Глава 24. мастер волшебных палочек

Гарри словно опять провалился в свой старый кошмар: опять он стоит на коленях возле мертвого тела Дамблдора у подножия самой высокой башни Хогвартса; но на самом деле перед ним на траве лежало крошечное тельце, пронзенное серебряным кинжалом Беллатрисы. Он все повторял: «Добби… Добби…» — хотя и знал, что домовик уже ушел туда, где его нельзя позвать.

Через минуту или две Гарри понял, что всетаки прибыл куда хотел, потому что рядом оказались Билл и Флер, Дин и Полумна. Они толпились вокруг него, а он стоял на коленях над телом домового эльфа.

— Гермиона? — вдруг сказал Гарри. — Где она? Билл ответил:

— Рон отвел ее в дом. С ней все будет хорошо.

Гарри снова посмотрел на домовика, осторожно вытянул острый кинжал из его тела, потом стащил куртку и укутал ею Добби, как одеялом.

Где-то близко билось о камни море. Гарри слушал, как оно шумит, пока остальные переговаривались, обсуждали какието никому не нужные проблемы, чтото решали. Дин унес в дом раненого Крюкохвата, Флер побежала с ними. Билл завел речь о том, что нужно бы похоронить домового. Гарри соглашался, толком не понимая, что говорит. Он все смотрел на крошечное мертвое тельце, шрам дергало болью, и какойто частью сознания Гарри, словно в перевернутую подзорную трубу, видел, как Волан-де-Морт наказывает тех, кто остался в доме Малфоев. Ярость Темного Лорда была ужасна, и всетаки рядом с его горем она словно бы уменьшилась — отголоски далекой грозы долетали до Гарри будто через огромный безмолвный океан.

— Я хочу похоронить Добби как следует, — это были первые слова, которые Гарри произнес в полном сознании. — Без волшебства. У вас найдется лопата?

Прошло совсем немного времени, и вот уже он копает могилу там, где указал ему Билл, — на краю сада, среди кустов. Гарри рыл с какимто остервенением, наслаждаясь тяжелой физической работой, упиваясь ее немагичностью. Каждая капля пота и каждая мозоль на ладонях словно были подарком домовику, который их всех спас.

Шрам горел, но теперь боль подчинялась Гарри. Он чувствовал ее как бы со стороны. Он наконец научился контролировать эту связь, научился закрывать свой разум от Волан-де-Морта, чего так добивался Дамблдор, заставляя его ходить на занятия к Снеггу. Точно так же как Волан-де-Морт не смог вселиться в Гарри, когда он был переполнен горем после смерти Сириуса, так и теперь его мысли не могли проникнуть в сознание Гарри, пока он горевал о Добби. Похоже, горе способно отогнать Волан-де-Морта… Хотя Дамблдор, наверное, сказал бы — любовь…

Гарри рыл и рыл, все глубже вгрызаясь в мерзлую землю. Он топил горе в поту, отказываясь обращать внимание на боль в шраме. В темноте, где слышны были только шум моря и собственное хриплое дыхание, к нему понемногу возвращалось все то, что произошло в доме Малфоев. Гарри вспоминал, что там говорилось, и малопомалу на него снизошло понимание…

Равномерные взмахи лопаты попадали в такт его мыслям. Дары… Крестражи… Дары… Крестражи… Но теперь его уже не жгла та странная, неистовая жажда. Горе и страх прогнали ее прочь. Гарри пришел в чувство, как будто от пощечины.

Он все глубже погружался в свежевырытую могилу. Гарри знал, где побывал сегодня Волан-де-Морт и кого он убил в самой высокой камере Нурменгарда; знал, почему он это сделал…

Он вспоминал Хвоста, погибшего изза одного малюсенького проблеска милосердия… Дамблдор и это предвидел. Сколько еще предвидел Дамблдор?

Гарри потерял счет времени. Он знал только, что вокруг чутьчуть посветлело, когда к нему подошли Рон и Дин.

— Как Гермиона?

— Лучше, — сказал Рон. — Флер за ней ухаживает.

Гарри уже приготовился огрызнуться, когда они станут приставать к нему с вопросами, почему он не создал отличную аккуратную могилу с помощью волшебной палочки, но огрызаться не понадобилось. Они молча спрыгнули к нему, каждый со своей лопатой, и все трое работали вместе, пока могила не показалась им достаточно глубокой.

Гарри поуютнее закутал домовика в свою куртку. Рон сел на край могилы, разулся и надел свои носки на босые ноги домового. Дин отдал свою вязаную шапку, и Гарри осторожно надел ее на голову Добби, натянув на уши, напоминающие крылья летучей мыши.

— Надо закрыть ему глаза.

Гарри не слышал, как они подошли из темноты — Билл в дорожном плаще, Флер в длинном белом фартуке, из кармана которого торчал пузырек — Гарри узнал «Костерост». Гермиона куталась в одолженный у Флер халат, она была очень бледная и нетвердо держалась на ногах. Когда она подошла, Рон обнял ее за плечи. Полумна в куртке Флер присела на корточки и, нежно коснувшись век домового, закрыла остекленевшие глаза.

