Я, куинн адам баррингтон
Джорджия ле Карр.
Серия «Банкир миллиардер#4»
«Соблазни меня»
Блейк Лоу Баррингтон
Я провожу по щекам и подбородку и кладу бритву на место, смотрюсь на себя в зеркало. Я пришел в этот мир именно таким — обнаженным. На мгновение я хмурюсь, глядя на себя. Прошлой ночью мне опять снился сон, где я был маленьким, и мои руки были в крови, пытаюсь вспомнить детали, но как всегда ничего.
Нет, он не исчез насовсем, он никогда не исчезнет, будет возвращаться вновь и вновь. Он скрывается у меня где-то внутри в подсознании, не напрягая меня днем.
Я отмахиваюсь от моих размышлений и у меня возникает такое чувство будто внутри что-то разломилось и стало жутко неудобно, направляюсь в душ. Прикрываю дверь. Льющаяся вода похожа на мощную живительную силу, я жду, пока она нагреется, чтобы шагнуть под горячий струящийся каскад. Этот поток устремляется на меня, вода настолько чувствительная и незлопамятная, всепрощающая.
Я закрываю глаза, и вода смывает все мои грехи.
Слышится стук в дверь.
Я оборачиваюсь и открываю ее. Несколько секунд мы просто смотрим друг на друга. Ее распущенные взъерошенные волосы локонами опускаются на плечи. Она выглядит идеальной, делает шаг внутрь, и я открываю ей свои объятья, чтобы окружить своими руками.
Боже, я люблю эту женщину.
Она наливает жидкое мыло в ладони и натирает мою грудь.
— Ты сама напросилась, — говорю я ей.
— С того дня, как встретила тебя, — отвечает она мягко.
Я улыбаюсь.
В ответ она посылает такую же улыбку. В облаке пара от горячей воды, ее глаза совершенно темные. Они медленно двигаются вниз по моему телу, намыливая его жидким мылом, и останавливаются на моем члене, который полностью жесткий и готов для нее.
Я разворачиваю ее, и она ловко упирается руками о матовое стекло, опустив голову и прислонившись лбом, приподняв бедра немного вверх, предоставляя мне полный доступ. Я погружаюсь в нее, она ахает, хватая ртом воздух. Я люблю этот непроизвольный звук, вырывающийся из ее горла. Я всегда помню ее удивление, и мне необходимо его слышать, любой звук срывающийся с ее губ. Звук — это начало и конец моего обладания ею. Он принадлежит мне, я хозяин его. Когда она перестанет издавать его, во мне что-то умрет.
Наши влажные тела соприкасаясь, агрессивно шлепают друг о друга, пока я жестко и быстро трахаю ее. Необходимость погружаться в нее глубже и глубже заставляет приподнять ее ноги над полом. Я врезаюсь в нее быстрее и быстрее в ее шелковистую сжимающуюся киску до тех пор, пока не взрываюсь глубоко внутри нее.
Разворачиваю лицом к себе, и мы смотрим друг на друга, оба тяжело дыша, как будто только что участвовали в гонке за первое место. Потом опускаюсь на колени перед ней и раздвигаю ее киску губами, начиная довольно жестко сосать клитор, наблюдая, как она извивается и беспомощно стонет. Я знаю, что хорош в этом, и она быстро кончает, пронзительно крича. Я встаю и ставлю ее обратно под мощную струю воды.
Вода льется на нас, словно мощный дикий поток, и я целую ее, в сладкие и теплые губы. На какое-то мгновение я явно теряю себя в сладости этого поцелуя, она медленно приходит в себя. Я хватаю ее за руку.
— У твоего сына великолепное чувство времени, — говорит она со смехом, выскальзывая от меня и открывая дверь Я прислушиваюсь, но ничего не слышу, кроме ее шагов выходящих из ванной и тянусь за полотенцем.
У матерей особенный слух.
Я выключаю воду, быстро на сухо вытираю себя и тащусь в смежную комнату. Пока я одеваюсь, иногда Лана приносит сюда Сораба, но не в этот день. Моя одежда уже повешена и ждет, когда я ее надену, пара носков любовно лежит на радиаторе. Они теплые на ощупь, гораздо теплее, чем мое замороженное сердце, я быстро натягиваю их на себя.
У меня запланирована ранняя встреча с Индией Джейн, с организатором свадеб. Я сообщил Лане, что не хочу, чтобы она принимала участие в планировании свадебной церемонии, потому что я не хочу, чтобы у нее был сумасшедший стресс, свойственный невестам, но на самом деле это верно лишь отчасти. Правда заключается в том, что я хочу, чтобы эта была такая свадьба, которую Лана никогда не сможет организовывать сама, не только потому что она не умеет, а просто ее воспитание даже не будет знать с какой стороны подойти, чтобы показать всю ту показную расточительность, которую я имею в виду, но и потому, что один из нас слишком супер-испорчен и хочет нечто сверх подобное для себя. Лана просто не такая.
