Отзыв о диссертационной работе архитектора Т.Б. Дубяго

«Русское садово-парковое искусство первой половины XVIII в.»

[...]Роль ценнейшего наследия в нашем отечественном паркостроении очень значительна, ибо без освоения этого наследия невозможно строить новое. Лучшие традиции русского паркового искусства, а также мирового паркостроения должны быть изучены со всей глубиной. Должны быть освоены лучшие традиции, прогрессивные методы в данной области, на базе которых возможно нахождение новых современных нам форм, соответствующих и новому глубокому содержанию.

В области паркостроения отсутствие теоретических трудов очень затрудняет разрешение практических задач. Поэтому всякий научно обос­нованный труд в области садово-паркового искусства, выходящий в свет, должен стать необходимым вкладом в науку и практику паркостроительного искусства.

Самобытность нашего русского национального искусства вообще и садово-паркового, в частности, является ценнейшим фактором, который должен быть изучен подробно и глубоко. Все особенности в композиции садов и парков должны найти свое обоснование в разрезе изучения насле­дия и возможности применения их в современном социалистическом паркостроении.

С упомянутых выше позиций мы и рассматриваем диссертацион­ную работу архитектора, кандидата архитектуры Дубяго Т.Б. Представ­ленный труд не предмет соискания ученой степени доктора архитектуры состоит из четырех томов, в число которых входят: Основной том (№ 1) текста на 485 страницах с приложением списка изученной литературы, подлинные документы архивов и свидетельства современников (т. 2) на 652 страницах. Альбомы иллюстраций к разделу «Сады и парки XVII и первой четверти XVIII века (т. 3) со 126 иллюстрациями. Альбом иллюст­раций к разделу «Сады и парки XVIII века» с 86 иллюстрациями. К труду приложен и автореферат на 67 страницах. Весь текст труда и реферата к нему напечатаны на пишущей машинке, альбомы содержат фотографии с чертежей, гравюр, с натуры и со схем.

Основной I том текста состоит из введения и 3-х частей. В первой части тоже 5 глав и заключение. В третьей части 4 главы с заключением. Во введении к труду автор освещает проблемы социалистического строи­тельства, преобразования страны, озеленения городов и значение пробле­мы садово-паркового искусства в вопросе озеленения, ставя эту область во главу угла вопроса. Здесь же затрагивается вопрос наследия, критического изучения и освоения его. Значение национальных традиций в самобытно­сти русского искусства паркостроения, природных условий нашей страны, влияющих на особенности композиционных приемов.

⁴ Автор объясняет цель работы, которая должна осветить выдаю­щиеся исторические периоды русского паркостроения, относящиеся к первой половине XVIII века, в разрезе сравнительного анализа, базируясь на архивных и литературных материалах этого периода. Здесь же пере­числяется особый материал архивов Москвы и Ленинграда, мемуары, со­чинения по отдельным дворцово-парковым ансамблям, по истории рус­ского искусства, истории России XVIII в. сочинения по специальным во­просам паркостроения. Ряд этих документов, автором найденных, откры­вает до сих пор неизвестные и неисследованные объекты, ценные в смыс­ле освещения композиционных приемов упомянутого исторического пе­риода. Нельзя не согласиться с правильной и нужной оценкой уста­ревших трудов Регеля и большого труда проф. В.Я. Курбатова.

Следует признать основную установку автора при изучении исто­рии садово-паркового искусства на подлинные исторические документы архивного порядка, совершенно правильной. Это дает возможность более правильно построить вопросы анализа как исторического, так и компози­ций парков и вскрыть значение работ отечественных паркостроителей и зодчих.

По 1 части труда

Здесь дается обзор садово-паркового искусства Петровского вре­мени, периода с 1705-1725 годы, которое сказалось на строительстве са­дов XVIII века. Первая глава первой части освещает социально-экономические условия, повлиявшие на образование характерных типов садовых композиций. Затрагивая реформы Петра I, автор правильно отме­чает прогрессивное влияние их, оказанное и на развитии садово-паркового искусства, которое все же не стало достоянием всего народа.

Строгую систему регулярного начала в парках автор объясняет влиянием строя - абсолютизма. С этим согласиться с автором можно, счи­тая, что регулярная трактовка является переходной от типа итальянских архитектурных садов к пейзажному. Правильным нам представляется чле­нение автором паркостроительных периодов, в которых вырабатывалась своя характеристика композиции парков. Это первые 30 лет XVIII, затем 30-е годы и 40-50-е г. XVIII в. и, наконец, 50-60-е и 70-е годы того же ве­ка. Автор придает большое значение I половине XVIII века, поднявшей русское садово-парковое строительство на большую высоту, давшей мно­гообразие композиционных приемов.

