Призрачная беременность 9 страница

– Нет! Боже, нет! Клянусь, это не так. Уверяю вас.

– Тогда что же это такое?

Бобби пыталась придумать достойное объяснение. На ум приходили лишь ужасные отговорки, но она должна постараться сделать так, чтобы они звучали убедительно.

– Котенок. – И в это мгновение она поняла, что не может рассказать ей правду. Та отправила бы ее к врачу или еще куда-то, а времени оставалось мало, и она не собиралась тратить свои, возможно, последние дни на земле, получая психологическую оценку.

– Котенок? – Доктор Прайс выпрямилась и закрыла шкафчик.

– Да. Есть один парень. Его зовут Кейн. Он живет в Оксли. Я встречалась с ним в выходные, а у него только что появился котенок. Он очень хорошенький, но ужасно царапается! – Бобби попыталась шутливо улыбнуться. Боже, я такая ИЗВОРОТЛИВАЯ!

Доктор Прайс посмотрела на нее, как на ненормальную. Даже версия с призраком не привела бы ее в большее замешательство.

– Роберта. Нанесение себе увечий – это очень серьезно. Я ставлю благополучие …

– Знаю. Уверяю вас, это не так. Я бы не стала.

Даже близко неубежденная, Прайс вернулась к своему столу.

– Бобби, я буду наблюдать за тобой, как ястреб. Это понятно?

– Да, мисс.

Еще один проницательный, пронизывающий взгляд.

– И ты абсолютно уверена, что ничем не хотела бы поделиться?

– Да, мисс.

– Хорошо. Тебе лучше пойти поужинать, пока столовая не закрылась.

– Да, мисс. – Пулей выбегая из кабинета, Бобби рискнула оглянуться. Мэри нигде не было видно в зеркале.

Крепко держа пальцами манжеты джемпера, Бобби направилась в сторону столовой, ее желудок сжался до размеров горошины. Ни при каких обстоятельствах она не смогла бы сейчас есть, несмотря даже на то, что сегодня вечером подавали ее любимый ревеневый крамбл[14] с заварным кремом. Если Прайс будет дышать ей в спину, следующие два дня будут еще более тяжелыми. Как бы она хотела знать, что ждет ее завтра.

Большинство девушек уже поужинали и теперь возвращались в Дома группками по двое или по трое. Бобби не заметила Грейс, пока не стало слишком поздно.

– Привет, Бобби, можно тебя на пару слов? – Блондинка, казалось, была с ног до головы облеплена мужскими именами – Jack Wills, Tommy Hilfiger, Abercrombie&Fitch.

Бобби мгновенно занервничала. Насколько она могла вспомнить, Грейс впервые назвала ее по имени вместо обычного Блобби.

– Да, конечно. – Бобби поправила очки на носу и незаметно огляделась, чтобы убедиться, что у них были свидетели. Свидетелей не было. Коридор перед обеденной залой был пуст – слышался только лязг подносов и тарелок, эхом разносившийся по холлу.

Грейс уставилась на нее безупречно подведенными глазами и произнесла тихим серьезным голосом:

– Послушай. Я знаю, что сегодня ты покидала территорию. Элоди Минчин сказала, что видела тебя в автобусе с Кейном.

– Грейс, я могу объяснить …

– На самом деле в этом нет необходимости, – ответила Грейс сладким голосом. – Знаю, моя обязанность как старосты сообщать о таких вещах доктору Прайс, но, Боже мой, мы же друзья. Неужели ты считаешь меня таким монстром?

Бобби потребовалась каждая унция самоконтроля, чтобы не рассмеяться, не удивиться или не дать честный ответ. С каких пор они вообще стали друзьями?

– Все не так, как выглядит со стороны.

Грейс улыбнулась, но возможно ее лицо физически было не способно выражать теплоту. Уголки ее губ приподнялись вверх, но глаза оставались холодными.

– Я хотела поговорить с тобой, поскольку была обеспокоена, вот и все.

– Обеспокоена?

