Elvis Presley «I got a feelin' in my body»

Розалин Мария Клэй была моей лучшей подругой на протяжении двенадцати лет. Мы стали неразлучны сразу, как только научились говорить. Дружба с Роуз была самой удивительной, веселой и незабываемой частью моей жизни. Я не сомневалась, что мы всегда будем поддерживать друг друга. Но ветер неожиданно переменился, и судьба сыграла с нами злую шутку. От нашего бесконечного доверия друг к другу в мгновение ока не осталось и следа. Вернее будет сказать, что после одного случая Роуз заявила, что эта дружба была ошибкой.

Как ни банально, но виной всему стал парень, с которым встречалась Розалин. Он был звездой старшей школы Сент-Огастина, и многие в буквальном смысле сходили по нему с ума. Его имя не столь важно как то, что он пудрил Роуз мозги, и наглая ложь оставалась безвозмездной. Но Роуз слепо верила каждому его слову. Все мои попытки открыть подруге глаза тут же отвергались. Желание помочь повлекло совершенно неожиданный поворот, и дальнейшие события сложились иначе. В цепочке глупейших недоразумений я оказалась виновной в их расставании. Весь гнев, сводивший Роуз с ума, вылился на меня.

После того, как она публично обвинила меня в предательстве и залепила пощечину, мы поставили жирную точку в истории нашей дружбы.

Было пролито много слез, обида долгое время терзало мое сердце. Я не могла простить Розалин, потому что она с такой легкостью отказалась поверить мне — человеку, который был ей ближе, чем кто-либо в этом мире, знал все ее секреты в мельчайших подробностях и хранил клятвенное молчание.

Я была тем человеком, который принимал ее такой, какой она была на самом деле.

Только спустя три года после смерти Роуз, после разоблачения измен Джесси я поняла свою бывшую подругу, почему она злилась и принимала неправильные решения. Испытав на себе плохие и хорошие стороны любви, я бы хотела отмотать время назад и проявить к Розалин больше терпения, просто продолжать быть рядом с ней, без слов доказывая, что мы все еще друзья, и я бы никогда не предала ее.

Любовь — какая она? Всегда грустная, или всегда светлая? Может ли любовь иметь золотую середину? Это чувство, кидающее нас из крайности в крайность.

Опьяненные иллюзорной сладостью и нежностью чувства, открывающего скрытые внутри нас вселенные, мы с радостью бросаемся в объятия обману, поворачиваясь спиной к правде. Но возмездие за нежелание {видеть} и {слышать} попытки судьбы помочь приходит всегда. И тогда вселенные взрываются ошеломительной болью, а мы сгораем в свете ослепительно-ярких звезд, которые угасают вместе с любовью. Звезды, окутывающие мягким сиянием наши сердца, освещают последний путь — во тьму.

К пробуждению Кристиана мысль о том, что он и Роуз знали друг друга, уже не кажется мне бредовой. У меня было время поразмыслить и сопоставить известные факты, пусть и косвенные.

Первое. Я, Роуз и Кристиан из Сент-Огастина — городка относительно небольшого, где каждый третий знает каждого второго. То, что я ни разу не встретила на живописных улочках Кристиана, не значит, что это знакомство не могло произойти с Розалин.

Второе. Описанная Кристианом смерть {его} Роуз сходится с причиной гибели {моей} подруги. В жизни бывают совпадения — да, но {такие}…

Если догадка верна, стоит ли рассказывать о ней Кристиану? Я не могу предсказать его реакцию, ведь даже меня сковывает шок от осознания невероятного, головокружительного хитросплетения человеческих судеб. {Наших} судеб. Однако как только он приоткрывает глаза и изумленно смотрит на меня, я решаюсь.

Мы вместе выясним правду. Вместе покончим с этим.

— Почему ты не спишь? — Кристиан приподнимается на локте и тянется ко мне рукой, чтобы заправить за ухо прядь волос. — С добрым утром, — он обезоруживающе улыбается.