Во второй главе первой части автор характеризует черты плани­ровки городских загородных ансамблей, освещает путь развития садово-паркового строительства в Москве в первой половине XVII века, как предшествующей дальнейшему развитию этого искусства, а также дает критический пересмотр прежних взглядов о значении знакомства Петра I с западноевропейской культурой.

Анализируя формоизменения усадеб феодального периода, автор делит их на 3 группы: городские, большие хозяйственные поместья и про­межуточный тип - пригородные усадьбы. Так называемые «висячие сады» XVII века в России автором освещены довольно обстоятельно. Далее ав­тор дает характеристику садов - поместий, а также так называемого «По­тешного сада» XVII столетия, как высшего образца композиции допетров­ского периода. Значение Москвы, а также критическое освоение западно­европейских образцов в садово-парковом строительстве и выявление на­циональных признаков в новых для того времени формах, а также специ­фичность регулярной планировки садов и парков, связанной органически с пейзажем и его особенностями, освещены автором не только обстоятель­но, но и интересно.

В третьей главе первой части (в ее девяти параграфах) освещены первые регулярные композиции конца XVII в. и начала XVIII в Москве, отражающие новое направление в садово-парковом искусстве, начало строительства садов Петербурга. Характерные черты композиции дворцово-парковых ансамблей первой четверти XVIII в., ранние сады с гаванью или пристанью, ранние сады с подъездными каналами, большие примор­ские резиденции, сады по Петергофской дороге, приморские сады на плоскости, усадьбы Меншикова в Нарве, Усть-Ижоре и Копорье.

Здесь же отмечено отношение Петра I к теоретическим трудам, как основа для паркостроения, затем к составлению проектов садов и пар­ков и к созданию ассортимента насаждений путем организации питомни­ков, а также к подготовке кадров. Дан также обстоятельный анализ и ос­вещение возникновения Летнего сада в Петербурге даны автором в под­робном описании и исследовании строительных периодов сада.

Эта часть в диссертационной работе является результатом боль­шой работы автора над материалом для диссертации на соискание ученой степени кандидата наук, которая и была присуждена ей ранее.

Затем проанализированы объекты - усадьбы отдельных лиц в Пе­тербурге (например, Апраксина, Меншикова), островные резиденции (Го­ловкина, Бестужева-Рюмина, Екатерингоф) и, наконец, подробно исследо­вано возникновение и характер целых ансамблей (например, Стрельны, Петергофа, Ораниенбаума) в первый период их строительства.

К числу очень важных исследований относится исследования са­дов т. наз. Петергофской дороги, а также садов по северному берегу зали­ва (Сестрорецк, Дубки). Отдельным моментом в ряду общих исследований является усадьба Меншикова в Нарве, Усть-Ижоре и Копорье, до сих пор не бывшие так подробно освещенными.

В главе четвертой (первой части труда) дано описание и анализ садово-паркового строительства в Москве в 20-х годах XVIII века (Голо­винский парк), освещающие убедительно основные композиционные приемы.

Наконец, в последней V главе первой части диссертационного труда описаны и проанализированы Петровские резиденции в Прибалтике и т. наз. «Путевые дворцы»: Екатериненталь, дворец в Риге, сад Петер-гольм в Риге, сад Александр Шанц в Риге.

В этой главе автор определяет образование 2-х типов садовых композиций: один на крутом рельефе и другой - на плоском участке и от­мечает однородные приемы в композиции их, а именно - прямоугольную разбивку.

По 2 части труда

В главах этой части автором дается обоснованное объяснение влияния социально-экономических условий на дальнейшее обогащение в развитии регулярного стиля в середине XVIII века, а также на возвраще­ние к старым русским традициям, национальные особенности которых были базой для развития разнообразных композиционных приемов садов и парков. Приводя описание Анненгофского ансамбля в Москве (творение Растрелли), автор раскрывает основные приемы композиции и делает пра­вильные аналитические выводы, по которым делается ясной разница в приемах Московских парков от приемов Петербургских ансамблей.

Очень ценным является исследование автора, касающиеся строи­тельства дворянских усадеб по реке Яузе, в так называемой бывшей «Не­мецкой Слободе». Взаимовлияние Петербурга и Москвы очень ясно вскрывается авторм по пути анализа композиционных приемов Москов­ских парков на р. Яузе, а также на примерах крупных ансамблей, как Кус­ково и Архангельское.

