Сербская и черногорская литературы 1 страница

Сербская литература после 1848 г. продолжала развиваться в условиях политической и территориальной разъединенности народа — в Сербии (с центром в Белграде), последовательно утверждавшей свою государственную самостоятельность (завоеванную в национально-освободительной борьбе в начале XIX в.), и в Воеводине (с центром в Нови Саде), входившей в качестве автономной провинции в состав габсбургской монархии. Специфика общественно-исторической ситуации с характерной для нее нерешенностью национальной проблемы способствовала дальнейшему развитию и расцвету романтизма — с конца 50-х, в 60-е годы романтизм становится ведущим направлением в литературе. В то же время в недрах литературного процесса вызревают (нередко в творчестве романтиков) реалистические тенденции. Реализм утверждается в острой литературной борьбе в конце 60-х — 70-е годы. Но и тогда, когда он прочно занял позиции главного направления в литературе, романтические тенденции продолжали в ней сказываться, обнаруживая неисчерпанность своих возможностей.

Самостоятельной областью развития литературы на сербскохорватском языке оставалась Черногория. Тесное взаимодействие с литературами других славянских народов, особенно с сербской, общей ей по языку и этническим корням, близкой по некоторым историческим и культурным традициям, составляло ее специфику. Тенденция слитного развития с сербской литературой, которая преобладала в литературе Черногории в первой половине XIX в., характерна в основном и для рассматриваемого периода. Но процессы, в ней происходящие, отмечены заметной доминантой фольклорно-романтического начала.

В сербской литературе главные достижения романтизма связаны с поэзией, с творчеством трех крупнейших ее представителей: Змая (1833—1904); псевдоним Йована Йовановича), Джуры Якшича (1832—1878) и Лазы Костича (1845—1910). Все трое были из Воеводины. Творческий диапазон Змая — человека разносторонних дарований — был широк, но его главный вклад в поэзию связан с гражданской лирикой и политической сатирой. Он был видным деятелем культурной и общественной жизни своего времени, редактором известных в истории сербской печати сатирических и юмористических журналов, переводчиком (в том числе произведений Лермонтова, Пушкина, Некрасова, Гейне, Петефи), основателем литературы для детей. Якшич известен как поэт, прозаик, драматург и художник, картины которого заметно обогатили национальную живопись. Костич — тоже поэт и драматург, один из лучших переводчиков Шекспира на сербскохорватский язык, блестяще образованный для своего времени, автор работ по эстетике идеалистического направления.

Все три поэта вырастали как бы от одного «корня» — как продолжатели своего предшественника, романтика 40-х годов Б. Радичевича, с характерной для него устремленностью к национальным народным истокам искусства и восприятием опыта европейского романтизма в его бунтарском, свободолюбивом аспекте (так восприняло молодое поколение поэзию Байрона, Гейне, Лермонтова, Петефи, особенно созвучного сербским поэтам своей судьбой поэта-борца).

Новое поколение романтиков продолжает развивать традицию тесных связей литературы с национально-освободительным движением. Писателей этого поколения отличали высокая гражданская активность, сознание общественного долга, любви к своему народу. С подъемом освободительного движения в 60-е годы усилился процесс преодоления региональной обособленности культурной и литературной жизни Сербии и Воеводины.

В этом русле развивались два ведущих культурных центра той поры — Нови Сад и Белград. Связи между ними крепли. Нови Саду, средоточию важнейших культурных начинаний эпохи романтизма, принадлежало первенство.

503

Здесь был открыт в 1861 г. первый постоянный сербский театр — Народный театр в Белграде открылся в 1868 г.; сюда в 1864 г. было переведено из Пешта культурно-просветительское общество Матица сербская и ее журнал («Сербский летопис»). Но Белград обладал неоспоримым преимуществом столицы самостоятельного государства, что не замедлило сказаться на интенсивности его развития с конца 60-х годов как главного центра культурной жизни.

