СЕРГЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ АРУТЮНОВ. «Взаимодополнительность инноваций и традиций»

«Взаимодополнительность инноваций и традиций»

Ключ к фрагменту:традиция образует тот внутренний стержень, на котором держится культура в ее развитии во времени. Передача знаний и навыков, составляющая традицию, есть не только у человека, но в зачаточной форме и у человекообразных обезьян, однако у человека традиция развивалась в тесной связи с накоплением навыков орудийной деятельности и была дополнена принципиальной ориентацией на создание и впитывание в себя инноваций.

Традиция — это явление, изначально присущее человеку с момента появления его на свет как в филогенетическом (филогенез – процесс развития всех органических форм в течение всего времени существования жизни на земле – К.П.), так и в онтогенетическом (онтогенез – индивидуальное развитие живого существа, от стадии оплодотворения яйца до окончания индивидуальной жизни – К.П.) смысле. Традиция означает передачу в диахронном плане, от старших к младшим, от поколения к поколению, от когорты к когорте, устоявшихся форм поведения, навыков, понятий, всего, что образует костяк культуры. В зачаточных формах традицию можно наблюдать уже в сообществах приматов, да и других общественных животных, чье поведение регулируется не только врожденныминстинктом, но и навыками, приобретенными путем научения.

У древнейших людей первоначально, видимо, имелись лишь те же зачаточные формы традиции, что и в сообществах обезьян. Но первые устоявшиеся формы орудий уже говорят нам о появлении новых традиции, традиций орудийной деятельности. В начале эти традиции передавались неосознанно, научением путем простого подражания, но с усложнением материальной культуры постепенно они все более осознавались и вербализировались. т. е. оформлялись словесно.

Совершенно очевидно, что традиция составляла наряду с врожденными навыками одну из основ существования и самовоспроизведения сообществ самых разных гоминид. Но очевидно также и то, что выделение человека из животного царства, в самом начале этого процесса и на всем протяжении его культурной (а также и биологической) эволюции произошло лишь благодаря появлению все новых и новых инноваций, определивших начало и последующее развитие орудийной деятельности. (С. 160)

Ключ к фрагменту:традиция оформляет и стабилизирует человеческую культуру, инновация служит ее развитию. Однако можно ответственно утверждать, что если без инноваций, та или иная изолированная культура может сохраняться продолжительное время, но ориентироваться целиком и полностью лиш на инновации, культуре невозможно. Традиция – условие любой культуры.

Любая традиция — это бывшая инновация, и любая инновация — в потенции будущая традиция. В самом деле – ни одна традиционная черта не присуща любому обществу искони, она имеет свое начало, откуда-то появилась, следовательно, некогда была инновацией. И то, что мы видим ныне как инновацию, либо не приживется в культуре, отомрет и забудется, либо приживется, со временем перестанет смотреться как инновация, а значит, станет традицией. Когда австралопитек только становился человеком, первые проблески человеческой, культурной деятельности были вплетены, как совершенно необычная инновация, в ткань его биологической активности; с завершением формирования человека почти все грани его деятельности (включая практически все физиологические отправления)

оказались так или иначе оформлены культурно, притом традиционно. И с тех пор все инновации, крайне редкие вначале и необычайно изобильные в наши дни, возникают не иначе, как на фоне давних культурных традиций.

Но равноправны ли члены этой оппозиции: «традиция — инновация?» Есть общества более традиционные, чем другие, более склонные к инновациям, и по степени этой склонности можно ранжировать их по некоторой шкале. Можно представить себе общество на одном конце этой шкалы, общество, традиционное на 100 %, где никогда не происходит ничего нового, где сегодня совершаются лишь те же действия и в тех же формах, какие совершались и вчера. Многие общества — изоляты первобытности, островные, лесные или горные, по-видимому нередко бывали подолгу очень близки к такому существованию. Отсутствие инноваций означает культурный застой, но не грозит непосредственно самому существованию общества. Однако можно ли представить общество, на 100 % инновационистское, где абсолютно все сегодня делается не то и не так, как вчера, а завтра вновь будет по-иному? Абсурдность такой ситуации очевидна.

Итак, первый, достаточно тривиальный, но важный вывод, которыйможно сделать: традиции могут существовать без инноваций, но не наоборот: традиция абсолютно необходима для самого поддержания существования общества: инновация необходима для его развития. (С. 160-161)

Ключ к фрагменту:можно различать «сильные» инновации – приживающиеся в обществе и стремительно его изменяющие, и «слабые» инновации – подтачивающие традицию раскачиванием ее стереотипов и основ. И те и другие создают динамику культурного развития.