— Вот, — тихо сказала она, — теперь он как будто спит.

Гарри опустил домовика в могилу, устроил поудобнее руки и ноги, словно Добби отдыхает. Потом вылез наверх и в последний раз посмотрел на маленькое тельце. Он не позволил себе плакать. Ему вспомнились похороны Дамблдора — ряды золоченых стульев, министр магии в первом ряду, перечисление заслуг Дамблдора, пышная гробница из белого мрамора. Добби заслужил не меньший почет, а его положили в наскоро вырытую яму среди кустов.

— Помоему, нужно чтонибудь сказать, — подала голос Полумна. — Я первая, хорошо?

Под взглядами всех стоявших вокруг она встала в изножье могилы и обратилась к мертвому домовику:

— Спасибо тебе большое, Добби, за то, что ты спас меня из подвала. Ужасно несправедливо, что тебе пришлось умереть, когда ты такой хороший и храбрый. Я всегда буду помнить то, что ты сделал для меня. Надеюсь, что сейчас ты счастлив.

Она выжидающе оглянулась на Рона. Рон прокашлялся и хрипло сказал:

— Да… Спасибо, Добби…

— Спасибо, — пробормотал Дин. Гарри проглотил комок в горле.

— Прощай, Добби, — прошептал он.

Больше он ничего не сумел выдавить, но ведь Полумна все уже сказала за него.

Билл взмахнул волшебной палочкой — кучка земли возле могилы поднялась в воздух и плавно опустилась, образовав небольшой красноватый холмик.

— Ничего, если я немножко тут постою? — спросил Гарри.

Они пробормотали чтото неразборчивое, ктото хлопнул Гарри по спине, и все двинулись к дому, оставив Гарри одного около могилы.

Он огляделся. Клумбы были выложены по краю красивыми гладкими белыми камнями, обточенными морем. Гарри выбрал один, побольше, и уложил его, словно подушку, в том месте, где сейчас была голова домовика. Потом сунул руку в карман за волшебной палочкой.

Их оказалось две. Он и забыл, и сейчас не мог сказать, чьи это палочки, помнил только, что вырвал их у когото. Гарри выбрал ту, что покороче — она почему-то показалась симпатичнее на ощупь, — и направил ее на камень.

Следуя его шепоту, на камне медленно проступили слова. Гарри знал, что Гермиона начертила бы их гораздо красивее и, наверное, быстрее, но ему хотелось сделать это самому, так же как он копал могилу. Когда Гарри снова выпрямился, на камне была вырезана надпись:

Здесь лежит Добби, свободный домовик.

Еще несколько секунд Гарри смотрел на свою работу, потом пошел прочь. Шрам чутьчуть покалывало, а голову переполняли мысли, что пришли, когда он рыл могилу, и обрели форму в темноте — ужасные и завораживающие.

Когда он вошел в дом, все сидели в гостиной и слушали, что говорит Билл. Комната была очень хорошенькая, в светлых тонах, в камине ярко горел огонь. Гарри не хотелось пачкать ковер землей, поэтому он остался стоять у двери.

— Удачно, что Джинни приехала домой на каникулы. Будь она в Хогвартсе, ее могли схватить раньше, чем мы успеем к ней добраться. А так она тоже в безопасности.

Билл оглянулся и заметил Гарри.

— Я всех забрал из «Норы», — объяснил он. — Переправил их к тете Мюриэль. Раз Пожиратели смерти узнали, что Рон с тобой, к ним наверняка явятся… Да не извиняйся ты, — прибавил он, заметив, какое у Гарри стало лицо. — Это все равно рано или поздно случилось бы, папа давно нас предупреждал. Наша семья — самые отъявленные осквернители чистоты крови.

— А чем их защитили? — спросил Гарри.

— Заклятием Доверия. Хранитель Тайны — папа. На нашем коттедже такое же заклятие, а я Хранитель Тайны. На работу нам, конечно, уже нельзя, но это теперь не так уж важно. Олливандера и Крюкохвата тоже переправим к тете Мюриэль, как только они чутьчуть придут в себя. У нее места хватает, а у нас тесновато. Ноги у Крюкохвата уже заживают, Флер напоила его «Костеростом». Через час, наверное, можно будет их обоих…

— Нет, — сказал Гарри.

Билл удивленно взглянул на него.

— Они оба мне нужны. Я хочу с ними поговорить. Это очень важно.

Гарри услышал в своем голосе неожиданную властность, ту уверенность в своей цели, что пришла к нему, пока он копал могилу для Добби. На него смотрели недоуменные лица.

— Я пойду умоюсь, — сказал Гарри Биллу, глядя на свои руки, измазанные землей и кровью Добби. — А потом мне надо поговорить с ними, срочно.

Он вошел в маленькую кухоньку, к умывальнику у окна, выходящего на море. Над горизонтом разгорался рассвет, перламутроворозовый и золотистый. Гарри стал умываться, одновременно продолжая цепочку мыслей, начатую в темном саду.