– Да. Ты должна знать, что Кейн Трумэн – абсолютный игрок. – Ну вот. Приехали. Это было очаровательно. То, что Грейс не угрожала просто физической или эмоциональной расправой означало, что впервые она не только признала ее существование, но и увидела в ней соперницу. Это была территория, близкая к вражеской, но совершенно лишенная смысла. Грейс можно было сильно не стараться, учитывая, насколько далеко вверху в пищевой цепочке она находилась – тигр, тихо воркующий с маленькой кошечкой.

– Правда? – Бобби решила подыграть. – Он вроде бы ничего?

– Ох, Бобби, они все вроде бы ничего в начале. Так они добиваются того, чего хотят.

– Верно.

Грейс убедительно кивнула. Слишком убедительно.

– Мне просто не хочется видеть, как ты унизишь себя.

– Унижу себя?

– Парни как Кейн… Вероятно, он заключает пари или что-то такое. Они смотрят на нас – леди Пайпер Холла, как на трофей, чтобы хвастаться этим в Рэдли. Просто не доставляй ему удовольствия, ладно? – Вопрос прозвучал больше как приказ.

Бобби почти лишилась дара речи. Это была словесная форма кислотной атаки.

– Э-э… спасибо, наверное.

– Пожалуйста. Нам, девушкам, нужно держаться вместе, не так ли? – Грейс сверкнула акульим оскалом. – Давай закрепим это объятиями. – Она схватила ее, хотя Бобби демонстративно оставила свои руки болтаться по бокам.

– Мне нужно идти ужинать, – пробормотала Бобби, отстраняясь. Как будто мало ей было причин для беспокойства.

Прайс, Грейс и мертвая девушка.

Глава 17

Аппорт[15]

В конце концов, свист и сопение, издаваемые Наей на соседней кровати, убаюкали Бобби. В этот раз она почти надеялась на сон, пытаясь найти еще одну подсказку из прошлого Мэри. Но сегодня снились лишь фрагменты, части лоскутного одеяла разошлись.

Сначала она была в малом театре – большом холодном зале. Его было легко узнать по затхлому запаху и так же, как и сейчас, висевшему перед сценой драпированному бархатному занавесу. Зал был пуст, весь свет выключен. Бобби села за старенькое пианино, похожее на то, которым они пользовались на репетициях хора – рояль выкатывали лишь во время выступлений для родителей. Ее пальцы нерешительно повисли над клавишами. Она почувствовала, что была не одна. Прежде, чем она его увидела, до нее донесся аромат чистоты и мыла с едва заметной примесью дубового одеколона. Он был мужским и пьянящим – именно таким, каким она запомнила с их первой встречи в библиотеке. Красивый учитель. Облокотившись о край пианино, он наблюдал за ее игрой.

– Вы прекрасно играете, – сказал он. – Но позвольте мне показать вам.

Бобби начала подниматься с вращающегося табурета.

– Нет, прошу вас, не вставайте. Следите за моими руками. – Он слегка подвинул ее и сел рядом. Его бедро прижалось к ее бедру, его плечо – к ее. Он был таким теплым, что ей казалось, что рядом с ним она должна ощущаться ледяной глыбой. Он виртуозно исполнил аккорды, его пальцы плыли над клавишами свободным потоком. – Теперь попробуйте вы.

Она попыталась повторить, но неуклюжие и вялые, словно сосиски, пальцы не слушались и произведенные ею ноты прозвучали вымученно и жалко.

– Вот так. – Он взял ее кисть и правильно расставил пальцы на клавишах. – Видите?

Она действительно видела. На сей раз звуки слились в гармонии. Отпустив ее руку, он положил свою ладонь на ее колено. Она ничего не сделала, чтобы убрать ее. Прикосновение было восхитительным, ей не хотелось терять его ни на секунду. Она почувствовала, как щеки загорелись, а в груди запылало так, словно в глубине души извергся вулкан.

