Филологическая наука о Маяковском «вчера и сегодня»

Прежде чем говорить о новых подходах или проблемах вообще в науке о Маяковском, кажется необходимым отметить несколько знаменательных моментов в «мире Маяковского», связанных с выходом в свет с этого года двадцатитомного нового собрания сочинений (ИМЛИ им.А.М. Горького РАН, зам.главного редактора – Ушаков Александр Миронович, состав ред.коллегии – В.Н. Терехина, А.И. Чагин, Б. Янгфельдт, Т.М. Горяева[31]), с возможным переизданием биографии Маяковского (В. Катаняна) или создании новой хроники жизни и творчества. Нельзя не оставить незамеченными труды А.В. Валюженича – публикация переписки Л.Ю. и О.М. Брик[32] 1930-1937 гг. (ученый из Астаны), как отмечают рецензенты это «первый человек, который сделал бриковедение самостоятельной областью гуманитарного научного знания, будучи к тому же единственным специалистом в этой области»[33], а так же книгу, вышедшую в Швеции в 2007 году, а в России в 2008 году, Янгфельдта - «Ставка – жизнь: Владимир Маяковский и его круг». («Это самая полная биография Маяковского, написанная в постсоветский период, работа, характеризующая Янгфельдта как одного из крупнейших маяковедов в мире»[34]). Заметим, что в юбилейный год (2013), многие ученые отметили, что Маяковский до сих пор остается одним из актуальнейших поэтов, чье творчество еще предстоит открыть по-новому. В чем же состоит суть этих подходов и с чем именно связана необходимость нового взгляда на творчество поэта, мы попытаемся определить в небольшом обзоре статей, монографий и диссертаций за последние два десятилетия.

Творчество Маяковского до сих пор актуально, как для исследователей, давно занимающихся изучением Маяковского – А.М. Ушаков, В.Н. Терехина, В.Н. Дядичев, Р.С. Спивак, так и для молодых исследователей – С.В. Алферова, А.Ю. Астафьев, Т.В. Давыдов, П.А. Климов, Т.А. Купченко, М.В. Лобанова, М.Ю. Маркасов, А.В. Пашков, М.В. Покотыло и т.д. Это, конечно, усложняет, с одной стороны, нашу работу (то есть обзор и характеристику), а с другой стороны, дает возможность сравнить эти работы, с учетом их создания, подхода к творчеству поэта. В этом случае значимой для маяковедения (в наши дни) является статья А.М. Ушакова «Маяковский – вчера и сегодня». Автор статьи проанализировал все основные направления в науке о Маяковском, которые возникли, как в советский период литературоведения, так и в наши дни, уделяя внимание особо важным работам, и пришел к следующему выводу: «творчество Маяковского, особенно если рассматривать его не само по себе, а в широком историческом, общекультурном и общелитературном контексте, требует более сложного и всестороннего анализа, нежели это делалось в прежних маяковедческих работах. Пересматривая старые подходы к изучению литературного материала, надо учитывать, что не только литература, но и литературоведение испытывали на себе давление господствующей тогда идеологии» и «в общественно-литературных настроениях 20-х – начала 30-х годов все более и более укоренялся взгляд на сделанное поэтом за 20 лет работы и особенно – в послереволюционный период, как на явление принципиально значимое для советского искусства в целом»[35]. Уже тогда творческое наследие Маяковского интересовало многих, и критиков, и литературоведов. Сегодня проблема восприятия творчества Маяковского волнует также известного филолога В.А. Зайцева[36]. Ушаков обращает внимание на круг работ, посвященных трагической гибели поэта (В.И. Скорятин, Б.М. Сарнов, А.И. Ваксберг[37]), работы по текстологии (В.Н. Дядичев[38], Е.А. Тюрина), на работу А.В. Валюженича[39]. Кроме статьи А.М. Ушакова, конечно, несомненно важной в маяковедении, так как она носит обобщающий характер, позволяет увидеть всю сложность каждого из направлений, существует ряд диссертаций, посвященных изучению направлений в науке о Маяковском, изучению критических и литературоведческих работ – это диссертации О.В. Чернышевой («Творчество раннего В.Маяковского в контексте русского авангарда». Магнитогорск, 2003), М.В. Покотыло («Маяковский в оценке отечественной критики и литературоведения». Ростов-на-Дону, 2008), Д.А. Бестолкова («Творческое наследие В.В. Маяковского в отечественном литературоведении последнего десятилетия: концепции и подходы).

Так, О.В. Чернышева рассматривает в своей работе ряд концепций, характеризующих художественный метод и поэтику писателя. Это концепции - мифопоэтическая(М.М. Полехина, К.Г. Петросов, С.Г. Семенова[40]), экзистенциальная(В.В. Заманская[41]), космистский подход (И.Ю. Иванюшина, В.Н. Альфонсов, Ю.А. Карабчиевский, американская исследовательница К. Поморска), так же она выделяет «экспрессионистическое прочтение» творчества Маяковского – «представленное в работах Р. Спивак, В. Смирнова, Т. Пономаревой. Исследователи отмечают типологическую общность художественных систем дооктябрьской лирики В. Маяковского и экспрессионизма: созвучие повторяющихся и взаимосвязанных тем, мотивов, образов<…>». Отдельно Чернышева выделяет работы, посвященные творчеству Маяковского в контексте литературы его времени - Л.Ф. Кацис («рассматривает творчество поэта в интеллектуальном контексте эпохи»), а так же работы, затрагивающие религиозный аспект творчества (М.Я. Вайскопф, М.Ф. Пьяных, С.В. Ломинадзе[42]). Можно согласиться со многими положениями диссертации О.В. Чернышевой, с выделением ею крупных направлений, подходов, однако, необходимо обратить внимание на то, что диссертант не выделил отдельно публикации Ю.А. Карабчиевского, которые, по мнению многих литературоведов, лишены научных основ анализа творческого наследия классика» - например, Д.А. Бестолкова, специально изучавшего подходы к творчеству поэта. Открывая авторитетное издание – «История русской литературы XX века (20-90-е годы). Основные имена» под редакцией С.И. Кормилова, главу о В.В. Маяковском, находим следующее суждение о книге Ю.А. Карабчиевского: «Так, в вышедшей в 1990 г. книге Ю. Карабчиевского «Воскресение Маяковского», написанной ярко, по-своему талантливо. предпринята весьма энергичная попытка представить Маяковского послушным исполнителем «социального заказа» большевистской власти, «глашатаем насилия и демагогии», неискренним, двуличным человеком»[43].

