Традиционный текстильный орнамент - путеводная нить в истории

Первое в своей жизни вышитое полотенце я начала «творить» в 1984г. под руководством бабушки в татарской деревне Варзино-Алексеево Алнашского района в Удмуртии. Навыки пригодились во время «первого экономического кризиса» - нашла работу в цехе ручной вышивки на Калужской фабрике, где за год освоила разнообразные счетные швы, в том числе и по «выдергу». В 90-е гг. в процессе работы в отделе фольклора Калужского ОНМЦ мне довелось не только описать, но и освоить весь процесс тканья на традиционном ткацком стане. Принципами подбора и построения рисунков (или своими впечатлениями о том как это было), «наглядными пособиями» из сундуков и со стен щедро делились бабушки Перемышльского, Барятинского, Куйбышевского, Кировского, Людиновсого районов Калужской области. В ходе работы этнографических экспедиций отмечались различия в орнаментации «свойских», «хохляцких», «кацапских» и т.д. полотенец. В конце 1999г. я вернулась на родину – в Удмуртию, методистом по ткачеству в НЦДПИиР. Именно тогда появилось сначала только ощущение, что что-то не так: даже когда техника выполнения и рисунки геометрических орнаментов – совпадают, комплектование, оформление края узорных полос – у разных народов различны.

Во многих архаических культурах мир представлялся сотканным богами, а человеческая жизнь - закрепленной в заранее предопределенном узоре (судьба) [Полосьмак, 2005], весь сложный процесс получения женщиной ткани рассматривался на мифологическом уровне как жизненный путь льна/конопли, который уподобляли жизни человека [Мужики и бабы, 2005].

На холстах-судьбинах случайной орнаментации не было.

Традиционный текстильный орнамент представляет собой своеобразную страницу истории каждого народа. Мастерство традиционно передавалось в кругу семьи. Основными наглядными материалами служили изделия, созданные предками, разработанные, переданные «по наследству» вместе с инструментами, что очень важно. Так, например, в ткачестве от ширины берда и количества его зубьев напрямую зависят пропорции, как полотна, так и готового изделия: его крой, размер стежка вышивки или узорного ткачества, расположение рисунка. При работе с одними и теми же приспособлениями (ткацкий стан, бёрда, количество «проножек»-педалей и «ничиниц»-ремизок) и применении для окрашивания нитей одних и тех же красителей, дочери фактически копировали изделия бабушек и матерей, создавая тем самым само понятие традиционности орнамента в определенном кругу.

Сотканная холстина, простая или изузоренная в соответствии с традицией, сопровождала человека от рождения и до смерти: повитуха, принимая младенца и пеленая его изначально в отцовскую рубаху, получала от роженицы полотенце за услуги, при трудных родах роженицу подпоясывали полотенцем, а его концы повязывали на шею мужа и заставляли его каяться в изменах; во время свадебной церемонии полотенцем «связывали» молодых, украшали рушниками избу, одаривали новую родню; во время похорон - завешивали ткаными холстами окна (позднее и зеркала), несли гроб, использовали в поминальных обрядах.

Во время этнографических экспедиций в разные районны страны (по обе стороны Урала) от многих мастериц старшего поколения мне приходилось слышать поверье о том, что изделие не должно вечно храниться после смерти автора, чтобы душа усопшего не тревожилась земными заботами – таким образом, рукотворная вещь практически отождествлялась с ее автором. Передавая мне семейные реликвии – куски тканины и узорные полотенца – моя тётя Минниса Сахабеевна Фардеева (1934г.р.) настаивала на их активном использовании в повседневной жизни, чтобы истиралались в рухлядь.

Каждая человеческая общность формировалась в определенных географических условиях, которые, несомненно, повлияли на сложившиеся внутри этносов мировоззренческие взгляды.

Размеренный ритм оседлой жизни земледельческого населения отразился как в материале, используемом для изготовления одежды (технические культуры), так и в способе орнаментики его. Вышитые (или вытканные) по домотканине узоры обычно имеют геометрический характер, что обусловлено техникой «по счету нитей» по ткани простого полотняного переплетения. Например, в ткачестве существует ряд названий для одного рисунка: «солнцами», «кругами», «ромбами». Само солнце не может изначально изображаться в виде ромба, эта модификация, скорее всего, вторична, она проявляется технически, в результате попытки изобразить в технике ткачества круг.

Полукочевники, используя шерсть и пряжу из волокон дикоросов, ткали более грубые полотна и украшали их геометрическими орнаментами, вышитыми более толстыми шерстяными нитями, в качестве примера можно привести вышитые рубахи из крапивного полотна южных ханты.

Скотоводческие племена, охотники и рыболовы районов со скудной растительностью, используя различные виды кожи, в т.ч. и рыбью, украшали ее росписью, свободными вышивками, передающими более точно реалистические виды изображаемых объектов даже при сильной их стилизации.

Аналогичные приемы использовались кочевниками и полукочевниками Великой евразийской степи, причем как при обработке войлока, так и при вышивке шелковых тканей, которые они имели благодаря соседству с Китаем. Несмотря на то, что шелковое полотно также ткали в технике простого полотняного переплетения, из-за тонкости пряжи по нему сложно вышивать по счету нитей, т.е. создавать четкие геометрические построения.

