Литературы средней азии 3 страница
Самый крупный памятник армянской историографии XVII в. — «История» Аракела Даврижеци (ум. 1670). Здесь автор, с одной стороны, выступал как продолжатель лучших историографических традиций древности, а с другой — как ученый-новатор. В «Истории» описаны важные события того времени, причем особое внимание уделено эпизодам освободительной борьбы народа. Следует подчеркнуть народный характер произведения Даврижеци, его патриотический пафос, что сближает его с великими историками — писателями прошлого, особенно с Мовсесом Хоренаци. Произведение Даврижеци обладает неоспоримыми художественными достоинствами. Автор не удовлетворяется сухим, бесстрастным изложением событий, он описывает их эмоционально и художественно выразительно. Многие отрывки этой книги являются лучшими образцами армянской художественной прозы той эпохи. Не случайно последующие армянские писатели, в частности создатели историко-патриотических романов XIX в., вдохновлялись «Историей» Даврижеци (например, «Иерей Андрэас» Мурацана).
Аракел Даврижеци — последний крупный представитель армянской классической историографии. Он единственный армянский историк-летописец, книга которого увидела свет при жизни автора (1669 г., Амстердам).
В эти тяжелые времена у армян не угасает интерес к философской мысли эпохи армянского эллинизма. В первой половине XVII в. в школе при монастыре Амрдолу под руководством вардапета (учителя-монаха) Барсега изучаются рукописи, среди которых особый интерес представляют такие труды, как «Категории», «Об истолковании» и «Аналитики» Аристотеля, «Введение к „Категориям“ Аристотеля» Порфирия, «О мире», «О добродетели» псевдо-Аристотеля, «Книга определения» («Определение философии») крупнейшего представителя армянского эллинизма Давида Непобедимого и др.
Из оригинальных трудов армянских философов этого периода значительный интерес представляют «Комментарии к „Элементам теологии“ Прокла Диадоха» и «Логика» Симеона Джугаеци, «Лексикон» Степаноса Лехаци и др.
В XVII в. сохраняется живой интерес к культуре и художественным ценностям других народов. С. Лехаци переводит на армянский язык «Метафизику» Аристотеля, «Книгу о причинах» Прокла Диадоха, «О небесной иерархии», трактат из «Ареопагитик» псевдо-Дионисия Ареопагита, «Иудейскую войну» Иосифа Флавия, «Великое зерцало». С латинского языка он переводит Коран. Ованес Олов Полсеци перевел на армянский язык сочинение знаменитого мистика XV в. Фомы Кемпийского «О подражании Христу», а также несколько церковных книг. О развитии армянского просветительства свидетельствуют переводы научных трудов (по арифметике, летосчислению, астрономии, медицине). В этой области значительна роль самостоятельно изучившего несколько восточных и западных языков Аветика Пагдасаряна. Из образцов мировой художественной литературы Акоп Токатци в 1614 г. перевел на армянский язык «Повесть о семи мудрецах» (другие редакции этого сочинения, восходящие к древнеиндийской «Панчатантре», известны под названиями — арабская — «Калила и Димна», персидская —
426
«Синдбад-наме»). Армянский перевод послужил оригиналом для переводов на другие языки (турецкий, русский, французский). Наряду с переводами на армянский, делаются переводы и с армянского. Так, Еремия Кеомурджян перевел с армянского на турецкий язык «Историю Армении» Мовсеса Хоренаци (фрагменты), Новый Завет, некоторые отрывки Ветхого Завета. Ованес Мркуз Вардапет перевел на персидский и арабский языки Библию и т. д.
В XVII в. в Европе возникает арменоведение. Здесь важную роль сыграли католики-миссионеры Франциско Ривола, Погос Пиромали и Клемент Галанос. Их научная деятельность независимо от преследуемых ими религиозных целей объективно имела положительные последствия, пробуждая в Европе интерес к армянской культуре. В деятельности первых европейских арменоведов особенно большую роль играло изучение армянского языка и истории армянского народа. Ривола в 1624 г. издал в Милане «Грамматику армянского языка», в 1633 г. в Париже — армяно-латинский словарь. Гораздо шире были научные интересы Галаноса. В 1645 г. в Риме вышла его книга из двух частей: армянская грамматика (на армянском и латинском языках) и исследование по логике (на армянском языке). Перу Галаноса принадлежит также трехтомное исследование по истории армянского народа и церкви «Единение армянской церкви с великой римской церковью». Особенно ценен первый том этого труда, богатый фактическими материалами, почерпнутыми из армянских рукописных первоисточников, рассеянных по всему свету.
