КАК Я заработал червонец у Высоцкого
Я впервые приехал в Москву, когда мне было 25 лет, и первые несколько месяцев жил на Курском вокзале. Мы приехали из Минска с театром «Скоморох» Геннадия Юденича, но было уже постановление Минкультуры, запрещающее работу театра по идеологическим соображениям. Жить было негде. Театр существовал полулегально.
Маме я писал красивые письма, что завтра чуть ли не в Кремле буду выступать, а сам спал на Курском и подвизался подносить вещи. Я знал, что надо подносить генералам — у генерала железный «трояк». Я у одного носильщика генерала перехватил, у второго, они этого не выдержали, собрались в круг и отметелили меня профессионально — двумя руками по печени; летал я, как птичка.
Очнулся в милиции на том же Курском. Сказал, что артист. Один из ментов на следующий день пришел к нам на репетицию, отсидел все 8 часов, обалдел, что люди играют на износ и за это ничего не получают, и после этого я стал самым любимым человеком на Курском вокзале. Мужики, те, кто бил, подошли, принесли бутылку водки, жратвы, и я каждый день ел вечерами на Курском вокзале. Место мне железно держали — скамеечка под батареей. А мы были фанатически преданы театру, к нам приходили замечательные люди. Благодаря «Скомороху» я познакомился с Фаиной Георгиевной Раневской и жил у нее три дня. А потом я загремел в больницу с двусторонним воспалением легких и диагнозом «физическое истощение». Понимая, что я должен через три дня сбежать отсюда, потому что у меня показ в каком-то театре, придумываю себе фамилию — Мешалкин из Минска, профессия — артист.
Лежу на коечке в коридоре, потому что больница переполнена, довольный, потому что утром кашу дают, и вдруг идет Володя Высоцкий. А мы уже знали друг друга. Он лежал у своего приятеля ниже этажом, в процедурной, и предложил перебраться к нему. Чего только у него в процедурной не было — шашлыки приносили, рыбу, конфеты, стояла пара ящиков коньяка от поклонников. Я банковал по-черному, кормил всех ребят. Высоцкий тогда еще мало снимался, популярность была больше кассетная, и его не очень узнавали на улицах. На Валеру Золотухина была потрясающая реакция, Валера был очень популярен, его узнавали за квартал, и я, когда шел с ними, видел краем глаза, как Володя ревнует. Это на него действовало.
Я слышал много телефонных разговоров — мы же лежали в одной палате, — с кем и как он говорил. И с кем он говорил уважительно и даже чуть-чуть побаивался, так это с Валерой Золотухиным. Потому что Валера выдавал ему по телефону очень серьезные вещи. Он говорил, что «Петрович сейчас вообще выгоняет, ты приди в себя»; он с ним говорил очень жестко, и Высоцкий его слушался. «Валерка абсолютно прав, он умница и артист замечательный». Это я слышал и Валерию никогда об этом не говорил. После больницы Володя пригласил меня на один концерт — я заработал 10 рублей. Я его объявил, и он дал мне за это червонец.
«Я НИКОГДА БОЛЬШЕ НЕ БУДУ ВОРОВАТЬ...»
1 января 1993 года
Милый Валера!
Начала Вам писать на другой же день, как приехала, но потом поняла, что кратко не получится, а тут еще стали одолевать домашние обязательства, поэтому отложила и пишу в первую ночь января, когда мои домочадцы уехали на четыре дня на дачу, а главный мой поработитель (2-х с половиной лет) спит в соседней комнате.
Итак... В Троицу была в храме Владимирской Божьей Матери. Он находится рядом с домом Достоевского. Ф. М. постоянно бывал в нем и даже там венчался. Открыли его года два назад, и я стала часто там бывать. Там хорошо поют, и священники хорошие — все молодые. Но несчастье в том, что церковь эта рядом с Кузнечным рынком. Поэтому вокруг нее расположилась чудовищная страшная толкучка. Такая современная толкучка, на которой торгуют всем, начиная от «импорта» и кончая такими опорками, лохмотьями и черепками, что жутко смотреть. И содрогаешься, когда подумаешь о том, что ведь эти люди приходят домой (какой же он у них?), ложатся в постель, а наутро опять, такие же немытые, нечесанные, рваные идут к рынку и располагаются со своими пожитками вокруг храма. Тут же пьют и продают водку; рядом с ними южане торгуют на лотках яблоками, апельсинами, бананами и ананасами; лихие раскрашенные девицы носят в руках импортные куртки и джинсы, кругом сквернословие, часто возникают драки, не обходится и без «национальных конфликтов».
Выйдя из метро (ст. «Владимирская»), стараешься как можно скорее через все это пробиться и войти в храм. Там хорошо... Внизу — при входе — на аналое икона Владимирской Божьей Матери, рядом кружка для пожертвований. Служба идет на втором этаже.
