Балаганные и другие представления XIX века.

Социальная жизнь России конца XVII — начала XVIII века отмечается усилением роли придворной аристократии и дворянст­ва., Именно эти социальные группы создают и организуют своеоб­разные празднества, шествия и театрализованные действования — потехи.

Начало потешному действу было положено при Димитрии Са­мозванце. Потехи чередовались иногда с «ломанием копий», т. е. с турнирами типа рыцарских. Потехи Самозванца были затем повторены и продолжены Петром I.

«Потехой» в дореволюционной России называли и пляску, и гимнастические забавы, и сказывание сказок, и проделки ученых животных. Потехами называли и всевозможные диковинки, при­возившиеся иностранцами.

С детского возраста Петра начинаются воинские потехи, кото­рые, как известно, положили начало регулярному войску, Петров­ская эпоха характерна, как мы сказали бы сегодня, театрализа­цией быта. Здесь и общественные собрания — ассамблеи, и куртаги, и гулянья в Летнем саду, и празднества по поводу за­кладки корабля, и вереница всевозможных торжественных шест­вий, катаний на лодках.

Одно из наиболее распространенных празднеств этого време­ни— маскарады. Маскарады времен Петра I отличались своими масштабами и антирелигиозным характером. Независимо от вре­мени года они справлялись под открытым небом. Главной частью

4 Заказ № 3661

их были маскарадные процессии: сухопутные (пешие и ездовые) и водные.

Основных участников было до тысячи человек и сотни сопро­вождающих этот «поезд». Участники распределялись по группам (или номерам) в зависимости от задания. Впереди номера шла подгруппа мужская, позади —женская. В каждой из них была своя центральная фигура, окружение или свиту которойи состав­ляла группа. Центральными фигурами были Бахус, Нептун, Сатир и другие греческие и римские божества. Священнические маски были представлены князем, папой, кардиналами, аббатами. Пев­чие выступали в «халдейских» костюмах. Сам Петр и царица всегда одевались либо в крестьянские, либо в солдатские ко­стюмы.

Так, в 1715 году был устроен грандиозный свадебный маска­рад, на котором пародийно венчали «князя-папу». Все комические фигуры были снабжены музыкальными инструментами: гудками, балалайками, скрипками, колокольцами, трещотками ипр. Гостей на маскарад приглашали отборные заики. «Молодые» (только по роли, а не по возрасту) были обвенчаны девяностолетним свя­щенником. В церковь и обратно процессия шла с шутовской му­зыкой под колокольный звон всей Москвы. «Патриарх женится, да здравствуют патриарх с партриархшей!» — кричал народ. «Так издевалась над патриархом толпа, еще недавно глубоко его чтив­шая»,— замечает один из историков. Князя-папу (его роль испол­нял князь Бутурлин) венчали в полном папском облачении. Мо­лодым было устроено брачное ложе в большой деревянной пира­миде, изнутри освещенной свечами. Ложе было убрано хмелем, а по сторонам стояли бочки с вином, пивом и водкой.

К этому же раздряду явлений можно отнести и маскарадную свадьбу шута Анны Иоанновны Голицына. Был выстроен особый ледяной дом и организован знаменитый «всешутейший, всепьяней-ший собор», на котором читался специальный указ князя-папы. Затем были устроены пародийные похороны, обряд «шествия на осляти» и многое другое.

При Петре I и его преемниках сочинялись все новые шутов­ские обряды. Сценарий одного из них — обряда избрания и «по-ставления» в папы — был составлен во всех подробностях и на­писан самим царем. Чин избрания состоял в комическом свиде-тельствовании кандидатов «крепким осязанием», «аще совершен­ное естество- имеют». После этого происходила баллотировка с помощью «козловых яиц». Избранного одевали в папскую ман­тию, и плешивые несли его на головах на папский престол при пении «Многия лета...». Наконец его сажали в ковш и опускали в чан с пивом и вином. «Поставляющий», участвуя в одном из диа­логов, говорил: «Пьянство Бахусово да будет с тобою. Како со-держиши закон Бахусов и во оном подвизаешься? Тако да будет кружиться ум твой, и такие круги разными видами предстанут очесам твоим от сего во все дни живота твоего... Тако да будет дрожати руце твои во вся дни жизни твоей...»

