Начало окинавской легенды: боец с быками сакугава
История донесла до нас точные даты жизни одного из первых известных нам окинавских мастеров боевых искусств – Сакугавы. Он родился в Сюри 5 марта 1733 г., а умер 17 августа 1815 г. в возрасте 82 лет. В 17 лет он начал своё обучение у буддийского монаха Такахары Пэйсина (по одной из версий, тот прибыл из Китая), жившего в деревушке Аката. Речь, правда, не шла об обучении боевым искусствам – молодой Сакугава пытался овладеть искусством буддийской медитации и некоторыми дыхательными упражнениями.
В возрасте 23 лет ему удалось стать первым и, как свидетельствует история, единственным учеником китайского мастера Гуань Шанфу. Но вот учитель Гуань возвращается на родину, в Китай, где в 1790 г. умирает, а Сакугава остаётся один и решает после смерти мастера начать собственное преподавание.
Поскольку Гуань Шанфу был выходцем из уезда Путянь провинции Фуцзянь, т. е. из той местности, где расположен Южный Шаолиньский монастырь, то можно предположить, каким стилем занимался Сакугава. Хотя единого южного стиля в Китае никогда не существовало, тем не менее во всех южных школах существует немало общих черт – сравнительно высокие стойки, большое количество прямых ударов кулаком (на севере Китая в классическом шаолиньском стиле чаще используются прямые удары ладонью). В южных стилях темп выполнения приёмов в основном рваный, удары ногами редки и выполняются в нижнюю и среднюю часть тела, в основном направлены в пах. Немало и ударов различными частями кисти, например тыльной стороной согнутого запястья («шея аиста»), второй фалангой указательного или среднего пальца («глаз феникса», «глаз дракона»), кончиками согнутых и сомкнутых пальцев («когти орла»), растопыренными пальцами («лапа тигра»), нижней частью ребра ладони («челюсть быка») и многим другим. Таковы ранние окинавские школы боевых искусств.
Вероятно, от первоначальной техники Гуань Шанфу до нас дошло лишь одно древнейшее ката. Сегодня в стиле Сётокан каратэ оно известно под названием Канку-дай, а его древнее название – Кусанку. Дело в том, что по-японски имя Гуань Шанфу произносилось как Ко Сёкун, откуда, возможно, по созвучию и произошло название Кусанку – «глядеть в пустоту» или «взирать на небо». Справедливости ради заметим, что это не более чем одна, ничем не подтверждённая (правда, и не опровергнутая) версия – ведь каждое ката имеет по крайней мере не менее десяти версий своего происхождения, и практически все они указывают на Китай.
Итак, скорее всего Сакугаве была передана одна из небольших китайских школ, относимых к южному шаолиньскому направлению. Овладел он не только кулачным искусством, но и комплексом боя с шестом, именуемым «шест Сакугавы» – сакугава-но-бо .
Сакугава берёт к себе трёх учеников. Первым последователем становится его дальний родственник и сосед Окуда. Легенды гласят, что он якобы мог убить быка одним ударом, за что его и прозвали «железная рука». Справедливости ради заметим, что сражения с быками являлись частью многих культовых окинавских праздников, и силачи, выходившие на бой с быками, были не редкостью. Традиция поединков с животными исторически зафиксирована на Окинаве уже во времена царствования правителя Сё Ко. Нередко на бой с быками выходил и сам Сакугава.
Вторым учеником Сакугавы стал некий Макабэ, прозванный «человек-птица» за столь лёгкие передвижения и уклоны от ударов, что, казалось, он порхает над землёй. Скорее всего и Окуда, и Макабэ пришли к Сакугаве уже сложившимися бойцами, хотя без знания какого-то конкретного стиля. А вот наследником школы Сакугавы становится его третий ученик Мацумото, который хотя и не имел никаких славных прозвищ и не был известен громкими подвигами, но всё время проводил в занятиях базовыми упражнениями тодэ. Искусству боя с шестом Сакугава обучал отдельно и передал его некоему Цзиновану Дояти, который и создал свой комплекс, названный на китайский манер цзинован-но-гунь – «шест Цзинована».
Можно ли повести историю окинава-тэ от школы Сакугавы? Нет, история этой школы заканчивается уже на первом поколении его учеников. Между ними и последующими поколениями мастеров окинавских боевых искусств лежит пропасть в несколько десятков лет.
