Глава тринадцатая Комиссия по регистрации магглорождённых

– А, Мафальда! – сказала Амбридж, взглянув на Эрмиону. – Тебя Трэверс послал, так?

– Д-да, – выдавила Эрмиона.

– Господи, вы прекрасно придумали, – говорила Амбридж волшебнику в чёрном с золотом. – Вот эта проблема и решена. Если, Министр, мы посадим Мафальду вести протоколы, мы сможем очень ускорить дело. – Она сверилась с записями в скоросшивателе. – На сегодня десятеро, в том числе – жена министерского работника! Тух, тух… даже здесь, в самом сердце Министерства! – Она вошла в лифт к Эрмионе, как и два волшебника, что слушали разговор Амбридж с Министром. – Мафальда, мы направляемся сразу вниз, вы найдёте все необходимое в зале суда. Доброе утро, Альберт, а вы разве не выходите?

– Да, конечно, – сказал Гарри низким голосом Ранкорна.

Гарри вышел из лифта. За его спиной с лязгом сомкнулись золотые решётчатые двери. Оглянувшись через плечо, Гарри увидел, как встревоженное лицо Эрмионы уходит вниз, по бокам от неё – два высоких волшебника, у её плеча – бархатный бантик Амбридж.

– Ранкорн, что тебя сюда принесло? – спросил новый Министр магии. В его длинных чёрных волосах и бороде пробивалась седина, а мощный выпуклый лоб затенял поблёскивающие глаза, приводя Гарри на ум краба, выглядывающего из-под камня.

– Переговорить надо, – Гарри соображал долю секунды. – С Артуром Висли. Мне сказали, что он на первом уровне.

– А…, - сказал Пий Тикнесс. – Его что, поймали на связи с Нежелательным?

– Нет, – сказал Гарри пересохшим горлом. – Нет, ничего такого.

– Ну, ладно. Это вопрос времени, – сказал Тикнесс. – Я так скажу, что предатели крови не лучше грязнокровок. Всего доброго, Ранкорн.

– Всего доброго, Министр.

Гарри проследил, как Тикнесс шагает прочь по коридору, устланному толстым ковром. Как только Министра не стало видно, Гарри вытащил из-под своего тяжёлого одеяния Плащ-невидимку, набросил его на себя и двинулся по коридору в противоположную сторону. Ранкорн был таким высоким, что Гарри пришлось пригнуться, чтобы быть уверенным, что его ножищи укрыты.

Паника пульсировала у него в желудке. Он шёл – одна дверь из глянцевого дерева, другая дверь из глянцевого дерева, на каждой табличка с именем и должностью – и мощь Министерства, его запутанность, его непроницаемость, казалось, подавляли его, и план, который они с Роном и Эрмионой стряпали с такой тщательностью последние четыре недели, представлялся до смешного детским. Они сосредоточили все силы на том, как незамеченными пробраться внутрь: они ни на мгновение не задумались, что им делать, если придётся разделиться. Сейчас Эрмиона увязла в судебных слушаниях, которые наверняка затянутся на часы; Рон пытается творить колдовство, которое – Гарри был уверен – ему не по силам, и от того, что у него получится, зависит, может быть, свобода женщины; а он, Гарри, шатается по верхнему этажу, хотя и отлично знает, что та, за кем он охотится, только что поехала на лифте вниз.

Он прекратил своё шатание, прислонился к стене и попытался решить, что же делать. Тишина давила на него: не было ни гула голосов, ни шума шагов; коридоры с пурпурными коврами молчали, словно на них наложили чары Муффлиато.

– Её кабинет должен быть наверху, где-то здесь, – подумал Гарри.

Казалось почти невозможным, чтобы Амбридж держала свои драгоценные побрякушки в служебном кабинете, но, с другой стороны, не обыскать его для уверенности было бы глупо. Поэтому Гарри продолжил путь по коридору, не встретив никого, кроме хмурого волшебника: тот бормотал указания перу, которое плавало перед ним в воздухе, царапая что-то на полосе пергамента.

Читая теперь имена на дверях, Гарри завернул за угол. На середине следующего коридора он попал в широкое, открытое помещение, где дюжина ведьм и волшебников сидела рядами за партами, похожими на школьные, вот только они были полированные, и на них не было ничего нацарапано. Гарри задержался понаблюдать за ними, потому что зрелище было совершенно гипнотическое. Они дружно одинаковыми движениями взмахивали и крутили волшебными палочками, и цветные бумажные квадратики разлетались во все стороны, словно маленькие розовые воздушные змеи. Через несколько секунд Гарри сообразил, что в происходящем был ритм, что бумажки летают не просто так, и ещё через несколько секунд понял, что наблюдает производство брошюр, что бумажные квадратики – это страницы, которые, собравшись, магически переплетаются и укладываются перед каждой ведьмой или волшебником аккуратными стопками.