В меня закрадывается страх больше никогда не увидеть безмятежность на его лице, но я уверена, что необходимо расставить точки над «и» прежде, чем все усложнится. Но мне жаль… невообразимо жаль подвергать Кристиана воспоминаниям после сложной ночи откровений.

— Я хочу, что мы вместе съездили кое-куда, — страшливо говорю я.

Может быть, я действительно совершаю ошибку.

Кристиан вскидывает бровь.

— Куда?

Я иду к своему шкафу и достаю несколько вещей.

— В Сент-Огастин.

Оборачиваюсь, чтобы взглянуть на Кристиана. Он несколько растеряно смотрит в сторону часов, но соглашается, кивая и поднимаясь с кровати.

— Хорошо.

Я отмечаю его утреннюю привлекательность и направляюсь в ванную, чтобы умыться ледяной водой и привести мысли в порядок. Бетани мирно спит на диване, и мне не хочется тревожить ее крепкий сон, но нет другого выхода, потому что я собираюсь попросить ключи от ее автомобиля.

— Господи, ты ненормальная, Леа, — сквозь дремоту ругается Бет. — Куда ты собралась в такую рань?

Я делаю виноватое лицо.

— Все подробности потом. Но мне, правда, очень нужна машина прямо сейчас.

Еще нет восьми, когда мы с Кристианом садимся в черную «Хонду» и выезжаем с многоэтажной парковки. Прежде, чем покинуть студенческий городок, я останавливаюсь у «Старбакс» и беру нам кофе. За пару минут осушаю стаканчик и жду, когда начнется действие горячего напитка. Я чувствую смертельную усталость и изо всех сил стараюсь держать свои глаза открытыми.

— Может быть, я поведу? — интересуется Кристиан, когда мы оказываемся за пределами территории университета.

— Нет. Все нормально.

— Почему ты не спала?

— Думала.

— Всю ночь? — он скептически усмехается. — И о чем же?

Точнее {о ком}. Я замираю на секунду.

— О Роуз.

Боковым зрением вижу, как расширяются глаза Кристиана. Он впивается в меня удивленным и одновременно требовательным взглядом.

— Ты разговаривал во сне, — поясняю я, убирая одну руку с руля, чтобы опустить боковое окно. — И много раз повторял это имя.

Кристиан громко стискивает челюсти и отворачивается в противоположную сторону, оставляя между нами недосказанность. Мы долго не можем подобрать слов друг для друга, поэтому молчим, каждый размышляя о своем.

— Извини за это, — с искренним терзанием в голосе просит прощение Кристиан. — Я даже не помню, что мне снилось.

— Я не обижаюсь, — я выдавливаю слабую улыбку. Меня поражает тот возможный факт, что мы оплакиваем одного и того же человека.

— Правда?

— Правда.

— Отлично.

Он тянется через консоль, чтобы сжать мое колено, а затем тепло улыбается.

— Что бы ни произошло в Сент-Огастине, — начинаю я взволновано, — пообещай, что не отвернешься от меня.

— Что должно случиться?

— Просто пообещай, Кристиан, — я судорожно выдыхаю, пребывая в состоянии мандража. Пристально наблюдаю за дорогой, потому что не могу смотреть ему в глаза. — Пожалуйста.

— Хорошо. Я обещаю.

Хотелось бы, чтобы это помогло мне успокоиться и не удручать все раньше времени. Чтобы отвлечься и не думать о наихудшем варианте дальнейших событий, я подключаю свой телефон к магнитоле, и салон «Хонды» заполняет ритмичная композиция «It's Time» в исполнении Imagine Dragons.

Шоссе, которое является кротчайшим путем до Сент-Огастина, перекрыто дорожными конусами. Я сворачиваю на трассу A1A, тянущуюся вдоль реки Гвана и побережья Атлантического океана. По мере того, как мы приближаемся к месту назначения, я чувствую сгущающееся напряжение. Становится затруднительно дышать и не спасает даже соленый, солнечный ветер, врывающийся в салон.