Такого рода обряды-пародии, маскарады и шествия, безуслов­но, преследовали и серьезную общественно-политическую цель. В них выражались широко развивавшееся в ту пору вольнодум­ство и борьба с церковной властью, которую осуществлял Петр I в своей внутренней политике.

Но в целом, по сути своей, эти празднества-представления, об­ряды и потехи никак не отражали коренных интересов народа, который и участвовал-то в них пассивно, лишь как зритель.

Драматургия рассмотренных потех основывалась на тех же принципах, что и народные обрядовые игры и театрализованные представления. И пародирование похорон, посвящений в сан, и разыгрывание свадебных эпизодов — все это испокон веков игра­лось во время календарных празднеств. И тем не менее петров­ские празднества, устраиваемые «под народные», не были таковы­ми. Народ России жил другой жизнью, другими интересами и мыслями. Дворянство крепло и все более закрепощало народ, в среде которого нарастал протест.

В то время когда еще продолжались начатые Петром дворян­ские потехи и празднества—-при его преемниках, в народной сре­де создается своя группа представлений, свой народный театр.

Игрища, интермедии, кукольный театр продолжают развивать­ся и в XVIII—XIX веках, но наибольшее распространение в на­родном искусстве получают героические действия. В них ярко проявлялись симпатии народа к активным выразителям его сти­хийного протеста против экономического и социального угнетения. К этой группе представлений относятся: «Лодка» (в различных ее вариантах), «Стенька Разин», «Женитьба Пугачева на Устине Кузиецовой», «Кутузов и Наполеон», «Как француз Москву брал».

«Лодка» принадлежит к числу наиболее крупных явлений на­родного репертуара. Фольклористы XIX века отнесли ее к «раз­бойничьему фольклору». Однако разбойничество и являлось в то время одной из форм неорганизованного, стихийного протеста народа против крепостнического гнета. В этом плане характерна сцена расправы «разбойников» с помещиком: она близка к на­родному игрищу о воеводе-боярине.

Э с а у л. Дома ли хозяин? Кто здесь живет?

Помещик. Богатый помещик.

Э с а у л. Тебя-то нам и надо! Рад ли ты нам, дорогим гостям?

Помещик. Рад.

Э с а у л. А как рад?

Помещик. Как чертям!

Эсаул (грозно). Как, как? Повтори!

Помещик (дрожащим голосом). Как милым друзьям.

Эсаул. Ну, то-то же!..

Затем разговор продолжатся с атаманом:

Атаман. Деньги есть? Помещик. Нет. Атаман. Врешь, есть!

а* Ы

Помещик. Тебе говорю — нет.

Атаман. Эй, молодцы, жги, пали Богатого помещика!¹

Стремление к созданию представлений героического плана, которые отвечали бы нараставшей, революционности масс, про­явилось в пополнении репертуара народного театра пьесами ге-роико-патриотического содержания на исторические темы. Так, после окончания войны 1812 года долгое время игралась народ­ная драма «Как француз Москву брал». Позднее она была запи­сана исследователем со слов старого крестьянина, бывшего сол­дата.

Французы изображены в этом представлении резко отрица­тельно. И «Царь Наполеон», и «Генерал Коленкур» показаны в нем как жестокие и коварные люди. На этом фоне выделяется героизм и патриотизм русского народа. В представлении действо­вали генерал Потемкин, старик-гробокопатель и его жена и дру­гие персонажи народной драмы. О подвигах русских людей рас­сказывали «Царю Наполеону» его приближенные.

Хотя исторические события, составляющие содержание драмы «Как француз Москву брал», были очень близки ко времени ее создания, тем не менее стилистически представление полностью примыкает к традиции фольклорных игрищ XVIII века. Оно со­стоит из сменяющихся диалогов, в большинстве случаев с участи­ем Наполеона. Основной конфликт заключается в том, что На­полеон принуждает генерала Потемкина изменить родине, но По­темкин отказывается и гибнет из-за верности своим убеждениям. Эта ситуация тождественна конфликту многих представлений народного репертуара, в частности «Комедии о царе Максимилиа­не и его непокорном сыне Адольфе»².

Сближает действо «Как француз Москву брал» с народными пьесами XVIII века и наличие интермедий с гробокопателями и доктором. «Царь Наполеон», как и все цари народного репертуа­ра— царь Ирод, Царь Максимилиан, царь Мамай и король Саксонский («Комедия о Индрике и Меленде»), является вопло­щением различных пороков: злости, гордости, коварства.

