Идеальный Возлюбленный 6 страница
Соблазн чрезвычайно силен, если исходит от человека, пол которого неочевиден или скрыт.
Колетт
Ключи к портрету
Многие наши современники воображают, что сексуальная свобода — прерогатива нашего времени, что в последние годы всё изменилось, неважно, в лучшую или худшую сторону. Это вообще-то иллюзия; чтение исторической литературы приоткрывает периоды такой разнузданности (Римская империя, Англия конца семнадцатого века, «плавучий мир» Японии восемнадцатого столетия), которая далеко обогнала все то, что происходит в наши дни. Социальные роли полов, конечно, меняются в наши дни, но такое бывало и прежде. Общество пребывает в состоянии непрерывного движения, но кое-что при этом остается неизменным, а именно: огромное большинство людей принимают то, что считается нормальным (что бы это ни было) для данного времени. Они смиряются, играют отведенные им роли. Конформизм неистребим, поскольку люди суть социальные существа, постоянно подражающие друг другу. В определенные моменты истории в моду могут войти оригинальность, непохожесть на других, даже бунтарство, но, когда эти же роли начнет играть множество людей, вся непохожесть и все бунтарство испарятся.
Мы, однако, ни в коем случае не должны огорчаться рабскому соглашательству людей, ведь оно открывает неописуемые просторы для тех немногих, кто не боится рисковать. Денди существовали во все эпохи, во всех культурах: в древней Греции это Алкивиад, в Японии конца десятого века — Корэтика. И повсюду, где бы они ни появлялись, они процветают благодаря тому самому конформизму — роли, которую играет большинство. Денди демонстрируют и подчеркивают свое истинное и радикальное отличие от других, отличие во внешнем облике, в манере держаться. Поскольку мы с вами в массе своей подавлены и скованы отсутствием свободы, нас тянет к тем, кто подвижнее нас и кто щеголяет своей инаковостью, выставляя ее напоказ.
Денди способны быть обольстителями в социальной сфере ничуть не в меньшей степени, чем в любовной. Вокруг них собираются люди, их стилю с удовольствием подражают, придворные или толпа с готовностью влюбляются в них. Если вы примеряете на себя типаж Денди для достижения своих целей, не забывайте, что Денди по натуре — редкий и прекрасный цветок. Выделиться из толпы следует таким образом, чтобы это было одновременно и шокирующим, и эстетичным, но ни в коем случае не вульгарным, подсмеивайтесь над современными модами и стилями, прокладывайте оригинальный путь в новом направлении и оставайтесь величественно безразличными к исканиям и действиям всех прочих. Большинство людей страдают от неуверенности, они непременно заинтересуются тем, что вы делаете и на что способны, мало-помалу вами начнут восхищаться, подражать, и всё благодаря тому, что вы выражаете себя с такой непоколебимой уверенностью.
Традиционно Денди выделялись благодаря особой манере одеваться, и им, надо сказать, удается создать собственный, неповторимый стиль. Бо Браммел, самый знаменитый из всех Денди, часами просиживал у зеркала, занимаясь своим туалетом; особенно серьезное внимание он уделял галстуку — благодаря неподражаемой манере завязывать узел галстука он и продавился в Англии начала девятнадцатого столетия. Однако стиль Денди не может и не должен быть излишне очевидным, бросаться в глаза. Денди достаточно тонки и умны, они никогда не прилагают чрезмерных усилий к тому, чтобы нравиться или нет,— люди сами тянутся к ним. Человек, одетый кричаще, вызывающе, лишен воображения и вкуса. Денди намекают на свою оригинальность легкими штрихами, но эти штрихи безошибочно свидетельствуют об их эксцентричности и презрении к приличиям: красный жилет Теофиля Готье, зеленый бархатный костюм Оскара Уайльда, серебряные парики Энди Уорхола. У великого английского премьер-министра Бенджамина Дизраэли были две великолепные трости: с одной он ходил по утрам, с другой — по вечерам. Замена трости происходила в полдень, где бы он ни находился.
Точно так же поступает и Денди-женщина. Она может, например, носить мужскую одежду, но не имитируя ее в точности — одним-двумя штрихами в костюме она способна выделить, подчеркнуть свою оригинальность. Принято говорить, что Жорж Санд носила мужское платье, но ни один мужчина не одевался в точности так же, как она: она не копировала мужской костюм. Когда она прогуливалась по Парижу в шляпе с чрезмерно высокой тульей и в сапогах для верховой езды, встречные невольно провожали ее взглядами.
