Глава II. Музыка как основа учения философии Древнего Востока

2.2. Музыка как особая форма познания мироздания в философии Древнего Востока

Музыка в философии Древнего Востока являлась областью знания, о котором невозможно было говорить словами. Поэтому она рассматривалась как эзотерическое знание, в сущность которого были посвящены лишь немногие избранные. Стоит вспомнить о том, что именно Древний Восток стал колыбелью теории, которая позднее оформилась в учении Пифагора как «гармония сфер». Согласно ей, космос наполнен звучанием, издаваемым планетами, каждой из которых соответствует свой звук. Они образуют те «хоры стройные планет», отголосок знания, о которых дошел до нашего времени.
По представлениям древних мыслителей, принципиальное отличие космической музыки — Música Mundana — от земной состояло в том, что она была лишена отяжеляющей чувственной основы. Освобожденная от приземляющей физической стороны звука, она воспаряет к высшему миру, являясь знаком этого мира, поэтому услышать ее как обычную, земную музыку, невозможно. Она постигается не слухом, не чувственно, как земная музыка, а умом, всей духовной сущностью человека. Услышав эту музыку, постигнув ее с помощью умосозерцания, человек приобщался к миру божественного, и, следовательно, к тайному знанию. Это знание, глубоко тревожащее душу человека и преображающее его сущность. Глубокий смысл такой позиции отражал мнение, согласно которому суть приобщения к тайному знанию состояла в умении слиться с божеством. Так, в учении веданты познание глубин собственной сущности открывает возможность слияния с Брахманом, в результате чего человек находит гармонию бытия.
Музыка, в силу ее удаленности от земных страстей и мелочной суеты, становилась для древних мыслителей уникальной формой получения знания без посредства слов. Мышление, выражаемое через музыку, было свободно от всего случайного и ненужного. Музыка, вследствие этого, воспринималась как редкий дар богов, с помощью которого человек устанавливал контакт с Вселенной. Восточное мироощущение недаром ставило музыку выше остальных видов искусства. Собственно, в практике восточной философской мысли музыка и не считалась искусством развлечения. Она всегда значила
нечто большее, становясь проводником «материи мысли» [1, с. 12]. Позднее подобная позиция утвердилась в философии Платона, а затем и неоплатоников, для которых музыка занимала промежуточное место между земным и небесным бытием, играя роль своеобразного канала, посредством которого в земной жизни воплощается высшая сущность. Открытая Пифагором математическая закономерность бытия музыки была подхвачена Платоном, считавшим воплощенное в музыке число проводником высшей идеи.
Мистическая роль музыки заключалась в том, что она позволяла устанавливать контакт с высшим существом путем проникновения в собственный внутренний мир. Древнее обращение с музыкой удивительным образом сочетало в себе выход за пределы земного бытия, в просторы космоса, и углубление в собственную внутреннюю сущность. Она становилась той точкой, в которой пересекались макрокосмос и микрокосмос. Обращение к музыке делало человека существом, приближенным к божеству именно по той причине, что в ней скрывалась неизреченная тайна.
Это был, по сути, параллельный путь открытия мира, который, в сочетании с логическим знанием, давал полную картину универсума. Сущность мира, считали древнеиндийские мыслители, открывается, главным образом, через особые духовно-мистические практики, составной частью которых была музыка. Логически-рациональное знание, объективное по своей природе, позволяет открыть истину как нечто одинаковое для всех. Духовно-мистический путь, носящий сугубо субъективный характер, открывает истину, уникальную для каждого человека. Найти свою истину, открыть свой неповторимый путь ее познания, почувствовать себя уникальной частицей творящей вселенной — это дает духовно-мистическая практика. Рационально-логическое знание — это знание для многих, знание, которое открывается через духовно-мистические практики — только для избранных. Свое открытие человек не может выразить словесно, то есть не в состоянии поделиться им с другими.