Строился этот храм в шестидесятые годы восемнадцатого века. В нем нет роскошной парадности, хотя это и барокко. Но когда входишь, от монументальной массивности толстых стен, простой, но широкой каменной лестницы, ведущей на большую площадку между колоннами, полную света — высокие большие стеклянные двери ведут на балкон, и тут же купол где-то прямо в небесах, — вот здесь охватывает чувство необыкновенной защищенности, отрешенности от всего, что находится за этими толстыми стенами и колоннами, поддерживающими этот купол. С площадки через громадные дубовые двери входишь в какой-то вдруг совсем «домашний» храм. Наверное, это ощущение домашности создает паркетный, а не каменный пол. И еще прихожане. Несмотря на то, что всегда есть много случайного народа, забредающего с рынка, приезжих, но какая-то часть людей — проросшие из тех, кто прежде населял этот район — второе, третье поколение посещавших этот храм до того, как он был закрыт. И вот эта часть прихожан очень заметна.
В давние времена в этом районе была слобода дворцовых служащих. Улицы здесь: Поварская, Кузнечный, Колокольная, Троицкая (от троек). Кузнечного Рынка не было: его построили в 1925—1927 гг. Чистый жиллюд. И еще здесь жила трудовая интеллигенция. Музей Достоевского Теперь в его последней квартире — в Кузнечном пер., а раньше он жил на Владимирском пр. На Поварской жил Некрасов, на Загородном — Шевченко, а через несколько домов музей-квартира Н. А. Римского-Корсакова. Да совсем рядом Пушкинская улица — там некоторое время была квартира Александра Сергеевича, стоит ему памятник. Несколько лет назад жители этого района вели бой за дом Дельвига, который хотели снести. В этой битве участвовали студенты, масса всякой молодежи, но в сражение это вступили даже оставшиеся в живых древние старушки-аборигены, они дежурили по ночам, пикетируя дорогой им дом. У этих старушек, когда они были совсем молодые, в 20-ые годы советское правительство отняло их храм Владимирской Божьей Матери. Но в семьях, видимо, сохранилась вера, и следующие поколения пришли в него, в свой храм, когда им его вернули. И старушки — неотъемлемая часть прихожан каждой церкви — здесь отличаются от обычных, шипящих на молодежь церковных старух. Я с первого раза, как побывала здесь, ощутила эту «домашность». Хотя моим родным храмом с детства был Собор Спаса Преображения. Мы жили всегда в районе Пантелеймоновской, Спасской и Знаменской улиц — сначала на Градненском пер., потом на Озерном, потом переехали на Моховую, там у меня прошла и блокада. Родители водили к Спасу, когда снесли маленькую чудесную церковь на Знаменской (она была ул. Восстания, а теперь ей вернули прежнее название). У Спаса в блокаду заочно отпевали отца, в 1981 году, уже из Таганки, ездила хоронить маму — тоже отпевали у Спаса. Но последние годы я стала бывать там реже, хотя всегда хожу туда к иконе, на которой в большой группе святых есть Николай Чудотворец и мученица Татьяна — маму тоже звали Татьяна. Но этот собор стал очень парадно официальным — у него большое историческое прошлое, поэтому туда всегда приезжают всякие иностранные делегации, и вечно снимает во время службы предводитель «600 секунд» г. Невзоров. Это все мешает сосредоточиться и обрести то, что обычно дает посещение храма. А особенно в праздник.
Вот я и пошла на Троицу к Владимирской. День был солнечный, и на душе был мир и свет. Особой толпы не было. Кропили березку. Без толкотни подходили к кресту. Я не торопилась и среди таких же, как я, одуванчиков, осталась, чтобы спокойно подойти приложиться. Среди стайки подобных себе. Заметила приличного вида мужчину средних лет. Джинсовый костюм, сумочка через плечо. Недалеко от меня. А подходила я после того, как у столика с просфорками взяла свою и стала искать бумажку, чтобы завернуть ее. Для этого вынула из сумки (простая открытая сумка, наподобие продуктовой) косметичку. Бумажки в ней не нашла, просфору положила в карман, а косметичку опять опустила в сумку. Все дальнейшее произошло в течение 5—7 минут. Довольно свободно отошла от креста и пошла из храма. Вышла на улицу и обратила внимание на то, что сумка у меня какая-то легкая. Сунула руку — косметички нет. А она была там главным весом. У меня привычка носить с собой все документы: паспорт, чл. билет, свидетельство участника войны, все пропуска на «Ленфильм», в свой театр в Питере, пенсионное удостоверение, пропуск в Пушкинский заповедник, наконец, в Театр на Таганке. Все было в этой косметичке. Да еще порядочно денег и три старинных серебряных монеты — хотела зайти в магазин нумизматики, узнать, что они стоят, если продать. Вернулась в церковь. Думала, что тот, кто вытащил, удовлетворится хорошей поживой, а документы отдаст в свечной ящик. Не случилось. Обслуживающие храм люди вместе со мной сокрушались. Очень милый пожилой сторож пошел со мной, чтобы обойти весь сквер у церкви. Он, оказывается, каждый день выметает из этого сквера по десятку кошельков (часто с документами), которые бросают за ограду прирыночные воры. Да и в храме, по его словам, таких случаев бывает много. А мне горше всего было то, что случилось это именно в храме.