В 1866 г. по инициативе сербских студенческих обществ из Вены и Пешта в Нови Саде возникла культурно-просветительская и общественно-политическая организация «Объединенная сербская молодежь» («Омладина»). Ее создателей вдохновлял пример «Молодой Италии», «Молодой Германии». С этой организацией, сыгравшей неоценимую роль в развитии общественной и культурной жизни сербов, было связано большинство писателей 60-х годов, стоявших в первых рядах освободительного движения. В 1870 г. в ней оформилось революционно-демократическое течение, возглавленное Светозаром Марковичем. Однако уже в 1871 г. — в результате внутренних противоречий и гонений со стороны австро-венгерских властей и правящих кругов Сербии — «Омладина» распалась.

В центре поэзии романтизма стоят острейшие вопросы действительности — трагическая судьба порабощенной родины и народа, освободительная борьба и роль в ней народных масс, истоки национального характера. Главным материалом служит романтикам историческое прошлое сербского народа, пропущенное сквозь призму фольклора, легенд и преданий о битве на Косовом поле, о подвигах народных героев Марко Кралевича, Милоша Обилича и др. (Для атмосферы этого времени вообще характерен культ народного творчества — крылатым стало среди «омладинцев» определение Л. Костичем фольклора как «сербского евангелия».) В поэтическом переосмыслении фольклорных мотивов и образов акцентируется героическое начало и те глубинные связи, которые объединяют освободительную борьбу прошлого и современность. Концентрацией высоких качеств человеческого духа — мужества в борьбе, самопожертвования во имя свободы — стали образы борцов во многих произведениях Змая, Якшича и Костича в его «Адриатическом Прометее» (1870). В этой традиции развивалась и поэтическая культура Черногории, наиболее полно проявившаяся во второй половине XIX в. в творчестве князя Николы Петровича Негоша (1841—1921).

Йован Йованович-Змай

Фотография

Складывается и образ лирического героя — патриота, человека, кровно связанного с интересами и идеалами своего народа. Идея личной свободы неотделима для него от свободы коллектива (точно так же, как судьбами коллектива порожден нередко внутренний драматизм, разочарование личности). Характерное для романтического героя бунтарство преломляется в сербской поэзии в страстный протест против порабощения родины и народа. Герою этой поэзии всегда присуще обостренное чувство долга (с высокой поэтичностью выраженное в «Светлых могилах» Змая — одном из лучших образцов романтической лирики). Он смело воспринимает удары судьбы, готов до конца отстаивать свои идеалы («Я — утес», «Пути» Якшича).

Тяготение романтиков к мобилизующему, действенному началу в поэзии проявилось в поисках более сжатых, компактных лиро-эпических форм — в сравнении с крупным жанром, поэмой, не характерной в целом для сербского романтизма. Развиваются и уходящие своими корнями в народное творчество многообразные варианты песни. Романтики оставили прекрасные образцы лирической поэзии. Высокая одухотворенность, чистота и искренность чувств соединились в их лучших произведениях, в частности в лирических циклах Змая «Розы»

504

(1864) и «Увядшие розы» (1882), с изяществом, подчас изысканностью формы. Лирика Костича (увенчанная в конце 900-х годов одним из лучших образцов сербской лирики «Santa Maria della Salute») развивалась более сложными путями, к изучению которых исследователи подошли лишь в последнее время, усматривая в Костиче предтечу поэзии XX в.

Непростыми, часто трагическими перипетиями в истории народа вдохновлена романтическая драматургия. Наиболее заметными ее явлениями были исторические трагедии и драмы в стихах Якшича («Переселение сербов», 1864; «Елизавета, царица черногорская, 1868; «Станое Главаш», 1878) и Костича, особенно его драма «Женитьба Максима Црноевича» (1866). Взяв за основу народную песню, писатель построил сюжет произведения на конфликте любви и долга. Острота драматической ситуации, богатство поэтического вымысла, эмоциональная напряженность диалогов — все это сделало трагедию Костича одним из лучших образцов национальной романтической драматургии.

С усилением в конце 60-х годов внутрилитературной борьбы относительно дальнейших путей творческого развития в романтизме определяются две тенденции. Одна из них, наиболее полно представленная в художественных исканиях Костича, тяготела к абсолютизации индивидуального романтического начала и утверждению красоты как главной сферы выражения творческого духа.

