Общая характеристика творчества

ГРЕЧЕСКИЕ ЭЛЕМЕНТЫ. Римский комедиограф Плавт берет сюжеты из новоаттической комедии (Менандра, Филемона, Дифила и др.); у нас практически известны лишь несколько произведений Менандра. Первоисточники плавтовских пьес не всегда могут быть точно установлены. Но комедиограф перера­батывает, переиначивает их, отзываясь на вкусы и запросы римской демократической, плебейской публики. Иногда он комбинирует сюжеты двух, а то и нескольких комедий; подоб­ный прием называется контаминация.Он ослабляет их серьез­ность, усиливая комическое, буффонадное начало.

Действиеу Плавта происходит в Греции:в Афинах, Эфесе; герои носят греческие имена. Но Плавт, талантливый драма­тург, далек от простого подражания эллинам. В его комедиях мы обнаруживаем разнообразные римские элементы.

Продолжателем дела Невия как комедиографа был его младший современник — Тит МакцийПлавт (ок. 254— 184 гг. до н. э.). Предание гласит, что Плавт в молодости был актером ателланы; на это будто бы указывает его имя Макций (от Макка).

Творчество Плавта относится к тому периоду истории Рима, когда он из сельскохозяйственной общины становится сильней­шим государством сначала на Апеннинском полуострове, а за­тем в бассейне Средиземного моря. Многочисленные успешные войны поставляют в Рим огромное количество рабов и богатств, максимальная выгода извлекается с завоеванных земель. Бла­годаря интенсивномуразвитию товарно-денежных отношений растет ростовщичество.

Сдвиги, происходившие в социально-экономической жизни общества, расшатывали строгий, патриархальный уклад жизни, рождали индивидуалистические настроения.

Как уже говорилось, после Пунических войн началось актив­ное проникновение в римскую культуру греческих элементов. Шла интенсивная эллинизация римского общества. Все эти чер­ты римской жизни нашли отражение в комедиях Плавта.

По единодушной оценке древних, Плавт был самым блестя­щим представителем паллиаты. Действующие лица его пьес те же, что у Менандра и других представителей новой аттиче­ской комедии. Излюбленный персонаж Плавта — хитрый, про­нырливый раб, помогающий своему молодому хозяину улажи­вать его любовные дела.

Хотя Плавт и заимствовал сюжеты для своих пьес из новой аттической комедии, он ярко запечатлел в них и черты рим­ской жизни. В его пьесах постоянно упоминаются римские учреждения и должностные лица, римские праздники, различ­ные стороны римского быта, в том числе и театрального. В ко­медиях Плавта, по выражению Н. А. Добролюбова, «зрители узнавали самих себя и свои нравы». Плавт сочувственно отно­сился к плебейским низам рабовладельческого общества и осуждаллюдей, стремящихся к нечестной наживе. В его коме­диях есть нападки на ростовщиков, торговцев, сводников. Кри­тика эта велась обычно с моральных позиций. Хотя имуществен­ное неравенство среди свободных было уже достаточно резко

выражено во времена Плавта, оно еще не осознавалось как антагонистическое противоречие внутри класса рабовладельцев.

Пьесы Плавта очень динамичны по развитию действия, про­никнуты пафосом неистощимой энергии и здорового оптимизма.

Плавт искусно сумел соединить новую аттическую комедию с элементами народной римской ателланы с ее буффонадой, живостью действия, непристойными, но остроумными шутками. Большое место в комедиях Плавта отводится пению и музыке. До него в новой аттической комедии пение и музыка играли роль интермедий и использовались лишь в антрактах. У Плавта же этот музыкальный элемент (кантики —от латинского canto — пою) в некоторых комедиях преобладает. Одни из кантиков представляли собой арии, другие исполнялись речитативом под музыкальный аккомпанемент.

Характеры героев Плавта статичны, психология действую­щих лиц почти не раскрывается, но свойственный ему прием гротеска делает его персонажей театрально выразительными.

От Плавта дошли до нас 20 комедий полностью и одна — в отрывках. В них большей частью идет речь о том, как влюб­ленный .молодой человек при помощи своего энергичного и хит­рого раба уводит от сводника свою возлюбленную, которая часто оказывается свободнорожденной гражданкой, потерянной в детстве своими родителями. После раба самый занимательный персонаж в комедиях Плавта — парасит.Это человек свобод­ный, но бедный и всегда голодный.

Однако среди комедий Плавта есть и такие, которые отсту­пают от указанной сюжетной схемы (например, «Близнецы», «Клад» и др.).