Но наиболее популярным и любимым представлением народа была «Комедия о царе Максимилиане».

В состав «Царя Максимилиана» вошли как игрища («Барин и слуга»), так и интермедии («Голландский лекарь и славный ап­текарь» и др.), а также антицерковные пародийные сценки в духе «Службы кабаку» и кощунственных отпеваний. Ко всему этому присоединяется использование шуток, прибауток, метких и соле­ных словечек, народных песен, «жестоких» романсов и т. п.

Вот как описаны «обстановка и принадлежности», необходи­мые для разыгрывания народной комедии «Царь Максимилиан»:

¹ Русское народное поэтическое творчество. Хрестоматия. М., 1971, с. 330—
331.

² Народные представления такого типа иногда назывались хоромным дей­
ством или трагическим балаганом.

52 ■ .

Обыкновенная комната, где какая есть, даже простая крестьянская изба. По­среди ее становят разукрашенный в виде кресел трон царя Максимилиана. Для него же корона, скипетр и держава на золотом блюдце, оклеенные золотой и серебряной бумагой. Железные кандалы для Адольфа. Молот для кузнеца. Табакерка для гробокопателя.

А вот начало самого представления:

Явление 1-е

В центр комнаты выходит Скороход и, запыхавшись от быстрой ходьбы,

говорит. Скороход:

Здравствуйте, господа сенаторы,

Не сам я к вам прибыл сюда,

А прислан из царской конторы.

Уберите все с этого места вон,

А здесь■постановится царский трон.

Прощайте, господа.

Сейчас сам царь будет сюда.

Уходит. На круг выходят сенаторы: царская стража и воины.

Явление 2-е

Входит царь Максимилиан и обращается к публике. Царь Максимилиан:

Здравствуйте, господа сенаторы,

Я пришел из царской конторы,

За кого вы меня считаете:

За императора русского

Или короля французского?

Я не император русский,

Не король французский,

Я есть грозный царь ваш Максимилиан,

Силен и по всем землям славен

И многою милостью своею явен.

Взглядывает на приготовленный для него трон и обращается ко всем окружа­ющим, указывая на него рукою.

Воззрите на сие предивное сооружение,

Воззрите на сие великолепное украшение,

Для кого сия Грановита палата воздвигнута

И для кого сей царский трон

На превышнем месте сооружен?

Не иначе, что для меня, царя вашего.

Сяду я на оное место

И буду судить своего непокорного сына Адольфа.

Садится на трон, грозно оглядывает всех вокруг и кричит что есть мочи.

Верные мои нелицемерные пажи,

Представьте скоро перед троном своего монарха!..¹

В этой динамичной, полной озорства и народного лукавства экспозиции нельзя сегодня не увидеть того, что называется «очуж-дением», помогающим и драматургу и актеру более определенно и социально остро выражать свое отношение к реальным явлени­ям, отраженным в театральном действии.

¹ Русское народное поэтическое творчество. Хрестоматия. М., 1971, с. 309-

310.

Идейная и тематическая направленность народной анонимной драмы в многочисленных ее вариантах, выразительность отдель­ных ее сцен и элементов позволяют проследить процесс формиро­вания, «вызревания» в недрах самодеятельного народного искус­ства основных черт самобытной национальной драматургии.

С развитием капитализма в России в конце XVIII — начале XIX века изменяются экономические и социальные условия. Боль­шая производительность вольнонаемного труда приводит в кон­це концов к законодательной отмене крепостного права. Этот момент стал началом роста пролетариата. Передовая, революци­онно настроенная интеллигенция стала вооружать рабочий класс для борьбы. А «благонамеренная» часть интеллигенции вместе с правительством стала насаждать старый лозунг «самодержавия,, православия и народности».

Во второй половине XIX века дело «воспитания» рабочей мас­сы, народных «низов», дело внедрения благонамеренности прави­тельство и буржуазия взяли в свои руки через такие организации,, как «Общество грамотности», «Попечительство о народной трез­вости», и многие • другие. Конец XIX века характеризуется быст­рым и почти повсеместным умиранием так называемого «низово­го» (народного) театра и появлением театра псевдонародного. Строя «народные дома» и помещения для любительских театраль­ных коллективов, власти добивались того, чтобы рабочие, посе­щающие эти дома, меньше думали о политике и больше ценили заботу о них «дирекции».