Она не знает, что ее свадьба будет самым величайшим событием, произошедшим в высшем обществе в этом году. Приглашения будут только для избранных и будут цениться на вес золота, если можно так выразиться. Не потому что я этого хочу, я готов жениться на Лане хоть в ванной комнате завтра, и мне на это совершенно насрать, но я прекрасно знаю, что все стрелы будут тогда направлены на нее. Если будет что-то меньшее, чем шикарная широкомасштабная свадьба, упадет важность и значимость самой Ланы в глазах общества. А ей это совсем не нужно. Эти высокомерные ведьмы только и мечтают, чтобы притеснить ее. Но я заставлю каждую из этих высокомерных сучек принять ее как равную, даже если это будет последнее, черт побери, что я сделаю в своей жизни.
И для пущего эффекта даже моя мама не будет приглашена.
Да, она ужасно разозлиться, но переживет. Для некоторых это может показаться слишком резким, но вы не знаете мою мать. Она способна испортить всю свадьбу одним тщательно продуманным и высказанным словом! Она может сказать вам фразу, которая будет иметь эффект взорвавшейся ручной гранаты, я даже не хочу задумываться о нюансах ее колкостей.
Кроме того, не вижу никакого реального повода, приглашать ее: я уже воочию вижу, на что будет похоже ее отношение к Лане. Даже могу представить, как ее ухоженные руки сложены на коленях, лицо озаряется сардонической усмешкой, и она проворно начинает объяснять Лане узкую взаимосвязь между высшим обществом и низшим. И Лана никогда, в глазах моей матери, не сможет уйти с этой позиции покорного смиренного подчинения, низшего сословия.
Поэтому — она не приглашена. И если, на то пошло, тоже самое касается и Маркуса. Их отсутствие явно продемонстрирует остальным, что если кто-либо из них хочет принять чью-либо сторону или начать подлизываться, то лучше им выбрать сторону Лану.
Я надеваю пиджак.
А настоящее дело вот в чем:
Я знаю, что Лана хочет, чтобы я рассказал вам свою версию событий, но если быть до конца честным, вы действительно хотите услышать о свадьбе, с мужской точки зрения? Свадьба ведь для девочек. В ту минуту, когда Индия Джейн раскочегаривает свой подбородок в ее обычной английской экспрессии, сдерживая свой напор и начиная обсуждать соответствующие уровню свадьбы бутоньерки, мои глаза стекленеют.
Конечно, Билли была самой лучшей персоной для подружки невесты, но что она думает о свадьбах, и людях, грешащих этим, не стоит повторять, Лане нужна была еще одна подружка — поэтому, мы остановились на Джулии Сугар. Я только однажды видел ее и то мимолетно, не могу сказать, что знаю ее достаточно хорошо, но Лана вместе с ней выросла и очень хорошо отзывается о ней, а я верю инстинктам Ланы, поэтому я согласился, чтобы она бала ее подружкой на свадьбе.
Я понимаю, что вы ее не знаете, но вы уже купили билет на шоу и можете с таким же успехом присоединиться к нам с радостным сердцем в связи с таким знаменательным днем. Никогда же не знаешь, может вы все же получите удовольствие.
Молодой мистер Сораб Баррингтон почтит за честь ваше общество
на свадьбе на приеме своих родителей
Ланы Блум
и
Блайка Лоу Баррингтона
в Старой Церкви Уобёрн, Бедфордшире в воскресенье 18 мая 2014 в 2 p.m.
с последующем приемом в Wardown Towers
Просьба сообщить о своем прибытии
Индии Джейн Пеннингтон
Buckingham Palace Road, London, SW 1 1AA Форма одежды повседневная
1.
Джули Сугар
Да, это правда: я ненавижу Лану Блум.
Но верно также и то, что я согласилась быть ее подружкой невесты.
Причина почему я согласилась играть роль подружки невесты на удивление проста — у нее есть то, что я хочу, также, как и причина почему я ненавижу ее тоже не слишком сложная. Все началось с зависти много лет назад. Понимаете, у нее было все, а у меня нет, но я очень хотела, чтобы у меня это тоже было.
Уже в детстве она отличалась совершенством и красотой, которые невозможно было не заметить, прямые черные волосы и самые большие, самые невинные голубые глаза, которые вы когда-либо видели, в то время, когда я была уродливой, неуклюжей вещью, увенчанной причудливой копной кудрей. Она была превосходно сформирована, я ... Ну, мое прозвище было Жирная, и только когда окружающие находились в добром расположении духа — Толстуха.
