Chapter 16. Out Of The Dark.

Мисс Грейнджер!
Это седьмое письмо от меня, и я совершенно устала оформлять его в официальном стиле писем из Хогвартса. Пошло оно всё к чёрту. Если вы не читали предыдущие шесть писем, то снова вам всё объясню. Я взяла на себя смелость пообещать министру магии, что вы придёте на несколько открытых уроков в Хогвартсе. Министр же, услышав моё обещание, пообещал целой толпе своих знакомых, чьи дети учатся в нашей школе, что им выпал невообразимо уникальный шанс чему-то научиться у Великой героини войны. Поэтому очень вас прошу, не подведите меня и явитесь пятнадцатого сентября в школу чародейства и волшебства Хогвартс. В конце концов, мисс Грейнджер, вы никогда меня не подводили. Очень надеюсь, что этот раз не станет исключением.
С наилучшими пожеланиями (состоящими в прочтении данного письма),
Минерва МакГонагалл.

- Слушай, ну прекрати уже ломаться! - Джинни взмахнула рукой так, что из кружки, которую она держала в той самой руке, на пол вылилась добрая половина чая, - Если ты не в курсе, пятнадцатое сентября уже завтра, и пора бы тебе написать МакГонагалл письмо с ответом.

- Я не хочу, - буркнула Гермиона, переворачивая лист за листами в папке, которую она взяла с работы домой.

- Грейнджер, ты думаешь, я не понимаю, почему ты не хочешь туда идти? - вскинула брови Джинни.

- Я знаю, что ты всё понимаешь, и именно поэтому ты, как я рассчитывала, должна была поддержать моё решение.

- Что ж, твои расчёты не сложились, - она плюхнулась на соседний стул на кухне в квартире Гермионы, - Ты должна поехать!

- В данный момент я должна только уберечь от верной смерти твоего мужа и твоего брата, - огрызнулась Гермиона, в очередной раз сверяясь с бумагами.

- Всё с ними будет в порядке как всегда. С тех пор, как ты возглавила отдел борьбы с союзниками Волдеморта, были пойманы почти все Пожиратели.

- Да, остались всего великаны, егеря и пара-тройка сотен не найденных Пожирателей. Всё это очень затянулось.

- В сравнении с тем, что было до тебя, всё, наоборот, очень ускорилось.

- Да какая разница, если все не найденные последователи могут в любой момент снова податься в войну, - закатила глаза Гермиона.

- Нет, у них кишка тонка. И таких ярых фанатов Волди, как Беллатриса и Крауч-младший, больше нет, да и не было. Все остальные были с ним из страха, и ты знаешь это не хуже меня.

Гермиона раздражённо фыркнула и, посмотрев на подругу, сказала:

- Джинни, мне нужно закончить работу.

Уизли поставила кружку на стол и, махнув рукой, направилась к выходу из кухни. В дверях она остановилась и, погодя немного, повернулась.

- Я понимаю, ты не едешь, потому что любишь его и не хочешь встречаться с ним лицом к лицу. Но рано или поздно это случится. На следующей годовщине войны, на судах в министерстве, от которых тебе теперь нельзя будет отвертеться. И я считаю, если ты, конечно, хочешь знать моё мнение, что очень глупо сейчас отказываться от такого шанса встретиться с ним в неформальной обстановке. Если вдруг ты психанёшь - лучше перед учениками, чем перед всей магической Великобританией.

- Ты там собиралась уходить, - после некоторого молчания сказала Гермиона.

Джинни цокнула языком и громко хлопнула дверью кухни.

Гермиона резким движением руки откинула все эти давно выученные наизусть бумажки и, притянув к себе колени, опустилась на них подбородком.

Семь раз за последние три недели Гермиона чувствовала жуткую ненависть к МакГонагалл. Ведь именно она была виновата в том, что в Гермионе снова разворотился этот тщательно уложенный склад воспоминаний, закрытых на замок. Нет, она совершенно не хотела снова обо всём этом думать, не хотела снова чувствовать всю эту боль в каждой клеточке тела. Эта боль, она не прекращалась ни на секунду с того самого вечера двенадцатого июня. Она не проходила, просто забывалась ненадолго, засыпалась горами возникших проблем.

Что же случилось? Что же довело, казалось бы, самую счастливую девушку на свете до такого состояния?