Гарри подкрался поближе, хотя работники были так погружены в то, чем они там занимались, что он сомневался, услышат ли они заглушаемые ковром шаги, и стянул готовую брошюру из стопки рядом с молодой ведьмой. Под Плащом-невидимкой он просмотрел брошюру. На розовой обложке красовался золотой заголовок:

Грязнокровки и опасности, которыми они грозят мирному Чистокровному Сообществу

Под заголовком была нарисована красная роза, из лепестков которой жеманно улыбалась чья-то физиономия. Розу оплетал зелёный сорняк с когтями и мерзкой ухмылкой. На брошюре не было имени автора, но пока Гарри рассматривал картинку, ему показалось, что шрамы у него на руке начало покалывать. А потом молодая ведьма подтвердила его подозрения, спросив, продолжая махать и крутить палочкой: – Кто-нибудь знает, старая карга до вечера будет грязнокровок допрашивать?

– Осторожней, – сказал волшебник с ней рядом, нервно оглядываясь; одна из его страниц соскользнула и упала на пол.

– А она что, разжилась магическим ухом, вдобавок к глазу?

Ведьма глянула на сверкающую дверь красного дерева, выходящую туда, где трудились изготовители брошюр; Гарри тоже туда посмотрел, и ярость поднялась в нём, как кобра. Там, где у магглов была бы на входной двери замочная скважина, был посажен в дерево большой, круглый, с ярко-голубой радужкой глаз – глаз, до потрясения знакомый всякому, кто знал Аластора Хмури.

На долю секунды Гарри забыл, где он, и что он тут делает: он даже забыл, что невидим. Он зашагал прямо к двери, чтобы рассмотреть глаз. Глаз не двигался. Он слепо, словно замороженный, смотрел вверх. Табличка под ним гласила:

Долорес Амбридж

Старший секретарь Министра

Ниже была ещё табличка, поновее:

Глава Комиссии по регистрации магглорождённых.

Гарри снова посмотрел на дюжину изготовителей брошюр: хотя они погрузились в свою работу, он вряд ли мог рассчитывать, что они не заметят, если прямо перед ними откроется дверь пустого кабинета. Поэтому он вытащил из внутреннего кармана диковинную штучку с гибкими ножками и рожком с резиновой грушей вместо тела. Присев на корточки под плащом, он поставил Петарду Отведи-глаз на пол.

Петарда тут же шустро побежала под ногами ведьм и волшебников. Через несколько мгновений, в течение которых Гарри ждал, положив руку на дверную ручку, звонко грохнуло, и из-за угла выплыла туча едкого дыма. Молодая ведьма в первом ряду завизжала; розовые страницы полетели во все стороны, когда она и её товарищи повскакали с мест, озираясь в поисках источника смятения. Гарри повернул дверную ручку, шагнул в кабинет Амбридж и закрыл за собою дверь.

Он почувствовал, будто шагнул в прошлое. Комната была точь-в-точь кабинет Амбридж в Хогвартсе: кружевные занавески, салфеточки и засушенные цветы везде, где нашлось место. На стенах – те же декоративные блюда, на всех изображены ярко раскрашенные котята с бантиками, прыгающие и резвящиеся с тошнотворной слащавостью. Письменный стол был покрыт вышитой скатертью с оборками. К глазу Дикого Глаза был пристроен с задней стороны перископ, позволявший Амбридж шпионить за работниками за дверью. Гарри посмотрел в него, и увидел, что те всё ещё толпятся вокруг Петарды Отведи-глаз. Он выломал перископ из двери, оставив на его месте дыру, вынул из него магический глаз и положил его себе в карман. Потом он снова повернулся лицом к комнате, поднял палочку и проговорил про себя: – Ассио медальон.

Ничего не произошло, да Гарри этого и не ожидал; несомненно, Амбридж знала всё про защитные чары и заклинания. Поэтому он поспешил к её столу и принялся подряд выдвигать ящики. Он увидел перья, тетради, липкую колдоленту; заколдованные канцелярские скрепки, которые уползали, как змейки, и сопротивлялись, когда их снимали с бумаги; украшенная кружевом коробочка с булавками и заколками для волос; но – ни следа медальона.

За письменным столом был шкаф для картотеки: Гарри решил его обыскать. Подобно каталожному шкафу Филча в Хогвартсе, он был полон папок, каждая обозначена фамилией. Только когда Гарри добрался до нижнего ящика, ему на глаза попалось нечто, отвлёкшее его от поиска: папка, касающаяся мистера Висли.