У меня не было трагедий в жизни, у нее же они случались постоянно, такое впечатление, словно «трагедия» были хорошо обученным животным, которое следовало за ней по пятам. Ее мать всегда умирала, но все-таки поправилась. Однажды ее отец отправился на работу и больше не вернулся к ним домой. Педофил попытался похитить ее. В общем трагедия случалась за трагедией и этому не было конца.
Ох, и еще мне следует добавить, что Билли Блэк, самая крутая девчонка в школе и единственный человек, с которым я до смерти хотела подружиться, стала ее лучшей подругой. Но, думаю, моя настоящая ненависть к ней началась, когда…
— Джули, — кричит моя мать снизу.
— Что? — ору я в ответ.
— Я принесла тебе пончики.
— Я спущусь и возьму их, — кричу я, быстро скатываясь с кровати и приземляясь на пол с глухим стуком. Я слышу ее тяжелую поступь, прошествовавшую в гостиную. Я отпираю дверь, бегу вниз по лестнице и останавливаюсь на последней ступеньки, отсюда я могу видеть кухню и гостиную.
Я замечаю на кухонном столе тонкий, белый бумажный пакет с пончиками. В гостиной я вижу женщину, огромную женщину. В последний раз, когда она сама себя взвешивала, она была почти четыреста фунтов. Это было почти год назад.
Она выглядит наподобие горы жира, удерживаемого тонким слоем кожи, мертвецки бледной и натянутой с таким усилием, что можно увидеть все просвечивающиеся вены, молодость и трудоспособность в них умерли, обслуживая огромные потребности ее тела. Она с размаха рухает на диван. Пружины жалобно стонут, но три подушки услужливо расплющиваются, принимаю форму ее массивного зада.
Одетая в серую футболку, которую она носит без лифчика, и напоминающую по своим размерам палатку, через которую выделяются две широкие расплющенные горы, покоящиеся на животе. В том месте, где кончается на руках бесформенная футболка, начинаются ее мясистые локти, переходящие в руки, словно в булавы, и взгляд падает ниже на неуклюже растопыренные жирные красные сосиски-пальцы, сжимающие засаленный бумажный пакетик, прижимая его к груди. Ее руки просто не могут подняться выше. Она наклоняет голову вперед и погружает лицо в первый из трех Ямайский Патти, который она купила, они специально для нее в булочной делают его в два раза большим.
Это и есть моя мать.
Она поднимает голову, ее губы покрыты слоем жирной коричневой подливки, рот набит едой, а щеки выпирают. Она жует ровно три раза и проглатывает.
— Все на кухне, — говорит она.
— Да, я вижу. Спасибо, — отвечаю я, но не двигаюсь.
Она кивает, откусывая еще один кусок теста и переводит взгляд к экрану телевизора. Потом она потянется за двухлитровой бутылкой колы и будет пить прямо из горлышка. Она выпивает целую бутылку в день, не отрываясь от телевизора, она тянется за бутылкой.
Я иду на кухню, которая напоминает невероятный свинарник. Много дней подряд стоит грязная посуда, которую стоит помыть, везде лежит отпечаток слоя жира и грязи. Плита также покрыта не только слоем жира, но и вся в пятнах, грязь заполонила все, невозможно найти ни одного чистого места. На полу линолеум тоже покрыт каким-то дерьмом и помойное ведро уже давно пора вынести, здесь жутко воняет.
Я задерживаю дыхание.
Когда я была подростком, я приходила домой из школы и мыла и убирала, но потом у меня сложилось такое впечатление, будто моя мама и брат предпочитают жить в грязи, потому что было просто невозможно все время убирать въевшуюся грязь. Я перестала убираться в тот момент, когда мой брат принес собаку.
Потом это стало уже невозможным.
Наш дом стал походить на один из тех домов, как в шоу по ТВ «Как очистить Ваш дом», где две хлопотуньи эксперты по уборке, Ким и Агги, приходят в ужасно грязные дома, чтобы помочь сделать там уборку. Иногда я смотрю это шоу для того, чтобы убедиться, есть ли дома действительно грязнее, чем у нас. Я видела только один раз – когда они пришли к той женщине, у которой, кажется жило пятьдесят кошек в подвале, это было просто ужасно, хуже, чем наша квартира.
Я хватаю бумажный пакет со стола и, стараюсь больше до ничего не дотрагиваться, несусь вверх по лестнице, запираю за собой дверь и оглядываю комнату. Все в чистых оттенках розового безупречно, безупречно чисто.
Я делаю глубокий вдох и аромат зеленых яблок еле уловимый освежитель воздуха заполняет мои легкие, направляюсь к ящику моего столика. Достаю тарелку и ставлю ее на тумбочку, достаю пончик из бумажного мешка. Пончики с джемом моя самая любимая вещь в целом мире. Когда я был еще ребенком, могла съесть за один присест целый пакет Сейнсбери из шести штук.