Помните, необходимо всегда иметь ориентир, точку отсчета. Если ваш внешний облик и стиль вовсе ни на что не похожи. то в глазах людей вы будете выглядеть в лучшем случае самодовольным хлыщом, жаждущим внимания, в худшем — не совсем нормальным. Вместо этого создайте ощущение собственного стиля, собственной моды, изменяя и приспосабливая уже имеющиеся известные стили,— и станете в свою очередь объектом подражания. Делайте это с умом — и в подражателях не будет недостатка. К графу д'Орсэ, известнейшему Денди Англии 1830-х и 1840-х, внимательно присматривались лондонские модники; однажды, застигнутый внезапной грозой, он приобрел пэлтрок — тяжелый ворсистый плащ с капюшоном, буквально стащив его с какого-то голландского матроса. Рабочая спецовка незамедлительно превратилась в модную и престижную одежду. То, что люди вам подражают,— несомненный признак власти, достигнутой благодаря искусству обольщения.
Нонконформизм Денди, однако, простирается далеко за пределы внешних проявлений. Отношение к жизни — вот что выделяет его среди прочих; усвойте такое отношение — и вас окружит толпа последователей.
Денди крайне, подчеркнуто надменны. Они совершенно не интересуются мнением других людей, никогда не стараются понравиться. Писатель Лабрюйер, наблюдая двор Людовика XIV, заметил, что о придворном, который изо всех старается угодить и понравиться, можно наверняка сказать, что его карьера обречена, ведь ничего менее обольстительного нельзя и вообразить. Как метко заметил Барбей д'Орвильи: «Денди тем и угождают женщинам, что досаждают им».
Дерзость была основой и краеугольным камнем очарования Оскара Уайльда. Как-то вечером после премьеры его пьесы в одном из лондонских театров рукоплещущая в экстазе публика требовала, чтобы автор поднялся на сцену. Уайльд не появлялся, ожидание затягивалось, наконец он вышел на сцену, покуривая сигарету, с выражением крайнего недовольства. «Возможно, вы сочтете дурным тоном, что я вышел сюда с зажженной сигаретой, но куда хуже то, что вы помешали мне ее докурить»,— выговорил он своим почитателям. Столь же вызывающе вел себя с окружающими граф д'Орсэ. Однажды в лондонском клубе барон Ротшильд, известный своей скупостью, случайно уронив на пол золотую монету, наклонился, чтобы поднять ее. Сейчас же граф д'Орсэ вытащил тысячефранковую банкноту (стоимость которой была намного больше, чем монеты), свернул ее в трубочку, поджег и, опустившись на четвереньки, стал светить барону, будто бы желая помочь тому в поисках закатившейся монеты. На подобную выходку способен только Денди.
Дерзость Повесы носит иной, более узкий характер, она ограничивается желанием покорять женщин, ни о чем, кроме этого, он не помышляет. Дерзость Денди, напротив, нацелена на социум и представляет собой пощечину общественным устоям. Не женщину он стремится завоевать, а множество людей, все общество. Многие испытывают подавленность из-за того, что являются заложниками принятых норм, которые требуют от них вежливости и благопристойности. Такие люди приходят в восторг от общения с личностью, которая, не задумываясь, плюет на все приличия.
Денди — истинные мастера искусства жить. Они живут ради удовольствия, а не ради труда, они окружают себя красивыми и изящными предметами, едят и пьют с тем же смаком, который демонстрируют и в своей одежде. Именно этим великому римскому писателю Петронию, автору «Сатирикона», удалось покорить императора Нерона. В отличие от скучноватого Сенеки, великого мыслителя-стоика, учителя Нерона, Петроний мел каждый, даже самый малосущественный эпизод жизни, от празднества до простого разговора, превратить в захватывающее и значительное эстетическое приключение. Не то, чтобы такую позицию следует навязывать окружающим — в этом случае вы рискуете прослыть занудой, а эта роль несовместима с образом Денди,— достаточно просто держаться со спокойной уверенностью в себе, в непогрешимости своего вкуса. Этого довольно, чтобы люди потянулись за вами. Ключ в том, чтобы все рассматривать под углом эстетического выбора. Благодаря вашей способности рассеивать скуку, превращая жизнь в искусство, ваше общество будут ценить чрезвычайно высоко.