Он вытащил её и открыл:

Артур Висли

Статус Крови Чистокровный, но с неприемлемой тягой к магглам. Известен как член Ордена Феникса

Семейное положение Жена (чистокровная), семеро детей, двое самых младших в Хогвартсе. nb.

Самый младший сын в настоящее время дома, серьёзно болен, что подтверждено инспекторами Министерства.

Статусблагонадёжности ПОД НАДЗОРОМ.Все передвижения отслеживаются.

Весьма вероятно, что Нежелательный № 1 выйдет на связь (ранее останавливался в доме семьи Висли).

«Нежелательный Номер Один», пробормотал Гарри про себя, ставя папку мистера Висли на место и задвигая ящик. Ему показалось, что он знает, о ком идёт речь, и – конечно же – когда он выпрямился и оглядел кабинет, отыскивая новые возможные тайники, он увидел на стене плакат с самим собой, со словами НЕЖЕЛАТЕЛЬНЫЙ № 1 прямо поперёк груди. К плакату был приколот маленький розовый листок с изображением котёнка в углу. Гарри пересёк комнату, чтобы прочитать, что там, и увидел надпись рукой Амбридж: «Нуждается в наказании».

Разозлясь ещё больше, он продолжил поиски – рылся в вазах и корзинах с засушенными цветами, но совсем не удивился, не обнаружив в них медальона. Он последний раз окинул взглядом кабинет, и его сердце пропустило удар. Дамблдор смотрел на него из маленького прямоугольного зеркала, поставленного на книжную полку у письменного стола.

Гарри пробежал через комнату и схватил зеркало, но в то же мгновение, как его коснулся, понял, что никакое это не зеркало. Дамблдор улыбался мудрой улыбкой с глянцевитой книжной обложки. Гарри не сразу заметил ни затейливой зелёной надписи поперёк шляпы – «Жизнь и ложь Альбуса Дамблдора» – ни надписи чуть меньшим шрифтом поперёк груди: «Рита Москита, автор бестселлера Армандо Диппет: Талант или Слабоумие? »

Гарри наугад раскрыл книгу и увидел фотографию на всю страницу: двое юношей заливаются смехом, обняв друг друга за плечи. Дамблдор, с волосами уже по локоть, отрастил себе жиденькую бородёнку, вроде той, что, находящаяся на подбородке у Крума, так раздражала Рона. Парень, безмолвно ревевший от восторга рядом с Дамблдором, производил впечатление необузданной радости. Его золотистые волосы падали локонами на плечи. Гарри подумал, не юный ли это Додж, но прежде чем он смог проверить свою догадку, дверь кабинета открылась.

Если бы Тикнесс, входя, не оглядывался через плечо, у Гарри не было бы времени набросить на себя Плящ-невидимку. Во всяком случае, он подумал, что Тикнесс мог заметить какое-то движение, потому что какое-то время стоял неподвижно, внимательно вглядываясь в то место, где только что исчез Гарри. Возможно, решив, что всё, что он видел, это как Дамблдор на обложке почёсывает свой нос (Гарри поспешил вернуть книгу на полку), Тикнесс наконец прошёл к столу и направил палочку на перо, стоящее наготове в чернильнице. Перо выпрыгнуло и принялось писать записку для Амбридж. Очень медленно, едва решаясь дышать, Гарри выбрался из кабинета на широкое пространство перед ним.

Изготовители брошюр по-прежнему толпились около остатков Петарды Отведи-глаз, которые продолжали дымиться и тихонько ухать. Гарри спешил прочь по коридору, когда одна молоденькая волшебница сказала: – Ручаюсь, оно улизнуло из Экспериментальных Чар, они там такие беспечные, помните ядовитую утку?

Торопясь назад, к лифтам, Гарри как на ходу соображал, что делать. Похоже, что тут, в Министерстве, медальона никогда и не было, а пока Амбридж сидит в полном народу зале суда, выколдовать из неё что-то о медальоне тоже нет никакой надежды. Значит, первое, что они должны сейчас сделать, это смыться из Министерства, пока их не застукали, а потом повторить попытку. А для начала надо найти Рона, и вдвоём найти способ извлечь Эрмиону из зала суда.

Подошедший лифт оказался пустым. Гарри запрыгнул внутрь и, как только лифт пошёл вниз, стащил Плащ-невидимку. К его неимоверному облегчению, когда лифт затарахтел и остановился на втором уровне, в него влетел Рон – с квадратными глазами и насквозь мокрый.

– Д-д'утро, – выдавил он из себя, когда лифт тронулся.

– Рон, это я, Гарри!

– Гарри! Блин, я забыл, на что ты похож – почему Эрмиона не с тобой?

