Сколько моделей ни гоняй, они все равно в буфет ходят.

- Чанёль, нет! – Минсок отступает от барной стойки, выставляя вперед руки в защитном жесте. На всякий случай. Кто знает, чего ждать от голодной модели?

- Ну, хён, ну чего тебе стоит? – скулит Чанёль, заглядывая жалобными глазами в лицо Минсоку. – Ну продай ты мне эту булочку. И вот эту. С маком.

У Минсока разрывается сердце, ему хочется потрепать Чанёля по щеке и отдать всю контрабандную выпечку бесплатно, но мысль о том, что может сделать с ним Джунмён, когда узнает, – а он узнает, в этом можно не сомневаться – удерживает его от необдуманных поступков. Минсок качает головой и накрывает коробку с булочками чистым полотенцем:

- Чанёль, ты на диете. Лэй и так меня постоянно пилит за то, что подкармливаю вас.

- Да кому вообще интересен этот унылый фитнес-инструктор, - недовольно фыркает Чанёль, но поджимает гипотетический хвост, когда слышит шаги за спиной.

- Мне интересен, - светится Лу Хань, подбираясь ближе и радостно размахивая папкой для бумаг.

Чанёль пятится, пряча глаза и отодвигаясь от Минсока – еще не хватало, чтобы пронырливый журналюга стал свидетелем его падения. Не каждый день первоклассная модель клянчит булочки у буфетчика. И плевать, что это наглая ложь.

- Мне колы, - грустно мямлит Чанёль, выгребая из карманов мелочь и протягивая Минсоку.

Тот улыбается ободряюще, обменивая монетки на воду без газа:

- Нельзя.

Чанёль с отчаяньем смотрит на простую голубую этикетку и обиженно сопит, разворачиваясь, чтобы уйти.

- Ненавижу вас всех.

Лу Хань удовлетворенно хохочет, наблюдая за удаляющейся спиной, а потом перегибается через стойку, приподнимая полотенце с коробки:

- Что у нас сегодня по булочкам?

Минсок отбирает полотенце и улыбается, доставая из-под стойки щипцы для выпечки. Он кладет на тарелку две сдобные пышки в глазури, радуясь, что есть еще нормальные люди на этой земле, которых можно покормить, и ставит перед Лу Ханем.

Пока Минсок колдует возле чайника, Лу Хань тянет носом аппетитные ароматы и искренне признается:

- Минсок, ты – чудо. Выходи за меня.

Минсок едва сдерживается, чтобы не рассмеяться и не щелкнуть его по носу за умильные рожицы, которыми тот сопровождает каждое свое телодвижение.

- Скажешь тоже, юморист. В этом заведении и без нас хватает женатиков.

Но ему чертовски приятно, что хоть кто-то способен оценить его старания. И да, ему чертовски приятно, что этот кто-то – Лу Хань.

Он стирает следы от пальцев с глянцевой поверхности стойки и опирается на нее локтями, наблюдая, как Лу Хань собирает зубами шоколадную глазурь. «Идиллия», - не успевает подумать он, когда эта самая идиллия нарушается мрачной физиономией Лэя.

- Я, кажется, говорил уже, что тебе не пойдут щеки, - бурчит он, забираясь на высокий стул рядом с Лу Ханем, который от неожиданности давится злосчастной булкой и краснеет, закашливаясь.

Минсок фыркает и демонстративно отворачивается. Он чувствует, что сейчас будет сеанс морализаторства и профессионального неггинга. Ничего нового. Каждый приход вечно раздраженного Лэя в буфет всегда начинается и заканчивается одинаково - бухтением. Может, ему надо больше есть, чтобы стать добрее?

- Ты чего такой нервный? – Лу Хань стирает рукавом выступившие на глазах слезы и отхлебывает чай, прочищая горло. – Злые модельки опять дразнили тебя коротышкой за спиной?

Лэй нехорошо скалится, отодвигая от Лу Ханя угощение.

- Кара уже настигла их. Не волнуйся.

- Как будто кто-то волнуется, - ворчит Лу Хань, стараясь вернуть булочки законному владельцу, но получает по пальцам. – Верни.

- Нет. Завязывай со сладким, - Лэй непреклонен. – Испортишь зубы и кожу.

- Предлагаешь жрать один овес и овощи? – Лу Хань изворачивается и двумя пальцами стаскивает с тарелки надкусанную сдобу. – В личные диетологи метишь?

- А хоть бы и да.

Лэй оказывается проворнее, выхватывая булочку как раз в тот момент, когда зубы Лу Ханя готовы сомкнуться на ней. В голове перемыкает, и Лэй, растерянно глядя на голодного злого Лу Ханя, засовывает ее себе в рот.

От шока Минсок забывает, что вообще-то игнорирует происходящее, и под радостный ржач Лу Ханя щипает себя за локоть – привидится же такое. Лэй тоскливо жует, с трудом двигая челюстью и размышляя, кого из свидетелей убрать первым.

В дверях буфета Чжоу Ми нехорошо щурится на веселую троицу и молча направляется к кабинету Кёнсу.

«Тьма опустилась на ненавидимый прокуратором город» (с)