Я кладу бумажный пакет на тарелку и пончик сверху, сажусь на кровать и смотрю на него. Он посыпан слоем сахарной пудры и в месте моего укуса, виден красный джем. Я думаю, как поднесу его ко рту. Мягкие крупинки сахара, тонкая жареная кожица, великолепное тесто, и липкая сладкая струя джема попадает на мой язык. Слюна заполняет мой рот.
Я с трудом проглатываю. Я помню, как моя учительница физики однажды сказала, что желание поесть инстинкт механизма эволюции. Новорожденный младенец знает, что нужно повернуть голову в сторону соска. Без пищи человеческий род умер бы.
Дрожь проходит по всему моему телу.
Я открываю ящик прикроватной тумбочки и из коробки одноразовых перчаток извлекаю одну. Я натягиваю ее на правую руку и сгибаю пальцы, чувствуя, как натягивается перчатка. Этой рукой я беру пончик и сжимаю его так сильно насколько могу, джем пятнами падает на бумажный пакет. Я сжимаю пончик в кулаке, превращая в бесформенную массу и шмякаю о бумажный пакет, и смотрю на него совершенно без эмоционально.
Отвратительно.
Похоже на антирекламу для курения, где показывают, как тушат сигарету в яичнице. Никто не будет желать подобной вещи, даже я. Я в очередной раз переборола эволюционное желание поесть. Снимаю перчатки и раздавливаю их на разрушенном пончике, превратившемся в бесформенную массу на бумажном пакете, кидаю все это дело в мусорную корзину.
Достаю блокнот из ящика, аккуратно вырываю страницу, отрываю небольшой кусочек и сую его в рот. Я тщательно прожевываю и медленно глотаю довольно безвкусное месиво. Я ем пять страниц прежде чем муки голода отступают, закрываю блокнот и убираю его на место. Чувствую себя очень довольной, подхожу к весам и встаю на них, делаю глубокий вдох и опускаю глаза.
Они стоят на отметке восемь.
Хорошо.
Я смогла похудеть и вес теперь остается постоянным.
Очень хорошо.
Я должна сегодня очень осторожно употреблять калории, потому что завтра мне предстоит обед с Ланой и Билли. Я смотрю на подоконник, на котором оставила свадебное приглашение от Ланы, сделанное на заказ и украшенное бисером по всей стороне конверта.
Затем я поворачиваюсь к стене напротив моей кровати, которая полностью увешана фотографиями Джека Айриша. Некоторые я увеличила.
Ах да! Это другая причина, почему я ненавижу Лану Блум. На мой тринадцатый день рождения, все мое тринадцатилетнее сердце глубоко и бесповоротно влюбилось в Джека. И по сей день я глубоко влюблена в него.
К сожалению, он ошибочно предполагает, что безумно влюблен в Лану.
2.
Я просыпаюсь рано на следующее утром и мне не нужно отходить от сна, потому что тут же вспоминаю, что мне предстоит. Сегодня я не пойду на работу, потому что обедаю с Ланой и Билли, и после этого, мы вроде бы пойдем с Ланой на ее четвертую и скорее всего последнюю примерку свадебного платья. Билли и я также впервые примерим наши платья подружек невесты. Я выпрыгиваю из постели. Мне сегодня так много предстоит сделать. Я натягиваю мой спортивный лифчик, надеваю черные леггинсы, собираю волосы в хвост высоко на голове.
Быстрый взгляд на прикроватные часы. Около 7.00.
Раскладываю коврик для йоги на ковре и накрываю сверху полотенцем. Сажусь и начинаю делать разминку — медленно и усиленно растягиваюсь. Ложусь на спину и делаю упражнения на пресс, но увеличив в два раза свое обычное количество, убеждаясь с каждым подъемом в положение сидя, что мои мышцы нещадно болят. Я начинаю энергично прыгать вверх, глотнув немного воды из пластиковой бутылки, мое сердцебиение быстро увеличивается, но все равно довожу прыжки до пятьсот раз на месте. Я останавливаюсь и тяжело дышу, выжидая тридцать секунд. Тогда продолжаю прыгать в таком же темпе еще тридцать секунд, таких остановок и прыжков я делаю семь подходов.
Теперь я вся потная, с меня просто течет, мои мышцы болят и у меня нет сил. Я надеваю наушники, музыка просто грохочет в ушах, и еще двадцать минут без остановок занимаюсь аэробикой, кладу наушники и медленно опускаюсь на коврик нагружая себя тридцать минут Калланетикой. Я делаю по сто раз каждый микрокомплекс упражнений. Мои мышцы испытывают уже жгучую боль, но я стараюсь не обращать на них внимание, пока не доделаю весь комплекс до конца. Я поднимаюсь, вытирая капающий пот полотенцем.
Я ощущаю себя бодрой, сильной и... готовой.