Пахнет свежестью и влагой, бездонными, нескончаемыми водами океана; пахнет пряностью изумрудной зелени, не утратившей сочность. Автомобиль несется мимо домов, выкрашенных в светлые тона с просторными террасами и аккуратными двориками. Небо ясно-бирюзовое и бесконечно-прекрасное. У погоды сегодня отличное настроение, но над нами густеют и клубятся тучи сомнений. Я слышу звуки надвигающейся бури. Удастся ли нам обойти ее стороной? Или она пройдет сквозь нас, оставив после себя руины?

Извилистыми дорогами мы становимся ближе к чудесному Сент-Огастину, где что ни строение, то достопримечательность, привлекающая невероятное количество туристов. Въезжая в город, очаровывающий своей невероятной историей, я проникаюсь тоской к летним, вечерним прогулкам по Испанскому кварталу и форту Сан-Марко. Когда мне становилось грустно и хотелось побыть в одиночестве, я приходила к маяку на крошечном островке Анастасия, чтобы забыться в потрясающих видах. Или провожала закаты на пирсе, отпуская все плохое вместе с исчезающим за горизонтом солнцем.

Наконец, я останавливаю автомобиль у Мемориального Парка. Паркуюсь на стоянке и, собрав волю в кулаки, поворачиваюсь к Кристиану. Он непонимающе смотрит в окно, переводит взгляд на меня и обратно.

— Зачем мы здесь? — его брови сходятся у переносицы.

Я глушу двигатель.

— Чтобы навестить мою подругу. Ее звали Розалин Клэй.

***

Проходит около часа прежде, чем мы отдаляемся от могилы Роуз. Невыносимо наблюдать за болью Кристиана, но ненавистнее от того, что я бессильна. Все, что могу сделать для него, — тихо находиться рядом, сжимать его холодную руку и надеяться, что однажды он вновь сожмет мою в ответ. Мы долго сидим в машине, не покидая парковки, слушаем порывистое дыхание свинцовой тишины. Она звенит в ушах, отрезая путь к реальному миру. Я с головой погружена в воспоминания. Отсутствующее выражение на лице Кристиана свидетельствует о том, что он тоже находится где-то далеко в глубинах своей памяти.

Почему мы?

Из стольких людей именно я и Кристиан знали Розалин. Именно мы были ее {дружбой} и {последней любовью}. Именно ее гибель причинила нам столько мук и навсегда изменила восприятие окружающего мира.

Я первая выхожу из прострации и заставляю себя повернуть ключ зажигания. «Хонда» заводится с приглушенным ревом, и мы трогаемся с места. Я не знаю, куда еду, не различаю мелькающих домов и улиц. Мой мозг отключается и действует только тело. Руки накрывают руль, периодически поворачивая его то влево, то вправо.

Так мы оказываемся недалеко от государственного заповедника Матанзас. Проезжая мимо ресторана быстрого питания «Subway», через километр я сворачиваю с трассы номер 206 и еду по прямой до конца. Впереди — развилка проселочных дорог. Я выбираю ту, что ведет к устью реки. На илистом берегу стоит заброшенная рыбацкая хижина на сваях. Я торможу машину неподалеку.

— Это место нашла Роуз, когда мы были детьми, — рассказываю я, откидываясь на спинку кресла. Кристиан не реагирует на звук моего осипшего голоса. — В домике давным-давно никто не живет. Раньше мы часто здесь бывали, когда хотели спрятаться от всего мира. Говорили нашим родителям, что собираемся переночевать друг у друга, а сами приезжали сюда и говорили. До самого утра. Сплетничали, строили планы и мечтали о будущем.

— Спасибо, — отзывается Кристиан. — За то, что показала это место.

— Хочешь зайти?

Внутри хижины все осталось нетронутым с последнего раза, когда я была здесь. Не знаю, приезжала ли Роуз после нашей ссоры. К горлу подступает огромный ком, предметы и немногочисленная мебель расплываются в глазах, которые застилают слезы. Я ощущаю бешено пульсирующую боль в груди и хватаюсь за сердце. Не думала, что возвращение сюда будет таким мучительным.

Все напоминает о ней.

