Искусство решительного шага

Момент настал: уже очевидно, что вашу жертву влечет к вам, но она пока не готова это признать, не говоря уж о том, чтобы действовать. Теперь пора отбросить рыцарственность, доброту, кокетство — наступило время решительных действий. Не давайте жертве времени задуматься о последствиях, спровоцируйте конфликт, напряженность — так, чтобы ваш решительный поступок показался ей избавлением. Колебания или осторожность покажут, что вы думаете о себе, вместо того чтобы полностью находиться в плену чар жертвы. Ни в коем случае не отступайте и не останавливайтесь на полпути, проявляя терпение и понимание, — как раз сейчас от вас требуется обольстительность, а не такт. Один из вас должен пойти напролом, и этот человек вы.

Безупречная развязка

Проведя настоящую военную операцию — надев фальшивую личину кающегося грешника, желающего встать на путь добродетели,— повеса Вальмон расставил западню добродетельной молодой президентше де Турвель. Все шло по его плану до тех пор, пока женщина, приведенная в смятение неожиданным признанием в любви, не настояла, чтобы Вальмон немедля покинул замок, в котором оба они гостили. Он повиновался. Из Парижа, однако, он напоминал ей о себе письмами, в которых описывал свою любовь, с каждым разом все выразительнее. Она умоляла его прекратить переписку, и он вновь подчинился. Затем, спустя некоторое время, он без предупреждения нагрянул в замок. При звуке его голоса госпожа де Турвель зарделась румянцем, она вскочила с места, не смотрела в его сторону — словом, все говорило о том, что он ей небезразличен. Она вновь просила его уехать. «Чего вам бояться? — был ответ.— Я покорно исполняю все ваши требования и никогда не требую ничего взамен». Он держался безукоризненно вежливо, и она понемногу успокоилась. Теперь она не спешила покинуть комнату, когда он входил, и могла смотреть ему в лицо. Когда он предлагал сопровождать ее на прогулке, она не отказывала. Ведь они друзья, говорила она. Она даже позволяла ему во время прогулок брать ее руку в свою — по-дружески.

Однажды в дождливый день непогода помешала им отправиться на обычную прогулку. Он направлялся в гостиную, но увидел, как госпожа де Турвель входит в свою комнату, и окликнул ее; впервые она пригласила и его войти. Вальмон сел с ней рядом; разумеется, он возобновил разговор о своей любви. Она слабо запротестовала, казалось, силы оставляют ее. Он взял ее за руку; она позволила своей руке задержаться в его ладонях. Голос ее задрожал, а когда она взглянула на него, то сердце его радостно затрепетало — то был нежный, любящий взгляд. Она пыталась что-то сказать: «Что же, да, я...», но вдруг, не закончив фразы, упала в его объятия. Вальмон, однако, сдержался, не воспользовавшись этим мгновением слабости. Она упала перед ним на колени, плач перешел в рыдания. Она умоляла его помочь ей, сделав решительный шаг: уйти из ее комнаты, оставить ее одну прежде, чем случится нечто ужасное. Он так и сделал. А наутро ему сообщили неожиданную новость: среди ночи госпожа де Турвель внезапно покинула замок и отбыла домой, сказавшись больной.

Вальмон не последовал за ней в Париж. Вместо этого он остался в замке, но позаботился, чтобы президентше стало известно о происшедших с ним переменах: он поздно встает, изменяя своему привычному распорядку, он погружен в себя, кажется бледным и утомленным, а глаза его полны тоски. Теперь он ежедневно ходил в домашнюю часовню, не пропуская ни одной мессы, а после часы напролет бесцельно слонялся по замку. Он знал наверняка, что хозяйка замка сообщит обо всем этом президентше. Затем он написал в Париж знакомому священнику с просьбой передать госпоже де Турвель, что он твердо намерен исправиться и изменить свою жизнь. Он умолял ее об одном, последнем свидании, чтобы проститься и вернуть письма, которые она написала ему за последние несколько месяцев. Согласие на встречу было получено также через священника, и, прибыв в Париж, Вальмон снова оказался наедине с президентшей, вечером, в ее доме.

Он застал госпожу де Турвель в крайнем волнении; бедняжка вся дрожала, избегая смотреть ему в глаза. Они обменялись ничего не значащими словами, обычными любезностями, но затем тон Вальмона неожиданно изменился: он упрекал ее в жестокости к нему, в том, что она явно решила сделать его несчастным. Что ж, всему конец, они расстанутся навсегда, ведь она хочет именно этого. Госпожа де Турвель возражала, оправдывалась: она замужем, у нее нет выбора. Вальмон смягчил тон, от упреков он перешел в свою очередь к оправданиям и лести: прежде ему не приходилось испытывать столь сильных чувств, он и теперь едва сдерживается. И все же он никогда не причинит ей вреда. С этими словами Вальмон положил на стол все написанные ею письма.