Добби уже не сможет рассказать, кто отправил его к ним в подвал, но Гарри точно знал, что он видел. Яркоголубой глаз выглянул из осколка зеркальца, и помощь пришла. В Хогвартсе тот, кто просит помощи, всегда ее получает.

Гарри вытер руки, не замечая красоты за окном, не прислушиваясь к разговору в гостиной. Глядя на океан, он чувствовал, что как никогда близко подошел к самой сути происходящего.

Шрам все еще покалывало, и Гарри знал, что Волан-де-Морт тоже приближается к цели. Гарри понимал — и в то же время не понимал. Чутье подсказывало одно, разум говорил совсем другое. Дамблдор в его воображении улыбался, сложив вместе кончики пальцев, как будто в молитве.

Ты оставил Рону делюминатор… Ты понимал его… и дал ему возможность вернуться.

Ты и Хвоста понимал… Ты знал, что в глубине души он всетаки жалеет…

Если ты так хорошо их знал… Что ты знал обо мне, Дамблдор?

Неужели так нужно — чтобы я знал о Дарах, но не искал их? Ты представлял себе, как это будет трудно? Потому всячески усложнял задачу? Чтобы я успел до этого додуматься?

Гарри замер на месте, застывшим взглядом уставившись вдаль, где поднимался изза горизонта ослепительный золотой ободок. Потом взглянул на свои чистые руки и удивился, что все еще держит полотенце. Отложил его в сторону и снова вернулся в прихожую. Шрам вдруг резанула боль, и в голове промелькнул — стремительно, словно отражение стрекозы на поверхности пруда — силуэт хорошо знакомого здания.

У подножия лестницы стояли Билл и Флер.

— Мне нужно поговорить с Крюкохватом и Олливандером, — сказал Гарри.

— Нет, — сказала Флер. — П'гидется подождать, Арри. Они больны, измучены…

— Мне очень жаль, — без нажима ответил Гарри, — но я не могу ждать. Я должен поговорить с ними сейчас. Наедине… с каждым по отдельности. Это срочно.

— Проклятье, Гарри, что происходит? — не выдержал Билл. — Ты являешься к нам с мертвым домовиком и полуобморочным гоблином, у Гермионы такой вид, как будто ее пытали, а Рон наотрез отказывается чтонибудь рассказывать…

— Мы не можем рассказать, чем мы заняты, — напрямик объявил Гарри. — Ты из Ордена, Билл, ты знаешь, что Дамблдор завещал нам дело и велел никому больше об этом не рассказывать.

Флер чтото нетерпеливо пробормотала, но Билл не смотрел на нее, он смотрел на Гарри. Трудно было понять выражение его изуродованного шрамами лица. Наконец Билл сказал:

— Хорошо. С кем ты хочешь говорить первым? Гарри заколебался. Он знал, как много зависит от его решения. Времени почти не осталось, нужно выбирать. Дары или крестражи?

— С Крюкохватом, — сказал Гарри. — Сначала я поговорю с Крюкохватом.

Сердце у него стучало, как будто он только что бежал стометровку и при этом одолел невероятно сложный барьер.

— Тогда за мной, — сказал Билл и первым пошел вверх по лестнице.

Поднявшись на несколько ступенек, Гарри оглянулся.

— Вы мне тоже нужны! — крикнул он Рону и Гермионе, державшимся в тени у двери в гостиную.

Они вышли на свет, как будто с облегчением.

— Ты как? — спросил Гарри Гермиону — Ты вообще замечательная — придумала такую складную историю, когда эта ведьма тебя мучила…

Гермиона бледно улыбнулась. Рон крепче обхватил ее за плечи.

— Что теперь, Гарри? — спросил он..

— Увидите. Идем.

Билл провел Гарри, Рона и Гермиону на второй этаж. На тесную лестничную площадку выходило три двери.

— Сюда.

Билл открыл дверь своей с Флер комнаты. За окном тоже было море, оно все искрилось золотом в лучах восхода. Гарри остановился у окна, повернувшись спиной к невероятному пейзажу, и скрестил руки на груди. Шрам покалывало. Гермиона устроилась за туалетным столиком, Рон присел на ручку ее кресла.

Снова появился Билл, неся на руках маленького гоблина. Он уложил Крюкохвата на постель, тот чтото буркнул в виде благодарности, и Билл ушел, закрыв за собой дверь.

— Простите, что пришлось вас вытащить из кровати, — сказал Гарри. — Как ваши ноги?

— Болят, — ответил гоблин. — Но заживают.

Он все еще сжимал в руках меч Гриффиндора, и выражение лица у него было странное: наполовину задиристое, наполовину любопытное. Гарри рассматривал гоблина: изжелтабледная кожа, длинные тонкие пальцы, черные глаза. Флер сняла с него башмаки: длинные ступни были грязными. Он был ненамного крупнее домовика, а вытянутая кверху голова была заметно больше, чем у человека.