Взяв ведро, наполненное очищающим раствором, закрываю за собой верь в комнату, хотя знаю, что все еще спят, и иду в ванную. В течение примерно пятнадцати минут, так я делаю каждый день, чищу раковины, унитаз, душевую кабину, плитку на стенах и пол до блеска. Покрасневшая и разгоряченная, я захожу в душ и включаю кран ледяной воды, первое чувство — всегда шок, от колючих струй, которые обрушиваются мне на голову и плечи, заставляя задыхаться. Прежде чем зубы начинают стучать, кручу кран с горячей водой. Удовольствие неописуемое.
Намывшаяся и вымытая, я выходу, вытираясь чистым полотенцем, обернув одно вокруг тела, а другое — на голову я пробираюсь обратно в свою комнату. Сейчас уже почти восемь тридцать. Все спят, поэтому в квартире тихо и спокойно, если приложить ухо к любой из дверей спальни, то можно услышать медленный, тяжелый храп.
Я сажусь перед зеркалом и нежно вытираю волосы, к ним нельзя относится резко и грубо, иначе можно повредить стержень волоса. Когда я убираю полотенце, волнистый иссиня-черный взлохмаченный беспорядок отражается в зеркале. Я укладываю волосы, рассматривая корни, появляется ли мой настоящий цвет, мягкий коричневый, который превращается в золотистый сироп и летнюю пшеницу, но его не видно. В течение многих лет я с помощью химии выпрямляла волосы, но несколько месяцев назад они начали выпадать, поэтому теперь каждый раз я использую горячие щипцы.
Я втыкаю щипцы в розетку, зажигается огонек, и выдавливаю на ладонь защитный крем десять-пенсов-за тюбик, который подходит моим волосам. Включив фен на среднюю температуру, начинаю сушить. Я аккуратно перебираю пальцами, потому что только прошлой ночью, сделала себе акриловые ногти, и совершенно не хочу их испортить. Они такие красивые, длинные и розовые, и очень хорошо смотрятся на фоне моих черных волос. Я обожаю их, но не могу делать их все время, потому что работаю флористом.
Когда волосы совсем сухие, я выпрямляю их посредством нагревшихся щипцов. Спустя двадцать минут мои волосы блестящие, спускающиеся черным занавесом на шесть дюймов ниже плеч. Нанеся немного воска на кончики, поворачиваю голову из стороны в сторону, так же, как показывают в рекламе шампуня. Все я готова — занавес покачивается в той же самой рекламе.
Приподнимаю веки, вставляя мои цветные контактные линзы, быстро моргаю несколько раз, чтобы они как следует встали на место. Смотрюсь на себя в зеркало. Моя собственная радужная оболочка сейчас стала голубого цвета.
Голубые глаза и черные волосы такие же, как у Ланы.
Наклоняюсь вперед и отвинчиваю колпачок у бутылочки с кремовой основой, наношу тонким слоем влажным спонжиком, тщательно очерчиваю область около ушей и волос, чтобы не было видно явной границы. Затем накладываю компактную пудру, внимательно смотрюсь в зеркало с увеличением, проверяя качество своей работы. Все безупречно.
Теперь можно краситься. Первое — глаза. Опираясь локтем на туалетный столик, медленно тонкой при тонкой кисточкой провожу вокруг глаза, делая небольшую стрелку вверх, потом — другой глаз. Теперь мои глаза выглядят, как у Ланы, такие же большие и ровно накрашенные.
Следующее — четыре слоя туши, и легкими перистыми мазками делаю цвет бровей подходящий моим волосам, немного кладу еле заметных розовых румян. А теперь — самое трудное, карандашом для губ я мастерски рисую свои губы, придавая им объем, линии безупречны. Накладываю блеск, увеличивая визуально губы, мне так хочется сделать инъекции коллагена, которые делают все знаменитости. Но я не могу себе этого позволить.
Я слегка откидываюсь на спинку стула и смотрюсь в зеркало, чувствуя себя счастливой, что сделала идеальное лицо, которое может увидеть весь мир. Я одеваю белый кружевной топ, отделанный розовыми и белыми полосками пиджак и темно-розовую мини-юбку.
Застегиваю блестящее, из трех рядов ожерелье из стеклянных бус, соединенное металлической пластиной и смотрящееся, как кольчуга на шее. Если бы я увидела его в витрине магазина то, никогда не купила бы, и, если быть совершенно честной, оно явно не очень соответствует моему наряду, но Герцогиня Кембриджская одела одно такое в поддержку Движения к Свободе Манделы, и все газеты и журналы называли его достойным, потрясающим заявлением новым стилем. Поэтому я и поспешила в Zara и отстояла очередь, чтобы купить его, как раз вовремя, потому что оно было предпоследним и стоило всего лишь £19.99, для Герцогини это тоже не плохо...