Инновация, которая, укореняясь, имеет тенденцию превратиться в традицию, имеет решающее значение в эволюции общества: ее можно назвать «сильной» инновацией. Но и «слабая» инновация, которая не приживается и отмирает, не безразлична для эволюции. Пускай она отмирает и забывается бесследно, но за время своего бренного существования она выполняет свою работу: расшатывает и ослабляет ткань традиций, делаетих более податливыми для более сильных инноваций. Отторгнув одну, другую, третью инновацию, ослабленные в борьбе с ними, традиции очередную инновацию отторгнуть уже не могут.

В этом можно видеть исторический смысл и оправдание моды, даже самой нестойкой, эфемерной и нелепой. Уходят в прошлое хиппи, спадает волна «джинсового стиля», вышли из моды «водолазки», но они сделали свое дело — расшатали незыблемость твида, галстука, других респектабельных» форм костюма и в значительной мере подорвали ценности того буржуазного истэблишмента, который эта незыблемость олицетворяла. Такую же роль в истории искусства сыграли в свое время пуантелизм, дадаизм и другие направления, представляющие в наши дне лишь исторический интерес, не вызывающие даже эпигонства, но расшатавшие традиции академизма и тем самым открывшие путь для более плодотворных художественных инноваций современности. (С. 161)

Ключ к фрагменту:сегодня в научной литературе существует большое число определений термина «традиция». Но слабое место лучших из этих определений – нераспознание наряду с традицией таких форм передачи и реализации группового опыта как обряд и ритуал, которые следует отличать от традиции.

Как и слово «культура», так и слово «традиция» обладает широким семантическим полем, имеет множество значений. Слова эти широко употребляются в обыденной речи, им придается аксиологическое, ценностное значение. При этом, тогда как под культурой всегда имеется в виду нечто хорошее, традиции оцениваются амбивалентно, а прилагательное «традиционный» нередко служит синонимом косного и устарелого. Терминологическое определение этих слов. естественно, различнов разных дисциплинах, в которых они могут выступать как термины. <…>

Э. С. Маркарян… определяет традицию как «выраженный в социально-организованных стереотипах групповой опыт, который путем пространственно-временной трансмиссии аккумулируется и воспроизводится в различных человеческих коллективах». Определение это очень широко, за рамками его остается помимо комплекса инновации лишь комплекс индивидуальных стереотипов поведения. Что же касается форм окказионального нестереотипного поведения, то их можно рассматривать как одноразовые, не рассчитанные на эвентуальную (случайную, а не преднамеренную – К.П.) стереотипизацию новации (например, за неимением табурета или стула сесть верхом на ящик).

В статье Э. С. Маркаряна по существу без дефиниции остались два тесно связанных с традицией понятия — обычай и ритуал, а их определение существенно для понимания сущности традиции. Поскольку насчет них общепринятой договоренности пока нет, следует дать такое определение.

На наш взгляд, под обычаем следует иметь в виду такие стереотипизированные формы поведения, которые связаны с деятельностью, имеющей практическое значение. Ритуал же объемлет только те формы поведения, которые являются чисто знаковыми и сами по себе практического значения не имеют, хотя и могут опосредованно быть использованы в практических целях (коммуникации, психотерапии и др.). Так, например, в одежде современных европейцев пальто и другая плечевая одежда у мужчин застегивается направо, а у женщин — налево. Это обычай, ибо в практических целях как-то застегивать пальто необходимо. А вот одевание шапочек и мантий судьями и студентами в определенных ситуациях есть ритуал, ибо практическими потребностями он никак не обусловлен. Или же в традиционной армянской культуре жертвоприношение «матаг» является обычаем, оформляющим один из путей потребления мяса, а полагающийся при нем надрез уха у жертвы является частью соответствующего ритуала. <…> (С. 161-162)

Ключ к фрагменту:для того, чтобы дать традиции более строгое определение, следует не относить к ней коллективно накопленную и зафиксированную в материальных носителях информацию, которая находится в местах ее постоянного хранения. К тому же, можно констатировать, что к традиции имеют отношения все обычаи, но не ритуалы.

Понятие традиции было бы целесообразнее ограничить лишь той частью культуры, которая более или менее постоянно воспроизводится в общественном сознании и общественном поведении и передается через последнее, и не включать сюда ту часть культуры, которая экстериоризована (выведена вне самого человека) в хранилищах информации типа книг, картин, перфокарт и извлекается оттуда лишь по мере надобности. Само собой разумеется, что непроходимой грани между этими двумя разделами культуры нет: афоризмы А. С. Грибоедова входят в традицию русского народа, будучи употребляемы и воспринимаемы даже теми, кто не читал его великой комедии, но стихи многих малоизвестных поэтов, интересующие ныне лишь историка литературы, в эту традицию не входят. Не входит в традицию юридический прецедент или статья закона, которые отдельный адвокат может откопать и использовать лишь раз в десятилетие или реже, но положения воинского устава об отдаче чести и ношении формы, хотя и зафиксированы в статьях, все же входят в традицию, ибо воспроизводятся и передаются в армейском быту постоянно и традиционно и т. д.