— Вы, наверное, не помните… — начал Гарри.

— Что именно я сопровождал вас к вашему банковскому сейфу, когда вы впервые посетили «Гринготтс»? — договорил за него Крюкохват. — Я помню, Гарри Поттер. Вы очень знамениты, даже среди гоблинов.

Гарри и гоблин оценивающе присматривались друг к другу. Шрам у Гарри все еще болел. Ему не терпелось поскорее отделаться от разговора с Крюкохватом, и в то же время он боялся сделать неверный шаг. Пока Гарри придумывал, с чего начать, гоблин нарушил молчание.

— Вы похоронили домовика, — сказал он неожиданно резко. — Я видел в окно, из соседней спальни.

— Да, — сказал Гарри. Крюкохват наблюдал за ним раскосыми черными глазами.

— Вы — необычный волшебник, Гарри Поттер.

— Почему? — спросил Гарри, бессознательно потирая шрам.

— Вы вырыли могилу.

— Ну и что?

Крюкохват не ответил. Гарри решил, что гоблин его презирает, — копал могилу вручную, словно магл! Впрочем, его мало волновало одобрение Крюкохвата. Он наконец собрался с духом.

— Крюкохват, я должен спросить…

— Также вы спасли гоблина.

— Что?

— Вы перенесли меня сюда. Спасли от смерти.

— Надеюсь, вы не против? — теряя терпение, спросил Гарри.

— Нет, не против, Гарри Поттер, — ответил Крюкохват, закручивая на палец тощую черную бородку, — но вы крайне необычный волшебник.

— Вот и ладно, — сказал Гарри. — Так я говорю, мне нужна помощь, Крюкохват, и вы можете мне помочь.

Гоблин никак не отозвался на этот призыв, только хмурился на Гарри, как будто видел перед собой какуюто диковинку.

— Мне нужно проникнуть в банковский сейф в «Гринготтсе».

Гарри хотел подойти к делу постепенно, но в шраме опять стрельнуло, и слова вырвались сами собой. Снова перед глазами возникли очертания Хогвартса, и Гарри отогнал видение. Разговор с Крюкохватом сейчас важнее.

Рон и Гермиона смотрели на Гарри, как на сумасшедшего.

— Гарри… — начала было Гермиона, однако ее прервал Крюкохват.

— Проникнуть в сейф в «Гринготтсе»? — Гоблин чуть поморщился, устраиваясь поудобнее на кровати. — Невозможно!

— Возможно, — тут же возразил Рон. — Были случаи, когда проникали.

— Вотвот, — подхватил Гарри. — В тот день, когда мы с вами познакомились, Крюкохват. Мой день рождения, семь лет назад.

— Тот сейф был уже пуст, — огрызнулся гоблин. — Он не так строго охранялся.

Гарри понял, что Крюкохват, хоть и не работает больше в банке «Гринготтс», все еще болеет за него душой.

— А тот сейф, куда нам нужно попасть, — не пустой, и охраняют его, наверное, будь здоров, — сказал Гарри. — Это сейф Лестрейнджей.

Рон и Гермиона переглянулись. Будет время все им объяснить после того, как Крюкохват даст ответ.

— Без шансов, — твердо сказал гоблин. — Абсолютно исключено. «Если пришел за чужим ты сюда»…

— «Отсюда тебе не уйти никогда» — я помню, — сказал Гарри. — Только я не за богатствами туда собираюсь. Мне нужен этот сейф не ради выгоды — можете вы мне поверить?

Гоблин искоса посмотрел на Гарри. Молниевидный шрам снова дергало болью, но Гарри не обращал на это внимания — он отказывался признавать эту боль и отвечать на ее приглашение.

— Если есть на свете волшебник, которому я мог бы поверить, что он не ищет для себя выгоды, то это вы, Гарри Поттер, — произнес наконец Крюкохват. — Гоблины и домовые эльфы не привыкли к тому, чтобы им оказывали уважение, как это сделали вы нынче ночью. Мы не привыкли к такому от носящих волшебные палочки.

— Носящих волшебные палочки… — повторил Гарри. Эти слова произвели на него странное впечатление.

Шрам снова полоснула боль — Волан-де-Морт обратился мыслями к северу. Гарри жгло нетерпение поскорее расспросить Олливандера, лежавшего в соседней комнате. Гоблин тихо проговорил:

— Волшебники и гоблины давно уже спорят о праве носить волшебную палочку.

— Так ведь гоблины умеют колдовать без всяких палочек, — заметил Рон.

— Неважно! Волшебники не желают делиться тайными знаниями о волшебных палочках с другими магическими народами. Они препятствуют нам развивать свои возможности!

— Гоблины тоже ни с кем не делятся секретами своей магии, — сказал Рон. — Вы никому не рассказываете, как вы делаете мечи и доспехи. Гоблины умеют обрабатывать металлы, как волшебникам никогда не…

— Это все сейчас несущественно, — поспешно сказал Гарри, заметив, что лицо Крюкохвата побагровело. — Речь идет не о спорах волшебников с гоблинами и другими магическими существами…

— Да нет, как раз об этом! — неприятно засмеялся Крюкохват. — Чем больше власти забирает себе Темный Лорд, тем больше ваш народ притесняет моих сородичей! В банке «Гринготтс» заправляют волшебники, домовиков истребляют, а кто из носящих волшебные палочки протестует против этого?