Но я испытываю горечь, потому что не могу предположить, во что Лана будет одета сегодня при таком количестве денег, которое она теперь имеет. Вероятно, придет увешанная вся бриллиантами. Я одеваю пару белых туфли-лодочки в нежно-розовый горошек, в них не совсем удобно ходить, потому что они не жмут, но плохо разношены. Они дешево стоили и выглядели точно также, как пара лодочек у Пэрис Хилтон. Медленно и не спеша, чтобы не споткнуться, я иду к зеркалу, и смотрю на себя в зеркало, трепеща от волнения и неуверенности, которая поселилась внизу моего живота.
Я подавляю свою неуверенность — «Ты не жирная уже».
Беру флакон с духами и распыляю его в воздухе, над головой, медленно покачиваюсь и делаю так три раза. Мало того, я перестаю дышать и распыляю на тело и вокруг себя.
Кладу кредитную карточку и мобильный в маленькую белую сумочку Луи Виттон (конечно, поддельную) и встаю перед зеркалом. Мои глаза выражают сплошное любопытство, взгляд опускается на талию — осиная талия.
Не плохо.
Я поворачиваюсь спиной и через плечо смотрю на свое отражение. Это французский зад, кстати, который я «обнаружила» в журнале «Мари Клер». Материал плотно прилегает к моей с таким трудом созданной аппетитной маленькой заднице.
Совсем не плохо.
3.
Glamour (‘glaeme) по-американски гламур существительное.
1. Магия или колдовство особенно обманчивое своим очарованием, опасной красотой или обаянием. Связано с заклинанием колдуна, наводящего таинственные загадочные, наполненные магнетизмом чары, представляющие собой искусственную подделку, и демонстрация макияжа, красивой одежды и т. д. 2. Устаревшее. магическое заклинание, чары, созданные специально, чтобы приворожить и создать обманчивые иллюзии, вызывающие своего рода наваждения, в которых настоящие вещи искажаются, для подавления воли и управлением подвергшегося чарам человека, чтобы манипулировать им.
Я могу себе позволить такси, поскольку мне не придется оплачивать ланч, поэтому я машу рукой. Водитель, молодой парень из низов, бросает быстрый взгляд в зеркало и говорит, что я похожа на букет цветов.
— Ты даже пахнешь, как они, — говорит он.
Я сдержанно отвечаю:
— Спасибо.
— Я люблю девушек, которые одеваются неторопливо. Сегодня трудно отличить женщин от мужчин, потому что все носят футболки и джинсы, словно униформу.
Я совершаю ошибку, посмотрев в его зеркало заднего вида, он внимательно смотрит на меня. Я отстраненно улыбаюсь.
— Может быть, мы могли бы встретиться и сходить выпить куда-нибудь?
Каким образом, я бы встретилась с таксистом, если ненавижу мат, но именно такие идиоты как они, липнут ко мне. Чертовый дебильный кретин.
— Спасибо, но у меня есть парень, — сдержанно отвечаю я.
— Не обижайся на парня, если он просто попытался... — он с сожалением качает головой, как будто имел какой-то шанс встретиться со мной.
Я поворачиваюсь к окну и остаток пути сознательно смотрю в него, на проплывающий пейзаж, пытаясь больше не встречаться глазами с таксистом, пока в тишине переживаю свой приступ гнева. Итак, Лана получает миллиардера, а я получаю водителя мини-такси, заигрывающего со мной. Когда мы прибываем к месту назначения, он с вожделением смотрит на меня, пока шарит в кармане, пытаясь найти сдачу.
— Вот, любовь моя.
Я забираю сдачу, потому что не собираюсь давать ему чаевые.
Он отъезжает, и я подымаю глаза на здание, которое производит неизгладимое впечатление. Вестибюль чистый, весь блестит, но ничем не примечательный. Я поднимаюсь на лифте, прохожу вдоль бежевого коридора, освещенного настенными бра, и останавливаюсь напротив апартаментов номер четырнадцать, звоню в звонок. Sash’s Ecuador гремит изнутри. Я жду несколько минут, но никто не открывает дверь, достаю мобильный.
— Я стою за дверью.
Билли открывает дверь в бюстгальтере и трусиках.
— Ты пришла раньше, — перекрикивает она музыку. — Чувствуй себя как дома. Съешь что-нибудь, что найдешь в холодильнике и осмотрись пока, но, если тебе будет скучно приходи ко мне в спальню. — Оставив дверь открытой, она исчезает в конце коридора, я направляюсь в гостиную, оглядываясь вокруг.
Ох! Вау.
Я была в комнате у Билли, когда она жила с мамой, которая была многоцветной и комфортной, но все-таки немного беспорядочной. Но здесь все по-взрослому —соблазнительно и элегантно. Похоже на одну из тех утонченных парижских квартир. С пальмами в бронзовых горшках, с тахтой и низким диваном, на которых вышит павлин, распускающий хвост, ярко-розовые диванные подушки, хрустальная свинья на журнальном столике и гобелены на стенах.