Параллельно со школой Сакугавы формируется другая школа, оставившая более заметный след в истории боевых искусств Окинавы. Её руководителем становится Мацумура Сокон (его имя также могло читаться как Сёкон, Сосюн, Соби или Мунэхидэ). Он и считается основателем одной из трёх крупнейших окинавских школ боевых искусств Сюри-тэ. Точной даты его рождения история не сохранила: называют то 1792 г., то 1805 г., то 1809 г.
Мацумура с детства мечтал заниматься боевыми искусствами, благо в его родной деревне Сюри проживало немало китайских мастеров. Но обстоятельства не позволяли ему полностью отдаться любимому делу – он был слишком занят работой по хозяйству, так как семья Мацумуры содержала немало скота и владела несколькими гектарами полей. Правда, его отец Мацумура Софоку – один из местных клановых лидеров – сам знал основы тодэ и даже кое-что передал своему сыну. Ходили слухи, что Софоку обучался то ли у самого Сакугавы, то ли у одного из его учеников, но точно это не известно.
Старший Мацумура не хотел, чтобы сын, на которого он возлагал столько надежд, посвящал слишком много времени занятиям тодэ. Хотя, как оказалось позже, и из этого можно извлечь пользу.
В 18 лет Мацумура Сокон женится на молодой красавице Ёнаминэ Тирю, дочери весьма уважаемого и зажиточного гражданина Окинавы. Ёнаминэ считался великолепным знатоком тодэ и обучался у китайского мастера.
Мацумура был отнюдь не первым из тех, кто понял, что истинная традиция боевых искусств находится всё же в Китае, а не на Окинаве. «Паломников», отправлявшихся за секретами ушу в Поднебесную империю, в то время было немало; правда, большинство из них возвращались ни с чем либо обучались весьма поверхностно. Но факт остаётся фактом – окинавцы направляли свои стопы не в Японию за самурайским мастерством, а припадали к источнику китайской боевой традиции.
Прежде всего Мацумура, зная многие неудачные попытки своих предшественников в путешествиях по Китаю, берёт рекомендательное письмо от Ёнаминэ, в котором тот называет имя своего учителя Ван Цзялиня и даже имена тех, у кого обучался сам его наставник. В 1830 г. Мацумура отплывает в Китай, где селится в уезде Путянь. Обучение в Китае резко меняет само отношение Мацумуры к боевым искусствам. Он видит, что за всем этим стоит целая система воспитания человека. На Окинаве, где школы тодэ не являлись столь мощными и уже не несли в себе ту глубину мистической традиции, которая была присуща им в Китае, вся многогранность боевых искусств не была видна. Примечательно, что до того времени ни одна из окинавских школ не имела названия, т. е. не обозначала себя как вполне самостоятельную общность.
Через несколько лет после возвращения на родину Мацумура объявляет о создании школы, которую называет «Сёрин-рю Гококу-ан-тодэ» – «Танское искусство Шаолиньского монастыря». Кстати, произносил он это название на китайский манер (здесь оно дано в японском звучании) и, не желая лицемерить, объяснял, что преподаёт именно китайское боевое искусство. Кстати, сегодня существует одно из современных направлений каратэ, носящее такое же название, но генетически школа Мацумуры и одноимённый стиль каратэ никак не связаны.
Именно Мацумура впервые выносит в название своей школы иероглифы Сёрин (Шаолинь ), тем самым явственно связывая себя со священным китайским первоисточником.
Правда, столь сложное и к тому же традиционно китайское название не прижилось, и лишь члены школы Мацумуры использовали его. Местные же жители называли школу Мацумуры значительно проще – Сюри-тэ, что значит «стиль (рука) из деревни Сюри». Под этим названием вошли в историю и школы нескольких последующих поколений его учеников. От Сюри-тэ и берёт своё начало ниточка, которая через сто лет приведёт к каратэ.