— Мы! — сказала Гермиона. Она сидела очень прямо, глаза ее сверкали. — Мы протестуем! За мной, например, охотятся, как за любым гоблином или домовиком. Ведь я грязнокровка!

— Не называй себя так! — крикнул Рон.

— А почему? — возразила Гермиона. — Да, я грязнокровка и горжусь этим! При новом порядке мне живется ничуть не лучше, чем вам, Крюкохват! Меня, а не когонибудь другого выбрали для допроса с пытками там, у Малфоев!

Она отогнула ворот халата, так что стало видно красную полосу пореза от кинжала Беллатрисы.

— А вы знаете, что это Гарри освободил Добби от рабства? — спросила Гермиона. — Знаете, что мы уже много лет боремся за освобождение домовых эльфов? — Рон смущенно заерзал на ручке кресла. — Мы не меньше вашего стремимся свергнуть Сами-Знаете-Кого!

Гоблин воззрился на Гермиону с таким же любопытством, как перед тем на Гарри, и вдруг спросил:

— Что вам нужно в сейфе Лестрейнджей? Меч, который хранится там, — подделка. Настоящий — вот. — Он обвел взглядом троих друзей. — Я думаю, вы это и сами знаете. Вы просили меня солгать о нем.

— Но ведь в сейфе не только меч? — спросил вместо ответа Гарри. — Вы не видели, что там еще хранится?

Сердце у него забилось еще сильнее. Гарри всеми силами отгораживался от боли в шраме.

Гоблин опять принялся накручивать бородку на палец.

— Правила «Гринготтса» не позволяют обсуждать содержимое банковских сейфов. Мы — хранители несметных сокровищ и обязаны оберегать то, что нам доверено, тем более что немалая часть этих драгоценностей создана нашими руками.

Гоблин погладил меч. Взгляд его черных глаз перешел с Гарри на Гермиону, потом на Рона и опять на Гарри.

— Вы так молоды, — сказал он наконец, — а сражаетесь против стольких врагов.

— Вы поможете нам? — спросил Гарри. — Без вашей помощи у нас нет никакой надежды проникнуть в сейф. Вы — наш единственный шанс.

— Я… подумаю, — произнес Крюкохват, словно испытывая их терпение.

— Но… — сердито начал Рон.

Гермиона ткнула его локтем под ребра, и он замолчал.

— Спасибо, — сказал Гарри.

Гоблин в ответ наклонил громадную голову, потом согнул коротенькие ножки, снова разогнул и демонстративно разлегся на кровати Билла и Флер.

— Кажется, действие «Костероста» завершается. Я наконецто смогу поспать. Вы уж меня извините…

— Да, конечно!

Выходя из комнаты, Гарри прихватил с собой меч Гриффиндора, лежавший под боком у Крюкохвата. Гоблин не стал возражать, но Гарри показалось, что в раскосых черных глазах мелькнула досада.

— Мелкий пакостник, — прошептал Рон, как только за ними закрылась дверь. — Он просто куражится над нами!

— Гарри, — также шепотом заговорила Гермиона, оттаскивая друзей от двери на темную лестничную площадку, — ты имеешь в виду то, о чем я подумала? Считаешь, у Лестрейнджей в сейфе — крестраж?

— Да, — ответил Гарри. — Видели, как перепугалась Беллатриса, когда подумала, что мы туда залезли? А почему? Что еще мы могли там взять? Она до смерти боялась, как бы Сами-Знаете-Кто не узнал.

— Так мы вроде искали в местах, связанных Сами-Знаетес-Кем, — озадаченно проговорил Рон. — Разве он когданибудь бывал в сейфе Лестрейнджей?

— Я даже не знаю, был ли он когданибудь в банке «Гринготтс», — ответил Гарри. — В молодости он не хранил там золото, потому что никто не оставил ему наследства, а снаружи должен был его увидеть в первый же раз, как оказался в Косом переулке.

В шраме пульсировала боль, но Гарри старался не отвлекаться на нее. Он хотел, чтобы Рон и Гермиона как следует все поняли насчет «Гринготтса» прежде, чем они пойдут разговаривать с Олливандером.

— Он, наверное, страшно завидовал тем, у кого есть ключик от сейфа в банке «Гринготтс». Считал это знаком принадлежности к волшебному миру. Не забывайте, как он доверял Беллатрисе и ее мужу, — они были его самыми преданными слугами еще до падения, они разыскивали его, когда он исчез. Я слышал, он так сказал в ту ночь, когда вернулся.