Противоположный пол — неизведанная страна, о которой вам мало что известно, это волнует нас и создает естественное притяжение полов. Но одновременно это — источник раздражения и неудовлетворенности. Мужчинам непонятен ход мысли у женщин и наоборот, при этом каждый пол старается навязать другому собственные правила игры. Денди, возможно, никогда не угодничают, но именно в этой области им удается угодить: демонстрируя некоторые психологические черты противоположного пола, они взывают к нашему врожденному нарциссизму. Женщины отождествляли себя с Рудольфо Валентино, его грацией, вниманием к мелочам в ухаживании; жесткость и бескомпромиссность Лу Андреас-Саломе помогала мужчинам отождествить себя с ней. Жившая в Японии одиннадцатого века Сэй-Сёнагон, придворная дама и писательница, автор «Записок у изголовья», была чрезвычайно обольстительна для мужчин, в особенности принадлежавших к литературным кругам. Она очень дорожила своей независимостью, писала превосходные стихи и сохраняла определенную эмоциональную отстраненность. Мужчинам было недостаточно ее дружбы или равноправного общения, как если бы она была тоже мужчиной, им хотелось большего: очарованные ее тонким пониманием мужской психологии, они влюблялись в нее. Этот тип ментального трансвестизма — способность глубоко проникнуть в психологию представителей другого пола, усвоить их образ мыслей, отразить как в зеркале их вкусы и отношение к миру — может быть ключевым элементом в обольщении. Таким образом можно заворожить жертву, повергнуть ее в гипнотический транс.
Согласно Фрейду человеческое либидо изначально бисексуально — для большинства людей представители их собственного пола хотя бы в какой-то мере привлекательны, но социальные запреты и ограничения (в разных культурах и в разные исторические периоды они отличаются) заставляют их подавлять эти импульсы. Во многих пьесах Шекспира девушка или молодая женщина (в те времена, как известно, женские роли исполняли актеры-мужчины) вынуждена скрываться, переодеваясь для этого в юношу, чтобы исключить всяческий интерес со стороны мужчин, а они впоследствии с восторгом обнаруживают, что юноша — на самом деле девушка. (Вспомним, например, Розалинду в «Как вам это понравится» или Виолу в «Двенадцатой ночи».) Популярные актрисы, вроде Жозефины Бейкер (которую, кстати, называли Шоколадной Денди) и Марлен Дитрих, выходили на сцену в мужском платье, что способствовало их громадному успеху у мужчин. В то же время мужчины с легким налетом женственности, смазливые мальчики всегда сохраняют свою притягательность для женщин. Именно это начало использовал Валентино. Элвису Пресли была свойственна некоторая женственность (черты лица, округлые бедра), он носил розовые рубашки с рюшами и оборками, подкрашивал глаза — и очень рано начал привлекать внимание женщин. Режиссер Кеннет Энгер говорил о Мике Джаггере, что именно «бисексуальный шарм, отличающий его, составляет важный компонент его привлекательности для молоденьких девушек... воздействуя на их подсознание». В западной культуре женская красота веками была объектом куда более мощной фетишизации, нежели мужская, поэтому понятно, что мужчина с несколько женственной внешностью, такой как Монтгомери Клифт, потенциально должен быть намного обольстительнее, чем, скажем, Джон Уэйн.
Фигура Денди имеет место и в политике. Джон Ф. Кеннеди представлял собой странную смесь мужественности и женственности. Мужественность его проявлялась в твердости по отношению к русским и в удалой игре в футбол в Белом Доме, что же до женственности, то она проглядывала в его миловидности и щегольстве. Этой двойственностью в значительной мере было обусловлено его обаяние. Дизраэли был неисправимым Денди в манере держаться и одеваться, в результате у многих он вызывал недоверие, но его мужество, проявлявшееся в полном безразличии к людскому мнению, само по себе вызывало уважение. Женщины, разумеется, обожали его, ведь они всегда обожают Денди. Они ценили благородство его манер, художественное чутье, вкус в одежде — другими словами, женские черты в нем. Да что там говорить, основной поддержкой власти Дизраэли была, по сути дела, симпатизировавшая ему женщина — королева Виктория.