Госпожа де Турвель приблизилась, вид писем всколыхнул в ее сердце воспоминания обо всех перипетиях их отношений, взволновав до глубины души. Она полагала, что решение покончить с распутной жизнью принято им добровольно, проговорила она с беспокойством в голосе. Отнюдь не добровольно, отвечал он, а из-за того, что она отвергла его. И с этими словами он вдруг оказался рядом, совсем близко, и обнял ее. Она не противилась. «Обожаемая! — с горечью проговорил он.— Вы и не догадываетесь, до какой степени сильна моя любовь к вам! Никогда вам не узнать, как я боготворил вас, насколько это чувство было мне дороже самой жизни! Живите же в мире и блаженстве, да будут ваши дни полны тем самым счастьем, которого вы лишили меня!» Затем он выпустил ее из объятий и повернулся, чтобы уйти.

Внезапно госпожа де Турвель вскочила. «Выслушайте же меня, я настаиваю»,— сказала она, хватая его за руку. С этими словами она — почти без чувств — упала в его объятия. На сей раз он, не медля долее, отнес ее на оттоманку, осыпая поцелуями и нежными словами счастья. Сопротивление окончательно растаяло под этим потоком нежности и ласк. «Теперь я ваша всецело,— проговорила она,— и вы никогда не услышите из моих уст ни слова сожаления или недовольства». Турвель оказалась верна своему слову, а ожидания Вальмона оправдались: радость, которую он познал с нею, превосходила все наслаждения, изведанные им прежде.

Толкование. Вальмону — персонажу романа Шодерло де Лакло «Опасные связи» — с первого взгляда могло многое открыться о госпоже де Турвель. Она застенчива и впечатлительна. Супруг определенно относится к ней с почтением — возможно, даже чрезмерным. Приверженность Богу, религиозность и добродетель скрывают страстную натуру, не чуждую романтичности, она не сможет остаться полностью безразличной к лестному для нее вниманию восторженного почитателя. До сих пор ни один мужчина, включая даже мужа, не дал ей испытать ничего подобного — всех останавливает и отпугивает ее благочестивая наружность.

Вальмон начинает свое обольщение исподволь, избегая лобовой атаки. Он догадывается, что в глубине души, втайне от себя, Турвель восхищается его дурной репутацией. Заявив, что намерен изменить свою жизнь, он может вырвать у нее желание помочь ему встать на путь исправления — желание, тождественное неосознанному желанию полюбить его. Она лишь едва приоткрылась его влиянию, но этого достаточно. Вальмон наносит точно рассчитанный удар, играя на ее женском тщеславии: она никогда не чувствовала себя по-настоящему желанной и потому невольно польщена его любовью. Конечно, она борется, сопротивляется — лишнее доказательство того, что он ей небезразличен. (Равнодушие — единственное, против чего обольщение совсем бессильно.) Он терпелив, не торопится, не делает ни одного резкого движения, даже когда для этого предоставляется удобный случай. В результате у нее создается иллюзорное чувство безопасности. Во время своего «прощального» визита, однако, он понимает, что почва подготовлена: она обессилена, в смятении, для нее сейчас страшно утратить ставшее уже необходимым ощущение того, что она любима и желанна,— это страшнее, чем все последствия адюльтера. Каждый его шаг продуман до мелочей — драматичная сцена расставания, возврат ее писем, тонкая психологическая игра, построенная на встречах и прощаниях. Когда она хватает его за руку, он понимает, что момент настал. Теперь он не медлит, лишая ее возможнос­ти передумать, отказаться от принятого решения. Но все об­ставлено так, что у нее не возникает сомнений: порыв рожден любовью, а не вожделением. Что за наслаждение — сдаться пос­ле долгого сопротивления и борьбы. Теперь развязка прино­сит ей великое облегчение.