Милиция по поводу паспорта, домашние объяснения — это сейчас опускаю, и так уже Вам, наверное, надоело все это читать. А дальше — самая суть того, что Вас интересовало. Я уехала через несколько дней в Москву, а в этот же день явился к дочке именно этот мужчина (по ее описанию) и принес мою косметичку. «Я бы не принес, — сказал он, — но обнаружил у Тат. Ник. пропуск в Театр на Таганке. Я преклоняюсь перед Высоцким, и уж если Т. Н. работает в его театре, я не могу оскорбить его память и обидеть ее. И передайте Т. Н., что я никогда больше не буду воровать. Здесь все...» Ну, ни денег, не монет, конечно, там не было. Дочка сказала, что по его внешности в голову не придет, что он причастен к такой профессии. Да мне и не пришло. Но владеет он ей блестяще.
Валерочка, Вы извините, что накатала Вам столько ерунды, что-то толкнуло — не знаю почему. И еще прошу прощения за небрежности, помарки, а переписывать не хочу — как написалось, так и пусть. Даже пунктуацию не выверяю. Хоть и стыдно профессиональному писателю посылать такую чушь. Просто что-то в Вас для меня есть очень душевно близкое, вот и распустилась. Это от старческого одиночества и от того, что меня всегда растапливает Ваш талант — и на сцене, и в книгах, и в жизни. Обнимаю Вас и нежно люблю.
Татьяна Журавлева,
артистка Театра на Таганке.
Двадцать лет без Высоцкого, или Позвольте пару слов без протокола...
Открылся лик. Я стал к нему лицом,
И он поведал мне светло и грустно:
«Пророков нет в отечестве твоем,
Но и в других отечествах не густо».
В. Высоцкий
«А ведь всей этой блатной оголтелости не форточку, не окно открыл, но стену проломил и впустил в наш дом погань не кто иной, как Владимир Семенович Высоцкий. Он, он, дорогуша, он, кумир современников, хрипел им о недостатках, о правилах нашей жизни и морали. Теперь, когда публика насытилась напевом Высоцкого и сделалось возможно прочесть его всего, приумолкли восторженные вопли о страдальце-гении. Не был он никаким страдальцем, забубенной головушкой он был и забулдыгой, пьяницей и наркоманом, но при этом умел прекрасно играть на сцене и в кино, виртуозно владел гитарой и сгубил себя и свой талант сам» (В. Астафьев, «Затеси», «Новый мир», № 2, 2000).
В «Независимой газете» от 27 апреля читаю прямо противоположное.
Из интервью с вице-губернатором Санкт-Петербурга адмиралом, доктором военных наук, профессором Вячеславом Николаевичем Щербаковым.
«Корр. О, вице-губернатор цитирует Высоцкого!
В. Н. Что ж в этом удивительного? Я еще в бытность свою на Северном флоте за «распространение» Высоцкого серьезные «внушения» получал. Зря, кстати, тогда с ним пытались бороться. Высоцкий — это плоть от плоти России, поэтому он понятен и любим всеми. Известно, что любимым поэтом Высоцкого был Пушкин. И так же, как в свое время «Евгений Онегин» стал «энциклопедией российской жизни», песни Высоцкого стали нерукотворным памятником его времени...
...Тем же, кто Высоцкого не знает (я имею в виду прежде всего молодежь), нужен первый толчок. Дальше гений Высоцкого не оставит человека равнодушным, если, разумеется, у того есть душа».
Об одном и том же с такой поразительной разностью. С такой взаимоисключаемостью «прочитали всего» Высоцкого два уважаемых человека, заметьте — сегодня. Спустя двадцать лет после смерти поэта. И сколь различны эти оценки не только по содержанию, но, что не менее важно, по форме.
Нет, не приумолкли «восторженные вопли». Значит, поэт, тексты которого разлетелись по нашей жизни пословицами и поговорками, жив, и еще как минимум лет двадцать будет жить. А кого из нынешних через десять хотя бы лет после ухода будут читать и чтить — бо-о-о-ольшой вопрос. Не был он забулдыгой и забубенной головушкой, упорный ум это был. Иначе не сочинил бы он и не спел столько, не сыграл бы столько замечательных ролей в театре — в учреждении режимном в смысле дисциплины, не снялся бы более чем в двадцати фильмах. Это при том, что его запрещали снимать или в лучшем случае — «не рекомендуем...»