Глава III посвящена строительству садов и парков в Петербурге в середине XVII века. Один из значительных объектов садово-паркового искусства этого периода - Летний сад получает в труде обширный анализ. Принцип ансамблевого охвата значения Летнего сада, как части общей системы садов: Михайловского и Царицина Луга. Исследования этого ан­самбля дали возможность установить роль русских мастеров и самого Рас­трелли, а также осветили исчерпывающие сведения по фонтанной системе и богатейшей коллекции мраморных статуй и бюстов, сделанных итальян­скими скульптурами.

В дальнейшей части этой главы автор дает описание ансамбля Царского села (в окрестностях Петербурга) подчеркивая правильно уча­стие замечательных зодчих как Квасов, Растрелли и Чевакинский, а также устанавливает влияние композиции его на строительство садовых ансамблей Петербурга и даже Москвы, и например, на решение планировки Ка­менного Острова, садов по р. Фонтанке и на композицию Кускова.

В разделе «Реконструкция больших приморских резиденций» ав­тор сообщает материалы, по которым можно составить некоторое пред­ставление об особенностях композиции, их усложнение в период переуст­ройства Петергофских, Стрельнынских парков, совершавшихся с 30-х го­дов и до середины XVIII века. Здесь же упоминается возникновение т.наз. Собственной дачи, за Петергофом, в создании которой принимал участие Феофан Прокопович.

Большой раздел под названием «Екатерингоф» посвящается опи­санию развития парковой композиции Екатерингофа, как резиденции Ека­терины 1, особенно его зверинцу. Наличие приводимых 2-х исторических планов Екатерингофа дало возможность автору раскрыть характерные особенности парковой композиции ансамбля, а также обнаружить прямое участие в создании одного из них арх. Казакова. Автором же обнаружены данные по которым устанавливается время выполнения работ, т.е. пятиде­сятые годы XVIII века.

В разделе «Помещичьи усадьбы в окрестностях Петербурга» да­ются характеристики парковых композиций Каменного острова, Ропши. При описании малых дворянских садов, садов по р. Мойке и р. Фонтанке автору удалось доказать, что помеченные на исторических планах сады и парки в большинстве своем были отражением существовавших в натуре, вопреки раннему предположению о том, что изображение их на планах условно.

Автор устанавливает существование 2-х колец садов, имевших композиционную связь между собою. Эта одна из интересных особенно­стей Петербурга XVIII века, а также прием планировки ансамблей по бе­регу р. Яузы, совершенно исчезли.

В четвертой главе второй части автор, на основании исчерпы­вающих исторических материалов, а также изучения в натуре, раскрывает особенности композиционного приема одного из замечательных парков - парка при дворце в Киеве, созданного на сложном живописном рельефе.

Сравнительный анализ 2-х проектов этого парка, сделанный авто­ром, выясняет основной композиционный замысел, вложенный каждым из авторов (Д. Фока и Гофмейстера, а также принимавших участие в строи­тельстве парка русских мастеров).

Приведенный автором и разобранный им исторический материал является очень ценным с точки зрения освещения традиционных приемов регулярных парков в России середины XVIII столетия.

К примеру упадочных приемов в регулярной планировке автор относит часть парка в Ораниенбауме, в котором наметилась уже тенден­ция внедрения пейзажных приемов композиции, которые по правильному определению автора были характерными для второй половины XVIII века.

В заключении ко второй части приводятся характерные признаки эволюции парков в период усложнения их композиции, т.е. в период появ­ления в регулярных, прямоугольной системы, парках диагональных и ду­говых дорог, а также отмечается правильно высокий уровень, на котором стояло садово-парковое искусство XVIII века в России.

По третьей части труда

Эту часть мы склонны рассматривать как общие выводы, к кото­рым автор приходит в конечном итоге, после приведенных данных и ис­следований первых двух частей, касаясь периода первой половины XVIII века. В I главе автор приводит примеры, выработавшейся композиции в начале XVIII века с последующим постепенным усложнением, анализируя взаимодействие размещения зданий - дворцов с характером планировоч­ного приема парков, а также влияние на композицию природных условий среды (воды и рельефа).

Был бы далеко не полон анализ и характеристика приемов садово-парковой композиции, если бы автор не ввел в главу II (третьей части) описание самой зеленой архитектуры и сопутствующих ее компонентов (боскетов, огибных дорог, трельяжей и скульптуры, а также упоминания ассортимента зелени).

Не без основания в труде автором уделено большое место изуче­нию посадок деревьев взрослого возраста, которые делались по распоря­жению самого Петра, затем Елизаветы. Прием расчистки лесов и превра­щение их в культурные лесопарки описан автором на основании ценных, открытых им исторических документов.