Крайне неблагоприятные политические условия не помешали дальнейшему расширению армянского книгопечатания. Особую энергию проявил отправившийся с этой целью в Европу Воскан Ереванци, который ценой огромных усилий добился в 1666—1670 гг. выхода в свет в маленькой армянской типографии в Амстердаме 17 книг. Из изданных им книг следует назвать «Азбуку» армянского языка, Библию, переведенную и отредактированную им «Грамматику», «Историю» Аракела Даврижеци, «Географию» крупнейшего армянского ученого VII в. Анании Ширакаци (она ошибочно приписывалась историку М. Хоренаци), первый сборник армянских притч «Лисью книгу» и др. В этот период плодотворную деятельность по изданию армянских книг ведут как существовавшие ранее, так и вновь основанные типографии (Венеция, Рим, Ливорно, Марсель, Нор Джуга и др.). Армянские печатники налаживают связи с видными европейскими учеными, которые проявляют живой интерес к их деятельности. Так о намерении епископа Томаса перевести армянскую типографию из Амстердама в Армению мы узнаем из письма (от 10 октября 1695 г.) немецкого философа Лейбница.
Ведущим жанром армянской поэзии XVII в. по-прежнему остается лирика, которая продолжает развиваться в русле гуманистических традиций. Она характеризуется преимущественно светским содержанием: в ней доминируют человек и его земные чувства, реальная жизнь, неистребимое стремление к наслаждению природой и любовью, многообразие и сложность психологических переживаний героя.
Для понимания общей направленности художественной литературы этого времени показательно стихотворение Нерсеса Мокаци «Спор Земли и Неба», в котором каждая из спорящих сторон стремится доказать свое превосходство. Спор кончается победой Земли:
Вот и снизилось Небо
И склонило голову пред Землею...
Радуйтесь и вы, молодые люди,
Склоните головы и вы пред Землей,
Ведь нет на свете ничего выше Неба,
Которое склонило голову пред Землей.
Поэт затрагивает важную для той эпохи философско-эстетическую проблему отношения земного и небесного, духовного и светского начал. Решая ее в символическом ключе, поэт утверждает приоритет земного начала, культ реального мира.
В поэтических произведениях большое место занимает природа. По сравнению с предшествующим историческим этапом ее изображение становится конкретнее, предметнее, зримее. Вместе с тем песни о родном крае не только свидетельствуют о дальнейшем углублении земного начала в литературе XVII в., но и выражают патриотические идеи и настроения. Здесь следует упомянуть песнь Мурада Хикара о весне и армянской пасхе, стихотворения Аствацатура об армянском винограде, священника Акопа Арцкеци — о розе, «Песню о розе и благоухающих цветах» иерея Хаспека Хачатура, «Краше всех цветов — роза» Симеона Кафаеци, «Песню о птицах» епископа Ованеса, «Песню о весне» Степаноса.
Среди произведений о природе выделяется по глубине и своеобразному поэтическому мастерству стихотворение Давида Саладзорци «Восхваление цветов», в котором ярко проявилось стремление к обожествлению природы. В многокрасочности цветов поэт видит неиссякаемый источник человеческого счастья, наивысшего наслаждения, начало бессмертия. Не в сухом дидактическом стиле, а с истинным вдохновением поэт, прославляя весну, описывает до ста различных цветов армянского нагорья, раскрывает
427
неповторимую красоту каждого из них, указывает на их полезные и лечебные свойства. Восхищенный природой, поэт пишет:
Год — древо, каждый месяц — ветвь, плодами отягчен сучок;
Двенадцать месяцев, но март — и якорь года и порог.
Лишь наступает месяц март, господь земле дает урок.
Земля, проснувшись ото сна, выводит к свету черенок.
Приказ он воздуху дает, и воздух уж росой потек,
Росе весь радуется мир, свободу чувствует цветок,
Ликуют небо и земля, бессмертьем веет ветерок.
