Впрочем, Видегрель ничего не имел против подобного исхода.

А наверху царила жизнь. Танцующие, веселящиеся посетители даже не подозревали о том, что сейчас под их ногами разверзся настоящий ад. Они вкушали свою свободу, пили радость из резных бокалов удовольствия, дышали сверкающим эйфорией воздухом. Но вся эта возня была так далеко от мужчины, что он, вдруг, почувствовал себя бесплотной тенью. Лишь полтергейстом, прикованным к проклятому месту.

Наблюдая за гостями клуба, Видегрель словно впал в своеобразный транс, погрузившись в свои сумбурные мысли, и очнулся только когда услышал рядом голос Мишеля.

- Все хорошо? Ты что-то слишком бледный. – Встревоженно поинтересовался друг, вглядываясь в лицо мужчины.

Видегрель кивнул.

- Неужели, бледнее, чем обычно? - попытался отшутиться он, но Мишель лишь сильнее свел брови к переносице. - Я в порядке. Знаешь, я вот тут подумал. Я столько всего натворил за последнюю неделю, а мой глас совести ничего даже не пискнул по этому поводу. Не знаешь, где он?

- Знаю. - Бармен окинул помещение клуба скучающим взглядом и посмотрел на Видегреля. - Уверен, что хочешь разворошить осиное гнездо?

Мужчина кивнул.

Мишель несколько мгновений обдумывал свой ответ, словно сомневался в чем-то, а потом все же сказал:

- Он у себя.

Видегрель вздохнул.

- Знаешь, было очень странно не видеть его так долго. - Задумчиво проговорил он, устремив взгляд вперед, но ничего перед собой не видя. - Не слышать его голоса, его постоянных упреков. Не чувствовать на себе его гневных, раздраженных взглядов... Очень непривычно. Но хуже всего то, что я был этому рад… Как думаешь, это конец?

Мишель пожал плечами.

- Возможно. - Сказал он равнодушно. - В данной ситуации ни в чем нельзя быть уверенным на сто процентов. Хочешь поговорить с ним?

Видегрель немного помолчал, прислушиваясь к своим онемевшим чувствам, и кивнул.

- Да. Хочу. Какой смысл оттягивать неминуемый финал?

- Значит, ты решил действовать согласно плану? - поинтересовался бармен и зачем-то сверился с часами, словно давая понять, что времени осталось совсем немного.

Видегрель вновь ответил коротким кивком.

- Что ж, - Мишель на миг поджал губы, словно собирался прочитать очередную занудную лекцию, но в его взгляде Видегрель увидел лишь понимание и поддержку, - удачи в переговорах. - Он хлопнул мужчину по плечу и удалился, позволяя ему окончательно взвесить все "за" и "против".

***

Время после полуночи всегда тянулось мучительно медленно. Капля за каплей оно утекало в сточную канаву небытия, оставляя после себя лишь цепочку грязных следов.

Грязь была и в документах. Ворох мусора, стекающийся в клуб зловонным потоком, все пребывал, и Садису приходилось в срочном порядке разгребать это дерьмо, чтобы оно окончательно не утопило бизнес Видегреля.

С документацией бывший учитель справлялся играючи, а вот собственные эмоции обуздать не получалось. Впрочем, и этим вспышкам ярости он нашел применение. Частично вымещая свою злость на деловых партнеров любовника, Садис возвращал зарвавшихся ублюдков на место, чем кое-как удерживал "Алый Куб" на плаву.

Сегодня ему попались какие-то странные счета на баснословные суммы, единоразово выплаченные работникам клуба. Словно какая-то рождественская премия, выданная в благодарность за прилежную работу на протяжении всего года.

Садис так заморочился подсчетом этих расходов, что сразу даже не заметил, как открылась дверь.

Его внимание привлек сквозняк, скользнувший по обнаженным участкам кожи и вызвавший на ней россыпь колючих мурашек. Мужчина поежился, передернул плечами и оглянулся, чтобы встретиться взглядом с Видегрелем. И тут же невольно поморщился, оценив немного диковатый внешний вид любовника.

Ужасно худое лицо со впалыми щеками, заросшими густой щетиной. Тусклые волосы, небрежно собранные в хвост. И пустой, бесстрастный взгляд.

- Не думал, что ты сюда придешь. - Хмуро бросил Садис, откладывая документы в сторону и поворачиваясь к мужчине. - Что-то случилось?

Так долго... они не виделись так долго, что Видегрель вдруг осознал, что почти не узнает Садиса. Лишь пульсирующая в венах память шептала о том, что мужчина, сидящий перед ним, именно тот человек, ради которого хотелось жить... когда-то. Ради которого совершались глупости… когда-то. Для кого хотелось дышать…