не только утверждения об объективном мире, но и утверждения о субъективных фактах, внутренних фактах, и чтобы такие утверждения были истинными, когда вы их высказываете, вы должны непосредственно соприкасаться с этими более высокими внутренними фактами, иначе вы не говорите правду, сколь бы «правильно» ни звучали слова. Именно субъективное состояние говорящего, а не объективное содержание слов определяет истинность высказывания».

«Да, я понимаю. Но не можете ли вы привести какие-нибудь примеры?» Он лихорадочно писал, но я не был уверен, делает ли он заметки или фиксирует собственные мысли»

«Ладно. Всякий может говорить «Все сущее едино», и потому для того, чтобы судить о действительной степени истинности подобного утверждения, вы должны определить субъективное состояние сознания — или уровень сознания — человека, который его высказывает. Нам необходимо знать уровень сознания говорящего, чтобы знать, что в действительности подразумевается под «Всем сущим». Имеется ли в виду, что едино все, существующее на грубом уровне? На тонком уровне? На каузальном уровне? Или имеется в виду все это, вместе взятое? Вы видите, что простое утверждение «Все сущее едино» имеет несколько совершенно разных значений, и эти значения зависят не от объективного содержания слов, которые в любом случае одинаковы, а от субъективного уровня сознания говорящего, который может быть очень разным. Возможно, вы едины со всем на данном уровне, но что, если существуют более высокие и глубокие уровни, о которых вы не знаете? Вы не едины с ними, вы понимаете?»

«Да. Так как же это можно определить?»

«Есть несколько признаков. Большинство книг, которые пишутся о теории систем, Гайе, Великой Матери, новой парадигме и так далее, касаются грубого состояния бодрствования. Это можно легко понять, так как в них никогда не упоминаются никакие феномены тонкой сферы — в них ничего не говорится о различных медитативных состояниях, самадхи, внутренних озарениях, неординарных состояниях йоги сновидений, архетипических видениях и т.п. Не упоминаются в них и еще более высокие состояния каузальной бесформенности. Поэтому, когда объявляют себя «холистическими и «недвойственными», на самом деле они не являются таковыми в сколько-либо полном смысле. В лучшем случае они находятся на уровне мистицизма природы, где сознание ограничено единством с грубой сферой, состоянием бодрствования. Само по себе это неплохо, но просто очень поверхностно. Это самая неглубокая из сфер мистического единства в Великом Гнезде Духа».

«Как можно определить, выходит ли сознание за пределы грубой сферы?»

«Как только состояние становится достаточно сильным, чтобы распространяться из состояния бодрствования в состояние сновидения — например, когда ваши сновидения становятся осознанными или когда вы входите в разнообразные виды савикальпа самадхи (медитации с формой), — вам становится доступна совершенно новая область — а именно тонкая сфера, — и это безошибочно отражается на вашей жизни, ваших сочинениях, теории и духовной практике. Вы больше не ограничены в своем мышлении грубой сенсомоторной сферой — ваш бог больше не просто живая природа, — и вашему мысленному взору открывается необыкновенный внутренний ландшафт. Если вы — художник, то ваша тематика больше не ограничена натюрмортами, природными пейзажами или обнаженной натурой. Вы можете изображать тонкие внутренние сцены, как это делается в сюрреализме или фантастическом реализме, либо внутренние объекты медитации, как в тибетской живописи тхангка. Но ни один из этих тонких объектов нельзя увидеть глазом плоти».

«Так что, когда кто-нибудь, находящийся на этом тонком уровне говорит «Все сущее едино», он имеет в виду нечто другое, чем теоретик грубой сферы».

«Да, совершенно другое. Обычно когда кто-нибудь, чье сознание ограничено грубой сферой, говорит «Все сущее едино», при этом имеется в виду что-то вроде теории систем или экопсихологии — имеется в виду, что все эмпирические явления представляют собой аспекты единого процесса. Но когда это говорит кто-то, имеющий доступ и к сознанию тонкого уровня, он имеет в виду, что все эмпирические явления и все тонкие явления — это аспекты единого процесса. Это гораздо более глубокое и широкое постижение, которое превосходит и включает в себя грубую сферы».

«Так что сознание такого человека действительно сильнее».