Не позволяйте сбить себя с толку тому внешнему, поверхностному осуждению, которое может вызвать ваша поза Денди. Общество может открыто демонстрировать свое неприятие андрогинии (тем более что в христианской теологии андрогинным часто представляют сатану), но под этим кроется любование — ведь самое обольстительное зачастую загоняется в самую глубь. Научитесь игривому дендизму — и вы станете магнитом для темных, неосознанных чаяний людей.
Ключ к такого рода власти — двойственность. В обществе, где всем и каждому отведены вполне определенные роли, отказ подчиняться стандарту — любому стандарту — вызывает невольный интерес. Нужно лишь быть одновременно женственным и мужественным, дерзким и очаровательным, нежным и неистовым. Пусть окружающие заботятся о том, чтобы быть социально приемлемыми, соответствовать всяческим нормам: таких, как эти типы,— десяток на дюжину, они заурядны, а вы — совсем другое дело — ведь вы вот-вот обретете такую власть, какая им и не снилась.
Символ: Орхидея. Ее форма и цвет странным образом ассоциируются с обоими полами, ее аромат — сладковатый запах распада; это тропический цветок зла, нежный и утонченный. Она ценится за свою исключительность, она не похожа ни на один из прочих цветов.
Возможные опасности
Денди весьма часто воздействуют на окружающих посредством чувств и переживаний, связанных с ролью полов и находящихся на грани, а порой и за гранью общепринятых понятий. В этом сила Денди, но одновременно и трудности Денди. Хотя подобное действие весьма многозначно и обольстительно, оно настолько же и опасно, так как затрагивает весьма болезненную для многих тему. Более серьезная опасность может исходить от представителей вашего собственного пола. Валентино был несказанно привлекателен для женщин, но мужчины его не выносили. Он постоянно подвергался травле, а обвинения в извращениях, выдвигаемые только на основании его женственной внешности, больно ранили его. Саломе в свою очередь не пользовалась симпатией у женщин. Сестра Ницше — возможно, его самый близкий друг — считала ее злой колдуньей и долгое время вела против нее ожесточенную кампанию в прессе уже после кончины философа. Мало что можно противопоставить такой ярой ненависти. Некоторые Денди пытаются опровергнуть ими же созданный имидж, но это неразумно: Валентино, чтобы доказать свою мужественность, принял участие в боксерском бое единственно с целью продемонстрировать, что он настоящий мужчина. Тем самым он как бы расписался в том, что доведен обвинениями до отчаяния. Нападки общества следует принимать элегантно и несколько пренебрежительно. В конце концов очарование Денди и заключается по большему счету в их безразличии к мнению окружающих. Вот как, к примеру, выходил из сложных ситуаций Энди Уорхол. Когда люди уставали от его эксцентричных выходок или разражался очередной скандал, он и не пытался обороняться или оправдываться. Вместо этого он просто в очередной раз менял свой имидж, становясь то представителем декадентской богемы, то портретистом, принятым в верхних эшелонах, как бы давая понять с некоторым презрением, что проблема не в нем, а в излишнем внимании к нему окружающих.
Другая опасность, которая может грозить Денди,— недооценка того факта, что дерзость и высокомерие приемлемы до определенных пределов. Бо Браммел гордился двумя вещами: своей подтянутостью и едким юмором. Его покровителем в обществе был принц Уэльский, который с возрастом сильно раздался и располнел. Как-то во время обеда принц позвонил в колокольчик, чтобы подозвать дворецкого, на что Браммел язвительно заметил: «Звони, звони, Большой Бен». Принц, которому не понравилось сравнение со знаменитыми башенными часами Биг Бен, шутку не оценил, велел Браммела вывести и никогда более не заговаривал с ним. Лишившись монаршей милости, Браммел окончил свои дни в нищете и безумии.