Таким образом, восприятие определенных образов постепенно видоизменялись из-за разницы в материалах и приемах возможной орнаментации в каждой территориально-этнической общности.

Исследователи Прикамья обратили внимание на то, что рисунки на керамике древних аборигенов края имели определенную систему построения: у булгар - обычно узоры располагались в верхней части тулова, а иногда и по горлу сосуда [Валеев, Валеева-Сулейманова, 2002]; на сосудах из удмуртской группы памятников украшались в основном венчик, шейка, плечико; башкирской - шейка, плечико, тулово [Останина, 1997] и т.д. Возможно, уже тогда начинали закладываться специфичные особенности предпочтительного размещения орнамента.

Например, при исследовании текстильных изделий удмуртов XIX-XX веков - вышитых и тканых полотенец - обращает на себя внимание как своеобразная локализация узоров, так и наличие четких границ у орнаментальных полос (Фото 1, 2). Подобные проявления отсутствуют на более ранних изделиях (вышитые пояса «Зар» - фото 3). Возможно, причины подобных предпочтений мастериц следует искать в ментальной сфере. Менталитет этноса является важнейшей сферой «материализации» национальной психологии, он отражает психический склад этноса, его характер, что находит отражение в народной культуре.

Явление «границы» в культуре удмуртов достаточно специфично – достаточно вспомнить о том, что это чуть ли не единственный народ европейской России, четко не зафиксированный в древнерусских грамотах, скрывающийся под общим названием «пермь» почти до XVI века.

Этнопсихология также отмечает «граничную специфику»: особый аспект этнопсихологических исследований - отношение к чужим вообще и к представителям чужой этнической группы в частности. Эта тема присутствует почти в каждой работе об удмуртах. Уже первые исследователи не преминули упомянуть о том, что удмурты с другими народами жить вместе не хотят, особенно с русскими, поэтому переселяются в другие места [Шкляев, 1998]. Удмурты никогда в истории не являлись завоевателями, они лишь пытались сохранить границы своих владений. В мифологии финно-угров Приуралья, практически отсутствуют грозные и воинственные/агрессивные боги громовержцы, боги войны [Шутова, 1998].

Историческая судьба уготовила удмуртам жизнь между лесом и степью, между татарами и русскими. Существуя в данной экологической обстановке и историко-этнографическом окружении, этнос стремился сохранить свою целостность [Вельм, 2002].

По возможности, избегая иноэтничных контактов, удмурты отстаивали самих себя, свое мировоззрение, свои границы, что, возможно, и нашло отражение в «текстильной рукописи». Элементы орнамента в удмуртской традиции никогда не выходят за рамки композиции, существует четкое понятие узорного края и безузорного пространства (за редкими локальными, обычно пограничными, исключениями).

Это особенно заметно при сравнении узорного края удмуртского текстиля с уменьшающейся «орнаментальной разрядкой» полотенец у славян (фото 4, 5) – широкий узорный край, узкие подузорники, «перетыки» (уточные полосы красного цвета); с мощными «вростками» орнаментальных мотивов в безузорное полотно татар (фото 6) или изящными, вышитыми росписью, у марийцев (фото 7).

Своеобразие расселения славян также можно попытаться прочитать по тканым полотенцам – дорогам (это словосочетание достаточно четко фиксируется в фольклоре). Тканые изделия служат метафорой дороги, соединяющей миры, умерших предков и потомков. Понятия «дорога», «ткань», «полотенце», «платок» в мифологии тождественны, как эквивалентны и понятия «дорога» - «судьба» [Криничная, 2000].

Изначальная Киевская Русь (украинские и полесские рушники) - орнаментальные полосы по всему полотну. Обрядовые поминальные полотенца восточного Полесья сохраняют эту специфику – «грустьмёные» холстины на всю длину затканы сдержанными по цвету безузорными полосками. При этом полотенца с богато орнаментированными концами, фактически не имеющие безузорного полотна носят название «хохляцкие» [ПМА].

Чем дальше от этого ядра (теснее контакты с финно-угорским и балтийским этносами) – скромнее орнаментация – широкая узорная полоса по краю: на передниках и полотенцах низ вещи подчеркнут более крупной и массивной полосой узора [Работнова, 1984]; один или несколько «подузорников», ряды убывающих «перетыков». Так может выглядеть картина «мирного захвата территорий» с последующей ассимиляцией коренного населения.

Тюрки Средневековья обычно представляются как захватчики; менталитет воинов, вторгающихся в чужие пределы, нашел отражение в орнаменте: красная широкая узорная полоса, скомпонованная из некрупных, состыкованных со всех сторон элементов, с вростками из их выступающих частей в светлое фоновое пространство. Таким образом, между узорным краем и безузорным центром полотенца – четкая ломаная граница.