«В каком-то смысле да. Его осознание не затуманивается на пороге состояния сновидения. Благодаря своему собственному развитию и эволюции сознания он может оставаться «бодрствующим» даже при возникновении сновидения или входить в глубокие состояния савикальпа самадхи и не переставать осознавать. И эта «сила» сознания еще более возрастает на каузальной стадии развития, поскольку вы достигаете своего рода «постоянного сознания» или «постоянной способности свидетельствования», что означает, что вы остаетесь «бодрствующим» или сознательным во всех трех основных состояниях — бодрствования, сновидения и глубокого сна. Таким образом, сознание становится все сильнее, сохраняясь при все больших изменениях состояния, и это безошибочно отражается на вашей жизни, вашей работе, вашем теоретизировании и так далее. Эти признаки трудно не заметить».

«Да, я понимаю. Так что, если вы находитесь на тонкой стадии, вы имеете доступ к...?»

«На тонкой стадии у вас есть доступ к разнообразным формам божественного мистицизма — внутренним озарениям, нада, шабд, различным самадхи или медитативным состояниям, йоге сновидений, большинству сфер бардо и так далее. Это тонкая сфера божественного мистицизма. Поскольку тонкое-душа превосходит, но включает в себя грубую сенсомоторную сферу, на уровне божественного мистицизма вы также имеете доступ к природному мистицизму, так что они не исключают друг друга. Но низший, природный мистицизм склонен считать вас безумным».

«А каузальный...»

«Это царство бесформенного мистицизма — чистая Пустота, Бездна, Нерожденное, айин, ниродх, нирвикальпа самадхи, джняна самадхи, классическая нирвана, или прекращение. Этот опыт (или «не-опыт») прекращения ни с чем не спутаешь, и он оставляет неизгладимый след. И когда кто-нибудь непосредственно это испытал и пишет духовные книги, то поверьте мне, он будет писать именно об этом! И вы интуитивно почувствуете, что он знает, с чем говорит».

«Вы также упоминали недвойственное».

«Да, коль скоро вы проходите через каузальную бесформенность — царство чистого Свидетеля, — сам Свидетель растворяется во всем, что свидетельствуется во всех трех состояниях. Веданта называет это сахаджа, что означает спонтанное единство нирваны (пустоты) и самсары (формы); тибетцы называют это Одним Вку сом, поскольку все вещи во всех состояниях имеют один и тот же оттенок Божественного; даосы называют это цзу-джан, что значит «само по себе», или совершенно спонтанно. Поэтому когда здесь говорят «Все сущее едино», то имеется в виду, что любая вещь в грубой, тонкой и каузальной сферах имеет тот же самый Один Вкуc. И это очень отличается от того, когда кто-нибудь, бодрствующий только в грубой сфере, говорит «Все сущее едино»».

«Да, я понимаю. Вот почему вы сказали... — он посмотрел в свои записи, — что истинность высказывания определяется субъективным состоянием говорящего, а не объективным содержанием слов».

«Да, правильно».

«Так что мы имеем формы Единства на психическом уровне, на тонком, на каузальном и на недвойственном».

«В основном да. И это только надличностные, надрациональные формы Единства или Единения. Существуют также примитивные, дорациональные, доличностные формы «единства» или слияния. Есть архаическое, или плеромное, слияние, или единство с физическим миром (которое типично для первого года жизни. Есть магический анимизм или неразделенность эмоционального субъекта и объекта — своего рода единство витального уровня (характерное для возраста от 1 до 4 лет). И есть мифический синкретизм или единство символических слияний (типичное для возраста от 4 до 8 лет). Разумеется, как подчеркивал Жан Гебсер, эти примитивные типы мышления — архаический, магический и мифический — по-прежнему всем нам доступны, хотя и скрыты дальнейшим более глубоким развитием. А затем мы достигаем рациональных форм Единства наподобие теории систем, которые являются плодом зрелого разума (или зрительной логики)».

«Не могли бы вы Перечислить их все по порядку?»

«Плеромное слияние, магический анимизм, мифический синкретизм, рациональная теория систем, психический или природный мистицизм, тонкий или божественный мистицизм, бесформенный или каузальный мистицизм и недвойственный Один Вкус».

«И все они могут высказывать утверждения типа «Все сущее едино», при этом имея в виду совершенно разные вещи».

«Именно так».

«Да, я понимаю, я понимаю», — он продолжал писать.

«Послушайте, суть вот в чем, — сказал я. — В последнее время появилось множество книг о том, что все вещи — части единого целого, что все мы — нити паутины жизни, что все сущее представляет собой аспекты огромного единого процесса, что мир — это живая органическая система и так далее. Всё это вариации на тему «Все сущее едино». Но как мы только что видели, само по себе это утверждение совершенно бессмысленно. Его истинность полностью зависит от уровня сознания человека, который его высказывает.