Роль тщеславия в обольщении трудно переоценить. Вы не­терпеливы, не скрываете, что вам нужно лишь немного секса? Тем самым вы сигнализируете, что вами управляет только ли­бидо, а очарование вашей жертвы не играет никакой роли. Вот потому-то и следует оттягивать развязку. Более продолжитель­ное ухаживание польстит тщеславию жертвы. В результате вы только выиграете: решительный шаг, когда до нее дойдет, ока­жется намного эффектнее и обретет дополнительную силу. Однако, выжидая слишком долго — демонстрируя влечение, а затем отступая, словно не отваживаясь на решительный шаг,— вы рискуете вызвать у жертвы неуверенность в себе. «Говорит, что я нравлюсь, а на деле этого не видно; наверное, обманыва­ет». Сомнения такого рода больно бьют по самолюбию (если я не нравлюсь, значит, во мне нет ничего хорошего). Для конеч­ной стадии обольщения это фатально; на каждом шагу вы буде­те наталкиваться на нечуткость и непонимание. Если только вы поняли, что объекты подготовлены — об этом вам скажет их взгляд, выражение лица, странная нервозность в вашем при­сутствии,— пора переходить в наступление; дайте при этом понять, что это их чары воздействуют на вас таким образом, что вы больше не владеете собой и готовы на решительные действия. Это сочетание доставит им огромное удовольствие: уступив физически, психологически они ощутят себя победи­телями.

Чем большую нерешительность обнаруживает любовник, тем надменнее мы с ним обращаемся; чем с большим уважением он воспринимает наше сопротивление, тем большего уважения мы от него требуем. Мы бы охотно сказали мужчинам: «Ах, сжальтесь, не считайте нас такими уж добродетельными; тем самым вы сами вынуждаете нас становиться такими».

Нинон де Ланкло

Ключи к обольщению

Взгляните на обольщение как на новый мир, в который вы вступаете, этот мир отделен от реального и не похож на него. Здесь действуют другие законы; то, что годится для повседневной жизни, может иметь противоположный эффект в обольщении. Наш реальный мир отличает стремление к демократичности — или, если хотите, уравниловке: мы хотим, чтобы все хотя бы казались равными. Чрезмерный дисбаланс силы, власти вызывает зависть и недоброжелательство; мы учимся быть вежливыми, приличными, по крайней мере с поверхности. Даже власть имущие по большей части стараются не выделяться, казаться непритязательными и скромными — они не хотят никого задеть. В обольщении вы можете смело все это отбросить, открыть свою темную сторону, даже причинять боль — в определенной степени вы можете стать более похожим на самого себя. Ваша естественность сама по себе уже будет обольстительна. Проблема заключается в том, что, живя долгие годы в реальном мире, мы теряем способность быть самими собой. Мы зажимаемся, становимся робкими, сверхвежливыми. Ваша задача — вытащить наружу кое-какие свои детские качества, с корнем вырвать напускное смирение. Из всех качеств, которые вам предстоит вновь обрести, важнее всего решительность.

Никто не появляется на свет робким и застенчивым; эти качества — своеобразная защита, которую мы вырабатываем, развиваем в себе с годами. Мы обнаруживаем, что если не будем высовываться, дерзать, пытаться что-то совершить, то не придется и страдать от последствий провала или успеха (бывает и такое). Если мы добры и никого не задеваем, то у нас нет недоброжелателей и врагов — мы выглядим в общем мнении милыми, кроткими, чуть ли не праведниками. В действительности застенчивые люди часто поглощены своими проблемами, озабочены тем, как их воспринимают окружающие, и совсем не так уж безгрешны. Таким образом, смирение вполне способно с успехом сыграть определенную социальную роль, вот только для обольщения оно смертельно опасно. Возможно, именно вы играете роль тихони и скромника; это маска, которую вы носите постоянно. Пусть так, но, когда дело идет об обольщении, сорвите ее. Дерзость не просто бодрит и придает сил, она эротична и без нее абсолютно невозможно обойтись, чтобы довести обольщение до развязки. Она — если только вы все делаете правильно и не перешли грань от дерзости к грубости — скажет вашим объектам, что их чары заставили вас забыть о своей обычной скованности. Одновременно это послужит для них и приглашением последовать вашему примеру. Люди в большинстве своем мечтают о шансе раскрепоститься, выпустить на свободу подавляемую сторону своей личности. Дерзость на финишной прямой обольщения исключает всякую скованность и все сомнения. Не могут в танце вести оба танцора. Один из двоих берет эту роль на себя, второй подчиняется. Обольщению чужды уравнительные тенденции и соглашательство. Если на завершающем этапе вы начнете сдерживать свои порывы из боязни обидеть партнера или сочтете правильным разделение власти — это верное средство для поражения. Обольщение — поле не для политики, а для наслаждения. Неважно, кто предпримет решительный шаг, мужчина или женщина, главное, что этот шаг должен быть сделан. Если вы очень уж беспокоитесь, как бы не задеть партнера и не причинить ему зла, утешайте себя мыслью, что тот, кто сопротивляется, зачастую получает наслаждение во много раз большее, чем нападающая сторона.