Половые доски протяжно скрипят, когда я прохожу вперед. Делаю несколько осторожных шагов и останавливаюсь у столика в углу комнаты. Провожу кончиками пальцев по шершавой поверхности, покрытой толстым слоем пыли. На какое-то мгновение я даже забываю, что не одна, и пропускаю несколько слезинок. Но Кристиан моментально отзывается на мои всхлипывания и подходит, чтобы обнять за плечи. Я нахожу его вторую руку, не отрывая взгляда от голубых глаз, и переплетаю наши пальцы.

— Как ты?

Кристиан усмехается. Он выглядит чертовски несчастным.

— Как я?

Согласна. Абсолютно бессмысленный и идиотский вопрос.

— Я в растерянности. Этим утром я проснулся с мыслью, что чувствую себя гораздо лучше. Я подумал, что, наконец, могу начать все сначала. С тобой, Леа. Сегодня я влюбился в тебя. Открыл глаза и больше не пытался подавлять в себе это чувство. Я медленно влюблялся с того самого вечера, когда увидел тебя на вечеринке Райли. Я не собирался идти туда. Если бы я не поддался уговорам Макса, встретились бы мы? Я отталкивал тебя, но ты сопротивлялась. Ты боролась за меня с {моими} же демонами и победила. А я сдался. Понял, что твое упрямство бескомпромиссно и позволил себе привязаться к тебе.

— Кристиан, — я едва слышно выдыхаю его имя.

— Я не ожидал узнать, что мы были связаны задолго до того, как впервые увидели друг друга. Я рад, что у Роуз была такая замечательная подруга, как ты. И мне бесконечно жаль, что я не сумел уберечь ее, — Кристиан сжимает мою руку. — Прости, Леа.

{Мы} не сберегли ее.

Я льну к нему, чтобы заключить в успокоительные и крепкие объятия. Во мне идет борьба скорби, вины и несоизмеримого счастья. Неужели я дождалась признания в любви, о котором грезила днями и ночами? Теперь самый огромный страх в моей жизни — потерять Кристиана Синклера.

— Пора отпустить прошлое, — шепотом прошу я.

Вместо этого мы создадим свои собственные воспоминания. Счастливые и прекрасные. Мы похороним ушедшие времена и сосредоточимся на будущем, чтобы обрести покой.

Кристиан прижимает меня к себе, обвив руками талию. Его губы целуют мои волосы и лоб. Я поднимаю голову и привстаю на носочки, чтобы слить наши уста в истомленном поцелуе, стирающем боль и раздирающую печаль. Сжимая мои бедра, Кристиан раскрывает мои губы языком, проводит кончиком по верхним зубам и проникает внутрь. Я подталкиваю его назад, к старой кушетке, накрытой пледом, который я тайно стащила из дома и принесла сюда, чтобы согреваться прохладными ночами.

Не прерывая поцелуя, мы раздеваем друг друга. Я торопливо стягиваю с Кристиана толстовку, он расстегивает пуговицы на моей рубашке. Я схожу с ума, касаясь его гладкой, чуть загорелой кожи. Мышцы груди твердеют под моими ладонями. Я провожу ими вниз, очерчивая каждый кубик пресса. Кристиан нежно зарывается ладонью в моих волосах, перебирая пальцами отдельные пряди. Я ощущаю в себе огромное, ненасытное желание кусать и целовать его теплые губы.

На секунду отрываюсь от его {возмутительно великолепного} рта, чтобы сказать:

— Я не собираюсь останавливаться и быть хорошей девочкой.

— И я не буду хорошим.

Кристиан отстраняет меня от себя, и мы бесконечно долго смотрим друг другу в глаза, а после горячо целуемся.

Мгновенно вспыхивающая, необъятно-пламенная страсть кружит голову, превращая мое тело в тугую струну желания. Я нуждаюсь в незамедлительной разрядке. Его хриплое дыхание опаляет кожу на моей шее, и я покрываюсь мурашками. От накатившего возбуждения издаю непроизвольный стон и вместо того, чтобы укусить себя за губу, кусаю Кристиана. Он усмехается мне в рот, не останавливаясь ласкать мои бедра. Его большие пальцы скользят под джинсы, оттягивая их вниз.