Следовательно, даже Денди должен знать меру. Истинный Денди осознает различие между показной бравадой, подшучиванием над властью и такой насмешкой, которая действительно может задеть, обидеть или оскорбить. Особенно важно избегать таких выпадов по отношению к тем, кто может представлять для вас опасность. На самом деле эта роль лучше всего удается тем, кому многое сходит с рук,— артистам, художникам, бродягам. В рабочем мире, где люди заняты трудом, образ Денди, пожалуй, лучше подкорректировать и смягчить. Здесь надежнее имидж эксцентричного, но безвредного симпатяги, чем бунтаря, расшатывающего устои и вызывающего тревогу и чувство неуверенности у окружающих.
Естественный
Детство — это золотой рай, который все мы, сознательно или бессознательно, пытаемся воссоздать. Естественный человек воплощает те качества детства, о которых тоскует наша душа, — непосредственность, искренность, безыскусность. Нам так хорошо и просто в присутствии Естественных людей, их игривый, беспечный дух берет в плен, унося назад в тот золотой возраст. Естественные люди обращают слабость в добродетель, их суждения вызывают у нас сочувствие, нам хочется защищать их и помогать им. Есть в этом много настоящего, действительно детского, но в значительной степени мы имеем дело с хитростью, осознанным маневром, цель которого — обольщение. Усвоив роль Естественного человека, вы сможете нейтрализовать естественную подозрительность окружающих и покорить их своей милой прелестью.
Психологический портрет Естественного
Дети далеко не так бесхитростны, как нам обычно представляется. Они страдают от чувства беспомощности и с самого раннего возраста инстинктивно полагаются на силу своего природного обаяния, чтобы компенсировать свою слабость. Они быстро постигают правила игры: естественная наивность ребенка так убедительна, что способна в одно мгновение повлиять на родителей, заставить их выполнить его желание. Так почему бы не использовать это еще и еще раз, теперь уже умышленно, чтобы добиться своего. Если уж уязвимость и беззащитность так привлекательны для взрослых, стало быть, можно применять их для достижения своих целей.
Почему нас так покоряет детская непосредственность? Прежде всего потому, конечно, что все естественное оказывает на нас сильнейшее воздействие. С начала времен явления природы — гроза или землетрясение, например,— вселяли в человеческие существа трепет, смешанный с благоговейным страхом. И чем дальше продвигаемся мы по пути цивилизации, тем сильнее воздействуют на нас подобные явления: современный мир окружает нас таким количеством искусственных, рукотворных вещей и предметов, что все внезапное, непредсказуемое или необъяснимое поражает нас. Дети также обладают этой природной силой, но не представляют угрозы и относятся к нашему, человеческому роду, поэтому они кажутся нам не устрашающими, а, напротив, очаровательными. Многие, если не все, люди стараются понравиться, произвести хорошее впечатление, но детям для этого не требуется никаких усилий, их обаяние не поддается логическому объяснению, а ведь иррациональное зачастую бывает опасно обольстительным.
Что еще важнее, ребенок представляет тот мир, из которого мы были изгнаны навечно. Взрослая жизнь полна скуки и компромиссов, вот мы и лелеем иллюзорное представление о детстве, своего рода Золотом веке, несмотря на то, что в действительности для многих из нас детство было временем непонимания и боли. Нельзя, однако, отрицать, что у детства были кое-какие приятные стороны, да и само отношение к жизни было легким. При встрече с обаятельным и милым ребенком мы ощущаем своего рода ностальгию: вспоминаем собственное золотое детство и те качества, которые с тех пор были утрачены и которые так хотелось бы вернуть. Общество милого дитяти дарит нам ощущение, что какая-та частичка утраченного детства возвратилась к нам.
Обольстители из рода Естественных — это люди, которым каким-то образом удалось сохранить некоторые детские черты, обычно безвозвратно выбиваемые взрослением. Эти люди столь же обаятельны, как дети, и нам кажется удивительным, чудесным, что им удалось сберечь в себе эти черты. Разумеется, они не буквально копируют детей во всем, в этом случае они были бы несносны или заслуживали бы жалости. Скорее, речь идет о духе детства, который они сохранили. Не воображайте, что эта детскость есть нечто и впрямь естественное, неподконтрольное им. Естественные обольстители рано узнают высокую цену сохранению какого-либо качества и ту обольстительную силу, которая в нем заключена, они бережно культивируют те детские черты, которые им удалось сохранить, в точности так же, как дитя учится играть на своем природном обаянии. Это и есть самое главное. В вашей власти поступать так же, потому что глубоко в каждом из нас таится дитя, чертенок, который просится наружу. Чтобы преуспеть в этом, необходима способность решительно двигаться к намеченной цели, потому что нет ничего менее естественного, чем колебания. Вспомните, какой душевный настрой был свойствен вам когда-то, дайте ему возможность вернуться, отбросив застенчивость и скованность. Люди куда более снисходительны к тем, кто несется очертя голову, пусть даже он кажется безрассудным и ребячливым, чем к нерешительному инфантильному взрослому. Вспомните, каким вы были до того, как стали таким вежливым и скромным. Чтобы справиться с ролью Естественного, мысленно в любой ситуации представляйте себя ребенком.