Взрастают тысячи цветов, у них различен цвет и сок,
И запах разный, и красой один другого превозмог.
(Перевод С. Шервинского)
В конце стихотворения автор, скромно считая свое произведение несовершенным, призывает других поэтов увековечить в новых песнях цветы, воплощающие в себе красоту Вселенной. В прославлении природы он видит главное назначение искусства.
Как и в прошлые века, поэты прославляют природу не только в пейзажных стихах, но и во множестве любовных песен. Любовная лирика в этот период продолжает оставаться одним из основных жанров поэзии. Хотя любовная лирика XVII в. уступает поэтическим достижениям предыдущего периода, тем не менее в наиболее ценных произведениях продолжают развиваться гуманистические тенденции. Тенденции эти наиболее полно были воплощены в дальнейшем в творчестве Саят-Новы.
Любовная лирика XVII в. сближается с устным народным творчеством. Из лириков этой эпохи известны Казар Себастаци, Еремия Кеомурджян, Мартирос Крымеци, Симеон Кафаеци, Степанос Даштеци и самая крупная фигура века — Овнатан Нагаш.
Одной из характерных особенностей художественной литературы этой эпохи является развитие сатиры; в тяжелых политических условиях, которые сложились в стране, оно свидетельствовало о жизнестойкости народа и было связано с традициями национальной литературы предыдущего периода и народным творчеством.
Расцвет сатиры в XVI—XVII вв. нашел свое отражение преимущественно в поэтическом творчестве. Первые произведения, созданные на бытовые темы, носили скорее юмористический характер. Через эти произведения в литературу проникли бытовые детали повседневной жизни, черты народного характера. Они свидетельствовали о дальнейшем углублении процесса демократизации литературы. Из наиболее удавшихся юмористических произведений следует отметить «Об арисе» Минаса Токатци, «Жалобу на мух и блох» Степаноса Токатци, «На боль зуба» Парсама Тагасаца, «О ноже» Мартироса Харбердци, «О зубе», «О вороне», «О лисе», «О мухе», «О табаке» и др. неизвестных авторов.
В то же время делаются попытки вывести литературу за пределы житейских будней, придать ей более широкое общественное звучание. К такого рода опытам относятся сатирические стихотворения Мартироса Крымеци, Акопа Ссеци, Степаноса Даштеци и особенно Овнатана Нагаша. Интересны в своем роде сатирические портреты духовников, созданные Крымеци и Овнатаном.
Как и у других народов Закавказья, широкое распространение получает у армян в XVII в. ашугская песня. Народные певцы-ашуги сами сочиняли и тексты и мелодии своих песен, они исполняли их на площадях, базарах, на народных празднествах. Ашугская песня благодаря своей простоте и непосредственности была доступна простолюдину и отвечала его вкусам. Заметим, кстати, что с подобным типом народных певцов армяне были знакомы еще в древности, в языческий период, о чем свидетельствует М. Хоренаци.
В XVII же столетии ашугская поэзия принесла с собой определенные поэтические трафареты, своего рода стереотип восточной поэзии — пышные и цветистые традиционные краски, особую систему построения образа, стихотворные формы, несвойственные армянской поэзии (мухаммаз, дастан, теджнис, дубейт и др.). Но содержание армянской ашугской поэзии с самого начала было связано с национальной жизнью, отражало судьбу и быт, радость и любовь, думы и чаяния широких слоев армянского народа, лишь в редких случаях обращаясь к чужеродным сюжетам. Даже устойчивые пришлые формы ашугской поэзии не остались неизменными; с течением времени, претерпевая естественные и неизбежные метаморфозы, они как-то «приспособились» к традиции армянского поэтического искусства. Подлинным истоком творчества армянских ашугов стало устное народное творчество армян. Но ашугская поэзия также в свою очередь оказала известное влияние на фольклор. Очевидно вторжение элементов ашугской поэзии в творчество крупнейших армянских поэтов XVII—XVIII вв. И тем не менее нельзя не признать факта независимого, автономного, в каком-то смысле имманентного существования арменизированной ашугской поэзии, письменной и устной. Она функционировала параллельно с книжной поэзией XVII—
428
XVIII вв., развивавшейся в русле богатейших традиций многовековой национальной литературы и особенно средневековой армянской лирики, и в целом сохранила свой дух и самобытность, вместе с тем по существу испытав на себе влияние общевосточной ашугской поэзии. В этом важная особенность армянской поэзии XVII—XVIII вв.