Другая тенденция, выступившая с особой наглядностью в творчестве Змая и Якшича, развивалась в сторону дальнейшего сближения литературы с жизнью народа. Сатирико-юмористический способ отображения действительности становится одним из наиболее примечательных проявлений этой тенденции.

Присущий романтикам протест против тирании и деспотизма вылился в сатирической поэзии Змая уже в 60-е годы в острую критику монархо-бюрократического режима («Ютутунский народный гимн»). В дальнейшем сатира поэта наполняется конкретно-историческими приметами жизни Сербии 70—80-х годов. Автор обличает господствующую в ней систему насилия, полицейского произвола, социального неравенства («Новые выборы в Сербии» и др.), высмеивает рабскую покорность, сопротивление прогрессу верноподданного обывателя («Песенка наилояльнейшего гражданина»). Одновременно углублялось осмысление социальных основ общества, продолжался процесс социальной конкретизации образа народа. Поэзия 70—80-х годов включила в сферу своего внимания жизнь социальных низов — их тяжкий труд, нищету и бесправие, кабальную зависимость от ростовщиков («Шелковица», «Ростовщик», «Третья доля» Змая; «Земля», «Пахарь», «Швея» Якшича).

Романтическая поэзия не только поднимала веру человека в себя, в свои силы, она улавливала пробуждение социальной активности в народе (тема народного восстания возникает в поэзии Змая 70—80-х годов, в том числе, в его стихах, посвященных расстрелу французских коммунаров, — «Париж пал» и «Милостивой Европе»).

Сближение романтической поэзии с жизнью изменяло и жанрово-стилистическую систему. Среди характерных тому примеров — юмористические оды Змая 60-х годов («Ода похлебке», «Ода ключу от погреба» и др.). Обращенные к вещам, связанным с бытом простого человека, они несут в себе любовь к жизни в ее повседневном проявлении (а подчас передают и остро-социальное звучание стихотворения). Отсюда тяготение к конкретным образам, к разговорной лексике, снижение жанра оды юмористическим содержанием и интонацией. В этом «вольном» обращении с традиционно возвышенным жанром сказывается не столько полемическая направленность романтизма против классических канонов, сколько процесс изживания абстрактного возвышенного начала внутри самого романтизма.

Прозаические жанры заметно уступали в творчестве сербских романтиков их поэзии. Попытки дальнейшего развития исторической прозы были малосамостоятельными и, как правило, не выходили за рамки сентиментально-идиллических образцов.

Самобытностью отмечена проза черногорца Степана Митрова Любиши (1824—1878) — писателя, общественного и политического деятеля, тесно связанного с освободительной борьбой населения Далмации. Его творчество, так же как творчество Негоша, вошло и в черногорскую, и в сербскую литературу. Романтик в основе своего художественного мышления, Любиша воспринял традицию устной прозы и, продолжив начинания Караджича и писателей его круга, создал яркий героический народный характер, запечатлел жизнь черногорцев во всей ее живописной конкретности («Из рассказов Вука Дойчевича», 1871).

Но главные пути развития сербской прозы, тяготевшей к критическому анализу злободневных проблем современности, связаны с реализмом. Одна из тенденций его формирования выразилась в романах Якова Игнятовича (1822—1888) «Милан Наранджич» (1860), «Странный мир» (1869), «Васа Решпект» (1875), «Вечный жених» (1878) и др. Творчество Игнятовича