Духовная практика предусматривала и коллективные медитации. Но суть и ценность музыки состояли в том, что истина, открываясь всем, в то же время предназначалась каждому отдельно, в той мере, насколько человек духовно подготовлен к этому. Словесная форма выражения знания — внешняя форма, а мистическая — внутренняя. В ней заложено то, что бессильно выразить любое, даже самое выразительное слово.
Мистическое познание направлено на выявление таких сторон действительности, которые открываются не всем, не сразу, и не полностью. В познании сохраняется тайна, которая влечет к себе ищущего. Открытие такого уровня представляет собой бесчисленные ступени движения к истине, причем такое, при котором важен каждый шаг. Открывая себя, человек открывает сущность универсума, воплощенного в нем как океан в капле морской воды. Устанавливая связь между отдельным человеком и универсумом, мистическая практика приучает ищущего истину к мысли, что в нем заключен целый мир.
Музыка позволяла в духовной практике выходить за границы привычного и понятного, раздвигала горизонт видения мира, приближала человека к области трансцендентного. Особая ценность музыки состояла всегда в том, что это приближение было бесконечным. Искатель истины мог непрерывно и постоянно двигаться по пути ее познания, бесконечность движения обеспечивалась неисчерпаемостью музыки. Недаром в Индии до сих пор музыка считается лучшим средством постижения высших миров. Современный индийский исследователь Ч. Дева характеризует музыку как одну из наилучших форм искусства, используемых для медитирования и поклонения богам [2, с. 45].
Уже с древнейших времен музыку рассматривали как аналог бытия — простого и ясного, в котором человек живет, и, в то же время, сложного и непостижимого. Бытие раскрывается перед человеком в течение всей его жизни. Музыка тоже раскрывается постепенно, по мере вслушивания в нее. Музыка открыта, явленна, к ней может прикоснуться любой, кто желает ее услышать. Но при этом она сокрыта и таинственна.
Таким образом, на Востоке сформировалась не только культура слова, обладающая четкостью и определенностью понятий, но и культура звука, несущая в себе многозначность и разнонаправленность смыслов. Музыка сопоставима с живым словом в отношении естественности и непосредственности переживания бытия. Музыка, лишенная, по сравнению с другими видами искусства, материально фиксированного результата творческой работы, обладает силой непосредственного эмоционального воздействия, значимость которого в полной мере раскрывается, однако, позже, в результате работы памяти.
Индийская философия трактует звук как высшее мировое начало Нада-Брахман. Звук как физическое явление перерастает свое чисто акустическое значение и становится воплощением иного. Физические, внешние характеристики звука скрывают его онтологическую сущность как мощного импульса творения. Звук требует вдумчивого отношения к себе, внимательного вслушивания, проникновения в его глубины. Магия звука открывает неисчерпаемые бездны мироздания, устанавливая незримую связь между внутренним миром человека и онтологическим основанием бытия. Такая «вертикальная координата» делает человека сопричастным творению, включает его в ритм всего сущего.
Обучение музыке в древневосточных культурных традициях носило особенный характер, отражавший философскую направленность понимания искусства. В музицировании ценилось мастерство, и ему, разумеется, обучали, но виртуозность как таковая не играла существенной роли при этом. Владение инструментом должно было стать эффективным путем постижение сущности музыки, а через это — и сущности мироздания. Л.П. Зарубина отмечает «непрерывность и бесконечность» [3, с. 15] как важнейший творческий принцип, который должен был быть усвоен учеником. В этом находит выражение отношение к исполнительству не как к ремеслу, но как к тщательно разработанной духовной практике. Понять и проникнуться музыкой человек способен только в том случае, если он постоянно работает над своим
внутренним миром. Не только слушание музыки, работа над овладением инструментом, но и бесконечные философские размышления — вот что составляло сущность обучения. Научиться играть на инструменте — это только первый этап движения к искусству музыки. Все следующие связаны были с умением открывать в музыке новые миры.
Философия Востока требовала от человека участия всего его существа в процессе познания. Способность человека не только рационалистически мыслить, но и чувственно переживать духовное открытие придавали истине универсальное звучание. Видеть и слышать истину во всех проявлениях мироздания казалось для древнеиндийских мыслителей проявлением божественной сущности человека.