Самой крупной фигурой армянской поэзии XVII в. был Овнатан Нагаш (1661—1722). По многообразию мотивов и совершенству мастерства его произведения не только явились венцом поэтического искусства этой эпохи, но и составили одну из интереснейших и самобытнейших страниц всей армянской поэзии, вплоть до начала XIX в. По меткому определению Ованеса Туманяна, Овнатан «был младшим в той блестящей плеяде поэтов, во главе которой стоят Наапет Кучак и Саят-Нова» и, хотя он не обладает могучей силой гения ни того, ни другого, в его творчестве «есть много прекрасных песен и строк, которые во многих отношениях представляют большой интерес... Чуткое сердце, чистая душа, ясный взгляд. Таковы его песни».
Овнатан родился в армянской провинции Ернджак, в торговом городке Шорот, в семье священника. Получив начальное образование у отца, он поступил в школу при монастыре. Окончив школу, он остался в ней учителем-дьяком, но одновременно занимался копированием рукописей и книжной миниатюрой. Овнатан отказался от духовного сана и возвратился в Шорот, где вначале учительствовал, а затем полностью посвятил себя литературе и искусству. Очень скоро имя поэта-песнопевца стало популярным, его приглашал в свой дворец грузинский царь Вахтанг VI. Сколько времени он пробыл там, неизвестно, мы знаем только, что в конце жизни он возвратился в родной Шорот, где и умер. Овнатан одновременно занимался и живописью (поэтому он и получил прозвище — Нагаш). Он был основоположником живописной школы Овнатанянов, которая просуществовала около двух столетий, сыграв значительную роль в истории армянской живописи.
Поэтическое творчество Овнатана отмечено поразительной жизнерадостностью, ренессансным по своему духу стремлением насладиться реальным миром, гуманистическим мироощущением. В поэзии Овнатана нет мучительной раздвоенности между душой и телом (что было характерно для многих его великих предшественников). Эти взаимоисключающие друг друга начала в творениях поэта как бы сливаются в гармоническом единстве, знаменуя тем самым новую победу светских, земных тенденций. Бог создал красоту мира, женщину и любовь — «весенний рай» — и бесчисленные наслаждения для человека, и человек вправе пользоваться щедрыми дарами «всемилостивейшего», не забывая, однако, о воздаянии творцу всех этих чудес, — так думал поэт. «Предвкушая телесные радости, в духовном — не ленитесь, воздайте духовному тоже». «Пейте, веселитесь, но и покайтесь душой», — внушает поэт читателю, утверждая тем самым ту соответствующую мышлению эпохи истину, что увлечение земными радостями не мешает «делам духовным».
В богатом наследии Овнатана (около 90 стихотворений) доминируют песни о любви и весне. Они свободны от религиозных настроений, отличаются непосредственностью эмоций, заразительным чувством радости и упоения жизнью. Лучшие стихотворения Овнатана — «Нет покоя мне», «Милая, сжалься», «Моя возлюбленная», «Песнь о грузинских красавицах» и др.
Жизнелюбие — основная черта его любовной лирики. И хотя песни поэта исполнены драматизма, им чужды трагические ноты. Если в его поэзии иногда и слышатся грустные интонации, то они, как верно заметил Ов. Туманян, «не вопль отчаяния и отверженности, а ропот и прихоть влюбленного счастливца». Для песен любви Овнатана не характерны отвлеченность, условность, усложненная противоречивость в отражении чувства. Здесь на колоритном фоне реальной жизни и быта все предельно конкретизировано, вещно, ощутимо и зримо.
Подобно многим из своих предшественников, Овнатан нередко сливает гимн любви с песнью природы:
Ты мне сказала: «Настала весна».
— Милая, сжалься!
«В час, когда розу осветит луна,
Выйду я в сад, грудь открыв, и одна».
— Милая, сжалься!
Вечером выйди в сияющий сад!
Розы струят аромат.
(Перевод В. Брюсова)
О глубоко осознанном поклонении природе говорит то, что поэт не представляет вне природы не только любви, но и вообще человеческого счастья. Он поэтически выражает свой гуманистический философский идеал гармонического единства человека с природой.