Одна стена оклеена обоями с яркими колоритными птицами на извилистой лозе на темно-синем фоне. Занавески до пола с толстыми зелеными, синими и розовыми кисточками толщиной с палец. В укромных уголках стоят бронзовые из лазурита лампы, которые ночью создают мягкое янтарное свечение для Билли.
Огромное элегантное кресло выделяется в конце гостиной, за его спинкой толстая драпировка, намекающая на уютную столовую с зеленым мраморным столом и ярко-красными стульями. Я стою какое-то мгновение, впитывая чужеродность обстановки, и в зеркале отражается красивая с замысловатой резьбой серебряная ваза, наполненная фруктами, все это вызывает жуткую зависть, наполняющую мое сердце.
Не только Лана, но даже Билли теперь живет, как королева.
Может если я сближусь с Ланой, то ее жених миллиардер купит мне тоже квартиру, похожую на эту? И может тогда у меня всегда будет ваза, наполненная фруктами?
Я иду в сторону французских дверей на балкон. Здесь стоят бамбуковые растения в горшках и фонтанчик с камнем, журчание и плеск успокаивают. Я смотрю вниз с удивлением на открывающийся вид канала, красивых домов, ресторанов и баров. Какая огромная разница всего лишь от поездки на такси. У меня такое чувство, как будто нахожусь в другой стране. Здесь нет никаких следов ужасных каменных джунглей!
Я хватаюсь за металлический поручень, и мне становится так грустно.
Я беру себя в руки, разворачиваюсь и иду по коридору, ступая по ворсистому ковру. Открываю первую дверь в детскую, в которой стоит детская кроватка и навалено много игрушек. Похоже, здесь иногда ночует сын Ланы. Я закрываю дверь и двигаюсь к следующей — спальня. Здесь находится стол с разбросанной кучей эскизов, подхожу к нему и смотрю на ее наброски. Билли же сказала, что я могу осмотреться. Такая разноцветная детская одежда, словно попугаи, украшает множество страниц. С удивлением я замечаю, насколько она красива. Билли что создает детскую одежду?
Диск с музыкой либо закончился, либо Билли ее выключила. Я выхожу из комнаты и тихо закрываю дверь, и также тихо прохожу в ванную комнату, стены и потолок, отделаны серым с прожилками мрамором. Но больше всего меня поражает блестящее сидение для унитаза из красного дерева, массивное и широкое, и я предполагаю, что оно должно быть антикварное. Следующие несколько шагов приводят меня к порогу потрясающей безупречной кухни, в которой даже затирка между плитками пола, и та сверкает чистотой. Либо Билли никогда не готовит, либо она трет и моем все, как скотина. Зная Билли, я скорее предположу первый вариант.
На кухонном столе лежит только банка детского печенья, в раковине пусто и сухо. Все гранитные поверхности чистые и блестят так, как две новые булавки. Я открываю холодильник — коробка с недоеденной пиццей, несколько плиток шоколада и пакет апельсинового сока. В морозилке бутылка водки и лоток с кубиками льда. Я закрываю дверцу холодильника и направляюсь в спальню к Билли, комната воняет лаком для волос.
Билли ставит баллон и поворачивается ко мне, сейчас ее волосы сине-зеленого цвета, и удивительно, но ей вроде бы идет.
— Ты налила себе чего-нибудь выпить? У меня есть водка.
Я отрицательно качаю головой.
— Все нормально.
Плохо то, что у нас будет китайская еда, потому что она содержит MSG — вещество, с которым проводили исследования, кормя крыс, чтобы они быстрее набирали массу. Я пробегаю взглядом по телу Билли. У нее тип — певицы Пинк, такая же крепкая и мускулистая. Наверное, Билли даже не задумывается, что находится всего в одном шаге от начала набирания веса, так по крайней мере говорят мои книги. Я удивленно смотрю на ее ноги, покрытые волосами, она ловит мой взгляд в зеркале.
— Не волнуйся, я побрею их перед тем, как надеть платье подружки невесты, — говорит она, забавляясь моим неприкрытым удивлением.
— Я..., — О Боже, она наверное думает, что я желаю ее.
Билли смеется над выражением моего лица.
— Прости, но я не сплю со всеми подряд девушками.
Внезапно все годы тяжелой работы, по улучшению самой себя, словно оставили меня и глубоко в душе, мне показалось, что ничего не изменилось. Я по-прежнему толстый непривлекательный ребенок с прической, выглядевшей, словно у меня психическое расстройство, над которым все также издеваются и преследуют, потому что чудовищно уродливая. Кровь ударяет мне в голову, и я в какое-то мгновение представляю, как бросаюсь на нее, впиваясь в глаза своими ногтями, которые стали похожи на когти.