Это был организованный и дисциплинированный работник, живший в режиме гениальности, пока его не настигал недуг проклятый, от которого он страдал бесконечно сам, который в себе ненавидел и который мешал ему больше, чем всем окружающим, за что его можно только пожалеть, погоревать... но уж никак не пинать.
Иначе Есенин — алкоголик, Достоевский — эпилептик, а Чайковский... простите за непротокольность. Одного «забулдыгу» российского — Рубцова Николая — жалеем, а другому отказываем в милосердии. И не владел он виртуозно гитарой, из которой едва выжимал чуть более пяти аккордов. Виртуозно он владел как раз стихом, за рифму которого Нобелевский лауреат Иосиф Бродский называл его лучшим поэтом на советском пространстве, говоря, что смерть Высоцкого — это потеря для русского языка, а не только для русской поэзии. Хвалить Высоцкого за гитару, все равно что хвалить Жана Габена за его коров, не видя в нем Великого Артиста. Нет, Высоцкий был одаренный музыкально человек. Его композиторский дар засвидетельствовал Альфред Шнитке, отмечая разнообразие мелодий и ритмов поэта и композитора. А спектакль Театра на Таганке «Владимир Высоцкий», где звучат произведения в исполнении автора и его коллег по театру, Шнитке называл «современной оперой».
Опираюсь на оценку высочайших авторитетов в поэзии и музыке опять же в связи с вышеприведенными высказываниями современников, как бы опережая возражения: «Ну, то адмирал, а то писатель. Да еще такой большой». В том-то и дело, кабы не большой и любимый — не возражал бы.
О том, что «не был он никаким страдальцем». Где поэт берет и находит свои страдания и беды — вопрос к космосу. Приведу дословно один разговор с Высоцким незадолго до того гибельного июльского двадцать пятого дня:
Высоцкий. Золотухин! (Заметьте — Золотухин, а никак по-другому, это всегда означало, что разговор будет в глаз, а не в бровь.) У вас на Алтае по плану 16 центнеров с гектара. Вы же в лучшем случае на круг собираете по 12 центнеров с гектара. А план вы выполняете?! Вы откуда хлеб берете?
Я остекленел. Я оцепенел. Я долго не мог въехать в его вопрос, в его заботу. А когда въехал — озверел. Меня захлестнуло этакое внутреннее негодование, бешенство от бессилия что-нибудь ему связное ответить.
Золотухин. Да какое тебе дело до нашего хлеба?! Какое тебе дело, где мы дрожжи достаем и куда брызги полетят?! И откуда ты про это знаешь?
Высоцкий. Из «Правды»...
Он, оказывается, читал ту «Правду», на которой восемь страниц одних цифр и которую мы сразу относили в нужное место, а он ее читал с карандашом в руках и у него не сходилось! Считал!!! Потому что у него болело!!! Страдало. Стыдно сказать, у меня, человека оттуда, давно не болело, а если болело, то временами и по чуть-чуть, а у него болело и на разрыв. И если верить зацитированным словам поэта Гейне, что «трещина мира проходит через сердце поэта», то почему я не должен верить поэту Высоцкому, что «трещина» за алтайский урожай действительно проходила через его сердце? Это к вопросу у кого что болит и кто за что страдает.
Теперь у меня все больше и больше свободного времени. В кино не зовут. В театре я постепенно выхожу из игры. Не потому, что меня теснит молодежь, а так, волею обстоятельств и собственной лени я оказываюсь незадействованным то в одном спектакле, то в другом. По вечерам в своем театре я теперь чаще стою у «прилавка», чем на сцене. Продаю свои книжки, торгую своим прошлым. В семи случаях из десяти их покупают потому, что там про Высоцкого. Ни одного концерта, ни одной встречи, чтобы меня не попросили прочитать или спеть что-нибудь из Высоцкого или рассказать о нем. Он меня кормит в прямом, камбузном смысле этого слова. Словом — кормилец.
Всякий день начиная с молитвы среди икон, дорогих моему сердцу образов и книг (и Астафьева тоже), я вижу гипсовый лик Высоцкого, посмертную маску под номером III, подаренную мне художником Юрием Васильевым. Я разговариваю с ним. Двадцать лет без Высоцкого — и ни дня без него. Жизнь — послесловие, так выпало по судьбе. И я не ропщу.
[1]Так иногда называли В. Высоцкого его друзья.
[2]Ронинсон Готлиб, актер Театра на Таганке.
[3]Хаджы-Оглы Зоя — помощник режиссера в Театре на Таганке.
[4]Песенку А. Вертинского «На смерть юнкеров» в спектакле «Десять дней, которые потрясли мир» исполнял В. Золотухин в манере и костюме Вертинского 10-х годов.
[5]Смехов Вениамин, актер Театра на Таганке.
[6]Абрамова Людмила Владимировна, в то время жена В. Высоцкого, мать двух его сыновей, по образованию актриса (окончила ВГИК).
[7]Гутьеррес Анхель — преподаватель В. Золотухина по актерскому мастерству в ГИТИСе.