Поэта не пугает идея тщетности и суетности мира, неизбежности смерти. По мнению Овнатана, поскольку жизнь быстротечна и переменчива, человек должен испить чашу жизни и насладиться ее чарами.
Еще до Овнатана встречаются отдельные образцы застольных песен, но, как подтверждено, честь основания этого поэтического жанра принадлежит ему. Эти песни прекрасны своей оптимистичностью, в них проповедуются человеколюбие,
429
добро, умеренность, благопристойность. Поэт требует изгнания из общества злых, завистливых, нетерпимых людей, пьяниц. Он уверен в том, что именно веселье и ликование доставляют людям, кроме наслаждения, эстетическую радость и одновременно облагораживают человека, воспитывают в нем добродетель. Этот вид песни получил распространение в армянской поэзии.
Велика заслуга Овнатана, как уже отмечалось, и в развитии сатирической поэзии. Определенную ценность представляют его юмористические произведения, написанные на бытовые темы. Но особенно ценны его произведения с глубоким общественным содержанием и яркими социальными акцентами, в которых поэт едко высмеивает страсть богатеев к наживе, невежество духовников, их лживость, безнравственность («Об отце Абрааме Шавертунце», «О послушниках Шорота», «О звонаре Вардане», «Благословение деревенского иерея»).
Заслуживают внимания произведения Овнатана нравственно-назидательного характера, в которых передовой мыслитель своего времени дает читателям полезные советы, подчеркивая необходимость просвещения и образования.
Овнатан создал традиции в области поэтических форм, усовершенствовал технику стиха, усилив его музыкальность, метрическую четкость. Язык поэзии Овнатана очень близок современному литературному языку, диалектизмы вносят в него своеобразные интонации и оттенки. Валерий Брюсов назвал Овнатана «одним из последних поэтов-монахов и одним из первых поэтов-ашугов», в этом он видел историческое значение поэзии Овнатана.
Поэзия XVII в., и особенно творчество Овнатана Нагаша, создали предпосылки для нового подъема, нашедшего выражение в гениальном творчестве Саят-Новы, который «мощью своего гения превратил ремесло народного певца в высокое призвание поэта» (В. Брюсов).
429
ГРУЗИНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
XVII столетие было весьма важным периодом истории Грузии как в смысле общественно-политической ориентации страны, так и в ее культурно-историческом развитии. После «золотого века», как принято называть эпоху царствования царицы Тамар (1160—1213), настала тяжелейшая пора в жизни грузинского народа, именуемая «долгой ночью» (XIII—XV вв.), когда более чем десятимиллионное население грузинского государства в результате непрекращающихся нашествий несметных полчищ врагов сократилось почти в четыре раза и вся страна была опустошена и разграблена. Хорезмийцы, монголы, а с XV в. — персы-кызылбаши и турки-османы не прекращали попытки сломить и покорить Грузию.
Неоднократное вторжение чужеземных завоевателей имело тяжелые последствия. Крушение централизованной власти привело к созданию обособленных царств и княжеств и к междоусобице. Распад социальных устоев вызвал расстройство торговли, ремесленничества, обнищание крестьянства. Создавшаяся обстановка ужесточила социальный гнет и бесправие трудящегося люда, на который пала вся тяжесть эксплуатации со стороны иноземных поработителей и собственной олигархии.
Но «долгая ночь» XIII—XV вв., как это не раз бывало в истории Грузии, сменилась так называемым «возрождением», которое предопределилось усилением национально-освободительной борьбы и активизацией культурно-просветительской деятельности, начавшимися в XVI в. и достигшими особого размаха в XVII—XVIII вв.
Начиная с XVII в. интенсивно развиваются русско-грузинские связи как в государственно-политическом, так и в культурно-литературном плане. Прочные основы русско-грузинских дипломатических контактов были заложены еще в XV в., но только в XVI—XVII вв. многосторонние русско-грузинские связи приобрели регулярный и организованный характер. Этому способствовала общность не только государственно-политических, но и религиозных устремлений: оба народа исповедовали православие. В 1721 г. между Петром I и грузинским царем Вахтангом VI был заключен военно-политический союз, а в 1783 г. царство Восточной Грузии добровольно приняло покровительство России. Все это привело в конечном счете к полному разрыву с Ираном и Турцией, которые, стремясь помешать дальнейшему развитию союза Грузии и России, предприняли ряд опустошительных военных походов против Грузии.