Затем Билли подмигивает мне, и я понимаю, что это просто шутка, чтобы скрасить как-то неудобный момент. Она не хотела меня никак обидеть, в конце концов, это именно я грубо пялилась на ее обнаженное тело. Осознав это, обида отступает. Она была именно тем ребенком, с которым я всегда хотела подружиться, потому что Билли была самой крутой девочкой в школе. Другие дети всегда были беспощадны со мной, но ни Лана, ни она никогда принимали участия в их издевательствах.
Я улыбаюсь в ответ.
— Ты действительно сделала это место по-настоящему красивым.
— Легко сделать что-то прекрасное, когда у тебя имеется неограниченный бюджет.
— Правда? — мой голос звучит недоверчиво. — Тебе разрешили обустраивать все, как ты хотела?
Билли кивает и откладывает фен.
— И Блэйк на это согласился? — спрашиваю я с любопытством. Я только однажды на вечеринке встретила его, когда он пришел за Ланой. Он был отпугивающим, как ад. Словно выточенный из камня, он стоял среди нас, надменно пренебрежительный, излучая собой полную сексуальную привлекательность. На мгновение наши глаза встретились, он окатил меня словно ушатом ледяной воды и не найдя ничего интересного пренебрежительно перевел взгляд. Было совершенно очевидно, что все мы намного ниже его. Он не остался надолго.
— Банкир? — спрашивает Билли, в ее голосе звучит снисходительность и даже какая-то неприкрытая нежностью. — Он может быть бесчувственным, но всегда оставался добр ко мне, и он любит Лану. — Она замолкает. — На самом деле, я никогда не встречала мужчину, который мог столь страстно любить. Он любит ее больше всего в мире.
Волна, раскаленной до бела зависти, поднимается внутри меня. Каждый раз у Ланы все получается. Она не только заманила в свои сети миллиардера, но сразила его на повал. Я делаю огромное усилие над собой, чтобы сохранить улыбку на губах.
— А что насчет сына?
— Он готов отдать свою жизнь за мальчика, но, если Сораб и Лана будут тонуть, и он сможет спасти только одного, он не колеблясь примет решение, и неважно, чего ему будет это стоить, он всегда выберет Лану.
Я храню молчание, восхищаясь, что, наверное, это должно быть бесценно, иметь такие чувства, потому что никто никогда не любил меня, не говоря уже о таком. Билли открывает шкаф и достает пурпурно-красную футболку, на которой зеленым написано: «Я могу сказать да», джинсы цвета спелого банана. Она быстро одевается, натягивает ботинки под леопардовый рисунок с красными подошвами и, хватает мужскую черную кожаную куртку с вешалки, поворачиваясь ко мне.
— Идем?
Мы ловим такси, и оно высаживает нас у ресторана, в котором Билли и Лана часто встречаются, чтобы поесть дим-сам. Лана звонит сообщая, что немного опоздает. Мы не ждем ее и входим внутрь. В ресторане отсутствует естественное освещение. Стены, покрыты черным лаком, ковер у нас под ногами цвета сажи, и сам ресторан освещен только точечными светильниками над столами, выделяя белые скатерти среди всеобщей темноты, словно белые лилии в пруду. Мы садимся за наш столик, и я выбираю место, лицом к двери, потому что хочу сразу же увидеть Лану, когда она войдет.
Приходит официантка, предлагая меню и спрашивая, чтобы мы хотели выпить.
— Водку, — весело отвечает Билли.
— Китайский чай, — медленно произношу я.
Я только успела сделать свой первый глоток, когда появляется Лана, неся малыша. Все головы поворачиваются в ее сторону. Нож впивается в мое сердце, потому что именно она и является самым живым воплощением иллюзорного качества — гламура.
4.
У него дурацкое имя, Сораб. Я назвала бы его Брэд. Он и выглядит как Брэд, с яркими голубыми глазами в окаймлении длинных загибающихся ресниц и самым серьезным лицом, которое я когда-либо видела у ребенка.
— Простите за опоздание, — запыхавшись извиняется Лана, и обходит вокруг стола, целуя в щеку сначала Билли, а потом меня. От нее чуть-чуть пахнет духами, и ее губы такие мягкие, когда прикасаются на мгновение к моей коже. Как ни странно, но поцелуй моего заклятого врага не вызывает у меня внутреннего содрогания, на самом деле, какая-то моя часть даже радуется.
Билли и я заверяем ее, что на самом деле она не опоздала, мы только что сами пришли. Пока она сажает Сораба на детский стульчик и дает ему несколько ярких игрушек, и Билли суетится с ребенком, я исподтишка наблюдаю за ней через свое меню. По правде говоря, я пребываю в полном шоке.