Познакомимся с различными типами Естественных — взрослых. Не забывайте, что величайшие обольстители — Естественные — часто сочетают в себе несколько этих качеств.
Невинный. Самые основные качества невинности — слабость и недостаточное знание мира. Невинность слаба, она обречена на то, чтобы исчезнуть в этом жестоком и неуютном мире, ребенок не может защитить или сохранить свою невинность. Неверное понимание мира происходит, оттого что дитя не знает разницы между добром и злом и смотрит на мир неиспорченным взглядом. Слабость ребенка возбуждает сострадание и симпатию, его наивные ошибки заставляют нас смеяться, а ведь нет ничего более обольстительного, чем трогательная смесь симпатии и смеха.
Взрослый Естественный не вполне невинен: невозможно вырасти в этом мире, сохранив полную невинность. Однако Естественные изо всех сил стараются сохранить наивный вид, и им удается создать иллюзию невинности. Они преувеличивают свою слабость, чтобы вызвать ответное сочувствие. Они ведут стоя так, словно до сих пор видят мир сквозь розовые очки детства, что кажется взрослым умилительно-забавным. По большей части это вполне осознанно надетая маска. Но для того, чтобы добиться успеха, Естественным необходимо, чтобы все в их поведении казалось естественным, выглядело так, словно все происходит само, без всяких усилий с их стороны,— если станет заметно, что они стараются быть наивными, они будут выглядеть жалко, и все построение рухнет. Лучше продемонстрировать свою слабость ненавязчиво, непрямолинейно, с помощью взглядов, жестов или ситуаций, в которых вы оказываетесь. Поскольку этот тип наивности по большей части представляет собой притворство, вы можете легко применить его к собственным целям. Научитесь имитировать любую слабость или изъян.
Шалун. Проказливые дети обладают бесстрашием, которое мы, взрослые, давно утратили. Это так, потому что они не видят возможных последствий своих поступков — того, что можно обидеть, задеть кого-то или причинить вред самому себе, например, поранившись. Шалуны дерзки, беспечны, их легкомыслие заразительно. Такие дети еще не столкнулись с необходимостью обуздывать свою природную, бьющую через край энергию ради того, например, чтобы быть вежливыми и соблюдать пристойность. Втайне мы им немного завидуем: нам хотелось бы добыть такими же непослушными.
Взрослые шалуны обаятельны, они сразу обращают на себя внимание, так как разительно отличаются от всех нас. Подобные глотку свежего воздуха в нашем осмотрительном мире, они и сами дышат полной грудью, их неуемная проказливость кажется безудержной и потому естественной. Если вы беретесь играть эту роль, придется забыть о постоянной боязни обидеть окружающих — ведь вы так милы и непосредственны, что вам все сойдет с рук: вас обязательно простят, просто не смогут не простить. Только ни в коем случае не оправдывайтесь, не просите извинения, не опускайте голову с виноватым видом — это мигом разрушит очарование. Что бы вы ни сказали, что бы ни делали, смотрите ясным, незамутненным взглядом — этим вы покажете, что не понимаете серьезности происходящего.
Вундеркинд. Вундеркинд, или чудо-ребенок, обладает каким-то особым, непостижимым талантом в музыке, математике, шахматах или спорте. Когда видишь этих детей за теми занятиями, в которых проявляется их одаренность, нередко возникает впечатление, что успех дается им без малейших усилий. Если это творцы — художники или музыканты, как, скажем, Моцарт,— их произведения, кажется, изливаются на бумагу или холст сами собой, благодаря некоему врожденному дару, который и позволяет им творить, не задумываясь. Те из них, что одарены физически, наделены необычной энергией, сноровкой и непосредственностью. В обоих случаях дети производят впечатление одаренных не по годам. Это вызывает в нас восхищение.