И это означает две вещи: во-первых, когда вы читаете эти книги, старайтесь в меру своих возможностей судить о действительной глубине автора, кто угодно может сказать: «Все сущее едино». Большинство книг о «единстве с миром» пишутся с уровней магического анимизма, мифического синкретизма или в лучшем случае разновидности теории систем — и об этих уровнях. Поэтому постарайтесь найти автора, обращающегося к надрациональным, а не только рациональным и дорациональным уровням осознания. И во-вторых, автор должен прежде всего предлагать вам практики, чтобы помочь вам пробудиться к более высокому уровню Единства в самом себе. Не только новое объективное описание мира — оно в этом отношении бесполезно, — но ряд субъективных практик для изменения уровня вашего осознания.

Поэтому такой автор сам должен быть пробужденным к более высокому Единству — психическому, тонкому, каузальному или недвойственному, — и он должен предлагать вам практики, которые помогут вам тоже пробудиться. Этот автор как минимум должен давать вам не просто новые способы трансляции мира, а новые способы трансформации вашего сознания. И если он не дает вам эти практики непосредственно, то ему следует ясно показать вам, какое огромное значение они имеют».

Я приготовил ему чашку зеленого чая, и мы молча наблюдали, как медленно меркнет свет по мере того, как солнце скрывается за горами. Он казался глубоко погруженным в мысли, как будто слушая невидимый плеер, из которого доносится песня, которая слышна только ему. Наконец, он сказал: «Благодарю вас», и я проводил его до двери.

ОКТЯБРЬ

И тогда возникает чувство — я полагаю, это Высшее Мистическое убеждение, — что, вопреки Всему, вопреки Боли, вопреки Смерти, вопреки Ужасу, вселенная в каком-то смысле устроена Совершенно Правильно, с большой буквы «С», с большой буквы «П»...

Олдос Хаксли

Нет никакого достижения Самости. Если бы Самости можно было достичь, это бы означало, что Самость существует не здесь и сейчас, а ее еще только следует обрести. А то, что обретается, может быть и утрачено. Поэтому она была бы непостоянной. К тому, что не постоянно, не стоит стремиться. Потому я говорю, что Самость не достигается. Ты — Самость, ты уже То.

Шри Романа Махарши

Среда, 1 октября

Я отправился пообедать с Марси и заехал за ней в Центр помощи людям с недостатками развития, в котором она работает. Одного из пациентов, Ричарда, в прежние времена назвали бы умственно отсталым. Но как бы его ни называть, он тем не менее крайне восприимчив. К тому же он очень увлечен Марси, так что, когда мы начали встречаться, он захотел узнать, кто посягает на предмет его обожания. Марси сказала ему, что я — писатель, и показала ему некоторые из моих книг. Поэтому сегодня, когда я приехал, Ричард демонстративно разгуливал с экземпляром «Трансформаций Сознания».

«Знаете, я могу понимать эту книгу. Я читаю на уровне четвертого класса».

Четверг, 2 октября

После двадцати пяти лет занятий медитацией в позе лотоса я теперь часто медитирую в так называемой «позе трупа» — лежа на спине, сдвинув ноги и слегка разведя руки в стороны; сплю я также в этой позе. Поэтому когда я просыпаюсь и начинаю медитацию, то зачастую не делаю вообще никаких движений. «Но я могу заметить, когда ты начинаешь медитировать», — сказала Марси сегодня утром. «Как это?» — «Твое дыхание меняется: оно становится очень ритмичным, но очень слабым, временами останавливаясь. А когда ты медитируешь всю ночь, — она имеет в виду, когда постоянное сознание сохраняется во всех трех состояниях, — то дышишь именно так в течение всей ночи. Мне это нравится — это не дает тебе храпеть».

Начал писать эссе для книги Ансельма о живописи. Оно называется «Видеть мир — Живопись и «Я» художника». Что касается «позы трупа», то на некоторых из последних картин Ансельма на переднем плане изображен человек, неподвижно лежащий на спине именно в позе трупа — «трупа», поскольку она представляет смерть эго, смерть чувства отдельной самости и потому раскрытие к надличностному и сверхсознательному. Искусство сверхсознательного — вот живопись будущего.

Пятница, 3 октября

РАЗВИТИЕ И РЕГРЕССИЯ
[Телефонный разговор с учебной группой]

ВОПРОС: Коль скоро вы предлагаете разновидность интегрального холизма, почему вы критикуете многие другие воззрения — ведь все представляет собой часть целого? Разве не следует принимать все? Разве настоящий холизм не должен включать в себя все, вместо того чтобы критиковать столь многое из него?

