Достоверность интегрального знания

Весьма важно, что каждому из этих четырех критериев Достоверности соответствует свой тип свидетельств и данных, и потому в рамках каждого критерия можно выносить суждения по тем или иным утверждениям — то есть их можно подтверждать или опровергать, оправдывать или отклонять, признавать действительными или отвергать. Соответственно, каждое из этих утверждений может быть оценено с точки зрения его фальсифицируемости* — решающего критерия подлинного знания.

Всем нам известно, как действует критерий фальсифицируемости в эмпирических науках: карты, модели и картины, которые не соответствуют эмпирическим фактам, могут быть в конце концов заменены более современными фактами. Однако тот же принцип фальсифицируемости действует и во всех подлинных критериях достоверности: именно поэтому во всех четырех секторах может происходить обучение; ошибки корректируются последующими данными в этих секторах.

Например, «Гамлет» — это толковательный, а не эмпирический феномен, но, тем не менее, утверждение: «Гамлет» — пьеса о радостях войны» — это ложное утверждение, это плохая интерпретация, она неверна, и она может быть обоснованно отвергнута сообществом тех, кто:

1. выполняет предписание или эксперимент (а именно, читает пьесу под названием «Гамлет»);

2. собирает толковательные данные или оценки (изучает смысл пьесы в свете всех имеющихся данных);

3. сравнивает эти данные с данными других людей, проводивших аналогичный эксперимент (согласованное подтверждение или отклонение сообществом компетентных).

Эти три составляющие любого подлинного накопления знания (предписание, данные, подтверждение) присутствуют во всех критериях достоверности, которые сами опираются на реальные сферы человеческого бытия — интенциональную, поведенческую, культурную и социальную. Другими словами, эти в высшей степени реальные сферы обосновывают наши поиски правды, истины, справедливости и функционального соответствия и каждый такой поиск проходит через сопоставление и уравновешивание предписания, данных и подтверждения. (Мы вернемся к этой теме в Главе 3 .)

Таким образом, эпистемологические критерии интегральных исследований, как и другие критерии достоверности знания, полностью основаны на эксперименте, накоплении данных и согласованном подтверждении.

К счастью, существует очень легкий способ упростить все это!

Я, мы и оно

Вы можете видеть все четыре этих в равной степени важных критерия достоверности или «типа истины» на Рис. 2. И вы, возможно, заметите, что в углах четырех секторов я написал слова «Я», «мы» и «оно». Дело в том, что каждый из этих секторов описан на другом языке. То есть все они имеют разную, но вполне обоснованную феноменологию и, следовательно, каждый из них описан на свойственном ему отдельном языке.

Так, события и данные в Верхнем Левом секторе описаны на языке «Я». События и данные в Нижнем Левом секторе описаны на языке «мы». А оба сектора с правой стороны, поскольку они имеют эмпирический и внешний характер, могут быть описаны на языке «оно». Таким образом, четыре сектора могут быть сведены к трем базовым сферам: Я, мы и оно.

Поскольку ни один из секторов не может быть сведен к другим, точно так же и ни один из этих языков не может быть сведен к другим. Каждый из них жизненно важен и формирует решающую часть вселенной в целом — не говоря уже о жизненно важной части всеобъемлющего понимания психологии и социологии человеческих существ. Вот лишь некоторые из важных составляющих этих трех основных сфер Я, мы и оно:

Я (Верхний Левый сектор) — сознание, субъективность, самость и самовыражение (включая искусство и эстетику); правдивость, искренность.

Мы (Нижний Левый сектор) — этика и мораль, мировоззрения, общий контекст, культура; межличностный смысл, взаимное понимание, правильность, справедливость.

Оно (Правая сторона) — наука и технология, объективная природа, эмпирические формы (включая мозг и социальные системы); пропозициональная истина (как в единичном, так и в функциональном соответствии).

Наука — эмпирическая наука — имеет дело с объектами, с «этими», с эмпирическими паттернами. Мораль и этика касаются «нас» и нашего межличностного мира взаимопонимания и справедливости. Искусство и эстетика касаются красоты, воспринимаемой глазами зрителя («я»).

Да, по существу это платоновские Добро (нравственность, «мы»), Истина (в смысле пропозициональной истины, объективных истин или «оно») и Красота (эстетическое измерение как оно воспринимается каждым «я»).

Кроме того, эти три сферы представляют собой знаменитые три мира, которые различает Сэр Карл Поппер — объективный (оно), субъективный (я) и культурный (мы). Многие, включая и меня самого, считают величайшим из ныне живущих философов Юргена Хабермаса, и три этих великих сферы в точности соответствуют трем критериям достоверности Хабермаса: объективной истине, субъективной честности и межличностной справедливости.

Огромное историческое значение имеет тот факт, что эти сферы обнаруживаются в чрезвычайно влиятельной трилогии Канта — «Критике чистого разума (объективная наука), «Критике практического разума» (нравственность) и «Критике суждения» (эстетическое суждение и искусство).

