Акмеизм: поэт — гордый властитель мира, разгадывающий его тайны и преодолевающий его хаос

Акмеизм (от греч. акте — высшая степень чего-либо, вершина, цветущая сила; другое название «адамизм» менее употребимо; оно имеет в виду первозданно чистый взгляд на мир и первоназывание окружающих явлений) — художественное направление русской литературы начала ХХ в., возникшее в Серебряном веке, сущест­вовавшее главным образом в поэзии и утверждавшее: поэт — чародей и гордый властитель мира, разгадывающий его тайны и преодолевающий его хаос.

Акмеизм возглавлял Н. Гумилев (1886—1921). Он провозгласил акме­изм как художественное направление и сформулировал его принципы: ис­кусство, родившись из жизни снова, идет к ней как равный к равному; у поэта жреческое предназначение. Ахматова считала, что акмеизм «по­следнее великое течение русской литературы».

Акмеизм полемически отталкивался от символизма, от его туманной мистики, неопределенности смысла, преувеличенной метафоричности, приводящей к текучести образов, отказываясь от его иррационализма, субъективизма, заигрывания «то с мистикой, то с теософией, то с оккуль­тизмом» (Гумилев).

Социальным ферментом возникновения акмеизма было нетерпеливое ожидание перемен. В некоторые периоды своего недолгого существова­ния своими организационными очертаниями акмеизм совпадал с поэти­ческим клубом, носившим название «Цех поэтов» (1910—1914).

К акмеизму принадлежали О. Мандельштам (1891—1940), А. Ахма­това (1889—1967), С. Городецкий, М. Лозинский, М. Зенкевич, В. Нарбут, Г. Иванов, Г. Адамович, М. Моравская, Е. и Д. Кузмины-Караваевы, Шер­шеневич.

Определяющее значение для акмеизма имели сборники стихов О. Мандельштама «Камень» (1913), А. Ахматовой «Четки» (1914), Н. Гуми­лева «Колчан» (1916).

Акмеизм стремился передать предметность реального мира, подлин­ность человеческих чувств, поэтичность первозданных эмоций, перво­бытно-природное начало, доисторическую жизнь человека и мира.

Слово в стихах акмеистов «вещественно» и определенно, конкретно и точно в своем значении, ясно и прозрачно (ему присущ «кларизм» — пре­красная ясность).

Акмеизм завершился к началу 1920-х годов.

4. Футуризм: воинственная личность в урбанистически организо­ванном хаосе мира.

Термин «футуризм» возник, когда испанец Габриэль Аломар опубликовал в журнале «L'Avens» статью «El Futurismo» (1905). Как художественное направление футуризм зародился в Италии в начале ХХ в. Это была художественная реакция на застой в культурной, экономи­ческой и политической жизни. Футуристы идеализировали урбанизацию, развитие индустрии, материальные ценности. Личность, героизируемая футуризмом, была активна до агрессивности и для Ф. Маринетти: «война — единственная гигиена человечества». Футуризм отвергал «омертвев­шие каноны классического наследия» и «мистические идеалы».

Молодой итальянский поэт, редактор миланского журнала «Poesia» Филиппо Томмазо Маринетти на страницах парижской газеты «Фигаро» (20 февраля 1909 года) опубликовал Первый манифест футуризма, обращаясь ко «всем живым людям на земле». В манифесте го­ворилось.

«1.Мы хотим воспевать любовь к опасности, привычку к энергии и к отваге. 2.Главными элементами нашей поэзии будут: храбрость, дерзость и бунт. 3 До сих пор литература воспевала задумчивую неподвижность, экстаз и сон, мы же хо­тим восхвалить наступательное движение, лихорадочную бессонницу, гимнастический шаг, опасный прыжок, оплеуху и удар кулака.

4.Мы объявляем, что великолепие мира обогатилось новой красотой: красотой быстро­ты. Гоночный автомобиль со своим кузовом, украшенным громадными трубами со взрывча­тым дыханием... рычащий автомобиль, кажущийся бегущим по картечи, прекраснее Самофракийской победы.

5.Мы хотим воспеть человека, держащего маховик, идеальный стебель которого прохо­дит сквозь землю, которая брошена сама на окружность своей орбиты.

6 Надо, чтобы поэт расходовался с жаром, блеском и расточительностью, пусть они увеличат энтузиастское усердие первоначальных элементов.

7.Не существует красоты вне борьбы. Нет шедевров без агрессивности. Поэзия должна быть жестокой атакой против неизвестных сил, чтобы требовать от них преклонения перед человеком.

8.Мы на крайнем мысе веков!.. К чему оглядываться, если нам нужно разбить таинст­венные двери невозможного. Время и пространство умерли вчера. Мы уже в абсолютном, так как мы уже создали вечную вездесущую быстроту.