Из Китая Мацумура привозит несколько комплексов (таолу ), на основе которых и строит своё обучение. В первоначальной версии его стиля таких комплексов было пять, один из них выполнялся в паре и по китайской традиции включал в себя несколько сотен разнообразных элементов. Но окинавцам такая структура показалась сложной. Дело в том, что на Окинаве испокон веков существовали свои боевые ритуальные танцы. Они могли длиться целый час, но базировались всё же на повторении десятка достаточно простых элементов; кроме того в танце не требовались ни особая сила удара, ни скорость.
Китайская система многочисленных и сложных комплексов с многогранной активной медитацией в чистом виде на Окинаве не прижилась. И Мацумура, понимая это, идёт на нарушение той традиции, которой сам обучался, – постепенно уменьшает количество комплексов, в конце концов сведя их к одному, названному им Пассай (или в другом произношении Бассай), что означает «штурмовать крепость». Комплекс с точно таким же названием (кит. «чусай») до сих пор существует в одном из северных шаолиньских направлений, которое вместе с переселенцами пришло в провинцию Фуцзянь. Правда, со временем он заметно изменился, но тем не менее мы и сегодня можем встретить в нём движения, сходные с приёмами ката Бассай.
Пользуясь колоссальной популярностью на острове, Мацумура открывает первую общедоступную школу тодэ, куда набирает местных жителей. Обратим внимание: школа существовала абсолютно открыто; в противоположность распространённому мнению занятия боевыми искусствами в те времена не преследовались и школы никто не закрывал. Поэтому многочисленные рассказы о том, как окинавские мастера занимались по ночам, скрываясь от неких преследователей, малоправдоподобны.
Мацумура воспитал целую плеяду учеников, которые и сумели создать характерный облик окинава-тэ. Среди его последователей мы, в частности, встречаем Итосу Анко (1832 – 1916 гг.) и Азато Анко (1827 – 1906 гг.) – будущих учителей Фунакоси Гитина, Ябу Кэнцу (1866 – 1937 гг.) – отменного силача, валившего ударом кулака стену дома.
Школа Мацумуры была по тем временам велика: в ней обучалось в разные периоды несколько десятков учеников, в том числе и дети весьма уважаемых граждан Окинавы.
Создание Мацумурой школы Сюри-тэ словно прорвало плотину в сознании лидеров десятков мелких групп боевых искусств. Полноценными школами назвать их было трудно – нередко они прекращали действовать уже во втором поколении учеников, названий не имели, хотя многие горделиво причисляли себя к Сюри-тэ, ссылаясь на то, что они тоже живут в Сюри.
Тем временем недалеко от Сюри, в деревне Томари (сегодня они слились в один город), возник стиль Томари-тэ, у истоков которой стоял Мацумура Коруку (в другом чтении – Косаку) (1829 – 1898 гг.). В то время она представляла собой одну из десятков мелких групп, занимающихся китайским боевым искусством.
Обратим внимание – я здесь говорю не о разных стилях, а именно о разных школах, т. е. о группах, руководимых разными мастерами и имеющих различное происхождение. А вот стиль у них мог быть один и тот же. Правда, в данном случае стиль как таковой ещё не сложился – не было стабильного набора ката, характерных методов тренировки, чётко систематизированной техники. Например, Сюри-тэ и Томари-тэ на раннем этапе были столь похожи, что, пожалуй, никто, кроме их патриархов, не мог отличить технику одной школы от другой. Кстати, Мацумура Сокон и Мацумора Коруку были дружны, и Коруку (стиль Томари-тэ) считал Сокона (стиль Сюри-тэ) своим названым старшим братом.
Первые школы жили достаточно мирно, ибо никакой конкуренции друг другу не составляли. Всё различие между ними заключалось в том, что они находились в разных районах. Корнями они уходили практически в один и тот же региональный китайский стиль, а по некоторым версиям, основатели Сюри-тэ и Томари-тэ в Китае учились даже в одной школе.
ОКИНАВСКИЕ ШКОЛЫ
К концу ХIХ в. становится ясно, что на Окинаве начинает формироваться вполне самостоятельная система боевых искусств. До создания крупных школ тот весьма аморфный конгломерат, который назывался «тодэ» или «окинава-тэ», был копией южных, в особенности фуцзяньских, стилей ушу, в свою очередь возникших из северокитайских стилей. Предполагают, что существовали и какие-то чисто окинавские черты, например работа с манрики-гусари (цепь) или кама (серп), но и это достаточно спорно: упражнения с серпами и цепью в Южном Китае были известны по крайней мере с ХVI в., а остатки древних боевых серпов найдены на раскопках Южного Шаолиньского монастыря.