Снились и другие события, но слишком мимолетные, чтобы Бобби могла их запомнить – фрагменты цветов и звуков. Следующее, что она увидела четко, была замерзшая игровая площадка. С навеса, окружавшего внутренний дворик, свисали сосульки, заснеженные дорожки были посыпаны оранжевым песком. Каким-то образом, вопреки гравитации, легкие как тальк снежинки кружились в трогательном танце, пока девушки носились взад и вперед, кидаясь снежками или скатывая снежные комья. Бобби едва их замечала.

На другой стороне игровой площадки, обхватив дымящуюся кружку чая облаченными в перчатки пальцами, стоял ее учитель. Дуя на свою чашку, он не сводил с нее глаз. Она, как обычно, в одиночестве сидела на скамейке и куталась в свое зимнее пальто. В разгар бури они видели только друг друга.

Их маленький секрет.

Никогда прежде она не чувствовала себя такой особенной.

Бобби почувствовала, как образы сдуло, словно дым. Она вздрогнула и проснулась, ощутив рядом с собой тело. Пружины матраса заскрипели, когда Ная, по всей видимости напуганная своим собственным сном, забралась к ней в кровать.

– Ная, ты в порядке? – откашливаясь, прохрипела Бобби.

С кровати напротив раздался шепот. Даже в сером мраке комнаты Бобби увидела, как Ная повернулась к ней спиной.

Тогда кто же в моей постели?

Бобби отпрянула, поджав колени к груди. Она вжалась телом в угол между стеной и кроватью. Окончательно проснувшись и широко распахнув глаза, она осмелилась сесть и посмотреть. Под одеялом кто-то был – голова образовывала палатку над силуэтом хрупкого человеческого тела.

– Ная! – Бобби закричала, но слова застряли у нее в горле. Она прижала колени к груди, не желая, чтобы открытые участки кожи ног касались незваного гостя. – Ная! – повторила она, но подруга даже не пошевелилась, только что-то бормотала во сне.

Теперь фигура замерла на середине кровати, сидя под одеялом на корточках. Челюсть Бобби никчемно отвисла, глаза заболели. По лицу скатилась слеза, но она не могла двинуться – страх сжал ее словно тиски. Она была парализована.

По непонятной причине, Бог знает почему, ей припомнилось время, когда она жила недалеко от Сиднея, пока ее мама снималась там в мыльной опере. Однажды поздно ночью она услышала шорох в своей спальне. Сначала Бобби была возбуждена от мысли о милом мышонке или опоссуме, но открыв глаза, увидела гигантского волосатого паука, снующего по ее подушке. Это был тот же страх. Даже когда каждый синапс в ее мозгу говорил ей бежать, всё, до последней мышцы, превратилось в камень.

Сгорбленная фигура, которая, как могла предположить Бобби, принадлежала Мэри, по-прежнему сидела неподвижно. Они зеркально отображали друг друга на противоположных концах кровати, их головы находились на одном уровне. Бобби была уверена, что Мэри наблюдала за ней даже через одеяло.

– Ная… – попыталась Бобби в последний раз, но знала, ей не разбудить свою соседку.

Мэри по-прежнему не двигалась. Из-под одеяла был слышен хриплый, болезненно скрежещущий звук.

– М-Мэри? – выдохнула Бобби. – Это ты? – Это был тупой вопрос, но ничего лучшего она выдать не могла. Когда она потянулась к прикроватной лампе, фигура рванулась вперед – всего лишь на дюйм, но достаточно, чтобы Бобби завизжала и еще сильнее вдавилась спиной в спинку кровати. – Зачем ты это делаешь? – Еще одна слеза потекла по ее щеке. – Я… я пытаюсь помочь тебе …

Фигура была неподвижна, как статуя, хотя с каждым дыханием мертвой девушки одеяло поднималось и опускалось. Так же, как и с пауком, Бобби пыталась быть разумной – это нечто в ее кровати не может причинить вреда, – но один только взгляд на шрамы на руках говорил об обратном. Несмотря ни на что, она должна столкнуться с ней, чтобы лучше рассмотреть девушку, которая преследовала ее.