ТРЕМЯ МЕСЯЦАМИ РАНЕЕ

Северус Снейп трансгрессировал прямо на порог своего дома. На улице шёл ужасный ливень, поэтому вся одежда Северуса была мокрая насквозь, хотя на улице он провёл не так много времени.

Достав волшебную палочку, он мгновенно высушил всего себя и вошел в гостиную.

- Гермиона? Ты дома? - крикнул он.

- Я на кухне! - послышался ответ за соседней стеной.

Он привык слышать эти слова. И привык улыбаться тому, что слышит их. Каждый день. Всего лишь несколько слов, оповещающих его о том, что Гермиона, его любимая женщина, находилась в его доме. В их доме. Она готовила ему еду, следила за порядком. И что самое главное, она приносила тепло. Это правда. Этот огромный дом казался пустым и холодным. Но не теперь. Теперь это было самое уютное и родное место в жизни Северуса. И он бы ни за что и никогда от него не отказался. Ведь никогда он не был счастливее.

Северус остановился в дверях кухни и опёрся о стену. Гермиона стояла на коленях у духовки к нему спиной и протыкала вилкой какое-то блюдо, Северус не видел, что именно это было.

Снова улыбнувшись, он медленными шагами подошел к поднявшейся с колен Гермионе и обхватил её сзади за талию.

- Привет, - прошептал он ей тихонько рядом с ухом, чуть касаясь губами нежной и сладко пахнущей кожи.

- Никаких "привет", - буркнула она, - Где моя кружка?

Северус засмеялся и крепче прижал её к себе.

- Ты что, серьезно? - так же тихо спросил он.

- Ещё как! Я хочу свою кружку, - она вывернулась и встала напротив него, скрестив руки на груди.

Кружка всё та же, с совами. Из которой Гермиона пила весь учебный год. Кружка была самой любимой, и Гермиона не хотела с ней расставаться. Но Северус, конечно, об этом не подумал. На днях профессор Трелони зашла за какими-то травами, которые ни у кого, кроме профессора Снейпа, быть не могли. А Северус, торопясь скорее вернуться домой к Гермионе, оставил незваную гостью в своей гостиной, пока сам отбирал для неё нужные травы. Трелони, видимо, находясь в какой-то из фаз состояний души, ума и сна одновременно, при таком-то положении Луны, Солнца, спутников Юпитера и другой галактики относительно Земли, прихватила со столика эту кружку.

Узнать, куда же пропала эта кружка, было не то чтобы сложно, но чтобы выглядеть героем перед Гермионой, Северус собрался немного приукрасить данную историю.

- Здесь твоя кружка, - хмыкнул он и достал кружку из кармана, возвращая ей свой обычный размер.

Глаза Гермионы тут же радостно загорелись, а руки обвили шею Северуса.

- Спасибо-спасибо-спасибо! - затараторила она, целуя его щёки, губы и подбородок.

- Ты не представляешь, чего мне стоило вернуть её, - вскинув голову, сказал он.

- Чего же? Поднять палочку и произнести: "Акцио кружка Гермионы" стало очень сложным? - хитро прищурилась она.

Северус открыл рот, а затем тут же закрыл его обратно.

Да, от всего этого счастья в личной жизни и новоиспечённой любимой он явно начал тупить. Черт, почему же он не нашёл эту сраную кружку с помощью "акцио"? Желание приукрасить всю ситуацию тут же отпало, поэтому он просто позволил Гермионе немного посмеяться над ним. Ничего, сегодня ночью посмеётся она у него.

С этими чудесными и довольно приятными мыслями Северус отправился в спальню, чтобы переодеться и сходить в душ. Гермиона сообщила, что еда будет готова минут через сорок, поэтому у него было время проголодаться.

Выйдя из душа, он подошёл к шкафу. Приятно открыть его и увидеть на полочках женскую одежду. От неё вкусно пахнет, а от гермиониной - особенно вкусно. Яблоком, карамелью, мятой. Так здорово сочетается. Натягивая футболку, Северус заметил придвинутый к стене чемодан. Сначала он не сразу понял, почему он тут стоит, но затем сообразил, что ей не достаточно места в шкафу для одежды. Прежде чем начать разбирать стоящий у другой стены комод, Северус вспомнил, как было приятно сидеть на кровати и смотреть, как Гермиона раскладывает свои вещи в шкафу. Он не настаивал на том, чтобы она переехала, вовсе нет. Просто однажды утром сказал, что в шкафу есть пара пустых полок. Сказал, что она может их занять, потому что каждое утро, когда им хотелось полежать вместе прежде чем трансгрессировать в Хогвартс, Гермионе приходилось вставать пораньше, самостоятельно трансгрессировать в его спальню в Хогвартсе, в одной пижаме закоулками пробираться к своей спальне и только там уже приводить себя в порядок.