В комедии «Близнецы» («Менехмы») рассказывается о том, как Менехм из Сиракуз отправляется на розыски своего брата-близнеца, пропавшего еще в детстве. Со своим рабом Мессенноном Менехм прибывает в греческий город Эпндамн,где в конце концов и находит брата. Благодаря необычайному сходству близнецов происходит ряд забавных эпизодов. Стащив у жены дорогой плащ, Менехм из Эпидамна дарит его своей любовнице и просит ее устроить обед для него и для парасита. Но на обед попадает Менехм из Сиракуз, только что приехавший в Эпи-дамн. Разгневанная изменой мужа и кражей плаща, матрона изливает свой гнев на его брата-близнеца. Возмущению матро­ны нет предела, когда сиракузский Менехм совершенно искрен­не заявляет, что он видит ее впервые. Матрона приводит своего отца, и тот собирается вразумить мнимого зятя. Желая изба­виться от назойливого старика и его дочери, приезжий Менехм прикидывается безумным. Старик бежит за лекарем, но в руки пекаря и его слуг попадает настоящий муж. После мно­гих недоразумений близнецы в конце концов встречаются друг с другом, и комедия заканчивается сценой узнавания.

РИМСКИЕ ЭЛЕМЕНТЫ. Эта «романизация»сказывается уже в самой типологии плавтовских персонажей и их поведения. В от­личие от греческих гетер, нередко блестяще образованных, вос­петых многими поэтами, — римские гетеры были, как правило, женщинами вульгарными иалчными. Такими они предстают у Плавта. В комедии «Вакхиды» главные героини, юные сестры гетеры, беззастенчиво обирают как молодых людей, так и их по­жилых отцов. Заметную роль в комедиях Плавта играют повара.составляющие важную прослойку в домашней челяди состояте­льных римлян. Другая характерная для Рима фигура — «парасит», прихлебатель,обычно голодный, мечтающий лишь о том, как бы насытиться. Таков Арторог в комедии «Хвастливый воин».

В комедиях Плавта герои нередко поклоняются римским бо­гам, таким, как Венера,Марс. Юпитер, Беллона — богиня войны, Лаверна — богиня наживы, Ярк — бог подземного царства. В «Кладе» в прологе выступает римский бог домашнего очага Лар.Встречаются в комедиях Плавта римские юридические термины, упоминаются римские законы. В комедии «Раб обманщик» мо­лодой человек Калидор не может взять взаймы сумму в 20 мин, необходимую для выкупа у сводника его возлюбленной. «Меня подрезал возрастной закон», — жалуется Калидор.

Речь идет о специфическом римском законе Претория, со­гласно которому молодые люди до 25 лет не имели права брать деньги у ростовщиков. Подобным образом малоопытные люди страховались от обмана. В той же комедии сводник Баллион, одураченный рабом Псевдолом, восклицает: «Казни мне Псев-дол добился укомиций». Комицияминазывалась специальная судебная комиссия по уголовным делам,учрежденная в Риме. Упоминается другая римская подробность — отпуск раба на волю в присутствии претора. Деталей такого рода немало в ко­медиях Плавта.

Обнаруживаются в текстах Плавта и римские географические названия. В комедии «Куркулион», например, упоминание в греческой обстановке о римском храме Юпитера Капитолийско­го способствует созданию комического эффекта. Называются и римские блюда, считавшиеся деликатесами: окорок свиной, же­лудок, вымя, мурена (морская рыба). В комедии «Псевдол» на греческой пирушке пьют италийские вина, изготовленные в провинции Кампанья. Поистине, по словам Н.А. Добролюбова. В комедиях Плавта римские зрители «узнавали самих себя, свои нравы».

В городе Сиракузах жил купец, а у него было два мальчика близнеца, похожих как две капли воды. Купец поехал за море и взял с собою одного из мальчиков — по имени Менехм. Там был праздник, маль­чик потерялся в толпе; его подобрал другой купец — из города Эпидамна, увез к себе, усыновил, а потом подыскал ему жену и оставил все свое состояние. Второй мальчик остался в Сиракузах; в память о пропавшем его переименовали и тоже назвали Менехмом. Он вырос, отправился на поиски брата, долго ездил по всем городам и, наконец, добрался до Эпидамна. Вот тут и столкнулись два близнеца, Менехм Эпидамнский и Менехм Сиракузский, и понятно, что при этом вышло много путаниц и недоразумений. Путаница — это когда Ме­нехма Эпидамнского принимают за Менехма Сиракузского или на­оборот; недоразумение — это когда Менехма Эпидамнского принимают за Менехма Эпидамнского, но приписывают ему поступ­ки Менехма Сиракузского, или наоборот.