– Скажи мне, Мэри. Скажи мне, что я должна сделать… – Казалось, в голове ничего не осталось, она больше не мыслила здраво, рука дрожала, но она все же потянулась к одеялу. Время пришло. Слезы текли ручьем, на губах ощущалась их соль.

Когда Бобби взяла край одеяла, она, скорее рефлекторно, испустила страшный крик, словно весь адреналин принял физическую форму в ее горле. Одним быстрым рывком матадора, она сорвала покрывало. Как в древнем сценическом представлении фокусника, твердая форма под простыней испарилась в воздухе. Под одеялом ничего и никого не было.

Нет, не так. Даже в темноте и даже без своих очков Бобби увидела очертание у основания спутанных простыней. В этот момент, сопя и возвращаясь к жизни, очнулась Ная. Бобби задавалась вопросом, не Мэри ли каким-то образом удерживала ее в бессознательном состоянии. Повернувшись в постели, Бобби включила светильник и потянулась за своими очками.

– Что такое? – простонала Ная.

– Она была здесь.

– Что?

– В моей постели.

Ная резко села.

– Ты шутишь?

– По мне похоже, что я шучу? – Бобби вытерла слезы с лица и осторожно взялась за уголок вещицы на краю кровати. При свете она увидела какую-то книгу с простой обложкой Лондонский-красный-автобус.

– Что это?

– Я… думаю, она оставила это для меня. – Бобби вытащила ее из простыней за уголок. Это была тетрадь для упражнений, хотя совершенно отличающаяся от тех, которыми они сейчас пользовались. Она выглядела старой, почти старинной; у страниц был тот чайно-протравленный эффект, однако не из-за чая. Бобби предположила, что это была тетрадь Мэри и быстро ее открыла. Почерк был безупречным, как рукописный шрифт, и, каким-то образом, более девичьим, чем ожидала Бобби. Она была похожа на некого рода записную книжку или блокнот, и наполнена каракулями и уравнениями «любовных расчетов». Почти все они были исследованиями совместимости парней с Мэри Уортингтон. Бобби перевернула страницу и увидела особо жестокий (если не сказать грубый, учитывая характер изображения) набросок девушки, которой могла быть только Мэри – зачем бы ей рисовать такой отвратительный автопортрет? И вот только тогда Бобби додумалась проверить имя на обложке.

Она принадлежала некой Джуди Фрайер. Джуди? Имя было знакомо. Бобби потребовалась секунда, чтобы вспомнить, где она слышала его раньше – в женском туалете во сне. Джуди Фрайер была одной из мучительниц Мэри.

ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ

Глава 18

Джуди

Бобби поставила будильник, чтобы проснуться как можно раньше на следующее утро, хотя после ночной встречи ей вряд ли удалось поспать. Когда в шесть утра прозвенел звонок, она с трудом раскрыла глаза, но заставила себя подняться, не обращая внимания на тошнотворное чувство в животе.

Первым делом она зашла с телефона на страничку выпускников Пайпер Холла – кропотливая задачка, учитывая слабый интернет из-за близкого расположения к скалам. Высунувшись наполовину из окна, она добилась достаточного сигнала, чтобы загрузить веб-сайт и поискать Джуди Фрайер. Благодаря этому, она получила ответ на два вопроса. Первый – Джуди была ученицей с 1949 по 1955 годы. Это, по крайней мере, сузило временные рамки пребывания Мэри в школе. Второй – Джуди никогда не покидала Оксли. Ее страница с гордостью объявляла, что она здесь «родилась и выросла», и была директором местной начальной школы до тех пор, пока не вышла на пенсию.

По какой-то причине Мэри указывала на эту женщину. Это было не так много, но уже хоть что-то. Остался всего один день, поэтому Бобби не собиралась ждать случайного подарка судьбы.

После этого она погуглила вопрос «предметы призраков». К этому времени Ная уже проснулась и, пыхтя и шумно дыша, делала приседания на полу.

