Железнодорожная станция Canoe Lake
Оказалось, что немец получил в свой адрес заказанные для личного пользования 3 бочки (!) 2,5% пива, и этот факт, очевидно, также «упал в копилку» подозрений Робинсона.
Для справки: начиная с 15 сентября 1916 года, сэр Уильям Ховард Херст, премьер канадской провинции Онтарио, издал «Закон о воздержании», который предписывал до окончания войны запрет на продажу алкогольных напитков, за исключением
винодельческих предприятий. В соответствии с Законом, гражданам разрешалось употреблять и хранить дома спиртные напитки, но все бары и винные магазины были закрыты. Этот запрет действовал вплоть до 1927 года.
Очевидно, именно поэтому такое количество где-то приобретенного Блетчером пива Робинсон воспринял, как приобретение с целью незаконной торговли. И вполне вероятно, немец действительно им приторговывал.
Последней записью в журнале 1917 года о Блетчере в журнале Робинсона станет запись, что «14 ноября немец отправился домой в Баффало».
Станция Canoe Lake
Ничто в записях Робинсона не указывает на конкретные причины его подозрений, однако, это рождает предположение, что лесник допускал слежку Блетчера за передвижением канадских войск, провизии и вооружения по железнодорожным путям. Одной из обязанностей Робинсона, как рейнджера Алгонкина, являлась ежедневная встреча приезжающих на станцию и проезжающих мимо поездов. Вполне вероятно, в процессе осуществления этой деятельности, он заметил, что Блетчер делает то же самое.
Скорее всего, свои идеи в отношении подозрительного немца он обсуждал с Томом Томсоном, когда тот был еще жив.
Как вы понимаете, пока солдаты Канады сражались на фронтах, художника на войну не брали. Причины войны и непригодность Тома к строевой подготовке и являлась главным камнем преткновения между ним и Блетчером. Их ссоры были жестокими, а тема для Тома – особо болезненной, о чем пейзажист не раз сообщал друзьям в письмах. Ведь он был ярым патриотом своей Родины, в котором боролись желание ее защищать и идеи пацифизма. К тому же друзья, соратники и родные художника также разделились во мнении. К примеру, доктор Джеймс MaкКаллум, продающий картины Тома и помогающий ему материально, считал, что гению следует творить, а не «махать шашкой» на поле битвы, и всячески убеждал художника заниматься тем делом, для которого он предназначен судьбой. Иные друзья Томсона пытались на него оказывать давление, стимулируя желание отправиться в армию. А кто-то всеми силами, включая использование связей в эшелонах власти, старался помешать этому процессу.
В итоге, в 1915 году в Алгонкин приезжал даже агент Военного департамента, однако ознакомившись с медицинской документацией Томсона, опять-таки признал его непригодным для военной службы. В данном случае протекция знакомых пейзажиста «подкрепилась» перенесенным в детстве ревматизмом, который оказал губительное влияние на его ноги. Впрочем, Томсон никогда и ни с кем не обсуждал эту причину, быть может, стыдясь ее, и старался уйти от подобных разговоров. По воспоминаниям свидетелей, передвигался он абсолютно нормально, выглядел здоровым и очень крепким мужчиной. Без устали мог прошагать несколько десятков километров, вытащить на гору тяжелое каноэ, и часами плавать. Робинсон, домыслив, считал, что друга не берут на войну из-за больного сердца, а Блетчер при любом удобном случае старался Томсона обвинить в трусости и душевной слабости. Именно на эту тему у них и возникали ожесточенные споры, вплоть до рукоприкладства.