На сцене — город Эпидамн, стоят два дома, в одном — жена Менехма Эпидамнского, в другом — гетера, его любовница. К зрите­лям выходит нахлебник Менехма Эпидамнского по кличке Столовая Щетка — потому что посади его за стол, он ни крошки не оставит. Он нахваливает своего хозяина: живет привольно, сам покушать любит и других угощает. Вот и сам хозяин выходит из дому, бранясь на ревнивую жену; он стащил у нее новый плащ и несет его в пода­рок любовнице. Та довольна подарком и в благодарность заказывает повару ужин на троих. «На десятерых, — поправляет повар, — Сто­ловая Щетка за восьмерых съест».

Менехм Эпидамнский с нахлебником уходят на площадь по делам, а с пристани является со своим рабом Менехм Сиракузский, приехавший, искать брата. Конечно, и повар и гетера думают, что это Менехм Эпидамнский, и весело его приветствуют: это первая путани­ца. «Слушай, — говорит гетера, — снеси-ка ты этот краденый плащ в перелицовку, чтоб жена его на мне не узнала!» Менехм Сиракуз­ский божится, что он тут ни при чем, и плащ у жены не крал, и жены-то у него нет, и вообще он здесь впервые. Но, видя, что жен­щину не переубедишь, а плащ можно, пожалуй, и присвоить, он ре­шает поужинать с красавицей и подыграть ей: «Это я шутил,

конечно, я и есть твой милый». Они уходят пировать, а раба Менех отсылает в харчевню.

Тут появляется разобиженный Щетка: он уверен, что это его ко милец угостился без него, и напускается на Менехма Сиракузского упреками. Это вторая путаница. Тот ничего не понимает и гонит eго прочь. Оскорбленный нахлебник отправляется рассказать обо всём хозяйской жене. Та в ярости; оба садятся поджидать виновника Менехм Эпидамнский, здешний, уже тут как тут: он возвращается площади злой, кляня себя за то, что впутался там свидетелем в судебное дело и оттого не поспел на пирушку к гетере. Жена и нахлебник набрасываются на него с упреками, жена — за похищенный план нахлебник — за съеденный без него ужин. Это первое недоразуме ние. Он отбивается, но жена заявляет: «На порог тебя не пущу, пок не принесешь мне плащ обратно!» — и захлопывает дверь. «Не больно-то и хотелось!» — ворчит муж и решительно направляется к гете ре — за утешением и за плащом. Но и тут он наталкивается н: неприятность. «Что ты вздор несешь, ты же сам забрал плащ в пере лицовку, не морочь мне голову!» — кричит ему гетера. Это второе недоразумение. Она тоже захлопывает перед ним дверь; и Менехм Эпидамнский уходит куда глаза глядят.

Тем временем Менехм Сиракузский с плащом в руках, не найдя в харчевне своего раба, в растерянности возвращается обратно. Жена Менехма Эпидамнского принимает его за раскаявшегося мужа, но для порядка все-таки ворчит на него. Это третья путаница. Менехм Сиракузский ничего не понимает, начинается перебранка, все свире­пее и свирепее; женщина кличет на помощь своего отца. Старик хо­рошо знает свою дочь — «от такой сварливой жены кто угодно заведет любовницу!» Но воровать у жены — это слишком, и он тоже начинает вразумлять мнимого зятя. Это четвертая путаница. Не сошел ли он с ума, что своих не узнает? Догадливый Менехм и впрямь прикидывается безумным — и, как Орест в трагедии, начина­ет кричать: «Слышу, слышу божий голос! он велит мне: возьми факел, выжги, выжги им глаза!..» Женщина прячется в дом, старик бежит за лекарем, а Менехм Сиракузский спасается, пока цел.

Возвращается Менехм Эпидамнский, а навстречу ему — тесть и ^вРач с попреками за разыгранную сцену бешенства: это третье недо­разумение. Менехм отвечает руганью. «Да он и впрямь буйный!» — восклицает лекарь и зовет на помощь четырех дюжих рабов. Менехм еле отбивается от них, как вдруг является неожиданная помощь. Раб Менехма Сиракузского, не дождавшись в харчевне своего господина, пошел его искать, а то без присмотра вечно он впутывается в непри­ятности! Неприятности налицо: вот какие-то парни среди бела дня вяжут вроде бы как раз его хозяина! Это уже пятая путаница. Раб бросается на подмогу к мнимому господину, вдвоем они раскидыва­ют и разгоняют насильников; в благодарность раб просит отпустить его на волю. Отпустить на волю чужого раба Менехму Эпидамнскому ничего не стоит: «Ступай, я тебя не держу!» — И Менехм отправля­ется еще раз попытать счастья у гетеры.