– Ей пришлось оправить вниз, с Амбридж, в зал суда, она не могла отказаться, и…

Но прежде чем Гарри смог закончить, лифт опять остановился. Открылись двери, и вошёл мистер Висли, беседуя с пожилой ведьмой, светлые волосы которой были зачёсаны так высоко, что напоминали муравейник.

–…я отлично понимаю, о чём вы говорите, Ваканда, но, боюсь, не смогу принять участие в…

Мистер Висли замолк – он заметил Гарри. Гарри было странно видеть, чтобы мистер Висли смотрел на него с такой неприязнью. Двери лифта закрылись, и они вчетвером поехали дальше вниз.

– О, привет, Рег, – сказал мистер Висли, оглянувшись на стук капель, продолжавших стекать с мантии Рона. – Разве не твою жену сегодня допрашивают? Ээ… что это с тобой? Почему ты такой мокрый?

– У Яксли в кабинете дождь, – ответил Рон. Он обращался к плечу мистера Висли; Гарри был уверен – Рон боится, что если они с отцом поглядят друг другу в глаза, отец его узнает. – Я не смог его остановить, и меня послали за Берни… Пилсвортом, или как-то так…

– Да, последнее время во многих кабинетах дождь, – сказал мистер Висли. – Ты не пробовал Обратную Метеочару? У Блетчли она сработала.

– Обратную Метеочару? – прошептал Рон. – Нет, не пробовал. Спасибо, па… в смысле, спасибо, Артур.

Дверь лифта открылась; старая ведьма с причёской-муравейником вышла, и Рон рванул мимо неё прочь с глаз. Гарри сунулся было за ним, но обнаружил, что ему перегородил дорогу Перси Висли, шагнувший в лифт, уткнувшись носом в какую-то бумагу.

Только когда двери лифта закрылись с лязгом, Перси сообразил, что он столкнулся нос к носу с отцом. Он поднял глаза, увидел мистера Висли, покраснел, как редиска, и покинул лифт в то же мгновение, как двери опять открылись. Гарри во второй раз попытался выйти, но теперь обнаружил, что путь ему преграждает рука мистера Висли.

– Минуточку, Ранкорн.

Двери опять закрылись, и, пока лифт лязгал, опускаясь на следующий этаж, мистер Висли сказал: – Я слышал, у вас есть материал на Дирка Крессвелла.

У Гарри сложилось вперчатление, что мистер Висли злится не только из-за столкновения с Перси. Он решил, что лучше всего прикинуться дураком.

– Простите? – сказал он.

– Не притворяйтесь, Ранкорн, – сказал мистер Висли свирепо. – Ведь это вы выследили волшебника, который подделал свою родословную, так?

– Я… ну и что же? – сказал Гарри.

– То, что Дирк Кроссвелл как волшебник превосходит тебя вдесятеро, – тихо сказал мистер Висли, пока лифт продолжал идти вниз. – И если он переживёт Азкабан, он с тобой расквитается, а ведь у него ещё и жена, и дети, и друзья…

– Артур, – перебил его Гарри, – ты знаешь, что ты под надзором?

– Это что, угроза? – громко спросил мистер Висли.

– Нет, – сказал Гарри, – это факт. Отслеживают каждое твоё движение…

Двери лифта открылись. Это был уже Атриум. Мистер Висли подарил Гарри презрительным взглядом и быстро вышел из лифта. Гарри остался, потрясённый. Он хотел бы оказаться с чьей-нибудь другой внешностью, а не Ранкорновой… Двери лифта закрылись с лязгом.

Гарри вытянул Плащ-невидимку и опять его надел. Ему придётся попытаться своими силами вызволить Эрмиону, пока Рон воюет с дождливым кабинетом. Когда двери открылись, он шагнул в освещённый факелами проход в камне, совершенно непохожий на обшитые деревянными панелями и устланные коврами коридоры наверху. Когда тарахтящий лифт ушёл, Гарри пробрала лёгкая дрожь: вдали перед ним была чёрная дверь, вход в Отдел Тайн.

Он пошёл вперёд; его целью была не эта чёрная дверь, но, как он помнил, проход налево, к лестнице, ведущей вниз, к помещениям суда. Пока он спускался, его мозг кипел от возможных вариантов действий: у него ещё оставалась парочка Петард Отведи-глаз, но, может, будет лучше просто постучаться, войти под видом Ранкорна, и попросить Мафальду на пару слов? Конечно, он не знал, достаточно ли важная птица Ранкорн для этого, и даже если у него всё получится, не сработает ли невозвращение Эрмионы спусковой кнопкой для обыска, прежде чем они покинут Министерство…

Погруженный в размышления, он не сразу отметил неестественный озноб, охвативший его, словно он вошёл в туман. Ему становилось холоднее и холоднее с каждым шагом; холод проникал прямо ему в горло и разрывал лёгкие. А потом он почувствовал, как подкрадывается отчаяние, безнадёжность… наполняет его, растёт в нём…

Дементоры.