– Ты сумасшедшая, – уведомила ее Бобби.

– Знаешь, я набрала три фунта! – пожаловалась Ная. – Я хочу свой плоский животик обратно!

Бобби фыркнула. После пролистывания кучи никчемных паранормальных форумов она кликнула на вики-ярлык «Аппорт». Оказалось, что это было «нечто» – по крайней мере, по мнению парапсихологов. Согласно странице, слово «аппорт» означало «паранормальное перемещение предмета из одного места в другое или форму неизвестного происхождения». Феномен был связан с действиями полтергейстов. Кроме шуток. Было также несколько видео на ютубе, снятых инфракрасной камерой и показывающих такие действия призраков – чашки, скользящие по столешницам, ящики, выдвигающиеся сами по себе, игрушки, таинственным образом укладывающиеся в аккуратные стопки.

Стряхнув накатывающуюся новую волну раздражения, она повернулась к Нае.

– Ней, у тебя были странные сны?

– Нет, мэм.

– Уверена?

– Конечно, уверена. Я на пробежку. Идешь?

– Ты шутишь?

– Если ужасный призрак из зеркала придет за мной, то я хочу быть в состоянии обогнать ее! – Она схватила бутылку воды и выбежала из спальни.

Наконец Бобби написала Кейну. Следила за ней доктор Прайс, как ястреб, или нет, она скорее предпочтет быть исключенной, чем мертвой. Им придется использовать тот же трюк, что и вчера, и надеяться на лучшее. К удивлению (а также удовольствию) Бобби, Кейн ответил почти сразу; в свое время Ная смогла убедить ее в том, что (а) такое почти никогда не случается и (б) означает, что ты, вроде как, нравишься парню.

«Конечно. Сегодня я взял машину. Снова странные сны?» – ответил он.

«Хуже. Посетитель. Получила новую зацепку». – Она подумала, не поставить ли «Х», но отметив, что он этого не сделал, оставила текст профессиональным. Чисто деловая охота за призраком.

«Классно. В то же время на том же месте», – последовал его ответ. По-прежнему без поцелуя. Что было отлично. ПРОСТО ОТЛИЧНО. Бобби бросила телефон на кровать и отправилась в душ до того, как туда ринутся все.

По причине более раннего разрешения на отлучку в школе сегодня будет суматоха – большинство девушек уедут, как только закончатся уроки, а некоторых заберут даже раньше. Неудивительно, что как только новость об исчезновении Сэди стала достоянием общественности, некоторые родители не могли дождаться, чтобы увезти своих детей – несколько девушек уехали домой уже прошлой ночью. Бобби надеялась, что сегодня среди этого хаоса выскользнуть и снова вернуться будет легче.

Она заперлась в душевой и стянула халатик. Даже не задумываясь о том, была ли Мэри в зеркале (хотя она не видела ее), Бобби осмотрела призрачные царапины. Она поморщилась. Их стало больше. Теперь раны распространились на ключицу, ребра и вниз по бедрам. Она была покрыта небольшими болезненными линиями. Это не поддавалось никакой логике. Все, что она могла предположить – это то, что Мэри была вынуждена порезать себя, что было не так уж редко и среди нынешних учениц, некоторые вообще едва ли пытались скрывать шрамы. Бобби не понимала этого, однако, конечно же, и не осуждала. Но, как правило, в тех случаях девушки, казалось, резали свои руки или ноги с какой-то упорядоченностью, даже аккуратностью. Эти же отметины все разного размера и в разных местах были как будто случайными. В них было безумие, умопомешательство.

Только одно Бобби казалось совершенно ясным. По этой причине Кровавую Мэри называли «кровавой».

После душа, (где она обнаружила, что призрачные раны невозможно удалить никаким количеством мыла), Бобби переоделась в джинсы и пушистый джемпер с «блошиного рынка» и с легкостью выскользнула из Пайпер Холла, сливаясь с небольшой группкой девушек, которых забирали пораньше на Отлучку. Выбраться не в форме вместе с другими девушками было примерно в миллион раз легче, чем вчера.