Три сферы проявляются даже на духовных уровнях развития. Приведем лишь один пример — Три Сокровища Буддизма, а именно: Будду, Дхарму и Сангху. Будда — это просветленный ум в любом и каждом чувствующем существе, «Я», которое есть «не-я», изначальное осознание, которое сияет из каждого внутреннего мира. Будда — это «Я» или «око» Духа. Сангха — это сообщество духовных практиков, «Мы» Духа. А Дхарма — это духовная истина, которая постигается— «Оно», «бытование» или «таковость» любого феномена.

Можно было бы привести десятки других примеров, однако, это общая картина великих сфер «я», «мы» и «оно». И это, очевидно, решающий момент для интегральных исследований, поскольку любая всесторонняя теория человеческого сознания и поведения захочет почитать и включать в себя все четыре сектора или просто три эти великие сферы, каждая из которых обладает собственным критерием достоверности и языком, полностью отличными от критериев и языков других сфер. Это просто еще один пример плюралистической, полимодальной и многомерной установки, которая служит отличительным признаком интегрального подхода, охватывающего все сектора и все уровни.

Плоский мир

Несмотря на жизнеспособность того, что мы могли бы назвать «Левосторонними» подходами интроспекции, интерпретации и сознания (подходами, которые отдают должное сферам «Я» и «мы»), в течение последних примерно трехсот лет на Западе со стороны современной науки (и исключительно «правосторонних» подходов) предпринимались настойчивые и основательные попытки полностью свести весь Комос к множеству «оно». То есть области «я» и «мы» были почти полностью колонизированы областями «оно» — научным материализмом, позитивизмом, бихевиоризмом, эмпиризмом и вообще объективистскими внешними подходами.

Весь этот «Правосторонний» империализм, который во многих отношениях стал отличительной чертой западной современности, известен, главным образом как, сайентизм, который я бы определил как убеждение, что весь мир может быть полностью объяснен на языке «оно». Это допущение, что все субъективные и интерсубъективные пространства можно без остатка свести к поведению объективных процессов, что внутренний мир человека, равно как и других живых существ, можно исчерпывающим образом описать как целостные системы динамически взаимосвязанных «оно».

Все мы знаем о вульгарном редукционизме — это сведение всех сложных сущностей к материальным атомам, что действительно грубо. Однако утонченный редукционизм гораздо более распространен, коварен и разрушителен. Утонченный редукционизм просто сводит каждое событие на Левой Стороне к соответствующему аспекту Правой Стороны. То есть утонченный редукционизм сводит все «я» и все «мы» к соответствующим им эмпирическим коррелятам, к множеству «оно». Разум сводится к мозгу, практика — к технике, внутренние состояния — к битам цифровых «оно», глубина сводится к бесконечным поверхностям, пересекающим плоскую и безжизненную систему; уровни качества сводятся к уровням количества, диалогическая интерпретация — к монологическому взгляду — короче говоря, многомерная Вселенная примитивно сводится к плоскому миру.

Но именно потому, что человеческие существа действительно обладают этими четырьмя разными аспектами — интенциональным, поведенческим, культурным и социальным — этот «научный» подход может выглядеть в высшей степени обоснованным, поскольку каждое внутреннее событие действительно имеет внешний коррелят. (Даже если я переживаю внетелесный опыт, он фиксируется в эмпирическом мозге!) И, таким образом, поначалу кажется вполне оправданным пытаться упростить поиск знания, допустив лишь эмпирические данные и объективное «оно».

Но когда вы, в конце концов, закончили сведение всех «я» и всех «мы» к простым «оно», превратили всё внутреннее во внешнее, все глубины — в блестящие поверхности, оказывается, что вы идеально выпотрошили весь Космос. Вы полностью лишили вселенную ценности, смысла, сознания, глубины и дискурса — и разложили ее, очищенную и высушенную, на анатомическом столе монологического наблюдения.

Сознание действительно становится призраком в машине, именно потому, что оно только что совершило самоубийство.

И, таким образом, мы заканчиваем знаменитым резюме Уайтхеда, касающимся современного научного мировоззрения (или утонченного редукционизма): «унылое дело, без звука, запаха и цвета; просто бесконечная и бессмысленная суета материального». К чему он, между прочим, добавлял: «Тем самым разрушена современная философия ».

Не помогает и то, что утонченный редукционизм зачастую «холистичен», поскольку такой холизм всегда носит внешний характер: целостные и динамически взаимосвязанные «оно»! Откройте любое руководство по теории целостных систем или описание новой холистической научной парадигмы, и вы обнаружите бесконечную дискуссию о теории хаоса, кибернетических механизмах обратной связи, диссипативных структурах, теории сложности, глобальных сетях, системных взаимодействиях, — и все это описано на процессуальном языке «оно». Вы не найдете ничего существенного об эстетике, поэзии, красоте, добродетели, нравственных склонностях, межличностном развитии, внутреннем озарении, трансцендентальной интуиции, этических побуждениях, взаимопонимании или феноменологии медитации (вот вам и весь «холизм»). Иными словами, вы найдете лишь одноцветный мир взимосвязанных «оно» даже без упоминания в равной степени важных и в равной степени целостных сфер «я» и «мы», субъективных и интерсубъективных пространств, которые и делают восприятие объективных систем вообще возможным.

