Перед интервью с тобой всегда упоминают возраст: 24-летний Риналь Мухаметов, теперь 27-летний. Как ты считаешь, ты все еще молодой актер или уже умеренно молодой? Ты ощущаешь возраст?

Мне кажется, я конкретные цифры никогда не указываю, но журналисты это хотят подчеркнуть, я не знаю, почему. Наверное, я, перечитывая старые интервью, чувствую, что меняюсь. В жизни происходит очень много событий, хороших или не всегда хороших, тебя это начинает перетирать, обтесывать, иногда накаляются нервы, и ты воспринимаешь некоторые ситуации не так спокойно и оптимистично, как раньше. Я немножко расстраиваюсь из-за этого, потому что все-таки люблю смотреть на мир добрым взглядом. Но вот сказать, юный я или нет, не могу. Наверное, недостаточно взрослый. Я развивающийся, к чему-то идущий. Да, наверное, я Риналь, к чему-то идущий.

Просто обычно возраст связан с какими-то психологическими блоками. Человек думает, что либо я слишком стар для этого дерьма, либо еще слишком юн.

Такого у меня нет. Когда я читаю сценарий, я сразу думаю, как бы я это сделал. Даже если там прописан 80-летний дед. Раз мне прислали эту работу, значит, речь тут не о возрасте. Я тут задумался: допустим, проходящие на улице просят у тебя спички, и ты автоматом отвечаешь «я не курю». Но мало ли зачем им спички нужны? Тебя спросили про спички. Тебя не спросили, куришь ты или нет. Так же и здесь. Если тебе предлагают роль, она не касается возраста вообще. Может, это такое кокетство, я его пытаюсь в себе подавить. Когда мне говорят «тебе ведь уже 27», я все равно понимаю, что я еще юный человек. Понятно, что в 27 Лермонтов или Пушкин пережили уже достаточно много. Но я не знаю, стоит ли им завидовать. Наверное, их судьба так сложилась, что они были вынуждены многое успеть к этому возрасту, может быть, это вопрос некоего предопределения. В этой связи я верю, что у меня в жизни будет еще очень много всего. Надеюсь, что перспектива большая, яркая и прекрасная.

Кстати, о Лермонтове. Когда тебя спрашивали про роль мечты, ты говорил, что тебе очень интересен образ Демона. Каково вообще твое отношение с поэтами? Ты играешь в спектакле «Хармс. Мыр», «Пастернак. Сестра моя – жизнь». Есть ли у тебя какой-то поэт, который тебе наиболее близок, такой, чтоб пришел – перечитал, и стало легче?

Я свято и с уважением отношусь к каждому поэту. Мне обидно слышать, когда Есенина или Фета считают второсортными поэтами, например. Мне кажется, это несправедливо. Все поэты по-своему интересны, у каждого была своя правда, которую он пытался донести, поделиться ею. Наверное, больше других мне нравится Лермонтов, потому что он потрясающе говорит о любви. И Пушкин, конечно: у него очень красивые стихи, одухотворенные, они мне очень нравятся. В моих кругах все очень любят Бродского, в нем есть аристократизм. Еще, наверное, мне по душе Маяковский, в его стихах и хлесткость, и гранитный ум, мне это близко. А если о любви – то Лермонтов.

Два твоих спектакля – «Хармс» и «Пастернак» – ставил Максим Диденко. Мне кажется, что ты по навыкам входишь в число тех актеров, которые ему максимально подходят, и пластикой, и телом, и любовью к клоунаде какой-то.

Да, я очень ценю, люблю и болею всем, что делает Максим, я буквально подсел на него, и мне нравится все, что он делает. Я понимаю его. Для меня необходима эксцентрика тела, иначе я просто умру. Я как птичка колибри, которая может умереть, если перестанет махать крыльями. Возможно, кому-то это покажется наигрышем, но это моя правда жизни. Максим меня не останавливает. Мы сошлись легко, не сговариваясь, и за это большое спасибо моему мастеру Кириллу Семеновичу Серебренникову, который нас познакомил. Он понимал мои огромные смятения по отношению у театру. Я себя там не находил, был потерян и говорил: "Кирилл Семенович, я не понимаю, что делать, я себе здесь не интересен". Он меня услышал, это огромное счастье, когда мастер тебя слышит. И он меня познакомил с Максимом, просто позвонил мне и сказал, что есть один очень интересный парень. Так что огромное ему спасибо, это знакомство вдохнуло в меня жизнь.

У вас пока два совместных спектакля?

Планируется еще. Не буду пока рассказывать, что за материал, но это будет интересно.

Диденко экспериментирует в последнее время, недавно он поставил иммерсивный спектакль «Черный русский», тебе интересно было бы в таком жанре поработать?

Пока, мне кажется, это еще необузданный жанр.