К.У.: Ну, это как раз главный вопрос любого типа холизма, ведь так? В книгах «новой парадигмы» — книгах о Гайе, теории систем и экологии — вы можете прочитать, что «все связано со всем остальным» и что «все мы в равной степени представляем собой неотъемлемые части паутины жизни». Так что, если все в равной степени составляет часть неразделимого целого, значит ли это, что мы должны принимать воззрения нацистов? Разве они не являются в равной степени частью целого? Должны ли мы делать Ку-клукс-клан частью нашего неделимого целого? Должны ли мы считать одинаково важными Мать Терезу и Джека Потрошителя? Я говорю не об абсолютном воззрении, где все вещи в своей таковости представляют собой совершенные проявления Пустоты и все вещи Божественны; я говорю об относительном, конечном, проявленном мире, где должны применяться эти идеи холизма и паутины жизни. Понимаете, в чем тут проблема?

ВОПРОС: Не совсем. Если все в проявленном мире в равной степени составляет часть целого, почему нам не следует принимать все?

К.У.: Все не является в равной степени частью целого. Все составляет часть холархии, а холархия — это ранжирование степеней целостности — некоторые вещи являются более целыми, чем другие. Атомы входят в молекулы, которые входят в клетки, которые входят в организмы. Целостность атома — удивительная вещь, но молекула содержит в себе всю эту целостность плюс свою собственную, более сложную целостность. И сколь ни поразительна эта целостность молекулы, она полностью содержится в целостности живой клетки. И так далее, вверх по уровням Великой Холархии или Великого Гнезда проявленного бытия. Каждый последующий уровень обладает большей целостностью — является более высоким — именно потому, что он превосходит, но включает в себя предыдущие уровни.

ВОПРОС: И как сюда вписываются нацисты и ККК?

К.У.: Нацисты и ККК действительно составляют часть холархии человеческого развития, но они представляют собой особенно патологический вариант ее весьма низкого уровня. Конечно, они являются «частью всего», но они занимают очень низкое положение в этом иерархическом «всем» и, как таковые, препятствуют более высоким и глубоким моральным откликам Космосу.

ВОПРОС: Но если они так плохи, почему они вообще существуют? Какую роль они могут играть в любого рода холархии?

К.У.: О, все проходят через тот или иной вариант этих низших и ранних стадий — они представляют собой, так сказать, атомы и молекулы морального развития, из которых строятся более высокие клетки и организмы. Нацисты и ККК представляют собой тяжелый случай задержки развития. Они находятся на низшем уровне целостности. В общей моральной холархии или последовательности морального роста, которая идет от доконвенционального и эгоцентрического к конвенциональному и этноцентрическому, затем к постконвенциональному и мироцентрическому и к пост-постконвенциональному и духовному, — нацисты и ККК представляют извращенный случай остановки развития на этноцентрической стадии: их раса, их группа, их религия, их расширенное племя выше всех остальных, которые заслуживают уничтожения. Да, конечно, нацисты и ККК — это часть «паутины жизни», но та часть, которой мы должны сопротивляться именно потому, что это низший порядок целостности, и потому он менее морален.

ВОПРОС: И потому подлинный холизм в действительности очень критичен.

К.У.: Да, правильно. И это очень важно. Подлинный холизм основывается на холархии — ранжировании возрастающей целостности, включения, охвата и заботы. Подлинный холизм как бы включает в себя уровни любви, идущие в двух направлениях: восходящего Эроса и нисходящей Агапе. Но потому это «строгая любовь», истинное сострадание, а не идиотское сострадание, которое «избегает ранжирования». Иными словами, подлинный холизм включает в себя недвусмысленно критическую теорию.

ВОПРОС: Вот почему вас беспокоит регрессия в этой стране.

К.У.: Да. Мы видим разнообразные тенденции, которые стремятся к отказу от постконвенциональных, мироцентрических, либеральных достижений Просвещения и к регрессии к социоцентрическим и этноцентрическим идеалам, к политике тождественности, к эссенциализму расы и пола, к «народным» движениям земли и крови, к экофашизму, к трибализму и к политике жалости к себе (не говоря уже о еще более глубокой регрессии к эгоцентрическому и нарциссическому индивидуализму!). Короче говоря, мы наблюдаем своего рода возврат к племенному строю не только по всему миру, где нации распадаются по расовому/племенному принципу, но также, особенно угрожающе, в этой стране, где звучат призывы «назад к благородному варварству», «назад к природе», «назад к племени», и все это скреплено холизмом флатландии — «все мы — в равной степени неотъемлемые части великой ткани», — который в действительности представляет собой не холизм, а кучизм. Он способствует как раз такой фрагментации и регрессии к племенным отношениям именно потому, что отказывается судить о степенях глубины, поскольку «все в равной степени является частью целого».