Блетчер, являющийся отъявленным джингоистом (сторонником колониальной военной экспансии и разделения людей по национальному признаку), оскорблял Тома, вызывая в его душе самые злобные реакции. Скорее всего, 7 июля 1917 года, то есть накануне своей гибели, не вполне трезвый 40-летний Томсон опять среагировал на выпад в свою сторону, и получил довольно сильный удар в голову от невысокого, но коренастого и крепкого 26-летнего Блетчера. Впрочем, ему тоже крепко досталось, пока иные рейнджеры не растянули драку. Марк Робинсон считал, что раздосадованный немец, увидев на следующий день отплывающего на рыбалку Томсона, последовал за ним, а затем убил. И хотя рейнджер никогда так и не смог доказать свою теорию, 23 марта 1930 года на запрос одного из исследователей, он напишет, что «Блетчер-младший, возможно, о гибели Тома Томсона знает больше, чем любой другой человек». Как расскажут впоследствии родные Робинсона, он до последнего своего вздоха считал, что именно немец убил художника либо по причине своей злобности, либо потому, что Томсон что-то знал о его шпионской деятельности.
Теория же о том, что Блетчер являлся соперником Томсона в любви к Виннифред Трейнор, на мой взгляд, попахивает «романтизацией» их отношений. Вероятнее всего, противостояние между двумя мужчинами базировалось лишь на антагонизме характеров и взглядов. Но, ссора и драка накануне гибели художника может дать возможность предположить, что удар в голову, полученный Томом в баре, как говорится, мог «достигнуть своей цели», вызвав у него черепно-мозговую травму с отсроченными последствиями. И хотя мне в это верится с трудом, сторонники подобной версии также существуют.
В противовес им, становится понятно, почему сам Блетчер впоследствии так сильно настаивал на версии самоубийства Томсона. Ведь подобная теория, во-первых, показывала художника, как человека нестабильного, депрессивного, и якобы, испытывающего угрызения совести. А, во-вторых, полностью снимала с немца подозрения в его убийстве. В августе 1931 года он даже попытался открыто лгать, утверждая в интервью, что ноги трупа Томсона были крепко связаны прорезиненной веревкой, тем самым как бы намекая, что он это сделал самостоятельно. Но, многочисленные свидетели уличили его во лжи и заставили отказаться от своих слов. Однако, даже родные Томсона никогда не считали Блетчера виновным в его смерти, хотя Джордж и попытался провести собственное расследование, опросив всех, кто присутствовал в тот злополучный вечер в баре. В конце концов, Блетчеру так никогда и не будет предъявлено обвинение даже в хулиганстве, и в 1938 году, в возрасте 47 лет, он умрет от сердечного приступа.
Со своей стороны мне хотелось бы отметить, что версия убийства Томсона разъяренным Блетчером также имеет белые пятна. Неясно, зачем ему могло понадобиться спустя пару часов после злодеяния сообщать общественности о найденной пустой лодке Тома. Ведь разумнее было бы об этом промолчать. Да и мотив убийства – ссора на почве моральных разногласий, выглядит слишком натянутым. За любовь и вправду убивают, но опять же нет ни единого свидетельства, что Блетчер претендовал на Виннинфред Трейнор. Впрочем, если рассматривать версию убийства художника Блетчером с позиции мотив/возможность/алиби, то становится ясно, что первые два фактора у немца точно существовали, тогда как алиби на момент совершения преступления отсутствовало.
Но не спешите думать, что отношения с Виннинфред и Блетчером были единственной проблемой Томсона, которая могла привести к его убийству. История гибели пейзажиста имеет столько граней, что, глядя на них всех разом, можно ослепнуть, и потерять ориентацию. Быть может, именно поэтому каждый исследователь смог найти в ней подтверждение для своей теории.
Мы же с вами, чтобы не запутаться в хитросплетениях повествования, будем понемногу продвигаться вперед, и лишь изредка оглядываться назад для более четкого понимания ситуации (по этой же причине я постепенно ввожу фигурантов дела в повествование).
Итак, как мы помним, в Алгонкине Томсон поселился в деревушке Mowat, которая в то время представляла собой вымирающую деревню, состоящую из нескольких домов и ее центра - отеля Mowat Lodge.