Когда он дошёл до конца лестницы и повернул направо, то увидел ужасающую картину. Тёмный проход был полон высоких фигур в чёрных плащах с копюшонами, их лица скрыты, их неровное дыхание – единственный слышимый здесь звук. Оцепенелые магглорождёные, приведённые на допрос, сидели скорчившиеся и дрожащие на жёстких деревянных скамьях. Почти все прятали лица в ладонях, может быть, в бессознательной попытке укрыться от жадных ртов дементоров. Некоторых сопровождали родные, другие сидели в одиночестве. Дементоры скользили перед ними, туда и обратно, и холод, и безнадёжность, и отчаяние этого места наваливались на Гарри, как проклятие…

– Бей их, – сказал он себе, но он знал, что не может наколдовать Покровителя, чтобы немедленно себя не обнаружить. И он пошёл вперёд так беззвучно, как только мог, и с каждым его шагом оцепенение, казалось, наползало на его мозг, но он заставлял себя думать об Эрмионе и Роне, которые в нём нуждаются.

Двигаться среди нависающих чёрных фигур было ужасно: безглазые лица, скрытые под капюшонами, поворачивались ему вслед, и он был уверен, что они его чуют, чуют, может быть, присутствие человека, который ещё не потерял надежду, ещё сопротивляется…

И потом, резко и потрясающе посреди замёрзшего молчания, одна из дверей подземелья, налево по коридору, распахнулась настежь, и из неё понеслись отчаянные крики.

– Нет, нет, я полукровка, я полукровка, говорю вам! Мой отец был волшебником, был, проверьте, Арки Албертон, известный конструктор мётел, проверьте его, говорю вам… уберите руки, руки прочь…

– Последний раз вас предупреждаю, – произнёс мягкий голос Амбридж, так магически усиленный, что он перекрывал отчаянные вопли. – Если будете сопротивляться, к вам будет применён Поцелуй дементора.

Вопли прекратились, но подавленные всхлипы продолжали разноситься по коридору.

– Уведите его, – скзала Амбридж.

Два дементора появились в дверях судебного зала, их ободранные, как сгнившие, руки вцепились в плечи волшебника; тот был на грани обморока. Увлекая его, дементоры заскользили по коридору, и тянувшаяся за ними тьма скрыла их из глаз.

– Следующая – Мери Каттермол, – вызвала Амбридж.

Поднялась невысокая женщина; она дрожала с головы до ног. Её тёмные волосы были гладко зачёсаны и собраны в узел, на ней было длинное простое платье. В лице её не было ни кровинки. Гарри видел, как она затряслась, проходя мимо дементоров.

И бессознательно, без тени плана, потому что ему ненавистно было видеть, как она, одинокая, уходит в подземелье, он сделал это: проскользнул за ней в зал суда, как только дверь начала закрываться.

Это была не то помещение, в котором его однажды допрашивали из-за неправомерного использования магии. Эта комната была много меньше, хотя потолок был такой же высокий, из-за чего человек в ней чувствовал себя погребённым на дне глубокого колодца.

Тут тоже были дементоры, наполняли помещение своим холодом; словно безликие часовые, они стояли по углам, самым отдалённым от высокого, нарочито высокого, помоста. На нём, за перилами, сидела Амбридж; по одну сторону от неё сидел Яксли, а по другую – Эрмиона, не уступавшая бледностью миссис Каттермол. У основания помоста прогуливалась – туда-сюда, туда-сюда – серебристо-белая длинношерстая кошка, и Гарри понял, что она здесь для того, чтобы защитить следователей от наводимого дементорами отчаяния: это обвиняемые должны были его чувствовать, а не обвинители.

– Сядьте, – сказала Амбридж свои мягким, шёлковым голосом.

Спотыкаясь, миссис Каттермол подошла к одинокому креслу на полу, перед возвышенным помостом. Как только она села, из ручек кресла с лязгом вылетели цепи и приковали её.

– Вы Мери Элизабет Каттермол? – спросила Амбридж.

Дрожащая миссис Каттермол кивнула.

– Замужем за Реджинальдом Каттермолом из Отдела Магического обеспечения?

Миссис Каттермол разрыдалась:

– Я не знаю, где он, он должен был встретиться тут со мной!

Амбридж не обратила внимания на эти слова.

– Мать Мейзи, Элли и Альфреда Каттермолов?

Миссис Каттермол заплакала ещё громче.