Марийцев - черемисов зачастую называют «финно-угорскими тюрками» - о происхождении этнонима *cermis высказывалось немало гипотез, наиболее вероятным представляется предположение о связи его с тюркским корнем *cer – «сражаться, воевать» [Напольских, 1997], их орнаментальные «посягательства» скромнее. В марийских полотенцах разрежающиеся вытканные узорные ряды обычно сопровождаются вышитыми швом «роспись» узорами, изящно скрывающими свою суть – нарушение границы фонового пространства.

Таким образом, используя одни и те же элементы геометрического орнамента, представительницы каждого этноса традиционно выстраивал композицию узора в соответствии со своими мировоззренческими установками (по центру, по краю, по всему изделию и т.д.). Возможно, эти наблюдения, вкупе с другими исследованиями помогут воссоздать более четкое представление об исторических перипетиях судеб народов.

До сих пор люди верят в то, что знающая женщина, творящая орнамент, может повлиять на судьбу обратившегося к ней через свое отношение и благорасположении: для невесты головное полотенце ткет счастливая в браке женщина; в дурном расположении духа нельзя «наводить узоры» - впрок не пойдет изделие [ПМА].

Никому нельзя избежать той судьбы, которую соткали парки в момент рождения каждого [Криничная, 2000].

Один из тибетских лам дал следующее объяснение этому явлению: «Когда человек обнажен, то его аура - это его аура, и больше ничья. Если же одеть его в платье из ячьей шерсти, то на ауру человека будут влиять ауры яка и тех, кто эту шерсть состригал, чесал, кардовал, и того, кто ткал эту ткань» [Полосьмак, 2005].

Источники

1. Полевые материалы автора по Восточному Полесью и Удмуртской Республике [ПМА].

2. Фонды Национального музея Удмуртской Республики им. К.Герда. Коллекция полотенец.

3. Фонды Удмуртского республиканского музея изобразительных искусств. Коллекции традиционной одежды и полотенец.

4. Калужская народная вышивка / В.И. Яковлева. - М.: КОИЗ, 1959. - 31 с.

5. Крюкова, Т.А. Удмуртское народное изобразительное искусство / Т.А. Крюкова. - Ижевск; Ленинград: Удмуртия, 1973. - 159с.

6. Меджитова, Э. Марийское народное искусство. Альбом. / Э. Меджитова. - Йошкар-Ола: Марийское книжное издательство, 1985. - 272 с.

7. Сафина, Ф. Ш. Ткачество татар Поволжья и Урала / Ф.Ш. Сафина.- Казань: Фэн, 1996.- 207 с.

Литература

1. Валеев, Ф.Х. Древнее искусство Татарстана / Ф.Х. Валеев, Г.Ф. Валеева-Сулейманова. - Казань: Татарское книжное издательство, 2002. - 104 с.

2. Вельм, И.М. Этнический менталитет: истоки и сущность (на примере удмуртского этноса) / И.М. Вельм. - Ижевск: Издательский дом «Удмуртский университет», 2002. - 248 с.

3. Вышитая одежда удмуртов XIX-XX вв. Каталог коллекции. - Ленинград, 1987. - 82с.

4. Криничная, Н.А. Русская народная мифологическая проза: Истоки и полисемантизм образов. Т.2. / Н.А. Криничная. - Петрозаводск: Карельский научный центр РАН, 2000. - 410 с.

5. Крюкова, Т.А. Удмуртское народное изобразительное искусство / Т.А. Крюкова. - Ижевск; Ленинград: Удмуртия, 1973. - 159с.

6. Мужики и бабы. Мужское и женское в русской традиционной культуре. - СПб.: Искусство - СПБ, 2005. - 687 с.

7. Напольских, В.В. Введение в историческую уралистику / В.В. Напольских. - Ижевск: УИИЯиЛ УрО РАН, 1997. - 268 с.

8. Останина, Т.И.Население Среднего Прикамья в вв. : Монография / Т.И. Останина.- Ижевск: Удмуртский институт истории, языка и литературы УрО РАН, 1997. - 327 с.

9. Полосьмак, Н.В. Костюм и текстиль пазырыкцев Алтая (IV- III в. до н.э.) / Н.В. Полосьмак, Л.Л. Баркова. - Новосибирск: ИНФОЛИО, 2005. - 232 с.

10. Работнова, И.П. Содержание народного искусства (на примере русского и финно-угорского народного декоративного искусства) / И.П. Работнова //Отражение межэтнических связей в народном декоративном искусстве удмуртов. Сб. статей. - Ижевск: Научно-исследовательский институт при Совете министров УАССР, 1984. - С.28-38.

11. Савельева, Л.И. Вышивка центральных районов Удмуртии / Л.И. Савельева // Искусство Удмуртии. - Ижевск,1975. С.85-113.

12. Шкляев, Г.К. Этническая психология удмуртов по литературным данным / Г.К. Шкляев //Об этнической психологии удмуртов. Сборник статей. - Ижевск: Удмуртский институт ИЯиЛ УрО РАН, 1998. - С.5-26.

13. Шутова, Н.И.. Женское божество плодородия в духовной жизни финно-угров Приуралья / Н.И. Шутова //Об этнической психологии удмуртов. Сборник статей. - Ижевск: Удмуртский институт ИЯиЛ УрО РАН, 1998. - С.27-35.