Этому также способствовал леденяще-холодный туман, тянувшийся с моря. Он клубился по газонам и дорожкам, плотный, как сухой лед, прямо как из ДжекПотрошительвилля. Бобби едва могла видеть дальше метра и внезапно испугалась, что край обрыва подползет, застав ее врасплох.

Кейн припарковался там же, где и вчера – рядом с покосившемся указателем, стрелки которого указывали в одну сторону на школу, в другую – на Оксли, в третью – на береговую линию. На сей раз машина оказалась настоящим Барби–мобилем – кабриолетом VW Beetle жемчужного цвета. Это, должно быть, автомобиль его мамы. И, конечно же, забравшись на пассажирское сиденье, она заметила кучу мягких игрушек, рассаженных в ряд перед задним лобовым стеклом, и подушечки на заднем сиденье.

– Приятная поездочка, – ухмыльнулась она.

– Тебе нравятся мои Beanie Babies[16]? – улыбнулся в ответ Кейн. Бобби засмеялась, и он сразу принял оскорбленный вид. – Это не шутка. Они действительно мои. Я их коллекционирую.

– О. Извини, я …

– Да шучу я, глупышка.

Бобби выдохнула с облегчением.

– Просто поезжайте, легкомысленный молодой человек.

Они ехали вглубь мрачной серой сельской местности, невыносимо медленно двигаясь на поворотах, поскольку туман не отступал. Даже свету фар не удавалось пробиться сквозь него, и деревья вдоль извилистых дорог становились все более и более костлявыми, скидывая последние цепляющиеся за них мертвые листья.

Ерзая на своем кресле, Бобби описала Кейну события прошлой ночи, и, к его чести, все, что она рассказала, было принято без всяких сомнений.

– Черт, это отстой. В твоей постели?

– Угу. Может, я никогда снова не засну. Чем ближе мы подбираемся, тем хуже становится.

Кейн на секунду отвернулся от дороги, чтобы посмотреть на нее – его глаза были полны беспокойства.

– Тебе приходится хуже, чем всем остальным.

До этого мгновения ей не приходило это в голову.

– Ага, полагаю, что так. А ты разве больше ничего не видел?

Кейн неловко поерзал.

– Есть кое-что…

– Продолжай.

– Возьми мой телефон. – Бобби взяла его с приборной панели и провела по сенсорному экрану. – Открой фотографии.

Бобби приподняла бровь.

– Хочу ли я делать это? – Одному Богу известно, что может содержаться в фотогалерее семнадцатилетнего парня.

– Это безопасно. Вроде как. – Бобби поступила так, как ее просили. Фотографии начались, как и всегда, с самых последних.

Все они были о Кейне. О мирно спящем Кейне, уткнувшимся лицом в подушку.

– Кто их снял?

Пауза.

– А ты как думаешь, кто?

– О боже, – сглотнула Бобби. – Это как будто… как будто она хочет тебя или что-то типа того. – Бобби припомнила, как сильно Мэри желала учителя, как это было всепоглощающе, и не могла удержаться, чтобы не подумать, что это значило для Кейна. Словно мертвая девушка зациклилась на них, ни на минуту не выпуская из своего поля зрения. Призрак-сталкер, ни больше ни меньше. Казалось, с каждым проходящим днем, приближаясь к пятому дню, сила Мэри увеличивалась, становясь все более навязчивой, более невозможной. Кто знает, какой могущественной она станет к завтрашнему дню. Что она с ними сделает.

Кейн продолжал:

– И я по-прежнему вижу сны. Словно они становятся все громче в моей голове, понимаешь, о чем я?

Бобби кивнула.

– Ага. Что происходит в твоих?

Больше ерзанья. Определенно неловкого.

– Слушай, они из разряда категории Х. Я не могу рассказать тебе…

– Потому что я девушка? Я не монашка, Кейн.