Чудо-взрослые порой — бывшие вундеркинды, которым удалось, хотя такое случается нечасто, сохранить свою детскую импульсивность и способность импровизировать. Истинная непосредственность — качество столь же редкое, сколь и чудесное, жизнь порой кажется тайным заговором с целью лишить нас его. Жизненный опыт учит нас действовать осторожно, с оглядкой, думая о том, как мы выглядим в глазах окружающих. Чтобы изображать чудо, необходимо действительно обладать каким-то талантом, уметь делать что-то, что в вашем исполнении будет выглядеть легким и естественным, да еще сочетать это со способностью к импровизации. Если на самом деле ваше умение требует тренировки и работы, придется скрывать это от окружающих — всё должно выглядеть так, словно дается вам без усилий. Чем лучше вам удастся скрыть работу до седьмого пота, тем естественнее и обольстительнее вы будете выглядеть.
Беспечные влюбленные. По мере того, как люди становятся старше, они учатся защищаться от болезненных переживаний, наращивая скорлупу и укрываясь за ней. Цена такой защиты — то, что люди становятся жесткими, негибкими — как в физическом, так и в ментальном смысле. Дети же от природы не защищены, открыты опыту, и эта восприимчивость необыкновенно обаятельна. В присутствии детей мы сами становимся мягче, их открытость заразительна. Поэтому нам так приятно находиться рядом с ними.
Беспечных влюбленных каким-то образом обошел процесс формирования защитного слоя, они сохранили в себе жизнерадостную открытость и детскость. Часто эти качества проявляются на физическом уровне: они изящны и кажутся моложе своих лет. Из всех черт, свойственных типажу Естественного, эта — одна из самых полезных. Подозрительность убийственна для обольщения: проявляя ее, вы вызовете у окружающих ответное недоверие. Беспечный влюбленный, напротив, снижает закомплексованность своего объекта, что в обольщении имеет важнейшее значение. Важно научиться не выказывать своего недоверия: покоряйтесь, вместо того чтобы сопротивляться, будьте открытыми влиянию окружающих, и они с радостью откроются в ответ, попав под воздействие ваших чар.
Естественные — несколько примеров обольстителей
1. Свое детство Чарли Чаплин провел в Англии, и это были годы крайней нужды, особенно после того, как его мать была помещена в психиатрическую больницу. Чарли было немногим больше десяти лет, когда, вынужденный зарабатывать на жизнь, он нашел работу в варьете и выступал довольно успешно. Но Чаплин был безмерно честолюбив, именно поэтому в 1913 году, в возрасте двадцати четырех лет, он эмигрировал в США, решив попытать счастья в кино. В Голливуде он сыграл несколько крохотных эпизодических ролей, но успех до поры до времени обходил его стороной. Конкуренция была безжалостной, соперников масса, и, хотя в багаже у Чаплина уже был интересный набор комических приемов, которым он научился в варьете, ему не особенно удавались шутки, построенные на падениях, и прочие грубоватые трюки, которые так ценились в комедиях эпохи немого кино. Чарли не был комиком-гимнастом, как Бастер Китон.
В 1914 году Чаплину удалось получить главную роль мошенника в коротенькой ленте «Зарабатывая на жизнь». Подбирая себе костюм, он пробовал разные варианты, пока не нашел брюки, которые были ему велики на несколько размеров. К ним он добавил шляпу-котелок, громадные башмаки, надетые не на ту ногу, тросточку — и наклеил маленькие усики щеточкой. Нелепый костюм вызвал к жизни нового героя: вслед за одеждой появилась забавная походка, затем привычка вертеть тросточку, а это потянуло за собой самые разнообразные комические трюки. Мэку Сеннетту, руководителю киностудии, фильм не очень исправился, ему казалось, что у Чаплина в кино нет перспектив, но критики рассудили иначе: появилось несколько восторженных рецензий. В одной из них говорилось: «Талантливый актер, сыгравший в этой картине роль забавного жулика, показал себя комиком высшего класса, он играет органично и естественно, как сама Природа». Публике тоже понравилось, прокат фильма оказался успешным.