Наши тела пронзают электрические разряды, дрожь возбуждения сотрясает окружающий мир. Чувствую, как набухают и твердеют мои соски, пытаюсь как можно быстрее избавиться от джинсов на Кристиане. Он же сосредоточен на изучении изгибов моего тела, неторопливых поцелуях, от которых {буквально едет крыша}.

Я податливо выгибаюсь навстречу его прикосновениям. Кристиан ловит каждый звук, слетающий с моих губ, поглощая в себя. Мы дышим в унисон, и наши сердца бьются с поражающей синхронностью. Я понимаю, что сейчас мы — единое целое, и это удивительное чувство разжигает во мне яростное пламя уверенности.

Мы падаем на кушетку. Кристиан усаживает меня на свои колени, опьяняюще целуя плечи, ключицы и грудь. Его пальцы находят застежку бюстгальтера, и я вздрагиваю, когда он расстегивает ее. Аккуратно избавляясь от вещи, он оглядывает меня с восхищением, и я становлюсь пунцовой, потому что, черт подери, это невероятно смущает.

— Ты прекрасна, Леа, — произносит Кристиан.

Я обнимаю его, прижимаясь щекой к виску.

{Я так сильно люблю тебя, Кристиан}.

Несильно толкаю его, и он податливо откидывается назад. Я расстегиваю ремень и привстаю, чтобы стянуть с Кристиана джинсы. В предвкушении прикусываю губу, отмечая выпирающее через ткань боксеров достоинство. Кристиан внимательно наблюдает за тем, как долго я смотрю на внушительную эрекцию. Когда я перевожу взгляд к его лицу, то вижу в светлых глазах одобрение. Они мерцают огнями, которые избавляют меня от ничтожных клочков смущения.

Я целую напряженный торс Кристиана, медленно поднимаясь к шее, затем вновь опускаясь, и седлаю его бедра, сажусь прямо на твердый член. Меня наполняет безотчетная эйфория, пульсация горячего органа проходит мощной дрожью сквозь все мое тело, затрагивая каждый нерв. Я начинаю плавно качаться на Кристиане, доводя до исступления нас обоих. Он приподнимается, крепко обвивая мою талию, и плотнее насаживает на себя. Я издаю громкое, судорожное: «Ах!» ему в губы, и Кристиан впивается в мой рот, совершая редкие толчки бедрами.

Мы избавляемся от остатков одежды. Я касаюсь рукой его члена, сжимаю и, погладив большим пальцем головку, провожу по всей длине — он большой, теплый и жилистый. Кристиан издает резкий, сдавленный вдох. Я готова испытать оргазм, лишь подумав о том, как прекрасно буду чувствовать себя, когда Кристиан окажется внутри меня.

Он обводит кончиком языка мой сосок, и от дикого восторга я запрокидываю голову.

— Кристиан, — словно в бреду бормочу я. Повторяю его имя снова и снова.

Не знаю, сколько проходит времени. Мы все целуемся, ласкаем и покусываем друг друга. Бесконечно долго. В приглушенном дневном свету, проникающем в хижину через пыльные окна и тонкие дверные щели, Кристиан кажется сотворенным из янтаря и золота. На его волнистых волосах играют солнечные блики, окрашивая их в бежево-жемчужный цвет, и исчезают.

Сейчас он особенно прекрасен. Сказочно красив.

Я наклоняюсь к нему, и мы соприкасаемся липкими лбами.

— Леа, — рычит Кристиан и полностью входит в меня.

Я вскрикиваю от неожиданной боли, которая очень скоро сменяется чувством бескрайнего наслаждения. Жгучая нега растекается внутри меня мягкими волнами. Я вонзаюсь ногтями в крепкую спину, и мы ненадолго замираем. Я затаиваю дыхание, погружаясь в оцепенение. В абсолютной тишине раздаются только удары наших сердец — звук трепещущих крыльев. Крупные, пестрые бабочки закручиваются в вихрь, изображая замысловатый танец. Так же сплетаются наши с Кристианом конечности.