Гарри потер лоб:

— Всетаки вряд ли он рассказал Беллатрисе, что это крестраж. Он ведь и Люциусу Малфою не говорил правды про дневник. Наверное, просто велел ей положить в сейф нечто необычайно ценное. Как мне говорил Хагрид: если хочешь чтонибудь спрятать, то «Гринготтс» — самое надежное место в мире, кроме, может быть, Хогвартса.

Когда Гарри замолчал, Рон потряс головой:

— Здорово ты его понимаешь!

— Частично, — ответил Гарри. — Если бы я еще Дамблдора так же хорошо понимал… Ну ладно, это мы посмотрим. А теперь пошли к Олливандеру.

Рон и Гермиона были слегка ошарашены, но речь Гарри явно произвела на них впечатление. Все вместе они подошли к двери напротив и постучались. В ответ раздалось еле слышное «Войдите!».

Мастер волшебных палочек лежал на двуспальной кровати, с той стороны, что дальше от окна. Его продержали в подвале больше года и по крайней мере один раз пытали. Он страшно исхудал, кости лица выпирали изпод желтоватой кожи. Большие серебристые глаза ввалились. Руки, лежавшие поверх одеяла, могли бы принадлежать скелету.

Гарри присел на свободную половину кровати, рядом сели Рон с Гермионой. Отсюда не было видно восходящего солнца: окно выходило в сад, с видом на утесы и свежую могилу.

— Мистер Олливандер, простите, что мы вас побеспокоили, — начал Гарри.

— Мой милый мальчик, — слабым голосом отвечал Олливандер, — ты спас нас всех. Я уж думал, мы умрем в этом подвале… Не знаю, как тебя и благодарить.

— Мы были только рады это сделать.

Шрам дергало болью. Гарри был уверен, что уже не успевает опередить Волан-де-Морта и не сможет ему помешать добраться до цели. В нем шевельнулся страх… Но он уже сделал свой выбор, когда решил говорить сначала с Крюкохватом. Притворяясь спокойным, Гарри нащупал на шее мешочек Хагрида и вынул из него сломанную пополам волшебную палочку.

— Мистер Олливандер, мне нужна помощь.

— Все, что угодно! Все, что угодно! — чуть слышно ответил мастер.

— Вы можете это починить? Ее вообще можно починить?

Олливандер протянул дрожащую руку. Гарри положил ему на ладонь соединенные хрупкой перемычкой половинки волшебной палочки.

— Остролист и перо феникса, — проговорил Олливандер срывающимся голосом, — Одиннадцать дюймов. Тонкая и гибкая…

— Да, — сказал Гарри. — Так вы можете?..

— Нет, — прошептал Олливандер. — Мне очень, очень жаль, но я не знаю средства починить волшебную палочку, получившую настолько серьезные повреждения.

Гарри заранее приготовился услышать такой ответ, и всетаки это был тяжелый удар. Он забрал половинки палочки и снова спрятал их в мешочек. Олливандер смотрел на мешочек, где исчезла сломанная палочка, и отвел взгляд, только когда Гарри вынул из кармана две волшебные палочки, захваченные у Малфоев.

— Вы можете определить, чьи они?

Мастер взял первую палочку и поднес ее к самым глазам. Повертел узловатыми пальцами, чуть согнул.

— Грецкий орех и сердечная жила дракона, — проговорил он. — Двенадцать и три четверти дюйма. Прочная, жесткая. Эта палочка принадлежала Беллатрисе Лестрейндж.

— А эта?

Олливандер так же внимательно осмотрел вторую палочку.

— Боярышник и волос единорога. Ровно десять дюймов. Умеренной упругости. Это была палочка Драко Малфоя.

— Была? — повторил Гарри. — Она же и сейчас его?

— Не думаю. Если вы взяли ее с бою…

— Ну да.

— Скорее всего, она теперь ваша. Разумеется, тут имеет значение, как именно волшебная палочка перешла из рук в руки. Многое зависит и от самой палочки. Но в целом волшебная палочка, взятая в бою, честно служит новому владельцу.

В комнате было очень тихо, только вдалеке плескалось море.

— Вы так говорите о волшебных палочках, как будто они живые, — сказал Гарри. — Как будто они чувствуют, сами чтото решают.

— Волшебная палочка выбирает себе волшебника, — сказал Олливандер. — Те, кто изучает волшебные палочки, всегда знали об этом.

— И всетаки можно пользоваться волшебной палочкой, которая тебя не выбирала? — спросил Гарри.

— О да, если вы настоящий волшебник, то можете направлять свою магию практически через любой инструмент. Однако самые лучшие результаты достигаются в тех случаях, когда между палочкой и волшебником существует духовное родство. Эти взаимоотношения очень сложны. Вначале взаимное притяжение, потом совместный опыт… Палочка учится у волшебника, волшебник — у палочки.

Волны разбивались о берег и снова откатывались назад — печальный звук.

— Я отобрал эту палочку у Драко Малфоя, — сказал Гарри. — Будет она меня слушаться?

— Полагаю, да. Принадлежностью волшебной палочки управляют сложнейшие законы, но, как правило, палочка побежденного покоряется новому хозяину.