Увы, этот регрессивный распад царит и в научной среде — он стоит за большей частью постмодернизма и движений за крайнее разнообразие и поликультурность, где всякий культурный выверт считается частью «богатого многообразия» бытия. Если мы действительно стремимся к разнообразию, то обязательно должны включать в него нацистов. Если мы стремимся к подлинной поликультурности, то должны включать в нее ККК.

ВОПРОС: Это неспособность делать суждения, основывающиеся на степенях глубины.

К.У.: Да, правильно.

ВОПРОС: Есть ли что-либо полезное в движениях за разнообразие и поликультурность?

К.У.: Безусловно. Такие либеральные движения пытаются выражать не-этноцентрическую, то есть мироцентрическую, позицию, представляющую собой универсальный плюрализм. Проблема состоит в том, что в своем понятном рвении они подчеркивают плюрализм и забывают об универсальности. Но мы можем принимать подлинный плюрализм и отвергать более ограниченные позиции, наподобие нацизма, только с постконвенциональной, универсальной, мироцентрической позиции. И это означает, что если мы действительно стремимся к подлинному плюрализму, то должны поддерживать и поощрять моральное развитие, идущее от эгоцентрического к этноцентрическому и мироцентрическому. Мы не должны сидеть сложа руки и заявлять, что все взгляды одинаково хороши, поскольку мы приветствуем богатое разнообразие.

В той мере, в какой либерализм/постмодернизм приемлет это бездумное разнообразие, он выбивает почву у себя из-под ног. Он подрывает, даже разрушает, свой собственный фундамент. Либерализм — это очень высокая, постконвенциональная стадия развития, которая затем делает поворот кругом и говорит: черт возьми, следует в равной мере лелеять все позиции, — и это полностью разъедает его собственную основу.

Другими словами, сейчас либерализм поощряет те позиции, которые будут уничтожать либерализм. Именно из-за отказа сделать моральное суждение, что не все позиции равны, что мироцентрическая позиция лучше эгоцентрической и этноцентрической, он затем автоматически приходит к поощрению возврата к племенным отношениям, регрессии к меньшим позициям и неистовства гипериндивидуальных эгоцентрических прав; и все это разъедает сам либерализм и разрывает ткань этого общества на почти неузнаваемые лоскутья.

Такова внутренне противоречивая — и саморазрушительная — позиция крайнего либерализма и постмодернизма. Я откровенно симпатизирую многим из их целей — особенно универсальному плюрализму, — но я критикую те обреченные на провал пути, которыми они к нему идут.

ВОПРОС: Поэтому им нужно принять настоящую холархию, которая представляет собой моральное ранжирование, ведущее к универсальному плюрализму, при критическом отношении к более низким моральным позициям.

К.У.: Да. Все говорят о холизме, о «паутине жизни», о большей широте, о сострадании и приятии. Но как только вы действительно проводите эти идеалы в жизнь — а не просто предлагаете некое плоское, неопределенное понятие «паутины жизни» и «равенства в разнообразии», — вы обнаруживаете, что реальный мир во всех четырех секторах представляет собой холархию (вложенную иерархию), что означает ранжирование ценности, и глубины, и целостности, и, следовательно, критический подход в лучшем смысле этого слова. Подлинный холизм требует новой критической теории.

ВОПРОС: Поэтому вы иногда прибегаете к полемике?

К.У.: Нет, можно быть критичным, не пускаясь в споры. Я порой прибегаю к полемике по другим причинам.

ВОПРОС: Каким?

К.У.: Ну, в этой области слишком часто приходится сталкиваться с лицемерными позициями, что новая парадигма преобразит мир, что новая духовность спасет планету и так далее. Все вы знаете, насколько самоуверенными и самодовольными они могут становиться. Мы все время это видим, ведь так? А полемика — это старый и уважаемый способ — даже среди духовных учителей, и особенно среди них, — охладить излишнее самодовольство и действительно добиться толка. Он особенно помогает против идиотского сострадания. Поэтому я полагаю, что хорошая доза полемики время от времени крайне необходима, особенно в этой области, которая, благослови ее Бог, принимает себя уж слишком всерьез.