– Они так напуганы, они думают, я могу не вернуться домой…

– Избавьте, – отплюнулся Яксли. – Отродья грязнокровок нас не волнуют.

Рыдания миссис Каттермол скрыли звук шагов Гарри, когда он осторожно пробрался к ступеням, ведущим на возвышенный помост. В миг, когда он миновал рубеж, охраняемый кошкой-Покровителем, он почувствовал перемену: тут было тепло и уютно. Гарри не сомневался, что это Амбриджев Покровитель, и он сияет так ярко оттого, что она здесь счастлива, в своей стихии – утверждает кривые законы, которые сама помогала писать. Медленно и очень осторожно он прошёл по краю помоста за спинами Амбридж, Яксли и Эрмионы, с которой рядом и сел. Он боялся, что Эрмиона из-за него подскочит. Он подумал, не наложить ли на Амбридж и Яксли чару Заглушения, но даже еле слышное слово Муффлиато могло встревожить Эрмиону. Тут Амбридж возвысила голос, обращаясь к миссис Каттермол, и Гарри воспользовался случаем.

– Я у тебя за спиной, – прошептал он Эрмионе на ухо.

Как он и ожидал, она подскочила, так резво, что чуть не перевернула бутылочку с чернилами, которыми она, как предполагалось, записывала допрос. Но Амбридж с Яксли так сосредоточились на миссис Каттермол, что этого не заметили.

– Сегодня, когда вы появились в Министерстве, у вас была отобрана волшебная палочка, – говорила Амбридж. – Восемь дюймов и три четверти, вишнёвая, сердцевина – волос единорога. Вы узнаёте описание?

Миссис Каттермол кивнула, вытирая глаза рукавом.

– Не будете ли вы любезны объяснить нам, у какого волшебника или ведьмы вы взяли эту палочку?

– В-взяла? – всхлипнула миссис Каттермол. – Я н-не б-б-рала её ни у кого. Я к-купила её, когда мне было одиннадцать лет. Она… она… она выбрала меня.

Она зарыдала ещё горше.

Амбридж рассмеялась мягким девчоночьим смешком, от которого Гарри захотелось на неё наброситься. Она нагнулась над барьером, чтобы лучше видеть свою жертву, и что-то золотое тоже качнулось вперёд и заплясало над перилами: медальон.

Эрмиона тоже увидела его. Она тихо вскрикнула, но Амбридж и Яксли обратили всё внимание на свою добычу, и были глухи ко всему остальному.

– Нет, – сказала Амбридж, – нет, я так не думаю, миссис Каттермол. Волшебные палочки выбирают только ведьму или волшебника. Вы не ведьма. У меня ваши ответы на вопросы, которые были вам посланы – Мафальда, дай их мне.

Амбридж протянула маленькую руку. Она так походила на жабью, что на мгновение Гарри удивился было, почему между толстыми пальцами не видно перепонок. У Эрмионы руки дрожали. Она порылась в стопке документов, сложенной на соседнем стуле, и наконец вытащила лоскут пергамента с именем миссис Каттермол на нём.

– Ой, Долорес, как мило…, - сказала она, показывая на безделушку, поблёскивающую в пышных складках блузки Амбридж.

– Что? – огрызнулась Амбридж, взглянув вниз. – О да – старая семейная драгоценность, – сказала она, погладив медальон, лежащий на её массивной груди. – «С» – это значит Селвин… Я в родстве с Селвинами… По-правде, мало найдётся чистокровных семей, с которыми я бы ни была в родстве… Жаль, – продолжила она громко, просматривая анкету миссис Каттермол, – о вас этого не скажешь. «Профессия родителей: торговцы зеленью».

Яксли злорадно рассмеялся. Внизу пушистая серебряная кошка продолжала ходить в карауле, и дементоры стояли по углам в ожидании.

Эта ложь Амбридж – именно из-за неё кровь ударила Гарри в голову и смыла всякую осторожность: медальон, взятка, полученная от мелкого жулика, служит Амбридж для подверждения её собственных притязаний на чистокровность. Он поднял палочку, не заботясь даже скрыть её под Плащом-невидимкой, и сказал:

– Ступефай!

Полыхнуло красным; Амбридж обмякла и ударилась лбом о перила; бумаги, касающиеся миссис Каттермол, выскользнули у неё из руки на пол внизу, и серебряная кошка исчезла. Холодный как лёд воздух ударил порывом ветра. Яксли оглянулся в недоумении, ища источник тревоги, и увидел Гаррину руку, без тела, и нацеленную палочку. Он попытался вытащить свою палочку, но не успел: – Ступефай!

Яксли соскользнул со стула и скорчился на полу.

– Гарри!