— А мне, значит, можно пользоваться этой? — Рон вытащил из кармана и протянул Олливандеру палочку Хвоста.

— Каштан и сердечная жила дракона, девять дюймов с четвертью. Хрупкая. Меня заставили сделать ее вскоре после того, как похитили, — для Питера Петтигрю. Да, если вы взяли ее с бою, она будет слушаться вас охотней, чем любая другая палочка.

— Это со всеми палочками так? — спросил Гарри.

— Думаю, да, — ответил Олливандер, глядя на Гарри выпуклыми глазами. — Вы задаете глубокие вопросы, мистер Поттер. Наука о волшебных палочках — весьма сложная отрасль магии, полная тайн и загадок.

— Выходит, не обязательно убивать прежнего хозяина, чтобы завладеть волшебной палочкой? — спросил Гарри.

Олливандер поперхнулся:

— Убивать прежнего хозяина? Что вы, я бы не сказал, что это обязательно.

— Существуют легенды, — проговорил Гарри; сердце у него забилось сильнее, и шрам сразу отозвался болью. Гарри не сомневался, что Волан-де-Морт приступил к выполнению своего плана. — Легенды о волшебной палочке — или нескольких палочках, — которые переходили от одного хозяина к другому посредством убийства.

Олливандер побледнел. Его лицо казалось тусклосерым на фоне белоснежной наволочки, огромные глаза в кровавых прожилках выпучились, как будто от страха.

— Я думаю, всего одна палочка, — прошептал он.

— И Сами-Знаете-Кто интересуется этой палочкой, так? — спросил Гарри.

— Я… как вы узнали? — прохрипел Олливандер, с мольбой оглядываясь на Рона и Гермиону.

— Он хотел, чтобы вы научили его, как преодолеть связь между нашими волшебными палочками, — сказал Гарри.

Олливандер пришел в ужас.

— Он мучил меня, поймите! Заклятие Круциатус! Я… я не мог не рассказать ему, о чем знал… вернее, догадывался…

— Я понимаю, — сказал Гарри. — Вы рассказали ему о перьяхблизнецах? Посоветовали простонапросто одолжить чужую волшебную палочку?

Олливандер медленно кивнул, потрясенный осведомленностью Гарри.

— Только это не сработало, — продолжал Гарри. — Моя палочка все равно победила ту, одолженную. Вы можете объяснить, почему так вышло?

Олливандер покачал головой — так же медленно, как только что кивал.

— Я… никогда не слышал ни о чем подобном. В ту ночь ваша палочка совершила нечто беспрецедентное. Связь двух сердцевин — редчайшее явление, а уж почему ваша волшебная палочка переломила чужую, взятую на время, я просто не могу себе представить…

— Мы сейчас говорили о другой палочке — той, что переходит из рук в руки посредством убийства. Когда Сами-Знаете-Кто понял, что моя волшебная палочка ведет себя странно, он опять пришел к вам и спросил про ту самую, другую, правильно?

— Откуда вы знаете?

Гарри не ответил.

— Да, он спросил, — прошептал Олливандер. — Он требовал рассказать все, что я знаю о волшебной палочке, которую именуют то Смертоносной, то Жезлом Судьбы или же Бузинной палочкой.

Гарри покосился на Гермиону Она была потрясена до глубины души.

— Темный Лорд, — испуганным шепотом продолжал Олливандер, — всегда был доволен палочкой, которую я для него сделал — тис и перо феникса, тринадцать с половиной дюймов, — пока не узнал о родстве двух сердцевин. Теперь он ищет себе другую палочку, более могущественную, считая это единственным способом победить вас.

— Очень скоро он узнает, что моя палочка безнадежно сломана, — тихо сказал Гарри. — А может быть, уже знает.

— Нет! — вскрикнула Гермиона. — Откуда он может это узнать, Гарри?

— «Приори инкантатем», — ответил Гарри. — Твоя палочка, Гермиона, и палочка из терновника остались у Малфоев. Если они их как следует осмотрят и заставят воспроизвести свои последние заклинания, то поймут, что твоя палочка разбила мою, увидят, как ты пыталась ее починить и у тебя ничего не получилось. Они поймут, что я потому и пользовался палочкой из терновника.

Гермиона, к которой толькотолько вернулся румянец после сегодняшних испытаний, опять побелела. Рон взглянул на Гарри с упреком.

— Давайте пока не будем об этом…

Но Рона перебил мистер Олливандер:

— Темный Лорд не только изза вас ищет Бузинную палочку, мистер Поттер. Он стремится завладеть ею, считая, что она сделает его поистине непобедимым.

— А это правда?

— Владелец Бузинной палочки должен постоянно опасаться нападения, — сказал мистер Олливандер. — Однако нельзя не признаться, идея о Темном Лорде, владеющем Бузинной палочкой, впечатляет.

Гарри вдруг вспомнил, как при первой встрече долго не мог понять, нравится ли ему мистер Олливандер. Даже и теперь, после долгого плена и пыток, мысль о Темном Лорде, завладевшем Бузинной палочкой, похоже, не столько отталкивала его, сколько восхищала.