Раб, обрадованный, бросается в харчевню собрать свои пожитки и тут же сталкивается с настоящим своим хозяином, Менехмом Сира-кузским, который и не думал отпускать его на волю. Начинаются перекоры и попреки. Это четвертое недоразумение. Пока у них идет перебранка, из дома гетеры слышится такая же перебранка, и на по­роге появляется после новой неудачи Менехм Эпидамнский. Тут на­конец-то оба брата сталкиваются на сцене лицом к лицу. Раб в недоумении: кто же его хозяин? Это шестая, и последняя, путаница. Начинается выяснение: оба — Менехмы, оба — родом из Сиракуз, и отец один и тот же... Правда торжествует, рабу окончательно дарует­ся свобода, Менехм Эпидамнский радостно готовится перебраться на родину, к брату, в Сиракузы, а раб объявляет публике, что по случаю отъезда распродается все добро: дом, земля, вся утварь, челядь «и за­конная жена — если только на такую покупщик отыщется!». На том и кончается комедия.

3. «Клад* (Aidnrin)

Эта комедия (иногда она переводится как «Кубышка», или «Комедия о горшке») заслуженно считается крупной творче­ской удачей Плавта. Ее тема поистине «вечная» — человеческая скупость.

ЗАВЯЗКА. Драматизм ситуации в том, что герой комедии — бедняк, на которого негаданно обрушилось богатство. В проло­ге, обычно вводящем зрителя в сущность ситуации, играющей роль завязки. Лар, бог домашнего очага, сообщает, что некий

крестьянин захоронил в очаге кубышку с золотом. Эту тайну он не открыл своему сыну. Потом хозяином в доме стал внук по имени Эвклион. Он уважительно относился к богу семейного очага Лару, и тот открыл ему тайну клада. Лар хотел, «чтоб Эв­клион мог выдать замуж дочь свою», над которой некий знат­ный юноша совершил насилие. Такова предыстория событий.

Став хозяином клада, старик Эвклион лишился покоя. Всю­ду ему мерещатся воры, охотящиеся за его сокровищем. Жад­ность Эвклиона, соединенная со страхом, принимает патологи­ческие формы. По словам его раба Стробила: «Хоть голода проси, и то не даст». Старая служанка Стафила опечалена пере­менами в поведении Эвклиона:

И в толк не взять, что сделалось с хозяином! Беда какая! Подлинно с ума сошел: Вот этак-то меня гоняет из дому Раз десять в день. Какое, не пойму, Нашло на человека помешательство.

РАЗВИТИЕ ДЕЙСТВИЯ. За экспозиционными эпизодами на­чинают развертываться главные события. У Эвклиона имеется сосед — состоятельный немолодой уже человек Мегадор, сестра которого Эвномия убеждает его в необходимости обзавестись семьей. Она предлагает Мегадору жениться на женщине не первой молодости, но с приданым. Но это не по душе Мегадо­ру: от женщин такого рода — «чванство», «крик, капризы, при­казания», траты, которые обращают «всех мужей в невольни­ков». На самом деле, Мегадор не прочь посватать дочь Эвклиона, Федру, о чем он и сообщает ее отцу. Старик согла­сен, но предупреждает, что за дочерью нет никакого приданого. В желании же Мегадора взять в жены молодую, но бедную де­вушку подозрительный Эвклион усматривает тайный умысел: не прознал ли что-нибудь его сосед о кладе.

Пасть раскрыл на золото, кажет хлеб одной рукою. Камень у него в другой.

Все же Эвклион соглашается сыграть свадьбу. Начинается подготовка к пиршеству; дом наполняется поварами, присланными Мегадором. Эвклион видит в них угрозу своему кладу, о котором те могут пронюхать::

Горшочек! Много у тебя врагов!

На золото глядят, в тебе сокрытое.

Решил я вот что сделать: унесу тебя

В храм Верности — там лучше будет спрятано.

Особую тревогу вызывает у Эвклиона раб Стробил, которого он постоянно обыскивает, подозревает в воровстве: подобным странным поведением он лишь себе вредит. Стробил начинает следить за стариком, пока не замечает то место в роще, где Эв­клион зарывает клад. После этого раб похищает кубышку с зо­лотом.

И здесь разыгрывается самая комическая сцена пьесы. В мо­мент приготовления к свадьбе у Федры, дочери Эвклиона, на­чинаются родовые схватки. Одновременно Эвклион узнаёт о похищении клада, что приводит его в отчаяние:

Я пропал! Я погиб! Я убит! Ой, куда Мне бежать и куда не бежать? Стой, держи! Кто? Кого? Я не знаю, не вижу, я ослеп! Но куда мне идти? Где же я? Кто же я? Не могу я понять! Помогите, молю. Укажите того, кто ее утащил?

