Вопрос 35. Проблематика и стиль повести Стивенсона «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда».
В 1885 году Роберт Луис Стивенсон (1850-1894) написал небольшую повесть «Странная история доктора Джекиля и мистера Хайда», которой была суждена долгая жизнь в литературе – уже в 40-е годы нашего века о ней с восторгом вспоминал Томас Манн, писавший в это время своего «Доктора Фаустуса».
Странная метаморфоза происходит с героем, почтенным доктором Джекилем, превращающимся временами в ужасного, мерзкого, исполненного всех пороков Хайда. Открытие, сформулированное Стивенсоном в посмертном признании Джекиля: «Я понял, что человек на самом деле не един, но двоичен... В своей личности абсолютную и изначальную двойственность человека я обнаружил в сфере нравственности». В повести рассказывалось, как доктор Джекиль нашел препарат, который позволил ему дать независимую жизнь своей злой, греховной части, и как постепенно это освобожденное зло становилось сильнее, самостоятельнее, как доктору Джекилю было все труднее возвращаться в свою добродетельную оболочку, пока, наконец, дьявол Хайд не стал его единственным обличьем.
Предсмертное письмо доктора Джекиля, где он раскрывает причину своего падения, могло бы показаться эпигонским переложением лекций Фрейда по психоанализу, если бы не было написано за десять лет до того, как Фрейд опубликовал труды, формулирующие некоторые принципы его психологической теории.
«Худшим же из моих недостатков было всего лишь нетерпеливое стремление к удовольствиям», – признается Джекиль, представляя тем самым как бы свое «Оно», согласно Фрейду, то иррациональное, бессознательное, которое и стремится к удовлетворению звериного инстинкта секса и убийства. Джекиль пишет дальше: «…я начал скрывать свои развлечения, и к тому времени, когда я достиг зрелости и мог здраво оценить пройденный мною путь и мое положение в обществе, двойная жизнь давно уже стала для меня привычной… я, поставив перед собой высокие идеалы, испытывал мучительный, почти болезненный стыд и всячески скрывал свои вовсе не столь уж предосудительные удовольствия». Здесь действие механизма «Сверх-Я», осуществляющего запреты общества и культуры. «Таким образом, я стал тем, чем стал, не из-за своих довольно безобидных недостатков, а из-за бескомпромиссности моих лучших стремлений – те области добра и зла, которые сливаются в противоречиво двойственную природу человека, в моей душе были разделены гораздо более резко и глубоко, чем они разделяются в душах подавляющего большинства людей». Вот она, мучительная борьба – «Оно» и «Сверх-Я», приводящее «Я» к неврозу.
Хайд в повести – это материализованное «Оно», и чем больше сдерживает его «Я» доктора Джекиля, сублимируя настойчивые толчки «Оно» в работу, филантропию, тем яростнее это подсознательное вырывается на свободу. Причем, согласно повести, Хайд побеждает, когда Джекиль спит, – как известно, Фрейд считал, что подсознательное особенно резко проявляется во время сновидений.
Любопытно, что сюжет и образы повести возникли у Стивенсона во сне, причем настолько отчетливо, что он записал их почти без изменений.
В. Набоков в лекции, посвященной этой повести Стивенсона, проницательно замечает: «В повести на самом деле три персонажа: Джекил, Хайд и некто третий – то, что остается от Джекила, когда возникает Хайд… Джекил все еще стремится вернуться в свой облик. И это очень важно… Джекил не является чистым воплощением добра, а Хайд… – чистым воплощением зла; как частицы недостойного Хайда обитают внутри вполне достойного Джекила, так над Хайдом витает ореол Джекила, ужасающегося порочности своей худшей половины».
Слава Стивенсона была несколько тусклой, хотя вместе с Р. Киплингом, А. Конан-Дойлем и Хаггардом он является видным представителем неоромантизма. Неоромантизм имел дело с личностью, находящейся в экстремальной ситуации, на пороге морального кризиса, серьезного выбора, но всегда при множественности и относительности моральных критериев.
Отдавая должное заслугам Стивенсона как серьезного писателя, нашедшего свой экзотический материал на острове Самоа, английский критик У. Аллен заметил, что главное достижение его как романиста состоит в том, что он «устроил брак Флобера и Дюма», причем последний считается условным символом романтических приключений. В «Странной истории доктора Джекиля и мистера Хайда» (1886) появляются черты, которые свидетельствуют о развитии Стивенсоном темы дуализма человеческой природы, расщепления личности на героя и антигероя, на моральное и аморальное, гуманное и антигуманное. Диалектика расщепленной личности такова, что незаметное и небольшое может приносить гораздо больше зла и несчастья людям, чем видимое и благонамеренное. Элементы детектива, расследования преступлений и загадочных превращений человеческой личности несомненно связаны у Стивенсона с новыми целями литературы, точнее романа, — заставить читателя «смеяться, плакать, ждать».
Стивенсон много размышлял о реализме, назначении литературы, искусстве романа, он полемизировал с Золя, ратовал за рациональное использование функций воображения. Он выделял пассивные и активные добродетели и отдавал предпочтение последним. Вот почему он так ценил Дюма и его энергичных героев, вечно гоняющихся за счастьем.