– Эрмиона, я – по-твоему – должен сидеть и позволять ей притворяться…

– Гарри – миссис Каттермол!

Гарри извернулся на месте, сбрасывая Плащ-невидимку: внизу дементоры уже не стояли по углам, они скользили к женщине, прикованной к креслу. То ли потому, что исчез Покровитель, то ли потому, что они почувствовали – их хозяева не следят за ними, но они, похоже, забыли про повиновение. Миссис Каттермол испустила душераздирающий вопль ужаса, когда склизкая, ободранная рука схватила её за подбородок и заставила поднять голову.

– ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ!

Серебряный олень вырвался из палочки Гарри и прыжками понёсся на дементоров; те отпрянули и растворились в тени. Олень прыжками скакал вокруг комнаты, и его сияние, более могучее и согревающее, чем кошкино, залило всё подземелье.

– Забери Суть, – крикнул Гарри Эрмионе.

Он сбежал по ступеням, забросив Плащ-невидимку за спину, и подошёл к миссис Каттермол.

– Вы? – прошептала она, уставясь ему в лицо. – Но… но Рег сказал, именно вы включили моё имя в список!

– Разве? – пробормотал Гарри, дёргая за цепи, связывающие руки миссис Каттермол. – Ладно, я переменился. Диффиндо! – Ничего не произошло. – Эрмиона, как мне избавиться от этих цепей?

– Подожди, я тут занята…

– Эрмиона, тут кругом дементоры!

– Я знаю, Гарри, но если она очухается, а медальона нет… надо его подделать… Геминио! Вот так… Это её одурачит…

Эрмиона сбежала по ступеням.

– Дай взглянуть… Релаксио!

Цепи лязгнули и скрылись в подлокотниках. Миссис Каттермол была напугана пуще прежнего.

– Я не понимаю, – прошептала она.

– Вы уйдёте с нами, – Гарри поднял её на ноги. – Ступайте домой, детей в охапку, и убирайтесь, убирайтесь из страны, если придётся. Переоденьтесь и бегите. Вы видите, как оно тут, хуже, чем этот дивный суд, вам нигде не будет.

– Гарри, – сказала Эрмиона, – как же мы выберемся, со всеми этими дементорами за дверью?

– Покровители, – сказал Гарри, указывая палочкой на своего. Олень замедлил бег и направился к дверям, по-прежнему ярко сияя. – Столько, сколько сможем сделать. Давай своего, Эрмиона.

– Экспек… Экспекто патронум, – произнесла Эрмиона. Ничего не произошло.

– Единственное заклинание, которое у неё не ладится, – объяснил Гарри окончательно сбитой с толку миссис Каттермол. – Чуточку неудачно, бывает… Давай, Эрмиона…

– Экспекто патронум!

Серебряная выдра вырвалась из конца Эрмиониной палочки и грациозно поплыла по воздуху вслед за оленем.

– Идём, – сказал Гарри, и пошёл впереди Эрмионы и миссис Каттермол к дверям.

Когда Покровители выплыли из подземелья, раздались потрясенные крики ожидающих за дверьми. Гарри посмотрел вокруг: дементоры отступали со всех сторон, растворялись в темноте, бежали перед серебряными созданиями.

– Решено, чтобы вам всем отправляться по домам и скрыться вместе с семьями, – объявил Гарри ожидающим магглорождённым, которых ослепил свет Покровителей, так что они всё ещё закрывались руками. – За границей, если возможно. А сейчас все уходите из Министерства. Это… э… новая официальная политика. Если вы сейчас пойдёте за покровителями, вы сможете добраться до Атриума.

Они смогли без помехи подняться по каменной лестнице, но когда подходили к лифтам, у Гарри появились опасения. Если они ввалятся в Атриум с серебряным оленем и выдрой, и двумя десятками народу, из которых половина – магглорождённые под следствием, то Гарри не мог не чувствовать, что они привлекут нежелательное внимание. Он как раз пришёл к этому неприятному умозаключению, когда перед ним с лязгом остановился лифт.

– Рег! – завизжала миссис Каттермол, обнимая Рона. – Ранкорн меня выпустил, он напал на Амбридж и Яксли, и он сказал нам уехать за границу. Я думаю, так будет лучше, Рег, я точно уеду, давай скорее домой, собирать детей, и – почему ты такой мокрый?

– Вода, – пробормотал Рон, высвобождаясь. – Гарри, они знают, что в Министерство пробрались, в двери у Амбридж какая-то дыра. Я думаю, у нас минут пять…

Эрмиона в ужасе повернулась к Гарри, раздалось хлоп, и её Покровитель исчез.

– Гарри, если нас тут накроют…!