[8]Макс Леон — корреспондент «Юманите», проживавший в то время в Москве.
[9]Шацкая Нина (Зайчик) — первая жена В. Золотухина, актриса Театра на Таганке.
[10]Эрдман Николай — драматург.
[11]Любимов Юрий Петрович, главный режиссер Театра на Таганке (1964—1984 и снова с 1989), до этого актер Театра им. Вахтангова (1946—1963). В 1984 г. лишен гражданства СССР, в 1989 г. гражданство восстановлено.
[12]Собака В. Золотухина, фокстерьер, которого позднее, во время работы над к/ф А. Роома «Цветы запоздалые», Золотухин брал с собой на съемочную площадку (см. запись от 15.04.1969).
[13]Левина Элла Петровна, в то время помощник главного режиссера по литературной части Театра на Таганке.
[14]Иваненко Татьяна — актриса Театра на Таганке.
[15]Отснятый черновой материал по к/ф «Интервенция» (реж. Г. Полока).
[16]Сцена из к/ф «Интервенция».
[17]Женька Ксидиас — роль В. Золотухина в к/ф «Интервенция».
[18]В спектакле «Послушайте!» В. Золотухин вместо В. Высоцкого пел в сцене с чиновниками «Очи черные».
[19]Полока Геннадий (Гена) — кинорежиссер и кинодраматург, постановщик фильмов «Интервенция» (1968, на экраны вышел только в 1987), «Один из нас» (1970), «Одиножды один» (1974), «Наше призвание» (т/ф, 1981). Ко всем этим картинам В. Высоцкий написал песни.
[20]Хмельницкий Борис, актер Театра на Таганке, киноактер, автор музыки (совместно с А. Васильевым) к спектаклям театра «Добрый человек из Сезуана» (1963), «Антимиры» (1965), «Жизнь Галилея» (1966).
[21]Дупак Николай Лукьянович — многие годы директор Театра на Таганке.
[22]Артист, играющий Керенского в спектакле «Десять дней...», должен был произносить речь, стоя на плечах партнера.
[23]Невинный Вячеслав — артист МХАТа.
[24]Назаров Владимир — кинорежиссер. В 1968 г. работал над к/ф «Хозяин тайги», в котором снимались В. Золотухин (милиционер Сережкин) и В. Высоцкий (бригадир сплавщиков Иван Рябой).
[25]Кохановский Игорь (Гарик) — поэт, в прошлом журналист, друг В. Высоцкого со школьной скамьи.
[26]Гаранин Анатолий Сергеевич — фотохудожник. «Мечущийся Пьеро» — фотопортрет В. Золотухина в роли Пьеро из спектакля «Десять дней...».
[27]Стефанский Алексей Николаевич — директор картины «Хозяин тайги»; Шабанов Петр Ильич — в то время 1-й секретарь Пролетарского райкома КПСС. Театр на Таганке (до перерайонирования Москвы в ноябре 1968 г.) находился на территории и в ведении этого района.
[28]Имеется в виду статья Г. Мушты и А. Бондарюка «О чем поет Высоцкий», опубликованная 09.06.1968 в газете «Советская Россия».
[29]Главная роль в спектакле «Живой» («Из жизни Федора Кузькина») по повести Б. Можаева.
[30]Говорухин Станислав — кинорежиссер и кинодраматург, друг В. Высоцкого. Их связывала совместная работа над фильмами «Вертикаль» (1967), «Белый взрыв» (1969), «Контрабанда» (1974), «Ветер надежды» (1977), «Место встречи изменить нельзя» (т/ф, 1979).
[31]Кмит Леонид — киноактер, известный всем советским зрителям как Петька из фильма братьев Васильевых «Чапаев». В к/ф «Хозяин тайги» он исполнял роль Лубникова.
[32]Ивлиева Гелена, исполнительница роли Саньки в к/ф «Интервенция».
[33]«Стряпуха» — к/ф по одноименной пьесе А. Софронова (реж. Э. Кеосаян, 1965), в котором В. Высоцкий играл роль Андрея Пчелки.
[34]Галдаев Борис — артист театра, иногда заменял В. Высоцкого в роли Хлопуши.
[35]Рабинов Илья Ильич — директор картины «Интервенция»; Степанов Анатолий Яковлевич — второй режиссер у Г. Полоки на этом фильме.
[36]Губенко Николай Николаевич, ведущий актер Театра на Таганке 60-х годов, киноактер, потом кинорежиссер и сценарист; вернулся в театр после смерти В. Высоцкого. В 1987—1989 занимал пост главного режиссера Театра на Таганке, в 1989—1992 — министра культуры СССР.
[37]Осенью 1968 г. в Театре Сатиры была поставлена пьеса А. Штейна «Последний парад». В спектакле звучали песни В. Высоцкого в исполнении артистов Театра сатиры.