Я чувствую каждый сантиметр его тела. Способность связывать мысли во что-то логическое стремительно теряется, глушится нарастающим экстазом, приближающимся с каждым мгновением. Я вдыхаю, выдыхаю, стону и выкрикиваю имя Кристиана, хочу выгравировать его на своем сердце, навсегда запомнить эти секунды, минуты, часы блаженства близости с любимым человеком.

Я балансирую на тонкой грани между реальностью и неизведанным миром, границы которого впервые открываются мне, словно врата в эдем. Толчки Кристиана ритмичные и порывистые, глубокие и плавные. Я двигаю бедрами ему навстречу, подстраиваюсь под темп и слышу в ответ довольные стоны. Я чувствую его руки на своей груди и талии. Мне мало, и я прошу Кристиана ускориться. В истоме комкаю под нами плед и сжимаю хватку ног, прижимая его к себе.

Ближе.

{Еще ближе}.

Наши тела окутывает беспощадный жар. Я пытаюсь сфокусировать затуманенный взгляд на лице Кристиана. Он неподвижно и пристально смотрит на меня, на его лбу выступает венка: зигзагообразная, голубоватая линия тянется через левый висок. Кристиан слабо дрожит от накатывающей истомы и пронзает меня ею, доводя до безумия и потери дара речи.

Последние толчки — и мы рассыпаемся.

Обессилено роняя голову на мое плечо, Кристиан касается губами пульсирующей жилки на шее. Я погружаю пятерню в его влажные русые волосы, и мы еще долго лежим в безмолвии, по-прежнему сплетаясь друг с другом и жадно глотая нагретый воздух. Восстановив сумасшедшее сердцебиение, я ложусь рядом и переворачиваюсь на живот, положив подбородок на грудь Кристиана,

— О чем ты думаешь? — тихо спрашивает он.

— О том, что ты бессовестно притягательный.

— А ты безбожно красива.

— Отрицать не стану.

Кристиан сексуально смеется, положив одну руку на живот, а второй продолжает гладить меня по спине. Я не могу прекратить улыбаться, глядя на него. Кристиан вопросительно вскидывает левую бровь, затем опускает и приподнимает правую. Я утыкаюсь ему в грудь и хихикаю. Он переворачивается набок, и наши лица оказываются на одном уровне. Мы не отводим друг от друга глаз. Кристиан протягивает ко мне руку, подбирает с обнаженного плеча один локон и накручивает его на палец, чему-то печально улыбаясь.

— Все хорошо? — беспокоюсь я.

— Идеально. Просто я подумал о том, что совершенно не понимаю любовь, — объясняет он. — Она причинила мне столько мук, но сейчас латает сердечные раны. Я вновь чувствую ее в себе и то тепло, которое исходит от нее. Она заполняет каждую клеточку моего тела, когда я вижу тебя, даже издалека; слышу твой голос и смех, и когда прикасаюсь к тебе. Любовь не может быть чем-то одним, — вздохнув, Кристиан поднимает на меня взгляд. — Любовь — и яд, и лекарство.

Я дотрагиваюсь до его щеки.

— Я не хочу, чтобы любовь отравляла нас.

{Больше никогда не вспоминай о том, что произошло, и не вини себя}.

— Я хочу, чтобы она делала нас счастливыми.

{Живи настоящим, Кристиан}.

— С тобой я мечтаю исключительно о такой любви.

Он печально улыбается, наклоняется и оставляет недолгий поцелуй на моих губах.

— Любовь и боль неразделимы, Леа. Теперь я понимаю это.

Знаю.

— Давай постараемся не допустить этого.

— Хорошо, — соглашается Кристиан.

— Обещаешь?

Он нависает надо мной и долго, пронзительно смотрит в мои глаза.

— Обещаю.

ГЛАВА 6

{Мы потерялись в облаке
С сильным дождем.
Мы попали в ловушку в мире,
Переполненном болью.
Но пока человек
Имеет силу мечтать,
Он может спасти свою душу и улететь}