Книга Ю.А. Карабчиевского, во многом скандальная, спорная книга заслуживает особого внимания, но, пожалуй, не своей пафосностью, где-то жесткостью суждений, даже не манерой автора. На наш взгляд, здесь необходимо обратить внимание на некоторые детали в анализе, в суждениях именно о поэтике Маяковского, которые больше скажут о самом Карабчиевском, и о самом Маяковском. Эти суждения относятся к известной статье Маяковского «Как делать стихи» - на нее часто ссылаются маяковеды, обращающиеся к поэтике, и к ней часто апеллирует Карабчиевский. На страницах книги «Воскресение Маяковского» мы найдем неоднократное упоминание и выдержки из статьи «Как делать стихи», которые автором исследования часто приводятся со знаком минус, носят обвинительный характер в формализаторстве поэта, в «грубости» его формы, в искусственности стиха: «Любопытно, что сам Маяковский выше всего ценил в своем мастерстве то, что дальше всего отстоит от поэзии: способность изобретать, конструировать, делать, и никак не выделял те редкие моменты, когда ему удавалось приблизиться к внутренней сути.

"Наиболее примитивный способ делания образа - это сравнение" ("Как делать стихи")»[44]. Но в выдержках сделанных Карабчиевским из этой известной и значимой для понимания поэтики Маяковского статьи, мы не найдем ни одного упоминания, например, о ритме в поэзии, о космическом гуле, из которого она вырастает. Приведем несколько цитат: «Я хожу, размахивая руками и мыча еще почти без слов, то укорачивая шаг, чтоб не мешать мычанию, то помычиваю быстрее в такт шагам. Так обстругивается и оформляется ритм — основа всякой поэтической вещи, проходящая через нее гулом. Постепенно из этого гула начинаешь вытискивать отдельные слова»[45]. Это говорит о том, что в поэзии Маяковского есть особый космический ритм, его Муза, его поэзия не мертва, это «не грубое или мертвое мясо». Здесь, как нам кажется, необходимо провести параллель к известной статье А. Блока «Поэзия заговоров и заклинаний», к важному наблюдению поэта о ритме: «В ритме, - говорит Е.В. Аничков, - коренится та побеждающая и зиждущая сила человека, которая делает его самым мощным и властным из всех животных…<…> без стиха человек был ничто, а со стихом он становился почти богом».[46] Е.В. Аничков – известный специалист в области обрядовой поэзии, славянских древностей, следовавший во многом за Фрезером, а значит, знавший хорошо мировую обрядовую культурную традицию[47] (его диссертация «Весенняя обрядовая песня на Западе и у славян»), был учителем Блока, давшим ему тему для курсовой, связанную с обрядностью – эта тема в конечном итоге получила свое развитие в статье «Поэзия заговоров и заклинаний» и была даже опубликована Аничковым в вузовском учебнике. Этот биографический факт позволяет нам, с известной долей уверенности, утверждать, что в сознании известного символиста эта архаическая традиция, сопричастность к ритму, к космическому гулу жила не произвольно. Такое отступление показательно тем, что и в творческом сознании Маяковского, даже в его мировосприятии стихи, поэзия – не нечто бесформенное, абстрактное, в чем обвиняет его Карабчиевский, а наоборот, осознанное явление: «Ритм — это основная сила, основная энергия стиха»[48]. Как сказал В.В. Кожинов в своей монографии «Стихи и поэзия» поэзия возникает на срезе «реальной и космической действительности: «Поэзия есть органическое единство внешнего и внутреннего, в котором и осуществлены живая жизнь и живой смысл явления, уходящие корнями в бесконечность Вселенной»[49]. Итак, и Блок, и Маяковский осознавали космические законы творчества, поэтому обвинения автора «Воскресения Маяковского» в мертвости поэзии, в декларативности ее в корне не верны.

Возвращаясь к нашему обзору о подходах к творчеству Маяковского, надо отметить, что часто исследователи, анализируя современные концепции и подходы к творчеству Маяковского, так или иначе обращаются к работам прежних лет, что на наш взгляд уместно и необходимо, особенно если мы говорим о «космистском подходе», заложенном еще в трудах В.Н. Альфонсова[50] в 60-70 е годы XX века. Правда, мы все равно стараемся провести довольно четкую границу между исследованиями 60-80х годов и новейшими исследованиями. По замечанию А.М. Ушакова, «нынешний уровень знаний о русском литературном процессе ХХ века позволяет по-новому посмотреть на многие стороны работы съезда – не так, как воспринимался он большинством участников и современников, и не так, как оценивался в литературоведческих исследованиях 60-80-х годов. В полной мере это относится и к возникшей там дискуссии о Маяковском»[51] (к вопросу о полемике, возникшей в литературоведческих, критических политических кругах и разнице восприятия творчества поэта в разные временные отрезки).

Глава III