Речь Эвклиона — столь бессвязна, что не ясно, о какой потере сетует отчаявшийся старик. Стенания Эвклиона слы­шит племянник Мегадора — молодой человек Ликонид. Ока­зывается, что это он соблазнил дочь Эвклиона Федру. Лико­нид полагает, что Эвклион догадался, что он — виновник беременности. Смятение Ликонида выражено в не менее бур­ной форме:

Кто тут перед домом так рыдает, причитает?

Это Эвклион. я вижу! Я пропал! Раскрыто дело!

Он уже узнал про роды дочери своей, конечно!

Как мне быть? Уйти ль? Остаться ль? Подойти к нему?

Бежать¹'

На вопрос Эвклиона: «Кто тут?», Ликонид отвечает: «Это я, несчастный». Но Эвклион полагает несчастным себя, ибо на него обрушилось столько горя из-за исчезновения его сокрови­ща. Между Ликонидом и Эвклионом происходит комический диалог, основанный на том, что оба имеют в виду разные вещи. Ликонид готов повиниться в насилии, совершенном над Федрой; Эвклион же считает, что молодой человек признается в похищении клада. В конце концов все разъясняется, Лико­нид просит сочетать его «законным браком» с дочерью Фед­рой.

Конец пьесы утерян, сохранилось лишь начало пятого акта: Ликонид спорит со Стробилом, требуя вернуть похищенное зо­лото. Можно предположить, исходя из принципа счастливой концовки в комедии, что клад был возвращен. Эвклион на ра­достях выдал дочь замуж за Ликонида и даже одарил молодых своим богатством. Избавившись от клада, Эвклион обретает ду­шеное равновесие: ему не надо отныне пребывать в постоян­ном страхе за свое сокровище и заниматься тем, чтобы время от времени его перепрятывать

«Хвастливый воин» (Miles glnriosus)

Эта комедия относится к числу ранних произведений Плав­та. Как явствует из заголовка, в центре ее фигура, привычная для новоаттической комедии. Это — наемник, для которого война — средство обогащения с помощью грабежей. Он при­вык бахвалиться мнимыми подвигами как на полях сражений, так и по части покорения женских сердец. Имя главного героя, как и многих других плавтовских персонажей, — «говорящее» — Пиргополиник.Буквально оно означает «побеждающий крепо­сти и города». Не менее выразительны имена и других персона­жей комедии: возлюбленная главного героя девушка Филоко-масия — «любящая пирушки»; раб Палестрион — «искусный борец»; парасит Арторог — «хлебогрыз»; старик Периплекто-мен — «обнимающий», т.е. любезный; другой персонаж Кари-он — т.е. выходец из Карий.

ЭКСПОЗИЦИЯ. Действие комедии происходит в Эфесе. На сцене два дома: один из них принадлежит Пиргоролинику, дру­гой — Периплектомену. Экспозицией служит диалог Пиргопо-линика, самовлюбленного бахвала, с его параситом Арторогом. Пиргополиник упивается своим мнимым величием:

Почистите мне шит! Блестит пусть ярче он, Чем солнце в день безоблачный. Придет нужда, Сойдемся рукопашным боем — пусть врагам В глазах сверкнет, притупит зренье острое. Утешить мне хотелось бы свой верный меч.

Обязанность Арторога — неумеренно восторгаться хозяи­ном: Марс, бог войны, не может с ним сравниться доблестью;

по нему, красавцу, «сохнут» все женщины, почитая его равным Ахиллу. За глаза же Арторог аттестует патрона «лгуном», «пус­тым хвастуном».

ЗАВЯЗКА. В комедии есть «предыстория», данная в изложении раба Палестриона. Его бывший хозяин Плевсикл, «превосход­ный юноша», живший в Афинах, «любил взаимно» девушку Фи-локомасию. Когда же ему пришлось отлучиться по «государст­венным делам», к его подружке «подобрался» хвастливый воин, вошел в доверие к ее матери, а затем с помощью сводни выкрал девушку и насильно увез в Эфес. Узнав, что девушка похищена, Палестрион отправился на корабле к хозяину, чтобы передать ему горестную весть. Но по дороге был похищен разбойниками, один из которых отдал Палестриона в подарок Пиргополинику. Ему Палестрион также дает нелицеприятную характеристику:

...Мой господин

Хвастливый воин, скверный и бессовестный,

Обмана и разврата преисполненный,

Поверь ему — за ним так и гоняются

По доброй воле женщины, на деле ж он

Для всех, куда ни сунется, посмешище.