— Так вы думаете, эта палочка существует на самом деле, мистер Олливандер? — спросила Гермиона.

— О да! — ответил мистер Олливандер. — Вполне возможно проследить ее судьбу. Есть, безусловно, пробелы, значительные промежутки времени, когда она терялась или же ее скрывали, но всякий раз она снова выходила на свет. Есть характерные признаки, по которым человек сведущий всегда может ее опознать. И я, и другие исследователи изучали письменные источники, некоторые из которых с трудом поддаются толкованию, но подлинность их несомненна.

— А вы… не думаете, что это просто сказки или мифы? — с надеждой спросила Гермиона.

— Нет, — ответил Олливандер. — Не знаю, впрочем, является ли убийство предыдущего владельца обязательным условием. У этой палочки кровавая история, но, возможно, это объясняется обычной человеческой алчностью. Волшебная палочка такой невероятной мощи опасна, попади она в недостойные руки, и в то же время бесконечно привлекательна для всякого, кто интересуется свойствами волшебных палочек.

Гарри сказал:

— Мистер Олливандер, вы ведь сказали Сами-Знаете-Кому, что Бузинная палочка сейчас у Грегоровича?

Олливандер побледнел еще сильнее, хотя сильнее было уже некуда. Он стал похож на привидение.

— Откуда же вы… откуда…

— Неважно, откуда я узнал, — ответил Гарри, зажмурившись, — шрам снова жгло как огнем, и на секунду он увидел главную улицу Хогсмида: там было еще темно, ведь Хогсмид расположен намного дальше к северу. — Вы сказали Сами-Знаете-Кому, что она у Грегоровича?

— Ходили такие слухи, — прошептал Олливандер. — Много лет назад, вас тогда еще и на свете не было. Помоему, Грегорович сам их распускал. Вы же понимаете, это очень полезно для бизнеса, если заказчики будут думать, что мастер изучает Бузинную палочку и может воспроизвести ее свойства!

— Да, понятно, — сказал Гарри и встал. — Мистер Олливандер, еще один последний вопрос, а потом мы оставим вас в покое. Что вы знаете о Дарах Смерти?

— О… о чем? — переспросил Олливандер в полном недоумении.

— О Дарах Смерти.

— Боюсь, я вас не понимаю. Это как-то связано с волшебными палочками?

Гарри посмотрел в его исхудалое лицо и понял, что Олливандер не притворяется, — он действительно ничего не знает о Дарах.

— Спасибо, — сказал Гарри. — Спасибо вам большое. Теперь мы уходим, а вы отдыхайте.

Олливандер жалобно посмотрел на него:

— Он пытал меня… Заклятие Круциатус… Вы не можете себе представить…

— Еще как могу, — сказал Гарри. — Постарайтесь отдохнуть, и спасибо за все, что вы нам рассказали.

Гарри сбежал по лестнице на первый этаж, Рон и Гермиона спустились следом. В кухне сидели Билл, Флер, Полумна и Дин, перед ними стояли чашки с чаем. Все они встрепенулись, увидев в дверях Гарри, но он только кивнул на ходу и вышел в сад, Рон и Гермиона — за ним.

Впереди виднелся красноватый холмик, под которым лежал Добби. Гарри подошел к нему, чувствуя, как нарастает боль. Бороться с ней стало ужасно трудно, но Гарри знал, что осталось потерпеть совсем немного. Скоро он уступит видениям, которые настойчиво рвутся в его разум, — нужно убедиться, что его теория верна. Еще только одно усилие, чтобы объяснить все Рону и Гермионе.

— Бузинная палочка была у Грегоровича очень давно, — сказал Гарри. — Я видел, как Сами-Знаете-Кто искал его. Когда он его нашел, оказалось, что у Грегоровича палочки больше нет; у него ее украл Грин-де-Вальд. Как Грин-де-Вальд узнал, где палочка, понятия не имею, но если у Грегоровича хватило ума самому распускать об этом слухи, тогда все понятно.

Волан-де-Морт достиг ворот Хогвартса. Гарри видел, как он стоит в предрассветных сумерках, а по дороге от замка спешит ему навстречу человек с раскачивающимся фонарем в руке.

Грин-де-Вальд пришел к власти, используя Бузинную палочку. А когда он был на вершине своего могущества, Дамблдор понял, что никто другой не сможет его остановить, вызвал Грин-де-Вальда на поединок и победил. И тогда он забрал Бузинную палочку.

— Бузинная палочка была у Дамблдора? — изумился Рон. — А сейчасто она где?

— В Хогвартсе, — ответил Гарри, из последних сил удерживаясь в реальности, на краю прибрежных утесов рядом с Роном и Гермионой.

— Тогда бежим! — всполошился Рон. — Гарри, бежим, заберем ее, пока он туда не явился!

— Поздно. — Гарри не удержался и схватился за голову, борясь с наплывающими видениями. — Ему известно, где палочка. Он уж