В молодости актер Эррол Флинн был необузданным до грубости. Обычно это не приводило ни к чему хорошему: с женщинами, которые ему нравились, он становился не в меру агрессивным. Однажды, путешествуя по Дальнему Востоку, он заинтересовался азиатской практикой тантрического секса, в которой мужчина должен овладеть умением задерживать эякуляцию, тем самым сберегая свою потенцию и увеличивая наслаждение обоих партнеров. Флинн позднее применял эту методу и на уровне обольщения, научившись сдерживать свою природную грубость и оттягивать финал обольщения насколько это возможно. Таким образом, хотя решительность и дерзновение могут творить чудеса, неконтролируемая агрессия и грубость не обольщают, а вызывают страх. Вам следует овладеть искусством регулировать в себе эти качества, включая и выключая их по своей воле. Необходимо также научиться чувствовать, когда и в какой мере они требуются. Откладывая неизбежное, как и в тантризме, можно получить больше удовольствия.

В 1720-е годы герцог Ришелье добивался расположения некоей герцогини. Дама была исключительно хороша собой, так что ни один мужчина не оставался равнодушным. При этом она была слишком добродетельна, чтобы иметь любовника, хотя порой могла вести себя как кокетка. Ришелье терпеливо выжидал. Он подружился с ней, очаровав ее своим блестящим остроумием, благодаря которому он был любимцем дам. Вот эти-то дамы, среди которых была и герцогиня, решили однажды подшутить над ним, обманом заставив его выбежать голышом из своей комнаты в Версальском дворце. Шутка удалась на славу — дамы смогли разглядеть Ришелье во всей красе и от души позабавились, глядя, как он убегает. Вокруг было множество укромных уголков, где мог бы спрятаться Ришелье; он избрал для этого спальню герцогини. Спустя несколько минут он наблюдал, как она входит и раздевается ко сну. Как только были погашены свечи, он пробрался к ней в постель. Она протестовала, пыталась звать на помощь. Он поцелуями закрыл ей рот, и в конце концов она сдалась, к его и своему собственному удовольствию. Ришелье отважился на этот смелый шаг по нескольким причинам. Прежде всего, он был уверен, что нравится герцогине и даже что она втайне испытывает к нему влечение. Она никогда не призналась бы в этом, но он не сомневался, что это так. Во-вторых, она видела его обнаженным, и это неизбежно должно было произвести на нее должное впечатление. В-третьих, она не могла ощутить укола жалости и раскаяния за жестокую шутку, которую сыграли над ним не без ее участия. Ришелье, опытный соблазнитель, понимал, что лучшего момента не придумаешь.

Решительный шаг должен стать приятной неожиданностью, но при этом не слишком большой неожиданностью. Учитесь читать знаки, которые подает вам ваш объект. Его или ее обращение с вами начинает меняться — они становятся более податливыми, начинают подражать вам, копируя слова, жесты,— и все же пока остается нервозность, неуверенность. Они уже, в сущности, готовы сдаться, но пока еще не ожидают с вашей стороны решительных действий. Это и есть время для атаки. Если пропустить этот момент и дождаться, что они уже сознательно будут ждать, когда же вы на что-то решитесь, неожиданности не получится и ваше наступление утратит пикантность. Вы хотите, чтобы в обольщении присутствовали двойственность и напряжение — так чтобы развязка принесла облегчение. Их капитуляция принесет такую разрядку, как долгожданная летняя гроза. Не планируйте свой решительный шаг заранее; он должен казаться экспромтом. Дожидайтесь подходящего момента, как это делал Ришелье. Будьте внимательны, не пропустите благоприятную возможность. Тут-то у вас будет пространство для импровизации, вы сможете создать у объекта ощущение, что не смогли совладать со своим влечением. Если же вы чувствуете, что объект догадывается о ваших намерениях, отступите. Усыпите вначале его бдительность и только тогда наносите удар.