505

— писателя, критика, общественного деятеля — восходит к опыту прозаиков национально-просветительского круга конца XVIII — первой половины XIX в., в том числе романописца М. Видаковича и комедиографа и автора пародийного романа «Роман без романа» Й. Стерии Поповича. Созвучна Игнятовичу и традиция европейского плутовского романа. В лучших произведениях писателя, созданных на хорошо знакомом ему материале из провинциальной жизни австрийских сербов (он сам происходил из этой среды), осмеивается один из главных персонажей всей последующей сербской реалистической литературы — преуспевающий буржуа. Внимание к социальным аспектам современности (в том числе к тяжелому положению деревни, крестьянства), острота социальных характеристик героев, склонность к поэтизации обыденного, юмор сочетаются в манере Игнятовича с известной заданностью, статичностью характеристик персонажей, с тяготением писателя к авантюрно-юмористической стихии повествования. Игнятович писал несколько архаичным языком сербской городской среды, развивавшейся в инонациональном (венгерском) окружении и не имевшей непосредственного выхода к истокам богатой народной речи. Это стало одним из обстоятельств, как бы «потеснивших» значимость реалистических начинаний Игнятовича в современном ему литературном процессе (опыт писателя вольется в становление сербского романа в конце 90-х — начале 900-х годов, с творчеством С. Сремаца).

Центральное место в реалистической прозе займет, однако, другая линия ее развития, связанная с творчеством плеяды писателей из Сербии — Милована Глишича (1847—1908), Лазы Лазаревича (1851—1890), Янко Веселиновича (1862—1905). К реализму тяготеет в 70-е годы проза Якшича, с сербским реализмом связано и творчество болгарского писателя, революционного демократа Л. Каравелова, жившего в конце 60-х годов в эмиграции в Сербии и Воеводине и писавшего на сербскохорватском языке. С творчеством этих писателей утверждается жанр рассказа и повести из жизни крестьянства (так называемый «сельский рассказ») и средних городских слоев — малые формы надолго становятся преобладающими в жанровой структуре сербской прозы.

Формирование этого поколения реалистов происходило под влиянием идей и самой личности выдающегося революционера-демократа Светозара Марковича (1846—1875). В его статьях «Поэзия и мышление» (1868), «Реальность и поэзия» (1870), «Народ и писатели» (1872) были заложены теоретические основы и развернута программа сербского реализма. Опираясь на эстетическую мысль русских революционных демократов Чернышевского, Добролюбова, Писарева (Маркович, учившийся в Петербурге, хорошо знал их труды), он призывал писателей к правдивому отображению действительности. «Жизнь народа, — писал Маркович, — вот содержание и реальность поэзии». Он утверждал активную роль литературы в развитии общества, высоко ценил острокритическую, сатирическую ее направленность. Жанром, который наиболее полно мог бы ответить этим задачам, Маркович считал социальный роман.

Светозар Маркович

Фотография

Национальные истоки этой прозы составляла традиция устного народного рассказа. Большое значение в становлении реализма имело знакомство молодых писателей с инонациональным литературным опытом, и прежде всего с русской реалистической прозой, которую принято рассматривать в югославском литературоведении как важный фактор формирования литературного процесса этого времени. Особенно значительная роль в развитии сербского реализма 60—70-х годов принадлежит произведениям Гоголя и Тургенева.

Социально заостренная критика действительности, в которую активно вторгались буржуазные отношения, разрушая и деформируя основу

506

патриархального уклада, а с ним и нравственные и эстетические ценности народа, составила одну из главных особенностей реалистической прозы. Деревня в рассказах Глишича, Якшича — это мир антагонистических столкновений, хищнической эксплуатации крестьян сельскими хозяевами, ростовщиками, мир бесправия бедноты и произвола заезжих чиновников и местных властей. Острота и последовательность критического начала обусловили развитие сатирико-юмористической линии, особенно характерной для творчества Глишича, Якшича.

У других писателей (Лазаревича, Веселиновича) антибуржуазная направленность реалистической прозы больше проявлялась иным, опосредствованным способом — в поэтизации патриархального уклада. Связанные с этим оптимистические иллюзии относительно целостности патриархальной семьи и сельской задруги ограничивали социальное видение первых реалистов, сужали их жизненный кругозор (с критикой «новых людей» выступил в рассказе «Школьная икона» Лазаревич).

Симпатии реалистов были на стороне простых людей, верных нравственным основам народной жизни со свойственным ей духом человеколюбия, коллективизма, творческим, деятельным началом. Именно эта среда дает первых стихийных бунтарей против социальной несправедливости («Голова сахару», 1875, Глишича; «Сербский подпасок» Якшича). И в этой среде литература открывает в страдающем, униженном обстоятельствами человеке его подлинную нравственную ценность («Первый раз с отцом к заутрене» Лазаревича). В прозе Лазаревича, Веселиновича не изжита сентиментально-идиллическая традиция, дидактизм. Но в то же время осваиваются и более зрелые формы повествования (Лазаревичем закладываются основы психологического реализма в сербской литературе).