Отсюда следует, между прочим, что в традицию входят все обычаи, но не все ритуалы, так как часть их, зафиксированная в протоколе, может воспроизводиться лишь по особым случаям. Так, например, коронование последнего принца Уэльсского или похороны императора Мэйдзи отражали давно ушедшие из жизни и воскрешенные по разным источникам специально для этих случаев ритуальные традиции. Так что не всегда традиционно то, что «традиционно» выглядит: нередко бывает как раз наоборот. (С. 162-163)

Ключ к фрагменту:чем более высоким уровнем цивилизации обладает общество, тем большее значение в нем играют инновации подвергающие общество эволюционным трансформациям. Говоря о самих инновациях, допустимо классифицировать их типы, принимая во внимание фактор времени: одни инновации «срабатывают» в течение года, другие – в течение жизни одного поколения и т.д.

И еще один вывод: если в первобытном обществе почти вся культура действительно традиционна, то чем развитее общество, чем выше в нем степень экстериоризации культуры, тем ниже уровень его традиционности, хотя емкость его памяти при этом повышается. Вывод вроде бы и тривиальный, но только по определению Э. С. Маркаряна к нему прийти нельзя.

Э. С. Маркарян бесспорно прав в том, что любая традиция была когда-то инновацией, любая инновация в принципе имеет шансы стать традицией и именно в способности усваивать инновации и заключается живучесть, адаптивная лабильность традиции. Следует только различать инновации эволюционные, вводящиеся постепенно и незаметно, и революционные, будь то путем изобретения или заимствования, которые способны привести к разрыву со старой традицией и к основанию новой.

Существенное значение имеет определение времени, потребногодля превращения инновации в традицию. Оно, по-видимому, зависит от цикличности функционирования группы, в которой традиция укореняется. Представляется, что расчет такого времени, если брать этнос, общество в целом, упирается в продолжительность жизни поколения. Если живо еще поколение, пережившее момент введения инновации, иначе говоря, если этот момент еще жив в коллективной памяти общества, то инновацию можно считать, в масштабе этноса, относительно недавней. Эмпирически говоря, это касается инноваций, имеющих возраст около 50—60 лет.

Вторая ступень старения инновации может заключаться в том, что из живой памяти исчез момент введения инновации, но еще хранятся впечатления от рассказов очевидцев ее введения. Это примерно удваивает вышеприведенный срок и доводит его до столетия или несколько больше. После этого обстоятельства инновации основательно выветриваются из памяти общества, и инновацияуже окончательно воспринимается как традиция.

В начале XIX в. такие явления культуры, как театр «бунраку» и «кабуки», ряд бытовых вещей, как платок типа «фуросики» и т. д. в Японии воспринимались уже как всецело традиционные, хотя времяих появления — XVII—XVIII вв. В настоящее время в той же Японии столь же традиционным стал столетней давности европейский костюм из визитки и «штучных» полосатых брюк в качестве церемониального и траурного. Можно привести и множество других примеров.

Указанные сроки максимальны. Когда речь идет о традициях малых групп с более быстрой обновляемостью состава, например о традициях отдельных воинских частей или учебных заведений, то для превращения инновации в традицию достаточно одного срока обновляемости, т. е. 5—10 лет, а иногда даже 2—3 года. Кроме того, вышеприведенный расчет происходит из высокого уровня семейной межпоколенной передачи информации. В случае если этот уровень падает, т. е. возрастает информационный барьер между поколениями «отцов» и детей», «дети» будут склонны воспринимать как традицию то, что их еще живые и активные «отцы» все еще помнят как инновацию. Понятно, что чем больше инноваций в обществе, и в особенности в молодежной субкультуре, тем короче сроки превращения инноваций в традиции. Иными словами: чем гуще «дождь» инноваций, тем короче срок «замерзания», превращения в традицию тех из них, которым удается избежать отторжении и забвения.

Стало быть, эфемерные, слабые инновации играют, помимо роли расшатывателей иммунитета традиций, о которой говорилось выше, еще и роль ускорителей вживания, превращения сильных инноваций в традиции. Чисто количественно увеличение притока инноваций, как эндогенных (имеющих внутренне происхождение – К.П.), так и экзогенных (имеющих внешнее происхождение – К.П.), следовательно, обязательно должно давать качественные изменения в плане обогащения общества новыми традициями. Как кажется. эмпирические наблюдения почти повсеместно подтверждают это предположение. (С. 163-164)

Ключ к фрагменту:в современности инновации гораздо быстрее приводят к изменениям в обществе, нежели это было ранее и этому очень способствует такой культурный феномен как «мода». Многообразие традиций в современности столь же велико, как и в прошлом и разные традиции изменяются с разными скоростями. Магистральная традиция современности – урбанизация и индустриализация, возможно, не последнее слово в истории человеческой культуры. Вполне можно предсказать такие условия функционирования этой традиции, которые приведут к появлению инновации направленной против тенденций современной цивилизации.