Он покраснел.

– Дело не в этом, просто они очень горячие и насыщенные. Это не … это не похоже на меня. Моя мама научила меня, как правильно обращаться с женщинами.

Бобби не знала, что и сказать. Она не поверила ни единому угрожающему это-моя-территория слову Грейс, но в какой-то степени должна была признать, что Кейн был «парнем-юбочником» – вежливое слово для «шлюхи», что не сулило девушкам ничего хорошего. Абсолютно очевидно, что опыта у него было больше, чем у нее.

– Кейн. Мне нужно знать, что ты видел. Это могло бы помочь. Как-нибудь.

– Ладно, – вздохнул он. – В общем, я – это точно не я, потому что, во-первых, я белый. Я с девушкой, хоть я и не могу видеть ее лица. Как будто я нахожусь в темноте, и ко мне вспышками приходят образы. Я вижу деревья и луну, как бы пробивающуюся сквозь них. Бледная кожа – спина, или живот, или шея девушки, что-то вроде этого. Холодно, но я разгоряченный и пот словно стекает по моей спине. Я… эм… определенно голый и она тоже, и мы… ну ты понимаешь. Самое странное, что мы на чем-то каменном. Думаю, это кладбище.

– Наше кладбище? – Она не была уверена, когда оно стало их, но слова слетели с ее губ прежде, чем она успела их остановить.

– Да, кажется так.

– Секс на кладбище. Величественный и совершенно не вызывающий страха.

Кейн усмехнулся.

– Ха! Ты только что сказала «секс»!

– Ребенок! – Она игриво стукнула его по бицепсу. – Мои сны тоже на границе территории PG[17].

– В самом деле?

– Без, э… потения, но во сне я – Мэри. Я… она влюблена в работника школы. В учителя, полагаю.

– Фу-у, мерзко.

Бобби позволила себе небольшую улыбку.

– Знаю. Сначала я думала, что это было довольно сексуально, но теперь я не так в этом уверена. Я имею в виду, что он был намного старше ее. Это немного напугало меня – вне всяких сомнений, он воспользовался ею.

– Какой извращенец.

Она вздохнула.

– Не то, чтобы он был грязным старикашкой. С точки зрения Мэри, это не казалось неправильным. Если не принимать в расчет, что правильно, а что – нет, то это то, чего Мэри хотела. Она была сильно увлечена им.

– Да уж. Просто сексуальное извращение. – Он улыбнулся и больше ничего не сказал. Бобби почувствовала уже знакомый жар внутри. Внезапно ей стало не хватать воздуха, казалось, в машине стало тесно, и Бобби остро ощутила, как близко они находятся друг к другу. Ей очень хотелось прикоснуться к Кейну, положить руку на его бедро – так же, как во сне к ней прикасался учитель. Она не поддалась желанию. Наконец, Кейн заговорил, меняя тему и рассеивая горячую дымку в воздухе.

– Согласно твоим указаниям, мы должны быть на месте.

Бобби вглядывалась сквозь туман. Над ними, окружая с обеих сторон, возвышались высокие живые изгороди. Автомобиль промчался мимо узкого отверстия в изгороди, через который Бобби уловила проблеск коттеджа.

– Стой! – вскрикнула она. – Думаю, мы только что проехали мимо.

– О. Хорошо. Мне нужно найти, где припарковаться.

Ближайшая придорожная площадка была приблизительно в двух минутах дальше. Кейн припарковался, и они пешком прошли путь обратно в сторону домика. Казалось, Джуди жила в центре края земли – удаленный коттедж с соломенной крышей на периферии зарослей деревьев. Край земли, подобно быстрому течению, звучал похоже на аплодисменты. Здесь было так спокойно.

Бобби протиснулась через скрипучую деревянную калитку и последовала по неровной каменистой тропинке к передней двери. Живописный коттедж, с виду очень милый, каким–то образом нагнетал дурное предчувствие, напоминая Бобби пряничный домик. Бросив на Кейна последний настороженный взгляд, она постучала дверным кольцом в форме головы льва. Через минуту, не получив ответа, она постучала еще раз.

