Тема любви в лирике Пушкина

«Рассудок и любовь» (1814), «Уныние» (1816), «Погасло дневное светило...» (1820), «Надеждой сладостной младен­чески дыша...» (1823), «К морю» (1824), «К***» («Я помню чудное мгновенье...») (1825), «Под небом голубым страны своей родной...» (1826), «На холмах Грузии лежит ночная мгла...» (1829), «Я вас любил...» (1829), «Мадона» (1830).

В лицейской лирике Пушкина любовь изображалась в гедо­нистических красках, близких традиции Батюшкова («Рассудок и любовь», 1814, «Красавице, которая нюхала табак», 1814, «Виш­ня», 1815) и в элегической интерпретации Жуковского («Уны­ние», 1816, «Желание», 1816, «Пробуждение», 1816). Мотив лю­бовных радостей и утех, нескромных желаний сменяется в 1816— 1817 годах мотивами любовного разочарования, любовной печа­ли, уныния.

Гражданские мотивы, увлекающие юного Пушкина после лицея, кажется, вытесняют мотивы любви: не случайно в стихо­творении «К Чаадаеву» (1818) любовь (наряду с надеждой», «ти­хой славой») названа «обманом»; поэт поглощен темой свободы. Но этот период длился недолго. Вскоре тема любви зазвучала в творчестве Пушкина с новой силой.

В 1820 году на юге была написана элегия «Погасло дневное светило...»,где с байроническими мотивами разочарования в жизни, романтического бегства от родины оказался сложно свя­зан любовный мотив. В этом лирическом шедевре Пушкина ро­мантическое разочарование наполнено, однако, гуманным со­держанием. Прекрасная человеческая душа под влиянием воспо­минаний о прошлом волнуется, «кипит и замирает», бросается от движения к мертвенному покою, а затем вновь к движению. Пе­ред нами человек, который, сколько бы страданий ни перенес на родине, не может оставить ее без сожаления. Вот откуда глубо­кое, перекликающееся с волнением моря, волнение души. Это волнение передается своеобразной прихотливой ритмикой и строфикой стихотворения, рефреном «Шуми, шуми, послушное ветрило, // Волнуйся подо мной, угрюмый океан».

Ночь, море, корабль — эта обстановка позволила герою не стесняться своих чувств. Он взволнован нахлынувшими воспо­минаниями, как когда-то самими событиями («в очах родились слезы вновь»).

Время и расстояние просветлили память героя. Ему стало яс­нее его прошлое; в воспоминаниях легче отделить истинное от ложного. Таково свойство памяти. Ложное, ненастоящее забыто: «минутные друзья», «изменницы младые», которых он, оказыва­ется, не любил... Но обнаружилось то главное, что не подлежит забвению, «излечению»: «глубоких ран любви ничто не излечи­ло» — истинно ценное помнится и по-прежнему ранит, волнует. Это стихотворение о минутах прозрения человека, когда он по­нимает себя, людей, когда видит мир в целом.

Среди всех жизненных очарований любовь, возможно, самое главное. В стихотворении Пушкина «Надеждой сладостной мла­денческидыша...» (1823) наиболее трагически выражено роман­тическое неприятие всего вокруг, так терзавшего поэта в период глубокого душевного кризиза начала 1820-х годов. Душевная то­ска столь сильна, что человек готов «сокрушить» свою собствен­ную жизнь, которая кажется «уродливым кумиром», готов добро­вольно расстаться с нею. Сомнения, неверие терзают человека; «младенческая» надежда, светлая вера не в силах противостоять холодному рассудку: «Мой ум упорствует, надежду презирает...» Но у жизни, лишенной высокой надежды, все же сохраняется последняя опора. Смысл существования состоит в том, чтобы хранить в себе любовь:

И долго жить хочу, чтоб долго образ милый

Таился и пылал в душе моей унылой.

Любимый образ горит в душе героя, словно костер, и герой стремится, чтобы дольше сохранить такую жизнь своей возлюб­ленной, долго жить. В его душе «образ милый» именно живет, та­ится и пылает. Это единственный смысл существования «уны­лой» души героя-романтика.