Принципиальное различие между традиционалистскими обществами доиндустриальиой эпохи и современными обществами заключается, по-видимому, не в том, что в современном обществе одновременно действует ряд разнородных традиций. Разнородные традиции сосуществовали и в далеком прошлом, отражая классовые, сословные, кастовые и прочие деления общества (например, традиции феодальные и крестьянские). Различие состоит в том, что если ранее для кардинальных изменений в технологии производства и жизнеобеспечения требовалось время жизни нескольких поколений, то ныне такие изменения могут произойти и происходят несколько раз в пределах жизни одного поколения.

Этническая традиция, изменяющаяся гораздо медленнее, в таких условиях может определять лишь ту часть культуры, которая сравнительно мало зависит от изменений в технологии производства: например, определенную предпочтительность тех или иных занятий и вообще стержневую честь системы ценностных ориентации; .многие ценности семейного быта; язык и метаязыковые формы коммуникаций; автостереотипы и стереотипы межэтнических отношений; значительную часть музыкально-хореографической, орнаментальной и вообще народно-художественной традиции; домашнюю кулинарию: навыки организации пространства (т. н. проксемику); бытовую обрядность и т. д.

Групповая традиция изменяется быстро и легко. Для нее часть традиций заменяется модой, действующей на протяжении ряда лет или даже десятилетий. Эта мода присуща и разделяема для некоторого ряда смежных когорт, который в быту условно называется, скажем, «поколением таких-то годов», но на самом деле меньше, чем поколение. Такая большая когорта может сменить свою моду по мере своего взросления, может сохранить привязанность к ней на всю жизнь, но в любом случае сохраняются межкогортные различия в ориентациях и формах поведения, лежащих за пределами общеэтнической традиции.

В пресловутом конфликте «отцов и детей» чаще всего «детей» обвиняют в отказе от традиции «отцов» и чаще всего несправедливо: традицииони продолжают те же самые, но моду исповедуют другую. <…>

Помимо этнической традиции, в еще более широком плане существуют традиции регионально-эпохальные. При этом если применительно к моде ее масштаб — это годы, максимум десятилетия, то эпоха традиции охватывает столетия. В этом смысле можно говорить о традициях эпохи Ренессанса, первоначального накопления, Великих географических открытий и т. д. Разумеется, традиции, характерные для этих эпох, охватывали не все население региона (в данном случае Европы), но так или иначе оказывали свое воздействие регионально на всех. На протяжении двух последних веков одной из важнейших традиций такого рода была все более широко распространяющаяся и усиливающаяся традиция ориентации на урбанизацию и индустриализацию всех сторон жизни, охватывающая как производство, так и потребление. В то же время не исключено, что в обозримом будущем для решения комплекса встающих перед человечеством проблем: энергетических, продовольственных, проблем охраны окружающей среды и др. — в ряде регионов мира во многих видах деятельности необходимо будет перейти к политике достаточно широкой дезиндустриализации и дезурбанизации как в сфере производства, так и еще более в сфере потребления и жизнеобеспечения: потребуется отход от традиций ориентации на рост потребления энергии и сырья и ряда других традиций сходного порядка. <…> (C. 164-165)

Источник: Арутюнов С.А. Традиция и инновация. Взаимодополнительность инноваций и традиций // Народы и культуры: развитие и взаимодействие. – М., 1989. – С. 160-165.

Вопросы для самопроверки:

1. Традиция – это результат индивидуального или коллективного опыта?

2. Какой культурный механизм противостоит традиции?

3. Чем отоичается обычай от ритуала?

4. Что такое традиционное общество?

5. Какие культуры можно отнести к иновационному типу?

Дополнительная литература по теме:

Арутюнов С.А. О вхождении инновации в традицию //Советская Этнография. – 1981. – №1-2.

Гофман А.Б. Традиции // Культурология. ХХ век. Словарь. – СПб., 1997. – С. 480-481.

Ерасов Б.С. Обычай // Культурология. ХХ век. Словарь. – СПб., 1997. – С. 328-330.

Маркарян Э.С. О генезисе человеческой деятельности и культуры. – Ереван., 1973.

Мириманов В.Б. Первобытное и традиционное искусство. – М., 1973.