Новый художественный уровень в развитии реалистической прозы в 80-е годы связан с творчеством Симы Матавуля (1852—1908), автора многих сборников рассказов и романов «Ускок» (1892) и «Баконя фра Брне» (1892), а также литературно-критических статей, утверждавших реализм. Ориентация писателя на устную народную прозу сочетается с живым интересом к европейской литературе, особенно французской и русской (статья «А. П. Чехов», 1904), с неустанным расширением творческого кругозора. Богатая панорама жизни самых разных слоев населения Далмации, Герцеговины, Черногории, а позже Белграда определила чрезвычайно важное для развития сербской прозы тематическое и проблемное многообразие произведений Матавуля, среди которых особенно значительное место в рассматриваемый период принадлежит роману «Баконя фра Брне». Сила этого произведения острой антиклерикальной направленности (события в романе происходят в католическом монастыре) — в его глубоких связях с народной жизнью, в полнокровном народном характере героя, в жизнерадостном юморе. Мастерство, с каким Матавуль достигает простоты и легкости повествования, пластическая выразительность созданных им картин действительности и многоликой галереи людей составили особое обаяние его таланта, выдержавшее, по замечанию И. Андрича, испытание временем.

В 80-е годы начинается творческая деятельность выдающегося комедиографа Бранислава Нушича (1864—1938), отдавшего национальному театру и литературе более пятидесяти лет. Он выступал не только как драматург, но и как прозаик, автор юмористических рассказов, фельетонов («Листки», 1889), рассказов о судьбе простого солдата на войне («Рассказы одного капрала», 1886). Но особый успех принесли ему комедии «Народный депутат» (1883), «Подозрительная личность» (1887), «Протекция» (1889). Нушич продолжал острообличительную сатирическую традицию национальной драматургии, заложенную его выдающимся предшественником Й. Стерией Поповичем; воспринял он и опыт драматурга 60-х годов К. Трифковича, автора маленьких бытовых комедий из жизни воеводинского мещанства. Значительную роль в развитии блестящего дарования Нушича и создания им остросоциальной, проблемной комедии сыграло творчество Гоголя (не случайно «Подозрительная личность» имела подзаголовок «Гоголиада в двух действиях»). «Ревизор» был в ту пору широко известной и любимой пьесой сербских литераторов и молодой интеллигенции. «Наше общество, — вспоминал Нушич, — и особенно бюрократия того времени были настолько схожи с теми из „Ревизора“, что Гоголь едва не считался нашим отечественным писателем». Нушич остроумно высмеивал царивший в стране полицейского-бюрократический режим, атмосферу всеобщей подозрительности и погоню за наживой, тупость и карьеризм чиновников, людскую глупость. Его комедии предвосхищали расцвет сатиры в конце 90-х — начале 900-х годов.

Поворотным этапом в поэзии стало творчество Войслава Илича (1860—1894), его сборники «Стихи» (1887, 1889, 1892). Отталкиваясь от романтической традиции, заметно измельченной к 80-м годам эпигонами, поэт не только обновляет круг тем, но и поэтический язык, восстанавливает утраченную содержательность поэтического слова. Привычные для поэзии предшествующих

507

десятилетий мотивы и образы национального фольклора уступают место мотивам и образам из сказаний и легенд других народов и стран (Греции, Рима, Испании и др.), Традиция антологического стихотворения, к которой обращается Илич, формирует такие характерные приметы его поэзии, как пластическая конкретность поэтического образа, классическая ясность манеры письма. Эмоциональной раскованности романтиков Илич противопоставил внутреннюю сдержанность, сосредоточенность своего героя. К лучшим страницам его поэзии относится его реалистическая лирика, проникнутая элегическими настроениями.