9.Мы хотим прославить войну - единственную гигиену мира - милитаризм, патрио­тизм, разрушительный жест анархистов, прекрасные идеи, обрекающие на смерть, и презре­ние к женщине.

К).Мы хотим разрушить музеи, библиотеки, сражаться с морализмом, феминизмом и всеми низостями оппортунистическими и утилитарными.

11 .Мы воспоем толпы, движимые работой, удовольствием или бунтом, многоцветные и полифонические прибои революций в современных столицах, ночную вибрацию арсеналов и верфей под их сильными электрическими лунами, прожорливые вокзалы, проглатываю­щие дымящихся змей, заводы, привешенные к облакам на канатах своего дыма, мосты, гим­настическим прыжком бросившиеся на дьявольскую ножевую фабрику осолнечненных рек, авантюристические пакетботы, нюхающие горизонт, локомотивы с широкой грудью, кото­рые топчутся на рельсах, как огромные стальные лошади, взнузданные длинными трубами, скользящий лет аэропланов, винт которых вьется, как хлопанье флагов и аплодисменты тол­пы энтузиастов.

Стоя на вершине мира, мы еще раз бросаем вызов звездам!»

Футуризм появился в Испании (1910), Франции (1912), Германии (1913), Великобритании (1914), Португалии (1915), в 10-х годах в России и восточной Европе (в славянских странах). В Нью-Йорке вышел экспе­риментальный журнал «291» (1915), в Токио-журнал «Футуристическая школа Японии» (1915). В Аргентине и Чили появились литературные школы ультраистов, в Мексике школа эстридентистов — все они ориенти­ровались на футуризм.

Футуризм — художественное направление эпохи модернизма, утвер­ждающее агрессивно-воинственную личность в урбанистически органи­зованном хаосе мира.

Определяющий художественный фактор футуризма — динамика. Фу­туристы осуществляли принцип безграничного экспериментаторства и достигали новаторских решений в литературе, живописи, музыке, театре.

Творческий процесс в эстетике футуризма по своей природе импуль­сивен и спонтанен. Это искусство прислушивалось к звукам улиц и стре­милось точно передать и воспроизвести урбанистически организованный хаос мира. Немецкий культуролог А. Хаузер (франкфуртская школа) пи­шет, что футуризм выражал протест против эстетики конформизма рубе­жа веков.

Футуризм отрекался от созерцательности импрессионизма, но не пре­одолевал его сенсуалистическую пассивность и объективизм. Футуризм был анархическим бунтом против привычной обыденной реальности и выступал против позитивистского «общественного вкуса».

Авангардистов и утопистов-революционеров объединяло и востор­женное отношение к проекту идеального будущего, и отвращение к про­шлому в жизни и искусстве.

Русский футуризм (В. Маяковский, Н. Асеев, С. Кирсанов, В. Камен­ский, В. Крученых, В. Хлебников, О. Брик) вихрем ворвался в литературу и «сразу смазал карту будня, плеснувши краску из стакана». Русские фу­туристы вели большую экспериментаторскую работу в области литера­турных художественных средств и литературного языка. В ходе этих экс­периментов появилась заумь (термин введен в обиход русскими футури­стами). Заумь — для футуристов язык «для себя», способность поэта «вы­ражаться не только общим языком... но и личным... не имеющим опреде­ленного значения (не застывшим), заумным»; отказ от коммуникативной функции языка и упор на его ритмические выразительные возможности и возможности самовыражения личности через непонятный для других на­бор звуков.

Заумь, по словам Л. Тимофеева,«превращалась либо в междометия («у-бе-щур») эмоционального характера, либо в звукоподражания («чур-лю журль»), отвечая своей обедненностью обедненности самого содержа­ния поэзии с ее представлением о литературном творчестве как языковом изобретательстве. В призыве к «самовитому слову» был и положитель­ный элемент, ценный полемической направленностью против условности языка символистов. Словотворчество Хлебникова шло по пути поиска но­вых словообразований, сохранявших корневую основу слова (неологиз­мов). Эти поиски часто были оправданы («творяне», «замеса», «мога­тырь», «смехач», «зазовь», «чареса», «миларь»). Эти поиски были восп­риняты Маяковским, Кирсановым, Асеевым, тоже искавшими новые сло­вообразования, не разрушавшие смысловую основу слова».

Заумный язык определял смазанность семантики текста (вплоть до нулевой семантической значимости).

Течением внутри русского футуризма стал кубофутуризм (1910—20-е гг.), утверждавший социальную активность личности в вещном мире. Свою задачу это течение видело в стимуляции этой активности. Соответ­ственно ценилась ораторско-трибунная интонация стиха (Маяковский, Асеев, например). Кубофутуристы провозглашали необходимость отрече­ния от литературных условностей.