Но вот наступает иной этап – переход от слепого копирования ушу к относительной самостоятельности. Почему относительной? Дело в том, что техника южного ушу навсегда закрепилась сначала в окинавских стилях, а затем проявилась в каратэ.
В специальной литературе ошибочно принято выделять три школы, сформировавшиеся к концу XIX в.: Сюри-тэ, Томари-тэ, Наха-тэ. В реальности дело обстояло намного сложнее. Не существовало, да и не могло – по логике народной культуры – существовать трёх чётко оформившихся школ. В частности, практически все жители Сюри, которые хоть немного были знакомы с боевыми искусствами, гордо заявляли, что они «занимаются Сюри-тэ». В их искренности трудно было усомниться, так как они действительно жили в посёлке Сюри, а следовательно, занимались «стилем из Сюри». А на самом деле под этим названием фигурировал по крайней мере десяток школ и просто временных групп.
В большинстве западных книг, посвящённых каратэ, мы встречаем такую версию: Сюри-тэ и Томари-тэ произошли от северных китайских стилей, Наха-тэ – от южных, поэтому в Сюри-тэ можно наблюдать сравнительно высокие стойки, а в Наха-тэ – позиции низкие, что якобы присуще и соответствующим направлениям китайского ушу. Безусловно, версия стройная и изящная, ибо очень просто объясняет разницу двух ветвей тодэ на Окинаве, а следовательно, и появление различий между такими стилями, как Сётокан (пошедший от Сюри-тэ) и Годзю-рю (пошедший от Наха-тэ). Такова известная китайская традиция разделения всех стилей ушу, да и едва ли не всех явлений китайской культуры, на «южные» и «северные», в то время как коренных технических различий между южными и северными стилями ушу практически не существует.
Точно так же не существовало и заметных технических различий между многочисленными окинавскими «тэ». Но как ещё объяснить отличие своей школы от школы соседа, который обучался у того же мастера, что и ты сам? Поэтому рождались чисто формальные объяснения отличий одной школы от другой. Они коренились в психологической потребности к обособлению, которая присуща любой школе ушу, религиозной секте или другой подобной организации.
И версия о трёх центральных школах окинавских боевых искусств хотя и связана каким-то образом с реалиями тогдашней ситуации, тем не менее всё же далека от действительности.
Постепенно за счёт слияния двух, а то и трёх школ возникают новые направления. Так сложилось направление Сёрин-рю, которое включало в себя Томари-тэ и Сюри-тэ и в дальнейшем во многом повлияло на формирование такого стиля каратэ, как Сётокан. Оно, кстати, сохранилось на Окинаве и по сей день, хотя заметно изменилось. Это название возникло в последней четверти ХIХ в. и таило в себе одну хитрость. В дословном переводе оно означает «сосновый лес» – именно таким образом название записывалось иероглифами. Но вот на слух его можно было перевести и как японское название знаменитого Шаолиньского монастыря («Шаолиньсы» по-японски звучит как «Сёриндзи»). Нередко оно и записывалось именно так – «шаолиньская школа», хотя даже косвенного отношения к китайскому Шаолиню не имело. Однако легендарная слава делала своё дело – кому же не хочется возвести свой духовный род к прославленным монахам-бойцам? Когда не без влияния Фунакоси из терминологии каратэ начали вымарывать всё «китайское», то в единственном официальном написании Сёрин-рю стали использоваться иероглифы «сосна» и «лес», а не «маленький (молодой)» и «лес», как записывалось название Шаолиня. Да и сами мастера Сёрин-рю всегда считали «правильным» названием именно «сосновый лес».