Итальянский писатель пятнадцатого века Банделло рассказывает о молодой венецианской вдове, которая почувствовала страсть к красивому и знатному юноше. Она упросила своего отца пригласить того к себе во дворец, поговорить о делах. Во время их беседы она вошла и предложила показать молодому человеку дворец. Гостя весьма заинтересовала ее спальня: по ее описанию выходило, что это самая красивая и роскошно убранная комната во всем дворце. Однако, когда они проходили мимо, она не предложила туда заглянуть. Он стал просить показать ему комнату, и она уступила. Он был очарован: бархат волшебной красоты, редкостные и дорогие произведения искусства, живописные полотна, горящие повсюду изящные белые свечи. Комнату наполнял изысканный аромат. Вдова задула все свечи, кроме одной, а затем подвела молодого человека к кровати: постель была приготовлена, специальная грелка согревала шелковые простыни. Дальнейшее произошло очень быстро. Следуйте примеру молодой вдовы: придайте своему решающему шагу немного театральности. Пусть он надолго запомнится; ваша напористость должна выглядеть привлекательно, красиво, словно завершающая сцена спектакля. Этого можно добиться внешними эффектами — экзотической или романтичной обстановкой или своим поведением. Вдова сыграла на любопытстве своего объекта, создав таинственную, интригующую атмосферу вокруг спальни. Элемент риска или страха — скажем, вас вот-вот могут найти — обострит чувства. Помните: вы творите мгновение, которое должно стоять вне обыденности, выходить за рамки повседневной жизни.

Старайтесь удерживать свои объекты в состоянии эмоционального возбуждения — это ослабляет их и в то же время повышает патетичность момента. Не давайте ослабеть эмоциональному накалу, заражайте объекты своими собственными чувствами. Когда Вальмону нужно было, чтобы президентша де Турвель была спокойна, сердилась или чувствовала нежность, он первым выказывал это чувство, а ей оставалось лишь следовать за ним, подобно отражению. Люди чрезвычайно восприимчивы к настроениям тех, кто их окружает; восприимчивость эта особенно обострена на завершающих стадиях обольщения, когда уже почти нет сопротивления и объект находится под властью вашего обаяния. К моменту совершения решительного шага вам следует научиться вызывать у своего объекта любое эмоциональное состояние, какое требуется вам, — в противоположность внушению настроения с помощью слов. Вам нужно пробиться в сферу бессознательного, а лучше всего этого можно достичь, если заразить объект своими чувствами, обходя их сознательную способность к сопротивлению.

Многим кажется, что решительный шаг — прерогатива мужчины. Это, однако, не так, история изобилует примерами женщин, успешно бравших инициативу на себя. Существует два основных типа женской инициативы. В первой, более традиционной форме кокетливая женщина пробуждает в мужчине влечение, сама при этом полностью владеет собой. В последнюю минуту, доведя жертву до точки кипения, она отступает, предоставив ему сделать решительный шаг. Этим приемом во все времена пользовались куртизанки; именно так Клеопатра соблазнила Антония, именно так Жозефина обольстила Наполеона, а прекрасная Отеро сделала себе состояние с помощью именно такой тактики. Она позволяет мужчине сохранять иллюзии относительно своей мужественности, однако в роли нападающей стороны здесь на самом деле выступает женщина.

Другой вид женской решительности не утруждает себя иллюзиями: женщина просто берет инициативу в свои руки, сама подводит ситуацию к первому поцелую, ведет за собой свой объект. Так действовали королева Марго — Маргарита Валуа, Лу Андреас-Саломе и госпожа Мао. Многим мужчинам это совсем не кажется неуместным, напротив, они находят такое поведение милых дам весьма волнующим. Все зависит от характера, наклонностей и комплексов объекта. В женской инициативности подобного типа есть своя прелесть, поскольку он встречается даже намного реже первого, а ведь и первый куда как редок. Решительность кажется из ряда вон выходящей, если сравнивать с обычным поведением, допустимым в глазах равнодушного супруга, закомплексованного любовника, нерешительного поклонника. Именно поэтому и необходимо к ней прибегнуть. Если бы все стали смелыми и дерзкими, то дерзость очень скоро утратила бы свою привлекательность.

Символ: Летняя гроза. Один душный, знойный день сменяется другим, этому не видно конца. Земля высохла и растрескалась. Все замерло, воздух густой, наэлектризованный — ни один листок не шелохнется. Это затишье перед грозой. Но вот налетают порывы ветра, и почти сразу вспыхивает молния, страшная в своем великолепии. Внезапно начинается ливень, он настигает мгновенно, не давая времени убежать, укрыться, но принося чувство невыразимого облегчения. Наконец-то!

Оборотная сторона

Если двое сошлись по взаимному согласию, это не обольщение. В этой ситуации обратного случая нет.