– Не накроют, если не будем мешкать. – Гарри повернулся к стоящим за ним, молча глядевшим на него, разинув рты.

– У кого есть палочки?

Где- то половина подняла руки.

– Хорошо, каждый, кто без палочки, должны держаться за кого-нибудь, у кого есть. Нужно спешить, пока нас не задержали. Пошли.

Все ухитрились втиснуться в два лифта. Гаррин Покровитель остался перед золочёными решётками, как часовой. Решётки закрылись, и лифты начали подниматься.

– Уровень восемь, – раздался холодный ведьмин голос. – Атриум.

Гарри сразу понял, что будут проблемы. В Атриуме было полно народа, бегающего от камина к камину и запечатывающего их.

– Гарри, – пискнула Эрсмиона, – что нам делать…

– СТОЙ! – загремел Гарри, и властный голос Ранкорна раскатился по Артиуму: волшебники, запечатывающие камины, замерли, как замороженные. – За мной, – прошептал он перепуганным магглорождённым, и те пошли вперёд, сбившись в кучку, подгоняемые Роном и Эрмионой.

– Что такое, Альберт? – спросил лысеющий волшебник, тот самый, который недавно вывалился из камина следом за Гарри. Он явно нервничал.

– Этих вот надо спровадить, прежде чем запечатают выходы, – сказал Гарри со всей властностью, какую смог изобразить.

Волшебники перед ним переглянулись.

– Нам велено запечатать все выходы, и никого не выпускать…

– Ты кому перечишь? – взорвался Гарри. – Или хочешь, чтобы я твою родословную проверил, как вон у Дирка Кроссвелла?

– Прошу прощения! – выдохнул лысеющий волшебник, отступая. – Я ничего такого не имел в виду, Альберт, но я думал… я думал, они тут для допроса и…

– Их кровь чиста, – сказал Гарри, и его низкий голос выразительно раскатился по залу. – Чище, чем у многих из вас, ручаюсь. Ступайте, – крикнул он магглорождённым, и те заспешили к каминам и начали попарно исчезать в них. Министерские волшебники попятились, одни растерянные, другие напуганные, иные в ужасе. Но тут:

– Мери!

Миссис Каттермол оглянулась через плечо. Настоящий Рег Каттермол, которого больше не тошнило, но который был бледен и вымотан, выбегал из лифта.

– Р-Рег?

Она посмотрела на мужа, потом на Рона, который громко выругался.

Лысеющий волшебник разинул рот, с подозрением поворачивая голову то к одному Регу Каттермолу, то к другому.

– Эй – что это происходит? Как это?

– Запечатать выход! ЗАПЕЧАТАТЬ!

Яксли вырвался из лифта и бежал к каминам, в которых скрылись уже все магглорождённые, кроме миссис Каттермол. Лысеющий волшебник поднял палочку, но Гарри занёс свой огромный кулак и врезал ему, так что тот полетел по воздуху.

– Яксли, он помогал магглорождённым бежать! – заорал Гарри.

Сотоварищи лысого волшебника подняли крик; под прикрытием суматохи Рон схватил миссис Каттермол в охапку, затолкал её в ещё открытый камин, и исчез с ней вместе. Растерянный, Яксли перевёл взгляд с Гарри на сбитого с ног волшебника, а настоящий Рег Каттермол стонал: – Моя жена! Кто там с моей женой? Что происходит?

Гарри увидел, как Яксли поворачивает голову, как на его жестоком лице появляется понимание.

– Пошли! – заорал он Эрмионе, схватил её за руку, и они вместе прыгнули в камин, а заклинание Яксли пролетело у Гарри над головой. Их завертело, и через несколько секунд выбросило в туалет, в кабинку. Гарри распахнул дверцу: Рон стоял рядом с раковинами, и продолжал бороться с миссис Каттермол.

– Рег, я не понимаю…

– Пусти, я не твой муж, ты должна отправляться домой!

В кабинке позади раздался шум. Гарри обернулся – там как раз появился Яксли.

– ИДЁМ! – взвыл Гарри. Он схватил Эрмиону за руку, а Рона за плечо, и повернулся на месте.

Тьма поглотила их, и ощущение сдавливающих объятий, но что-то было не так… Рука Эрмионы медленно выскальзывала из его пальцев…

Гарри подумал, что задохнётся; он не мог ни дышать, ни видеть, и единственное в этом мире были рука Рона и пальцы Эрмионы, которые медленно выскальзывали…

И потом он увидел дверь дома номер двенадцать на площади Мракэнтлен, с дверным молотком-змеёй, но прежде чем он смог перевести дыхание, был вопль и вспышка пурпурного огня: рука Эрмионы вцепилась в него, как клещи, и всё опять потемнело.