Несмотря на то что историческая обстановка оставалась крайне неблагоприятной, русско-грузинские связи способствовали расширению и
430
укреплению связей Грузии с Европой, которые начиная с XVII в. также приобрели устойчивый и многосторонний характер. Так возникла и окончательно оформилась новая общественно-культурная ориентация Грузии, основанная на последовательном сближении с Россией и европейскими странами.
Все это во многом обусловило возникновение ряда новых общественно-исторических и культурно-литературных процессов. Именно эти обстоятельства породили грузинское просветительство, которое начиная с XVII в. превратилось в мощное культурно-литературное движение.
Грузинская литература твердо и бесповоротно меняла свой облик. Преодоление современных восточных влияний, во многом обретших эпигонский и формалистический характер, сопровождалось в национальной литературе постепенным, но неуклонным ростом демократического самосознания и гуманистических идеалов, расширением социальной проблематики, приобщением к новым веяниям века, столь характерным для передовой европейской и русской культуры.
Но для всего последующего развития художественно-литературного процесса особенно важно то, что именно в этот период в грузинской литературе актуальная национальная тематика стала оттеснять успевшие обветшать традиционные мотивы восточных литератур с их отвлеченностью, цветистым и витиеватым стилем, сопряженным с подражательством.
Все эти культурно-идеологические сдвиги обновили и в идейно-художественном отношении обогатили грузинскую литературу, привели к ее значительному подъему. Этот творческий взлет (часто именуемый «возрождением») породил многих выдающихся писателей, и в частности, таких ярких поэтов, какими были Теймураз Багратиони (Теймураз I) и его собратья по перу, крупные мастера поэтического слова — Арчил Багратиони (Арчил II), Вахтанг Багратиони (Вахтанг VI), Нодар Цицишвили, Иосиф Тбилели, Сулхан-Саба Орбелиани, Димитрий Саакадзе и некоторые другие.
В XVII в. продолжается углубление секуляризации общественной мысли и литературы. Хиреет церковная письменность. Характерно, что хотя в теоретическом плане выдающиеся мыслители и писатели XVII и XVIII вв. (Теймураз I, Арчил и даже Гурамишвили) и признают примат церковно-религиозной литературы, но сами предпочитают придерживаться светских начал, заявляя, что читательские круги отвернулись от Евангелия, заодно чрезвычайно увлекаясь чтением светских произведений. Католические миссионеры докладывали Римской курии: что «грузины очень разумны, человеколюбивы», но в духовных предметах непросвещенны, а о католической вере имеют превратное представление. Они не любят слушать поучения и наставления, а увлечены чтением «Бежаниани», «Барамиани», «Ростомиани» и подобных им книг. Все же католические миссионеры имеют определенную заслугу в деле распространения в Грузии просвещения и грамотности. Практические запросы религиозной пропаганды вынуждали миссионеров изучать язык и культуру грузинского народа, сближаться с ним, переводить католическую литературу, сочинять на народно-разговорном языке проповеди с занимательными притчами и новеллами, печатать книги. Именно при содействии католических кругов берет начало в Риме в первой половине XVII в. грузинское книгопечатание. Католические миссионеры сохранили нам и первые записи фольклорных материалов.
Следует упомянуть об еще одной характерной особенности в истории грузинской литературы XVI—XVII вв. Это — большое увлечение стихотворной формой в ущерб литературной прозе. Не удивительно, что в этот период многие поэты приступили к переложению в стихи прозаических произведений предшествующих эпох. Так, братья Таниашвили, Сулхан и Бегтабег, переложили в стихи «Амирандареджаниани», Арчил — «Висрамиани», Мамука Тавакалашвили и Бардзим Вачнадзе — отдельные прозаические версии «Ростомиани». Настолько сильно было всеобщее увлечение стихотворной речью, что перелагались в стихи агиографические тексты, исторические хроники, грамматические сочинения и т. д. В результате подобного общественного пренебрежения к прозе, к сожалению, нередко гибли древние важные прозаические литературные памятники.