Объединяющей формой обрядовых, церковных и государствен­ных праздников со второй четверти XIX века становятся массо­вые гулянья и ярмарки. Массовые гулянья были для народа свое­образной отдушиной, реакцией на жестокость и нелепость господ­ствующих порядков. Главными народными элементами этих гуля­ний были веселье и смех, дававшие людям возможность сообща высмеивать социальное зло. Традиционная основа народных пред­ставлений — сатира — была направлена на те условия, в которых повседневно жили и трудились участники гулянья.

Массовое гулянье в ярмарочные или праздничные дни представ­ляло собой большое игровое действие, одну из разновидностей те­атрализованного празднества, и вместе с тем оно являлось средо­точием всевозможных цирковых, балаганных и театральных представлений. Массовость и масштабность гуляний обеспечива­лись особой их организацией и спецификой построения. Обычно они состояли из трех элементов, трех линий: первая линия ■— па-норамщики (зазывалы), вторая — балаганы (т. е. зрелищные по­мещения), третья — аттракционы. Живость гуляний усиливалась деятельностью заводил, благодаря всевозможным затеям и играм.

Из традиционных развлечений на гуляньях и ярмарках устра­ивались ледяные горы, качели, кулачные бои. Здесь же находили себе место великаны, карлы, монстры, «бородатые женщины»,

безрукие, умевшие действовать ногами, эквилибристы и другие мастера, удивлявшие народ своими «фокусами-покусами», цирко­выми номерами.

Параллельно с основным представлением — будь то механиче­ская смесь номеров разного характера, как в цирке, или целая пьеса в балаганном театре в виде своеобразных интермедий — в XIX веке получили распространение выступления клоунов и ба­лаганных дедов. «Балаганные деды» (продолжатели мастерства скоморохов)—один из немногих, но зато очень ярких элементов народного театра в балаганных ярмарочных представлениях.

Сатирическим в своей основе был также репертуар раешни­ков, обязательных участников народных гуляний. Еще в середи­не XVIII века райки (или панорамы, косморамы) приобрели на гуляньях под качельными горами широкое распространение. По­каз картинок, вставленных в глубине ящика с увеличительными стеклами, сопровождался забавными пояснениями, излагавшими­ся рифмованной прозой.

Среди раешников большой известностью пользовался бывший крепостной одного из орловских помещиков Иван Рябов. Старей­ший устроитель русских народных гуляний. А. Я- Алексеев-Яков­лев записал фрагмент райка Рябова на нижнегородской ярмарке:

А вот, извольте видеть, город Рим,

Дворец Ватикан —

Всем дворцам великан!

А живет в нем римский папа,

Загрёбистая лапа!

А вот город Париж,

Как туда поедешь — тотчас угоришь...

Наша именитая знать

Ездит туда денежки мотать:

Туда-то едет с полным золота мешком,

А оттуда возвращается без сапог пешком...¹

Большое значение на ярмарочных гуляньях имела празднич­ная необычность обстановки, яркость, красочность. Приходя на гулянье, человек как бы окунался в другой мир, сказочный, свер­кающий обилием красок, в мир, и эстетически отличающийся от обычной обстановки.

Однако власти оказывали постоянное давление на традицион­ные народные празднества. В результате массовые народные гу­лянья и ярмарочные представления постепенно утрачивают тра­диционно вольнолюбивый характер, превращаются в типичные мелкобуржуазные городские празднества развлекательного ха­рактера. Множество шествий, «потех», маскарадов, «новых обря­дов» и празднеств, организуемых духовенством и дворянством, не отражают мыслей и чаяний народа. В этих празднествах и пред­ставлениях городское население принимает лишь пассивное уча­стие.

¹ Кузнецов Е. Русские народные гулянья по рассказам А. Я- Алексе­ева-Яковлева. Л., 1948, с. 56.

В то⁴ же время следует подчеркнуть, что народные игрища, интермедии и другие виды представлений продолжают развивать­ся, несмотря на давление церкви и царской власти, отражая симпатии народа к активным выразителям его стихийного проте­ста против экономического и социального угнетения, а также пат­риотические чувства народа.