– Боже, она должна быть дома, – простонала Бобби, чувство безнадежности снова нахлынуло на нее.

– Я могу вам помочь? – послышался голос у них за спиной. Они с Кейном подскочили, развернувшись в мультяшном удивлении.

– Вы напугали меня, – проговорила Бобби, прижав руку к груди.

Пожилая женщина обошла вокруг домика. Ее белые, похожие на вату, волосы на макушке были собраны в птичье гнездо, она была одета в вощёную куртку, на ногах – розовые тапочки с прокладкой из овечьей шерсти. В руке она держала ведро с кормом для цыплят.

– Вы собираете пожертвования? На почтовом ящике есть знак, обозначающий, что мне не нужны нежелательные визиты. И если что, пицца или карри меня также не интересуют, спасибо большое.

Бобби собралась, вспоминая лучшие манеры, обретенные в Пайпер Холле.

– Извините, что беспокоим вас, но вы – Джуди Фрайер?

Проницательные серо-голубые глаза сузились за линзами очков, еще более толстыми, чем ее собственные.

– Я не была Фрайер уже сорок пять лет. Я Джуди Леджер. А кто спрашивает?

– Здравствуйте. Я Бобби, а это Кейн. Я учусь в Пайпер Холле.

Пожилая женщина улыбнулась.

– Ну надо же, теперь они доставляют бюллетень лично в руки? Не думала, что его обязательно нужно читать.

Бобби улыбнулась – Джуди воспринимала «Наследие Пайпер» так же серьезно, как и тогда.

– Я… нам нужно поговорить с вами кое о чем, что случилось очень давно. О Мэри Уортингтон.

При одном только упоминании этого имени, краска сошла с лица Джуди. Она опустила взгляд на тропинку под своими ногами.

– О боже, я так давно не слышала этого имени. Вам лучше войти внутрь.

Через дверь на задний дворик, Бобби была видна стайка цыплят, подбирающих зерна из трещин в мощеной тропинке. Они сели за простой деревянный стол в центре синевато-серой комнаты с низкими потолками, создающими в доме немного мрачноватую, но все же уютную атмосферу. В печи стоял свежий хлеб, Джуди принесла чайник.

– Итак, вы родственники Мэри или вроде того? Она твоя бабушка?

– Боже, нет, – выпалил Кейн, помогая поставить чашку перед собой.

– Я так и подумала, – Джуди присоединилась к ним за столом. – Признаюсь, не ожидала, что когда-нибудь услышу это имя снова – прошло много времени. Так много, что оно кажется не совсем реальным – словно весь тот период был историей, которую мне кто-то рассказал однажды.

Джуди налила чай в кружку Бобби.

– Понимаю, что, возможно, это прозвучит очень странно, но нам необходимо знать все, что вы можете рассказать нам о Мэри, – сказала Бобби.

Наливая себе чашку, Джуди сказала:

– Прошло более шестидесяти лет, моя дорогая. Ох, этот чай немного слабоват.

– Знаю… но нам необходимо узнать все возможное.

Старушка внимательно посмотрела на нее поверх фарфоровой чашки.

– Что-то не так, верно?

У Бобби в животе перевернулось, но она знала, что не могла сказать ей правду – их бы в ту же секунду прогнали.

– Почему вы так думаете?

Джуди поджала свой тонкий, морщинистый рот и сделала глоток чая, словно готовясь к исповеди.

– Будучи учительницей, я видела много детей – были и хорошие детки, и озорники. Для вас это просто дети, не так ли? Но иногда появлялся мальчик или девочка, которые отличались от других. В их глазах есть что-то тёмное – они словно смотрят через вас, и это пробирает до самых костей. Им просто не хватает доброты. Иногда даже их собственные матери боятся их. Мэри была как раз такой девочкой. С ней было что-то не так, понимаете? Это становилось очевидным с самого первого взгляда.