[38]Имеется в виду к/ф «Опасные гастроли» (реж. Г. Юнгвальд-Хилькевич, 1969), где В. Высоцкий сыграл главную роль — артист Бенгальский, он же подпольщик Николай Коваленко.
[39]«Посадка на лошадь» — сцена из к/ф «Хозяин тайги».
[40]Роль В. Высоцкого в к/ф «Хозяин тайги».
[41]Романов Алексей Владимирович — председатель Государственного комитета Совета министров СССР по кинематографии (1963—1965), председатель Комитета по кинематографии при Совете министров СССР (1965—1972).
[42]Шестаков Всеволод — математик, выпускник МГУ, артист театра. В то время — муж И. Саввиной.
[43]Высоковский Зиновий — выпускник Театрального училища им. Щукина, артист Театра сатиры.
[44]Главная роль в первом поставленном Ю. Любимовым спектакле «Добрый человек из Сезуана».
[45]Власова Галина — актриса и зав. труппой Театра на Таганке. Глаголин Борис — режиссер и в течение многих лет секретарь партбюро Театра на Таганке.
[46]Насонов Владимир, в то время актер Театра на Таганке.
[47]Роль В. Высоцкого в спектакле «Пугачев».
[48]Скирда-Пырьева Лионелла — киноактриса. Снималась вместе с В. Высоцким в фильмах «Хозяин тайги» (реж. В. Назаров, 1968) и «Опасные гастроли» (реж. Г. Юнгвальд-Хилькевич, 1969). Юнгвальд-Хилькевич Георгий, Юра — кинорежиссер. В своих картинах снял в главных ролях В. Высоцкого («Опасные гастроли», 1969) и В. Золотухина («Весна двадцать девятого», 1975). Высоцкий написал песни для его фильмов «Опасные гастроли» (1969), «Внимание, цунами!» (1969), «Туфли с золотыми пряжками» (т/ф, 1977).
[49]Богуславская Зоя, прозаик и критик, жена поэта А. Вознесенского.
[50]Щеглов Михаил — художник к/ф «Интервенция».
[51]Можаев Борис — писатель, в течение многих лет член худсовета Театра на Таганке, на сцене которого были поставлены спектакли по его произведениям «Живой» (реж. Ю. Любимов) и «Полтора квадратных метра» (реж. А. Эфрос и С. Арцибашев). Он же — автор сценария к/ф «Хозяин тайги», написанного по повести «Власть тайги».
[52]Васильев Анатолий, актер Театра на Таганке. Впоследствии окончил Высшие курсы сценаристов и режиссеров при Госкино СССР, снял несколько фильмов.
[53]Флеров Георгий Николаевич — академик, Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и Государственных премий, директор Объединенного института ядерных исследований в Дубне.
[54]Целиковская Людмила Васильевна — актриса Театра им. Вахтангова, в то время жена Ю. Любимова; вместе с ним она была автором поэтической композиции о Пушкине «Товарищ, верь...».
[55]Трехсотый спектакль поэтического представления «Антимиры» по произведениям Андрея Вознесенского, в котором он сам принимал участие.
[56]Шапошникова А. П. — секретарь МГК КПСС, занимавшаяся вопросами идеологии.
[57]Кинофильм «Сюжет для небольшого рассказа» (реж. С. Юткевич, 1970), в котором снималась Марина Влади.
[58]Бутенко Владимир — актер Театра им. Моссовета.
[59]Роль В. Золотухина в спектакле «Добрый человек из Сезуана», которую он получил после ухода из театра А. Эйбоженко в марте 1966 г.
[60]«Тени», «Базар» — то есть сцена «Тени прошлого» и песня анархистов «На Перовском на базаре...» (кстати, часто ошибочно приписываемая В. Высоцкому) из спектакля «Десять дней...».
[61]Примак Геннадий — в то время режиссер-практикант в Театре на Таганке, ассистент режиссера на спектакле «Тартюф» и, позднее, на спектакле «Что делать?».
[62]Шестого июня 1969 года родился Денис.
[63]Второй бог, Летчик (Янг Сун) — роли в спектакле «Добрый человек из Сезуана».
[64]Бадалян Левон Оганесович — врач-невролог и друг Театра на Таганке, к помощи которого в экстренных случаях прибегали почти все. В настоящее время профессор, член-корреспондент Академии медицинских наук СССР.
[65]Конюшев Николай, второй режиссер у Г. Полоки на к/ф «Один из нас».
[66]Главная роль в к/ф «Один из нас», сыгранная Г. Юматовым.
[67]Санаев Всеволод — киноактер. В разные годы: председатель Всесоюзной комиссии киноактеров, секретарь правления Союза кинематографистов СССР.
[68]Туманов Семен — кинорежиссер.
[69]Баскаков Владимир Евтихианович — в то время (1962— 1974) 1-й заместитель председателя Госкино СССР А. В. Романова. Киновед, автор книг и статей по вопросам кино, а также военных повестей; доктор искусствоведения (1979).