Синэн Санда (сер. XIX в.) из Сюри, основатель стиля боя с оружием Ямани-рю. Долгое время учился в Китае, а затем создал свою школу на основе боя с длинным шестом (бодзюиу). Некоторые ката с шестам вошли затем в стиль Сёрин-рю мастера Накадзато Сюгоро и стиль Бугэйкай мастера Хига Сэйтоку
Объединение школ Сюри-тэ и Томари-тэ происходит при жизни двух знаменитых мастеров-однофамильцев: Мацуморы Коруку (1829 – 1898 гг., стиль Томари-тэ) и Мацумуры Сокона (1809? – 1896 гг. или 1901 г., стиль Сюри-тэ). Заметных различий между Томари-тэ и Сюри-тэ не было. Вспомним, что зачинатели этих направлений обучались в одних и тех же китайских уездах, школы развивались рядом друг с другом, использовали почти одинаковые ката для тренировки. В начале XX в. многие бойцы, в частности знаменитый Нагаминэ Сосин, параллельно обучались Томари-тэ и Сюри-тэ, стирая грани между ними.
Итак, школы боевых искусств на Окинаве постепенно становились местной традицией.
Традиционные тренировки на Окинаве, наверное, весьма удивили бы современных поклонников каратэ. Во многом они повторяли методы тренировки в ушу, где существует три классические составляющие каждого стиля: отработка комплексов и их боевого применения (юнфа ), поединки в полный контакт (саньда или саньшоу ) и особые методы подготовки (гунфа ).
Именно гунфа, а не отработка комплексов считаются до сих пор основой основ тренировки в ушу. В противоположность этому на Окинаве основой тренировки стало считаться выполнение ката, поскольку при переходе боевого искусства из Китая в Японию многие методы гунфа оказались утраченными.
В основном это немногим отличается от преподавания в современном каратэ. Но существовало и большое отличие – в старом окинава-тэ не поощрялись тренировочные поединки или свободные спарринги (дзю -кумитэ ). Мастера объясняли, что основной принцип боевого искусства – «убить одним ударом» (икэн-но-сацу ). Это означало, что боец с первого же – и при этом единственного – удара должен поразить своего противника, а точнее – убить его.
Поэтому наставники многих школ окинава-тэ не преподавали технику свободного поединка. Частично её заменял подробный разбор боевого применения ката – бункай . Он соответствовал некоему идеальному варианту боя и был построен по схеме «блок-удар» или «блок-удар-удар», а затем шёл переход к следующей комбинации, обычно сопровождаемый разворотом в другую сторону. Тем самым боец как бы обозначал, что с одним противником покончено и он переходит к бою со следующим. Окинава-тэ, исходя из схемы базовых ката, было нацелено на бой с несколькими противниками. Эта традиционная схема до сих пор сохранилась в ката современного каратэ.
Главным методом окинавской тренировки была отработка ударов на макиваре – «свёрнутой соломе». Первоначально она представляла собой обычный сноп рисовой соломы, плотно перевязанный верёвкой. Именно такие примитивные макивары использовались ещё в ХVIII в. Однако в эпоху расцвета окинава-тэ, наступившую столетие спустя, был разработан иной тип мишени, который по-прежнему именовался макиварой; её мы можем встретить в залах каратэ сегодня.
В землю вкапывалась, обкладывалась камнями, замазывалась глиной и таким образом укреплялась обычная доска, которая утончалась к верхнему концу и благодаря этому могла хорошо пружинить. Затем к ней привязывали несколько слоёв всё той же рисовой соломы. В течение долгих тренировок боец сбивал их слой за слоем, макивара становилась всё жёстче и жёстче, пока боец не начинал бить просто по голой доске.
Для отработки знаменитых окинавских ударов использовалась и масса других приспособлений, например несколько связанных вместе бамбуковых палок (такэ-маки ). На такэ-маки набивали предплечья для «блоков, что ломают руку», и удары рёбрами ладоней (сюто ).
Нередко для тренировок использовались самые обычные предметы, которые окинавцам и японцам знакомы с детства. Это, в частности, высокие сандалии гэта, низ которых изготавливался из крепкого дерева, а верх – из кожаных полосок. Если каждодневные гэта были сравнительно удобны, то ритуальные сандалии делались из очень тяжёлого дерева и были столь высоки, что не привыкший к ним человек вряд ли сумел бы пройти пару шагов и устоять на ногах. И вот в таких гэта окинавцы, а позже и японские каратисты отрабатывали удары ногами и передвижения (таи-сабаки ). В тяжёлых гэта быстро уставали ноги; кроме того, надо было следить, чтобы неудобные сандалии не слетели с ноги. К тому же следовало суметь удержать равновесие на опорной ноге. И всё же опытные бойцы были способны не только выполнять базовые удары, но и бить ногами в прыжке, не снимая гэта, и приземляться в абсолютно устойчивую позицию.