Палестриону удается наладить свидание влюбленных Плев-сикла и Филокомасии: из комнаты, выделенной воином для своей наложницы, он пробил тайный ход в соседний дом стари­ка, в котором тайно поселился Плевсикл. Однако счастью влюб­ленных угрожает опасность. Один из рабов воина, Скеледр, заметил Филокомасию, целовавшуюся с Плевсиклом. Он со­бирается сообщить об этом воину. Надо действовать незамедли­тельно. Ловкому Палестриону удается уверить недалекого Ске­ледра, что в доме старика остановилась сестра Филокомасии (внешне точная ее копия) вместе со своим другом. Таким обра­зом, Филокомасии приходится играть две роли, свою и мнимой сестры-афинянки Дикеи. Однако долго дурачить Скеледра рис­кованно. Обман может обнаружиться. Палестриону необходимо устроить побег Филомаксиисо своим возлюбленным.

В третьем акте начинает осуществляться хитроумный план Палестриона. 54-летний Периплектомен— убежденный холо стяк. В его уста вложены пространные обоснования преиму­ществ безбрачия:

Хорошо жену ввести бы добрую, коль где-нибудь Отыскать ее возможно. А к чему такую брать, Что не скажет: друг, купи мне шерсти, плащ сотку тебе, Мягкий теплый, для зимы же — тунику хорошую, Чтоб зимой тебе не мерзнуть. Никогда не слыхивать От жены такого слова!

На деле же жены вымогают подарки у мужей. У старика бо­льшая родня, а потому нет потребности в собственных детях. Вместе с тем Периплектомен благожелателен к друзьям, готов сделать доброе дело, принять участие в замысле Палестриона. А он сводится к следующему. У Палестриона имеется возлюблен­ная — гетера Акротелевтия. Ее удобно было бы использовать как «приманку» для хвастливого воина, и гетера с удовольстви­ем готова сыграть уготованную ей роль.

Главные события происходят в четвертом акте. Палестриону не стоит больших усилий убедить недалекого воина в том, что в него якобы влюблена молодая жена старика Периплектомена, на самом деле, как уже говорилось, холостяка. Палестрион уве­ряет воина:

Жена соседа, старика вот этого, Втюрилась в тебя, от мужа хочет уходить. Старик Опротивел. Приказала мне теперь просить тебя, Умолять, чтобы ты позволил ей сойтись с тобой.

Пиргополиник заинтригован. В любовной игре принимает участие миловидная служанка Акротелевтии — Мильтифидип-па, которая передает воину колечко от своей госпожи, как за­лог ее к нему расположения. Воин не прочь поволочиться и за Мильтифидиппой, но Палестрион сообщает ему, что это его невеста. Акротелевтия же — много ее краше. После подобной характеристики воин покорен. Он уже готов завести новую пас­сию, но для этого надлежит избавиться от наложницы Филоко­масии. Ловкий раб уверяет воина, что это нетрудно: в Эфес прибыли ее мать и сестра, которые отвезут ее в Афины.

Происходит встреча воина с самой Акротелевтией. Она строится так, что воин ее не видит, но слышит, как та призна­ется своей служанке в пылких, но мнимых чувствах к Пиргопо-линику. Акротелевтия выражается нарочито поэтически возвы­шенным слогом:

Нет, если он когда-нибудь любил и если только В нем разум равен красоте, любовное безумство Мое простит, конечно, он великодушным сердцем.

Вся сцена их свидания выдержана в остро комических то­нах. Женщины Мильтифидиппа и Акротелевтия ловко играют роли безумно увлеченных воином, который теряет голову, про­возглашая себя «внуком Венеры», богини любви. Действие пе­реносится в дом Пиргополиника, который спешит расстаться с Филокомасией. Он дает ей в качестве отступного подарки. От­пускает он и Палестриона. В итоге Плевсикл, Филокомасия и Палестрион отправляются на корабль.

РАЗВЯЗКА. Все разрешается в пятом акте. Хвастун не только лишается наложницы, но и примерно наказан. Явившийся к нему мальчик приглашает воина, «любимца Марса и Венеры», на любовное свидание в дом Периплектомена, где на самом деле его ждет засада. Вскоре из дома Периплектомена раздают­ся вопли: слуги дубасят палками незадачливого любовника. «Как ты это смел, бездельник, подъезжать к чужой жене?!» — клянет его старик. Согласно римским законам тот, кто пытался соблазнить чужую жену, мог быть подвергнут жестокому телес­ному наказанию. Лишь когда Пиргополиник совсем «размяк от палок», его отпускают. В дополнение к побоям ему сообщают, что Филокомаксия отбыла вместе со своим любовником, что окончательно «добивает» хвастуна. Раб Скеледр возглашает, что данная история — урок «распутникам».

«Раб-обмапщик* (Pseudolos)

В этой комедии также разрабатывается еще одна вариация «типового» сюжета — освобождение похищенной девушки. При этом у Плавта действуют привычные для данной ситуации персонажи: юноша, страдающий от потери возлюбленной; его отец старик; грубый, циничный сводник. Главное же лицо, ведущее нить интриги, — ловкий раб. У него «говорящее» имя Псевдол — т.е. «обманщик».