[70]«Путь в бездну» — рабочее название к/ф «Бег» (реж. А. Алов и В. Наумов).
[71]Кулиш Савва — кинорежиссер.
[72]Абдулов Всеволод — актер, сокурсник В. Высоцкого по Школе-студии МХАТа и его друг.
[73]Сурин Владимир Николаевич — в то время главный директор к/с «Мосфильм».
[74]Роль Золотухина в спектакле «Что делать?».
[75]Товстоногов Георгий Александрович, главный режиссер Ленинградского академического Большого драматического театра им. М. Горького.
[76]Славина Зинаида, актриса Театра на Таганке, исполнительница главных ролей Шен Те и Ниловны в спектаклях «Добрый человек из Сезуана» (1964) и «Мать» (1969).
[77]Ю. Любимову советовали пригласить И. Квашу на роль Гамлета.
[78]Феликс Антипов и Виталий Шаповалов, актеры Театра на Таганке.
[79]Имеется в виду эпизод в спектакле «Десять дней...».
[80]«Пропажа свидетеля» — к/ф режиссера В. Назарова по сценарию Б. Можаева — продолжение фильма «Хозяин тайги».
[81]Яков Богомолов— главная роль в к/ф «Преждевременный человек» (реж. А. Роом) по пьесе М. Горького «Яков Богомолов». В итоге была сыграна И. Квашой.
[82]Щербаков Дальвин — актер Театра на Таганке. Роль Гамлета начинали репетировать В. Высоцкий, Л. Филатов, В. Золотухин и Д. Щербаков.
[83]Спектакль Театра на Таганке, поставленный Ю. Любимовым по повести Е. Ставинского. Автор инсценировки и исполнитель главной роли — В. Смехов.
[84]См. книгу В. Смехова «Живой, и только» (М.: Физкультура и спорт, 1990).
[85]Митта Александр — кинорежиссер. В его фильме «Сказ про то, как царь Петр арапа женил» (1976) снимались позднее и В. Высоцкий (Ибрагим Ганнибал), и В. Золотухин (Филька).
[86]Имеются в виду начавшиеся репетиции спектакля «Под кожей статуи Свободы» по произведениям Е. Евтушенко.
[87]Первая читка композиции Л. Целиковской и Ю. Любимова «Товарищ, верь...».
[88]Марьямов Александр — писатель, в то время член редколлегии журнала «Новый мир».
[89]Мстиславский Александр — второй режиссер у А. Роома на к/ф «Преждевременный человек».
[90]Боровский Давид, сценограф, главный художник Театра на Таганке. Начиная со спектакля «Живой» (1968) Ю. Любимов, за единичными исключениями, работает только с этим художником.
[91]Иванов Валерий — в то время актер Театра на Таганке, первый исполнитель роли Лаэрта. Учился в Литературном институте, впоследствии стал режиссером.
[92]Семенов Виктор, актер Театра на Таганке.
[93]За неимением другой площадки репетиция проходила в буфете.
[94]Имеется в виду актриса Театра на Таганке Алла Демидова, которая в то время приступила параллельно к съемкам в к/ф «Иду к тебе» (реж. Н. Мащенко) о Лесе Украинке.
[95]Актер Театра на Таганке, с которым В. Золотухин снимался в т/ф «Бумбараш» (реж. Н. Рашеев и А. Народицкий).
[96]Сцена из спектакля «Десять дней...».
[97]Речь идет о съемках т/ф «Жизнь и смерть дворянина Чертопханова», по тургеневским рассказам, где В. Золотухин исполнил роль Яшки Турка.
[98]Туров Виктор — кинорежиссер, постановщик фильмов, где снимался и для которых писал песни В. Высоцкий: «Я родом из детства» (1966, роль танкиста Володи), «Война под крышами» (1967, роль полицая на свадьбе, фильм вышел на экраны в 1971), «Сыновья уходят в бой» (1969, вышел на экраны в 1979), «Точка отсчета» (1979, вышел на экраны в 1981).
[99]Кинофильм режиссера В. Четверикова, снятый на к/с «Беларусьфильм» (1966), в котором эпизодическую роль играл В. Высоцкий.
[100]Симонов Евгений Рубенович — в то время главный режиссер Театра им. Вахтангова.
[101]Хаджи-Оглы.
[102]Аникст Александр Абрамович — большой друг, защитник и пропагандист искусства Театра на Таганке. Литературовед, доктор искусствоведения, известный своими работами в области теории и истории западноевропейской литературы, театра и эстетики. Один из самых значительных отечественных шекспироведов.
[103]Екатерина Алексеевна Фурцева, в то время (1960—1974) министр культуры СССР.
[104]Имеется в виду спектакль «Брат Алеша», поставленный А. Эфросом в Театре на Малой Бронной, инсценировка В. Розова по роману Ф. Достоевского «Братья Карамазовы».