Так теория систем замечательно борется с вульгарным редукционизмом, но сама служит отличным примером утонченного редукционизма, «оно-изма», который столь характерен для современности. «Тем самым разрушена современная философия ». То же произошло с современной психологией, психиатрией и когнитивной наукой в той степени, в которой они продолжают сводить все «я» и «мы» к «оно» — к безличным битам информации, несущимся по безличным нейронным проводящим путям, и несомым безличными нейромедиаторами к безличным мишеням. Ваше присутствие, ваше существование, ваше сознание здесь не требуется. То, что эти подходы зачастую холистичны и системны, нисколько не утешает: это просто утонченный редукционизм в своем худшем проявлении — плоская сеть взаимосвязанных «оно»

Однако проблема заключается не в существовании этих объективистских, эмпирических, системных подходов. Эти подходы дают точную и важную информацию о внешних аспектах различных явлений, и в этом отношении они незаменимы! В этом отношении я их полностью поддерживаю. Трудности возникают в том случае, когда они пытаются монополизировать рынок истины и заявляют, что эмпирическая сфера «оно» — это единственная значимая сфера на свете. Именно этому агрессивному империализму и колонизации сфер «я» и «мы» монологическими «оно»-подходами мы должны противостоять повсюду, противостоять во имя других и в равной степени почитаемых истин.

И вспомните: единственное, чему научил нас Большой Взрыв, — это то, что мир «оно» совершенно не способен объяснить вселенную. Каким-то образом внутренне и неизбежно, «я» и «мы» также вплетены в саму ткань Космоса. Утверждение, что Вселенная существует «в сознании некоего вечного Духа», не обязательно должно казаться нам «странным» или, по меньшей мере, пугающим— оно просто честно предупреждает нас, что мир, состоящий из одних лишь «оно», — это вовсе не мир. Сознание и форма, субъективное и объективное, внутреннее и внешнее, Пуруша и Пракрити, Дхармдкайя и Рупакайя — это исток и основа восхитительной Вселенной, которая вообще не имеет никакого смысла, если что-то одно из них упущено.

Боль отрицания

Фактически быстро становится совершенно очевидно, что если любая система мысли — от философии и социологии до психологии и религии — пытается игнорировать или отрицать любой из четырех критериев достоверности, то эти игнорируемые истины, в конце концов, снова появляются в системе как серьезное внутреннее противоречие.

Другими словами, если вы отказываете в реальности любой из этих истин, то отрицаемый сектор, фактически проскользнет в вашу систему — вы протащите его в свою философию — и тогда он будет прогрызать вашу систему изнутри, пока в конце концов не пробьется на поверхность как вопиющие противоречие.

Я пройдусь по всем секторам и приведу несколько кратких примеров того, что случается с нашими теориями познания, если мы отрицаем любой из них. Я думаю, что это очень важно, поскольку не только ортодоксальные, но и «постмодернистские» подходы, а также подходы «новой парадигмы» нередко страдали множеством подобных однобокостей, которые интегральный подход обязан критиковать во имя более широких и более содержательных случаев.

Сайентизм

Как мы уже видели, эмпирики (а также позитивисты и сайентисты в целом) отказывают в существенной реальности практически всем измерениям Левой Стороны — для них реальна лишь Правая Сторона. Все события Левой Стороны — это, в лучшем случае, отражения или представления сенсомоторного мира, мира простого местоположения, мира «оно», обнаруживаемого человеческими органами чувств непосредственно или с помощью приборов.

Однако «эмпирическое объективное знание» возникает лишь благодаря существованию межличностной структуры и в пространстве этой структуры, которая обеспечивает саму возможность проведения различия между субъектом и объектом. По ставшему знаменитым определению Томаса Куна, научные факты встроены в культурные практики или парадигмы. Это определение не отрицает объективной составляющей знания; оно отрицает, что знание только объективно или невинно эмпирично. Иными словами, чтобы утверждать, что вся истина «строго эмпирична», эмпирики должны участвовать в межличностных структурах, которые их собственные теории даже неспособны объяснить. Лингвистическое суждение, что все достоверное знание эмпирично, само по себе не является эмпирическим, и таким образом утверждая свою собственную позицию, они сами себе противоречат — отринутый межличностный сектор мстит неожиданным нападением! (На этой межличностной составляющей эмпирического знания основана не только атака Томаса Куна на простой эмпиризм, но значительное количество другой влиятельной критики — достаточно упомянуть хотя бы когнитивно-структурную революцию Пиаже или обличение Ноамом Хомским скиннеровского бихевиоризма в лингвистике.)