ЭКСПОЗИЦИЯ. С первых реплик зритель вводится в суть конфликта. Раб Псевдол озабочен печальным состоянием свое­го хозяина Калидора, который «измучен Венерой», т.е. любо­вью. Калидор только что получил письмо от возлюбленной флейтистки Феникии, которая принадлежит своднику Баллио-ну. Девушка сообщает, что ее хозяин продал ее за двадцать мин македонскому воину, желающему увезти ее «в далекий край». Воин уже заплатил Баллиону часть цены — пятнадцать мин. В ближайший Дионисиев день прибудет его человек, выплатит остаток в пять мин и увезет Феникию. В письме девушка трога­тельно прощается с Калидором:

Прощай ты, наша страсть — вся сласть любовная, Игры и шутки, поцелуи сладкие, И тесные любовные объятия.

У юноши нет средств, чтобы выкупить девушку. Он готов просить у Псевдола хотя бы драхму, но лишь для того, чтобы «купить веревку и повеситься». У Калидора одна надежда — Псевдол. А тот обещает помочь юноше. Он еще не знает, как это произойдет, но, обращаясь к зрителям, провозглашает:

Друзьям и всем знакомым издаю указ: Меня сегодня бойтесь и не верьте мне!

РАЗВИТИЕ ДЕЙСТВИЯ. В следующей сцене появляется еще одно важное действующее лицо — отвратительный сводник Баллион. Вооруженный хлыстом, он производит «смотр» свое­му живому товару: рабам и девушкам. Рабы обязаны блюсти идеальный порядок в его доме, а девушки приносить доход. Напрасно Калидор пробует усовестить Баллиона, просит его повременить с продажей Феникии, но сводник глух к его про­сьбе. Единственное, на что соглашается Баллион — продать Феникию Калидору, если тот добудет 20 мин. Но как этосде лать? «Друзей найдется много, верных — мало, вот беда», — жалуется Калидор. И вновь перед зрителем Псевдол, размыш­ляющий вслух:

Ты теперь один, Псевдол! Ну, что затеешь? Щедр на обещания Ты был, а как-то выйдет с исполнением? Где план твой? Никакой. Деньги? Тоже нет Ни капли. Что мне делать, сам не знаю я.

У Псевдола нет ничего, кроме решимости, самонадеянности и изворотливости. Последующая цепь эпизодов позволяет ему выработать верное решение. Сначала Псевдол сталкивается с отцом Калидора стариком Симоном, который «имеет зуб» на раба. Старик отец считает, что именно Псевдол повинен в па­губном увлечении сына Феникией. Псевдол же провозглашает свое намерение добыть у Симона необходимые двадцать мин. Более того, он объявляет:

У соседа сводника

Ту флейтщицу, в которую твой сын влюблен,

Искусными и хитрыми уловками

Намерен увести я, и притом еще

То и другое сделаю до вечера.

Пораженный наглостью раба, Симон заключает с ним пари: если план его не осуществится, он будет отправлен на мельни­цу; если удастся — отдаст ему двадцать мин.

Для Псевдола наступает решающий момент. Он копит в душе все силы, «все коварство и обман». Готовится к решающе­му бою. В уста раба комедиограф вкладывает специфическую военную лексику: враг, доспехи, приступ, легионы, крепости. Твердыня, которую он должен штурмовать, — дом сводника. Как и водится в комедиях, герою помогаетслучай. И Псевдол в полной мере использует его в своих целях.

ТОРЖЕСТВО ПСЕВДОЛА У дома Баллиона появляется Гарпаг, раб македонского воина, принесший остаток денег для покупки Феникии. Псевдол незамедлительно представляется ему ключ­ником сводника, его доверенным лицом, называется вымыш-

ленным именем: Сир. Поскольку Баллиона нет дома, Псевдол обещает Гарпагу связаться с хозяином, а пока просит отдать письмо воина, его печать и деньги. Опасливый Гарпаг расстает­ся только с письмом и печатью, деньги же оставляет себе. Псевдол в восторге. Он называет письмо «рогом изобилия».

Для осуществления уже созревшего плана Псевдолу необхо­дим человек, «умный, изворотливый». Таковой имеется у прия­теля Калидора — Харина. Это раб по имени Симия (еще одно говорящее имя — «обезьяна»); Симию «ловили в плутнях много раз», но он всегда ускользал как «угорь». Ему отведена роль «подставного гонца от воина». И вновь Псевдол объявляет зри­телям свое намерение:

Твердый вижу путь теперь.

Под знаменами, рядами войско поведу свое.