Глава третья посвящена русским мастерам садово-паркового ис­кусства. Выявлению роли целого ряда русских мастеров, а также ценней­ших данных о замечательном зодчем Земцове, принимавшем участие в паркостроении, делает эту главу особенно важной и значительной. Она вскрывает и те бытовые условия, в которых воспитывались кадры русских садовых мастеров и их младших помощников.

Особенно важным является то обстоятельство, что по найденным автором материалам удалось установить огромное значение и роль отече­ственных мастеров, трудом и талантом которых создавались подлинно национальные и оригинальные памятники садово-паркового искусства.

В этой же главе автор приводит ценные данные, которые проли­вают свет на характер подготовки кадров, требования к ним предъявляе­мые, как не только к знатокам специфических особенностей паркостроения, но и как к хорошим рисовальщикам. Дисциплине графической прида­валось большое значение. Вот почему самые сложные композиционные задачи могли выполнять обыкновенные мастера садово-паркового профи­ля.

О большом влиянии самобытных русских мастеров садово-паркового искусства говорит то обстоятельство, что еще при Петре I было обращено большое внимание на постановку воспитания кадров, которые постепенно вытеснили кадры иноземные, а на оставшихся работать в Рос­сии иностранцев стали оказывать огромное влияние в смысле перестройки их художественных вкусов наши мастера. Глава четвертая как бы подво­дит к итогу анализа садово-парковой композиции первой половины XVIII века, который открывается особенностями самобытных приемов в России. Можно согласиться с выводами автора, что в русском паркостроении есть особо отличительные черты от западноевропейских прие­мов. На базе критической переработки общепринятых в XVIII веке тради­ций, русские мастера создали шедевры исключительные и не повторяв­шиеся (примеры: Петергоф, Стрельна, Ораниенбаум, Екатерингоф, Дубки и др.).

В заключении под названием: «Значение самобытных приемов русского садово-паркового искусства для советского паркостроения», го­воря о ценности наследия для современного советского паркостроения, автор особо отмечает значение сочетания естественного пейзажа с компо­зицией парков и их сооружений, оценивает правильно высокие качества ансамбля Приморского парка Победы в Ленинграде. Неверно положение, что парк Победы Московского района Ленинграда никогда не может вы­звать такого полноценного удовлетворения, как Приморский парк из-за отсутствия природных факторов. В условиях менее благоприятных задача - создателей Московского парка Победы будет особо ответственной и требует больших усилий, чтобы в результате получился интересный, впе­чатляющий ансамбль. Основания к этому есть, т.к. наличие искусственных озер уже дает возможность найти особые специфические черты, правда, отличные от черт Приморского парка Победы.

Выводы

Труд под названием «Русское садово-парковое искусство I поло­вины XVIII века», составленный архитектором кандидатом архитектуры Г.Б. Дубяго, представляет собою обширный научно-исследовательский материал, подкрепленный большим количеством характерных фотоиллю­страций, раскрывающих графический материал в исчерпывающем содер­жание количестве.

Цель, которая стала во главу данной научно-исследовательской работы следует считать достигнутой и задачу разрешенной. Логическое построение текста, хороший простой язык, которым излагается текст тру­да делает его легко усваиваемым. Нахождение автором и анализ до сих пор неизвестных нам материалов (архивного порядка) является одной из ценных сторон труда. Весь охват ясно очерченный в границах темы обши­рен, но является по своей величине необходимым.

Нельзя не отметить наличие тома «Приложения», в котором автор собрал подсобный материал, состоящий из подлинных документов архи­вов и свидетельств современников. Уже этот один материал является чрезвычайно полезным и необходимым в вопросах изучения и углубления знаний в области отечественного паркостроения.

Литературный материал, который автором привлечен, огромен и разнообразен. Аналитические выводы автора, раскрывающие ценные осо­бенности композиций парков до Петровской эпохи и I половины XVIII века, убедительны.

Объем работы, выбор темы, актуальный для нашего советского паркостроения, а также метод раскрытия автором своей темы и результаты этого раскрытия, делает диссертационную работу весьма интересной, полноценной и, по нашему мнению, вполне отвечающей требованиям, предъявляемым при защите на соискание научной степени доктора архи­тектуры.

Учитывая широкую эрудицию автора, научно-творческое лицо архитектора Т.Е. Дубяго в области паркостроительной науки и искусства, считаем вполне заслуживающей присуждения ей ученой степени доктора архитектуры. Что касается самой работы, то ее следует напечатать, под­вергнув редакционному просмотру, некоторому сокращению в тексте.