[105]Фрид Валерий — кинодраматург. Среди сценариев, написанных им совместно с Ю. Дунским, «Служили два товарища» и «Сказ про то, как царь Петр арапа женил», в фильмах по которым снимался В. Высоцкий.
[106]Лапин Сергей Георгиевич — в то время председатель Государственного комитета СССР по телевидению и радиовещанию.
[107]Караганов Александр Васильевич — литературовед, критик театра и кино, доктор искусствоведения, профессор, в 1964—1978 преподавал в АОН при ЦК КПСС. С 1965 г. секретарь правления Союза кинематографистов СССР.
[108]«Воспоминание о ваших матерях» — рабочее название к/ф «О тех, кого помню и люблю» (реж. А. Вехотко и Н. Трощенко).
[109]Роль В. Золотухина в к/ф «О тех, кого помню и люблю».
[110]Речь идет о ролях в к/ф «Четвертый» (реж. А. Столпер) и «Плохой хороший человек» (реж. И. Хейфиц).
[111]Спектакль «Под кожей статуи Свободы» по произведениям Е. Евтушенко.
[112]Рабочий просмотр спектакля «Товарищ, верь...» с целью выслушать мнения друзей театра.
[113]Речь идет о стихотворении А. С. Пушкина «Разговор книгопродавца с поэтом».
[114]Сцена из к/ф «Интервенция»; Юля — Юлия Бурыгина, исполнительница роли Жанны Барбье.
[115]В журнале «Юность» (№ 6 за 1973 г.), где была напечатана повесть В. Золотухина «На Исток-речушку, к детству моему», была также опубликована повесть Б. Васильева «Не стреляйте в белых лебедей».
[116]Галкин Борис, в то время актер Театра на Таганке.
[117]Спектакль «Пристегните ремни!», поставленный Ю. Любимовым по произведениям Г. Бакланова. Оба они были авторами инсценировки.
[118]«Оза» — фрагменты из поэмы А. Вознесенского «Оза», входившие в поэтическое представление «Антимиры» и, кроме того, особенно часто исполнявшиеся на всех выездных и шефских концертах.
[119]23 апреля 1974 г. — 10-летний юбилей Театра на Таганке. В этот день по традиции шел спектакль «Добрый человек из Сезуана». По окончании — банкет в верхнем фойе НТО и концерт-капустник. В. Высоцкий сочинил новую песню и назвал ее «Театрально-тюремный этюд на таганские темы».
[120]Мережко Виктор — кинодраматург, автор сценария к/ф «Одиножды один» (реж. Г. Полока). Роль Толяна в фильме исполнил Н. Караченцов.
[121]Песня навеяна не только 10-летним юбилеем театра, но и последней премьерой, состоявшейся за неделю до праздника, 16 апреля 1974 г., — спектаклем «Деревянные кони». Высоцкий не был занят в этой постановке, но он обладал совершенно уникальным даром — никогда не разграничивать спектакли и события в театре на «мои» и «чужие».
В песне обыгрываются названия, сюжеты и цитаты из многих таганских спектаклей, а также произносится здравица в честь их авторов: «Деревянные кони» (состоящие из двух частей — «Василиса Мелентьевна» и «Пелагея и Алька») по Ф. Абрамову, «Живой» по Б. Можаеву (спектакль, не выпущенный на публику), «Добрый человек из Сезуана», «Берегите ваши лица» по стихам А. Вознесенского (спектакль, запрещенный сразу после премьеры), «Гамлет».
Упоминаются артисты театра и их роли: Зина (Славина) — исполнительница ролей Шен Те в «Добром человеке...» (где Высоцкий играл ее возлюбленного Янг Суна) и Пелагеи Амосовой в «Деревянных конях»; Алла (Демидова) — Гертруда, мать Гамлета и Василиса Мелентьевна в «Деревянных конях»; Ваня (Бортник) — Павел Амосов в «Деревянных конях».
«Решающим» годом девятой пятилетки советская пропагандистская машина окрестила 1973 год, а 1974 назывался «определяющим». Речь идет о гастролях театра на КамАЗе в Набережных Челнах (июнь—июль 1974). В зарубежные гастроли театр, несмотря на многочисленные приглашения, долго не выпускали. Впервые труппа пересекла советскую границу в сентябре 1975 г., выехав в Болгарию. Франция увидела Таганку только в октябре 1977 г.
Упоминается в песне и строительство нового здания театра. В. Высоцкий почти не ошибся в своем предсказании, что оно растянется «годков на десять». Первый кирпич заложили 27.12.1973, а освоение новой сценической площадки началось только в 1980 г. Высоцкому на ней играть уже не довелось.
[122]Иван Дыховичный был женат на дочери Полянского Ольге, которая и снабдила его в дорогу жареными утками.
[123]Съемки к/ф «Единственная» по рассказу П. Нилина «Дурь» (реж. И. Хейфиц) с участием В. Золо