Решающие события — в четвертом акте. Получив инструк­ции от Псевдола, облаченный в военную форму, Симия являет­ся к Баллиону в качестве посланца македонского воина Поли-махероплагида. Во время разговора с Баллионом, которому он предъявляет печать и письмо воина, а также пять мин, Симия несколько раз оказывается на грани разоблачения, но ему уда­ется выкрутиться. На Баллиона производит впечатление само­уверенно развязный тон этого Лже-Гарпага. В итоге Баллион выдает ему Феникию. При этом сводник не скрывает радости, полагая, что посрамил Псевдола, эту «разбойничью голову». Он спешит прихвастнуть своим успехом перед Симоном. Отец Ка­лидора также рад «посрамлению» Псевдола, которого собирает­ся наказать, сослав на мельницу.

Новаясюжетная коллизиявозникает, когда появляется на­стоящий Гарпаг и предъявляет деньги, чтобы взять Феникию. Несмотря на все объяснения Гарпага, Баллион и Симон счита­ют его самозванцем, специально подосланным Псевдолом. Лишь когда Гарпаг вспоминает, как отдал печать и письмо рабу, назвавшемуся Сиром, «толстобрюхому, головастому, ры­жему, с красной рожей», становится ясно, что всех их провел Псевдол. Главный пострадавший — Баллион: он лишился де­вушки, обязан вернуть задаток воину, а также отдать Симону проигранные на пари 20 мин.

ПЯТЫЙ АКТ - ФИНАЛ КОМЕДИИ. Снова на сцене Псевдол, явно навеселе. Идет пирушка, на которой развлекаются Калидор с Феникией и их друзьями. Симон возмущен нахальством раба, но ему приходится отдать Псевдолу двадцать мин. Псев­дол великодушно приглашает старика принять участие в весе­лье. Симон же предлагает присоединиться к трапезе также и зрителей.

Центральная фигура в комедии — Псевдол. Интрига, т.е. тайные умыслы, — плод его хитроумия. Он находчив, смел, остер на язык. Симон говорит, что тот любого «забьет слова­ми», сравнивает его с Сократом. Псевдол — наблюдателен, не прочь пофилософствовать:

Умных сто людей составляет планы, побеждает же

Их одна богиня Счастья...

Глупы мы, и невдомек нам, как мы заблуждаемся,

Добиваяся со страстью для себя чего-либо,

Словно мы познать способны, что идет на пользу нам.

ЭВОЛЮЦИЯ ОБРАЗА СЛУГИ В ЛИТЕРАТУРЕ. Плавт стоит у истоков изображения находчивого слуги, помощника своего хозяина. Этот тип, трансформируясь, «пройдет» через всю ми­ровую литературу: это Скапену Мольера, Труффальдино у Гольдонии Гоцци, Фигаро у Бомарше.От «Севильского цирюльни­ка» к «Женитьбе Фигаро» герой Бомарше проделал важный путь: в первой комедии он помогает Альмавиве реализовать его замыслы, жениться на Розине, во второй — он борется с Аль­мавивой, защищает свои права. Исполненный собственного до­стоинства, он — простой человек, одаренный, энергичный, сметливый — бросает вызов аристократии и всему салонному обществу.

ТЕРЕНЦИЙ

После Плавта писал комедии Теренций (ок. 185—159 гг. до и. э.), принадлежавший уже к следующему поколению. Уро­женец Африки, он еще мальчиком был привезен в Рим, где стал рабом одного римского сенатора. Заметив выдающиеся способ­ности юноши, сенатор дал ему хорошее образование и потом от-пустил на волю. Теренцийнаходился в дружеских отношениях со многими знаменитыми людьми, входившими в кружок про-

свешенного патриция Сципиона Младшего и бывшими привер­женцами греческой культуры и греческого образования. Именно в это время благодаря завоеванию Римом Восточного Среди­земноморья влияние греческой культуры на римскую становит­ся особенно интенсивным. Римляне знакомятся с греческой об­разованностью уже непосредственно на ее родине. (В 146 г. до н. э. Греция была покорена Римом н вошла в состав Римской республики.)

Теренций написал 6 комедий, и все они до нас дошли. Почти все свои комедии Теренций заимствует у Менандра, причем со­знательно подчеркивает их греческий колорит. Сюжетами его комедий являются семейные конфликты.

У Теренция обычно нет такой динамики в развитии интриги, как у Плавта, он отказывается также от театральных средств и приемов ателланы. которыми охотно пользовался его пред­шественник (буффонада, грубые, но сочные шутки, непосред­ственное обращение к зрителям в ходе действия и г. д.). Зато Теренций стремится дать более углубленную психологическую характеристику своих персонажей, создавая интересные жизнен­ные образы.