Для развития силы использовали традиционные китайские каменные гантели тяси (кит .«суоцзы»), которые обычно представляли собой просто прямоугольный обработанный камень с продетой в него рукоятью. Вес их колебался от 5 до 50 кг. С ними прыгали, отрабатывали удары, бегали по горным тропинкам и в густом лесу.
Тренировка в парах в окинава-тэ в основном сводилась к отработке заданных комбинаций, воспроизводящих короткие отрезки из ранее изученных ката. Долгое время такой тип тренировки в боевых искусствах без поединков сохранялся и в каратэ; основным и самым активным его сторонником был сам «отец каратэ» Фунакоси Гитин.
Особым образом овладевали довольно сложным умением контролировать удар (оно называется «кэн-но-хику»), что является важнейшим принципом современного каратэ. Дело в том, что издревле во время отработки техники окинавские мастера требовали наносить удары изо всей силы, «дабы в ударе был виден дух бойца». Партнёр должен был уметь защититься от такой мощной атаки, и если он оказывался ранен, то вина целиком ложилась на него самого. Связки ударов практически не отрабатывались (это появилось значительно позже), поэтому окинавские бойцы, а вслед за ними и первые японские каратисты были нацелены на один смертельный удар.
Но постепенно ситуация меняется. В конце ХIХ в. искусство окинава-тэ начинают активно преподавать в средних школах, открываются общедоступные клубы, а традиция закрытых школ уходит в прошлое. Да можно ли от основной части населения – в том числе от школьников – требовать тщательного следования суровым древним заповедям бойцов?! Конечно, традиционные школы с жёсткой подготовкой сохранялись (например, школа Хигаонны Наха-тэ, откуда позже вышел стиль Годзю-рю), но они становились скорее исключением, чем правилом. И, естественно, в той ситуации, когда окинава-тэ получило широкое распространение, потребовалось разработать систему контроля удара, дабы избежать увечий на тренировках.
С той поры принцип «кэн-но-хику» предусматривал, чтобы удар наносился в полную силу, но был остановлен за доли сантиметра от тела противника. Это должно быть не имитацией удара или просто безобидным «уколом», но реальной мощной атакой, причём обмануть строгих окинавских мастеров было невозможно.
Чтобы научить своих последователей контролировать удар, мастера использовали много способов. Например, помещали доску для разбивания (тамэсивари) прямо перед остриём меча. Боец должен был расколоть доску, не поранив руку о меч. В другой раз учеников заставляли часами наносить удары, целясь в нос партнёру. Уставали руки, ослабевало внимание, но до партнёра нельзя было дотронуться. Если это всё же происходило, партнёр имел право изо всей силы нанести удар по голове обидчика.
Однако поединки на старой Окинаве всё же существовали, причём были весьма жёсткими. Окинава довольно точно копировала традиции Китая в области боевых искусств. Так же как в китайских деревнях, на Окинаве в моду входят бои на неограждённой площадке. Правда, потом многие патриархи каратэ – выходцы с Окинавы, дабы не вводить в своих школах поединки, утверждали, что никаких боёв на острове не было. В реальности же такие бои проходили достаточно регулярно, и сегодня на Окинаве можно точно указать то место, где окинавцы обычно сходились в поединках по весьма условным правилам, – это гористый уголок Удэ-какэси. Предания рассказывают, что иногда подобные бои заканчивались гибелью участников, а тяжёлые травмы и переломы случались сплошь и рядом. Такие бои превратились в чисто праздничное зрелище – своего рода «потешное представление». В этих поединках в молодости успел принять участие даже мастер школы Сюри-тэ, учитель основателя каратэ Фунакоси Гитина – Итосу Анко. Считаясь в те времена сильнейшим представителем Сюри-тэ, Итосу сошёлся в бою с лучшим мастером школы Наха-тэ – Томоёзэ, в будущем основавшим славную династию отличных бойцов. Поединок продлился всего несколько мгновений: Томоёзэ успел нанести лишь один удар кулаком, но Итосу тотчас перебил ему руку мощным блоком ребром ладони.