Замечательное послание Пушкина «К морю»(1824) — о сво­боде. Но оказывается, что свобода — не самая главная человече­ская ценность. Любовь оказалась сильнее:

Могучей страстью очарован,

У берегов остался я...

Чары этой любви лишают героя возможности ответить на «зов» моря-друга. И человек как бы исповедуется стихии, расска­зывает ей о том, о чем море знать не может — о могучей привя­занности одного человека к другому, о близкой душе, которую не могут заменить все блага мира.

Шедевр любовной лирики Пушкина Михайловского перио­да — стихотворение «К***» («Я помню чудное мгновенье...»)— вдохновлен встречей с Анной Керн в 1825 году, когда она при­ехала погостить в соседнее Тригорское. Он уже встречался с ней шесть лет назад, в 1819 году, в Петербурге, в доме Олениных. И впечатление она произвела на него тогда сильнейшее, срав­нимое с видением, чудом. Композиция стихотворения подчине­на развертыванию истории души человека, истинным содержа­нием которой является... любовь. Каждая строфа — этап внут­ренней эволюции героя, и все стихотворение в целом — исто­рия о том, как любовь врачует душу человека.

Первая строфа стихотворения рисует рождение любви, ко­торое сопоставимо с божественным откровением, ослепитель­ным светом в темноте, внезапно вспыхнувшим перед глазами и преобразившим и душу человека, и все вокруг:

Я помню чудное мгновенье:

Передо мной явилась ты,

Как мимолетное виденье,

Как гений чистой красоты.

В этом «ты» есть ощущение теплой, восторженной близости к той, явление которой подобно чуду.

Это чудо длилось одно «мгновенье» — и вот его уже нет — оно мимолетно. Однако эта мысль лишена у Пушкина трагизма, упор сделан на радости от существования чуда. Выражение Жуковского «гений чистой красоты», ставшее у Пушкина сравнени­ем, означает «дух чистой красоты». Он и явился в образе преле­стной женщины.

Чудо того далекого «мгновенья» мощно повлияло на человека. Уже не видя эту женщину, он «долго» помнил о ней. В памяти остался «голос нежный» (как бы музыкальная сторона ее образа), и «снились милые черты». Сон как продолжение «виденья» — вот та форма, в которой предстает желанный образ. Это не обяза­тельно сон как таковой. Возможно, здесь и греза наяву, как во­площение свободы души, права любить, которое никто не отни­мет у человека.

И вот кажется, что «годы», «бурь порыв мятежный» разруши­ли «прежние мечты». Наступило забвение. Удивительно, но этот период забвения, эта жизнь «во мраке заточенья», жизнь «без жизни», эти «тихо» тянувшиеся дни не отвергаются, не прокли­наются Пушкиным. Это тоже жизнь, иначе вместо «тихо» он ис­пользовал бы более резкое, отвергающее эту жизнь слово. И все же она — «без божества», «без вдохновенья», и человек не в си­лах мириться с этим бессмысленным существованием.

Возможно, самый интересный фрагмент стихотворения — это осознание причин перерождения героя. Существуют разные мнения на этот счет, разные варианты прочтения предпоследней строфы, но предложенный Б.В. Томашевским нам кажется пред­почтительней. Ученый считает, что воскресение любви объясня­ется состоянием души человека:

Душе настало пробужденье: И вот опять явилась ты, Как мимолетное веденье, Как гений чистой красоты.

Душе человека, субстанции таинственной и самостоятель­ной, настало время пробудиться. В этом состоянии человек об­рел возможность видеть красоту. Для его сердца «воскресли» не только «и жизнь, и слезы, и любовь», но и «божество и вдохно­венье». Давно замечено, что некоторые эпистолярные оценки Пушкиным Анны Керн язвительны и негативны. Видеть во всем этом неискренность Пушкина-поэта не стоит: чудо длилось все­го одно мгновение, образ реальной женщины чудесно перепла­вился в горниле поэзии...