Творчество Илича способствовало дальнейшему расширению контактов в сербской поэзии с европейской, особенно с русской (многие нити связывают его с поэзией Пушкина). Но достаточно крепкой остается и связь Илича с национальной поэтической традицией. Отталкиваясь от романтизма, поэт наследует одну из главных его черт — высокую гражданственность. В лирике и сатире Илича эта традиция проявилась как острая критика действительности, протест против тирании, утверждение за нарождающимся в Сербии пролетариатом будущего. В то же время поэзия Илича отразила трудные духовные искания современника, характер которых во многом был обусловлен спадом освободительного движения в Сербии после разгрома Тимокского восстания 1883 г. и репрессиями, обрушившимися на прогрессивные силы в стране, в том числе на самого поэта. С этим связаны индивидуалистические мотивы в творчестве Илича, его сомнения в силах человека. В одном из своих последних незавершенных стихотворений («Клеон и его ученик») он ставит вопрос о дальнейших путях развития поэзии и, как свидетельствуют новейшие исследования, подходит к символизму. Трудные поиски художественной истины, проникновение в глубь вещей и явлений, обещающее новые и новые открытия, — эту нелегкую задачу оставляет Илич последующим поэтическим поколениям.

507

ХОРВАТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

50-е годы — годы баховского абсолютизма, утвердившегося после поражения революций 1848 г. на территории Габсбургской империи, в состав которой входили хорватские земли (Хорватия, Славония, Далмация, Истрия, Военная Граница), — были трудным периодом в истории хорватской литературы. Ее развитие происходило в условиях гонений, которым подвергалась прогрессивно мыслящая национальная интеллигенция, насильственного насаждения немецкой культуры и языка, денационализации образованных слоев хорватского общества. Это заметно затормозило развитие литературы, пережившей в 40-е годы с движением иллиризма эпоху своего подлинного расцвета. Но традиции не были прерваны. Литература при всей неоднородности развивавшихся в ней явлений оставалась главным проводником настроений сопротивления в народе, будителем национального самосознания. Об этом свидетельствуют романтические исторические драмы Мирко Боговича (1816—1893), особенно его «Матия Губец, король крестьянский» (1859) — пьеса, посвященная вождю крестьянского восстания 1573 г. и запрещенная к постановке австрийскими властями из-за ее антиавстрийской направленности и остросоциального звучания. На основе фольклорных традиций — одного из истоков национальной культуры — написаны лиро-эпические поэмы романтика Луки Ботича (1830—1863) «Побратимы» (1854) и «Бедная Мара» (1861).

К отображению жизни современников тяготели Я. Юркович, И. Перковац, Э. Вебер-Ткальчевич и др. Реалистические тенденции в их сочинениях (преимущественно в прозе и комедии) проявлялись в бытописании и критике нравов буржуазно-мещанской среды.

Решающая роль в повороте хорватской литературы к реализму принадлежит Августу Шеноа (1838—1881) — центральной фигуре литературного развития 60—70-х годов.

Многосторонняя деятельность Шеноа — поэта, прозаика, критика и публициста, переводчика, редактора (1874—1881) влиятельнейшего литературного журнала «Виенац» (1869—1903) и художественного руководителя театра в Загребе — совпала с подъемом освободительного движения за автономию Хорватии и решение крестьянского вопроса, с обновлением культурной жизни, о чем свидетельствуют такие важные факты, как открытие в Загребе постоянного театра, Академии наук (1867), университета (1874), развитие печати.

Шеноа начинал свой творческий путь как поэт-романтик. Развивая лучшие традиции своих предшественников, поэтов иллиризма, высокую гражданственность их творчества, он