В XVII в. продолжалось жестокое засилие в Грузии персов-кызылбашей и оттоманских турок. Грузинский народ никогда не мирился с иноземными захватчиками и вел непримиримую, хотя и неравную борьбу за сохранение своей государственности, национальной самобытности и культуры. Политический диктат агрессивных государств сопровождался их стремлением к экспансии в области идеологии.
В среде некоторой части грузинского феодального общества, как и в художественной литературе, усилилось влияние вычурной и бедной в идейном отношении поэзии иранского Позднего Средневековья, когда фарсиязычная поэзия переживала кризис, приведший ее к упадку. Некоторые поклонники формалистической изощренности появились и в Грузии. Передовые круги грузинской просвещенной общественности во главе с известным поэтом и государственным
431
деятелем Арчилом II (1647—1713), отрицательно оценивали увлечение фарсиязычной поэзией. В своей борьбе против персидского влияния в литературе Арчил II и его единомышленники опирались на богатейшие традиции грузинской поэзии, древнейшее народное творчество и на великое наследие Шота Руставели.
Творчество выдающегося представителя литературы XVII в. Теймураза I (1589—1663) — новый этап в истории грузинской литературы. Теймураз прошел сложный жизненный путь. Активная деятельность на государственном поприще, долгая и непримиримая борьба против иностранной агрессии не помешали ему придать новый размах и новое звучание грузинской поэзии, поэтически проникновенно отразить тяжкие страдания своей родины и воплотить личные переживания.
Теймураз разнообразил содержание грузинской поэзии, обогатил ее новыми темами и жанрами, которые в дальнейшем широко распространились в грузинской литературе XVII—XVIII вв. К ним относятся «прения», «маджамы», «похвала плодов» и др. Теймураз ввел в грузинскую литературу также жанр стихотворения малой формы и смело поставил его наряду с эпическими полотнами. Его можно с полным правом считать первым лириком эпохи.
Теймураз заложил основы национально-исторического эпоса. Его «Мученичество царицы Кетеван», в котором он описывает страдания своей матери, — первое произведение, созданное в грузинской литературе на национально-историческую тему. Правда, в основе создания этой поэмы лежат сугубо интимные мотивы, но она — не единственная в творчестве Теймураза. Конкретно-исторической и национальной действительности посвящены также лирические стихи поэта «Изображение Тамары в Давид-Гареджа», «О славе Греми», «Ода» государю Александру и царице Нестан-Дареджан.
Поэмы Теймураза I: «Вардбулбулиани» («Соловей и роза»), «Шампарваниани» («Свеча и мотылек»), «Леил-Маджнуниани» («Лейла и Меджнун»), «Иосеб-Зилиханиани» («Юсиф и Зулейха») — считаются заимствованными из персидской литературы, однако их первоисточники до сих пор не обнаружены. Поэт заимствовал в этих произведениях лишь сюжетные мотивы, создавая на их основе оригинальные творения, достояние национальной культуры.
В творчестве Теймураза особое место занимают жалобы на коварство «бренного мира и судьбы». Это — одна из ведущих тем древнегрузинской литературы. Над этой вековечной проблемой ломали головы мыслители многих стран и народов, и нет ничего неожиданного в том, что в творчестве Теймураза она получила такое широкое отражение («Жалобы на мир» и др.). В поэзии Теймураза эти мотивы обусловлены тяжелой участью его родины. Трагедия эпохи определила судьбу Теймураза как царя и как поэта. В его творчестве личные переживания возвышены и обобщены до уровня страданий всего народа. Выражение этих страданий, сама судьба Теймураза и как царя, и как поэта связаны с эпохальными сдвигами, и он прежде всего выражает боль эпохи, страдания человека своего времени. Именно поэтому современники и восприняли Теймураза как великого писателя.
Теймураз усердно поддерживал отношения с Московским государством. В 1658 г. он посетил Москву, где вел переговоры с царем Алексеем Михайловичем. На протяжении всей жизни он оказывал сопротивление шаху Аббасу I, который не раз громил подвластную Теймуразу страну, замучил его мать, сестру, дочь и двух сыновей. В борьбе с кызылбашами погиб и его последний сын Давид. Теймураз не покорился, он всю жизнь оставался непреклонным борцом против могущественного Ирана. Умер он в ссылке в далеком Астарабаде.