Мотив светлого воспоминания о прошедшей любви звучит в стихотворении «На холмах Грузии лежит ночная мгла...».В 1829 го­ду, после неудачного сватовства к Наталье Гончаровой, Пушкин отправляется на Кавказ, в район боевых действий. Все окружаю­щее пронизано памятью об оставленной возлюбленной:

На холмах Грузии лежит ночная мгла;

Шумит Арагва предо мною. Мне грустно и легко; печаль моя светла;

Печаль моя полна тобою, Тобой, одной тобой... Унынья моего

Ничто не мучит, не тревожит, И сердце вновь горит и любит — оттого,

Что не любить оно не может.

Печаль поэта не имеет ничего тягостного, мучительного. Она как бы наполняет светом («светла») окружающую «ночную мглу». Вся благостная и возвышенная природа Грузии, шум реки вопло­щают это печальное и светлое воспоминание. Выражением этого примиряющего начала любви становится гармоничная музыкаль­ность звукового строя стихотворения. Равномерное чередование шестистопного и четырехстопного ямба, как и не сразу бросаю­щаяся в глаза аллитерация — повтор плавного «р» и сонорных согласных «м», «н» и «л», — подобны тихому ропоту водного по­тока, мерное движение которого становится здесь выражением самой жизни души. Любовь в этом стихотворении — это потреб­ность и высшее проявление человеческого сердца. Сердце «горит и любит», и свет этого огня тоже окрашивает атмосферу стихо­творения, определяет его оптимистическое звучание.

К Анне Олениной, петербургскому увлечению Пушкина, об­ращено другое прославленное стихотворение — «Я вас любил...»(1829). Кажется, что чувство, в нем изображенное, действитель­но в прошлом, но уже следующая фраза звучит невольным при­знанием: «Любовь еще, быть может, // В душе моей угасла не сов­сем...» Лирический герой словно балансирует между прошлым и настоящим, чувствует, как ускользает любовь, пусть печальная, «безмолвная», «безнадежная», но все же очень нужная для души. Это она, любовь, дает силы к самоотречению («я не хочу печа­лить вас ничем»), освобождает от чувства ревности и, наконец, позволяет возвыситься до благословения любимой женщины:

Я вас любил так искренно, так нежно, Как дай вам Бог любимой быть другим.

В сонете «Мадона»(1830) воспеваются не восторги и пре­вратности любви, а промысел Творца, ниспославшего труженику утешение и отраду среди его «медленных трудов». «Чистейшей прелести чистейший образец» — такова Наталья Гончарова, «Ма­дона» поэта. Заметим, что не красотой, а именно прелестью души дорога невеста для главы будущей семьи. Божественный смысл семейного счастья выразил Пушкин в этом сдержанном и возвышенном стихотворении.

Любовь как радость и печаль жизни в лицейской лирике Пушкина уступает место любви как тяжело постигаемой подлин­ности среди обмана. Это единственный смысл бытия среди все­общего разочарования. Только в любви заключен божественный смысл, явленный как чудо. Она придает новое, волнующее каче­ство окружающему. Настоящая любовь человечна, очищена стра­данием и делает жизнь человека причастной высокому смыслу.

Контрольные вопросы и задания

1. Каково влияние творчества К.Н. Батюшкова и В.А. Жу­ковского на любовную лирику Пушкина?

2. Какие романтические идеи входят в стихотворение «Погас­ло дневное светило...»? Как они взаимосвязаны с любовными мотивами?

3. Перечитайте стихотворение «Надеждой сладостной младенчески дыша...». Какие пессимистические мотивы звучат в стихотворении? Как трактуется любовь в этом стихотворении?

4. Какие реальные события послужили основой для написания стихотворения «К***» («Я помню чудное мгновенье...»)? Каково значение мотивов чуда, мгновения, видения, красоты, време­ни в стихотворении? Как в нем развивается образ-переживание?

5. Каковы основные мотивы стихотворения «На холмах Грузии лежит ночная мгла...»? Кому посвящено данное стихотворе­ние?

6. Перечитайте стихотворение «Я вас любил...». Кому оно по­священо? Каково значение мотивов прошлого и настоящего? Какую содержательную нагрузку выполняют анафоры? Какова концепция любви в этом стихотворении?

7. Кому посвящено стихотворение «Мадона»? Каковы основные идеи, тональность стихотворения?

8. Обобщите мотивы и идеи, которые характерны для любов­ной лирики Пушкина.