508

воспевал в своей патриотической лирике и исторических балладах («Аббат и жница», «Проклятая клеть» и др.) борьбу народа за свободу, страстно обличал феодалов. Но уже к середине 60-х годов в литературно-критических выступлениях Шеноа формируется концепция хорватского реализма. Ее основы заложены в программных статьях писателя «Наша литература» (1865) и «О хорватском театре» (1866) и получат развитие и углубление в статьях последующего десятилетия. Критикуя прозу за тяготение к псевдоисторической и сентиментально-любовной тематике, выступая против напыщенной риторики в патриотической поэзии, Шеноа (так же, как в сербской литературе этого времени С. Маркович) требовал от писателей поворота к современности, к повседневной жизни простого человека, глубокого, серьезного проникновения в общественные и социальные процессы действительности. «Будем реалистами, изучим наш народ!» — призывал писатель. Продолжая начинания своих предшественников (в частности, С. Враза), он решительно борется с дилетантизмом в творчестве, обращает серьезное внимание на художественный уровень литературы. В романе и новелле он видит главные жанры реализма. Осуществление выдвинутых задач Шеноа сопрягал с расширением контактов хорватской литературы и хорватского театра с европейскими литературами, среди которых он высоко ценил русскую литературу, особенно творчество Гоголя и Тургенева.

Отстаивая реалистическую концепцию в острой литературной борьбе, Шеноа стремился к ее воплощению в своем собственном литературном творчестве — в прозе. Проза Шеноа отмечена большим тематическим разнообразием. Писатель обращался и к современности, и к прошлому, его привлекала жизнь разных слоев хорватского общества, от крестьянства до «высшего света».

Современность представала, как правило, в социально-критическом аспекте. Шеноа первым в хорватской литературе изобразил разрушительное проникновение буржуазных отношений в патриархальный мир деревни, трагическую судьбу человека из народа в обществе, построенном на наживе и угнетении, на власти помещиков, ростовщиков и чиновников (повести «Друг Ловро», 1873; «Барон Ивица», 1874; «Нищий Лука», 1879). Смелым обличением фальшивой морали высшего света отмечены его повести «В аквариуме» (1878), «Владимир» (1879). Современность с ее насущными проблемами предстает в полнокровных картинах и образах живых людей, хотя опыт реалистического постижения современности только начинал закладываться и первые шаги в этом направлении не обошлись без известной дидактики и схематизма.

И все-таки имя Шеноа ассоциируется прежде всего с исторической прозой и жанром исторического романа. Опыт писателя в этой области представляет высшее достижение не только хорватской, но всех югославянских литератур в XIX в. Романы Шеноа «Сокровище ювелира» (1871), «Крестьянское восстание» (1877), «Берегись руки Сеня» (1879), «Проклятье» (1881) охватывают обширный материал национальной истории XIV—XVIII вв. В центре внимания писателя находится национально-освободительная борьба хорватского народа (в том числе такие знаменательные события, как восстание сенийских ускоков против австрийских властей и антифеодальное восстание хорватских и словенских крестьян 1573 г., возглавленное Матией Губцем).

У исторических произведений Шеноа — остросоциальная направленность. Конфликт, заложенный в основу этих произведений, строится на столкновении сил социального прогресса с силами реакции (нарождающейся буржуазии со светскими и церковными феодалами в «Сокровище ювелира», крестьян с помещиками в «Крестьянском восстании» и др.). К оценке исторических явлений писатель подошел с демократических позиций — резко критикуя феодализм, он первым в хорватской прозе показал народ как главную силу в борьбе за свободу и справедливость.

Образ восставшего народа — страдающего и борющегося — стоит в центре лучшего романа Шеноа «Крестьянское восстание». В многообразной галерее борцов за свободу, в которой, как замечает советский исследователь Е. И. Рябова, Шеноа «проникновенно выписывает каждую фигуру, частицу этого коллективного образа», выделяется возвышенный образ крестьянского вождя Матии Губца с характерным для него свободолюбием, преданностью общему делу, благородством ума и характера.

Исторические произведения Шеноа построены на подлинных фактах и документах, к изучению которых писатель относился с чрезвычайной тщательностью. В верности историческому факту проявился реализм художника, позволивший ему запечатлеть далекую эпоху во всем ее историческом своеобразии и жизненной конкретности, начиная с бытовой обстановки, пейзажа и кончая сложной социально-политической и духовной атмосферой времени. Обращение Шеноа к историческому материалу, в частности к героическим страницам прошлого, было нацелено на современность, поскольку поддерживало в народе, отстаивавшем свои права, дух сопротивления. К тому же исторический