- Это очень утомительно и совсем необязательно, - решил тогда Северус.

А по её лицу скользнула улыбка. Конечно, он не настаивал. Но если бы он сам этого не хотел, не предлагал бы, - решила тогда же Гермиона. Поэтому теперь её симпатичные трусики лежали в левой выдвижной полочке шкафа.

Северус решил выложить все ненужные вещи из комода. Он решил освободить для Гермионы среднюю и верхнюю полки, а свои вещи с верхней переложить на занятую всяким хламом нижнюю.

Гермиона крикнула что-то про то, что ужин будет готов через пятнадцать минут, поэтому Северус решил не тянуть. Свои вещи с верхней полки он положил на кровать и принялся разбираться с двумя оставшимися. На средней лежали какие-то старые книги, журналы, джинсы и носки не первой свежести. Последних Северус заставил исчезнуть взмахом волшебной палочки. Книги - в библиотеку, всё остальное - в мусорку. На нижней полке лежали какие-то старые детские вещи, самодельные игрушки, альбом с вырезками из газет. И картонная коробка.

Чёрт возьми, Северус почти забыл про неё, про эту долбаную коробку. А если бы Гермиона увидела?

"Идиот".

Северус достал коробку с полки и поставил слева от себя. Очищающим заклинанием он избавил комод от пыли и прочего.

"Надо бы сжечь этот хлам", - подумал он, глядя на серую коробку.

Он взмахнул палочкой, и в маленьком камине зажёгся огонь. Самое время избавиться от старого и ненужного.

Что же в коробке?

Северус поднял крышку. Сверху лежала газета. "Орден Феникса". Самый первый состав. Два улыбающихся Поттера, будто счастливее быть не могут. А ведь вы умрете совсем скоро.

"А они очень даже симпатично вместе смотрятся", - подумал Северус.

Раньше он никогда подобного даже в мыслях бы не произнёс. А теперь стало как-то всё равно. На чёрно-белой колдографии, ясное дело, не было цветов, но Северуса поразило то, что он не помнит в точности цвет волос Лили. Раньше он всегда был в мыслях. Он даже думал, что мог бы отличить по цвету каждую из её волосинок, если бы ещё хоть раз мог бы дотронуться до них. Но сейчас он не мог в мыслях представить себе образ некогда любимой женщины. И не хотел.

Газету отложил, решив, что сожжёт всё вместе, а для начала надо вспомнить, что же он хранил в этой коробке так много лет. Перевязанная грубой нитью пачка писем. Их переписки на каникулах. Он не хотел читать этот бред, просто посчитал конверты, которые он так бережно хранил. Шестьдесят две штуки. А это, оказывается, много, а раньше ему никогда не было достаточно. Письма легли на пол рядом с газетой.

Что же дальше. Мерлин всемогущий, да он был просто помешанным идиотом. Эта заколка выпала из её волос. На третьем курсе, когда она бежала в подземелья, чтобы не опоздать на урок. Он подобрал её, изо дня в день собираясь вернуть её своей обладательнице. "Больной на всю голову", - поджал губы Северус.

Вслед за заколкой из коробки вынырнула колдография. Единственная, которая была у Северуса со школьных годов. Он сорвал её со стенда в главном холле Хогвартса. Была какая-то поездка, и, вернувшись, ученики приклеивали колдографии к специально сделанной для этого доске. И Северус стащил эту колдо. При этом был уверен, что кто-то из поттеровской компании это видел, но сейчас не мог вспомнить кто. Скорее всего, Люпин, потому что если бы видел кто-то другой, все бы знали о том, что Северус по ночам тайно любуется красавицей Лили Эванс.

Колдо он положил на колено, а затем вынул из коробки последнюю вещицу. "С любовью, Лили". Обрывок письма из дома Блэков. Тогда его сердце, кажется, сжалось. А сейчас он не почувствовал ничего, кроме обиды старых воспоминаний. Пустая коробка стояла в стороне, а выложенные из неё вещи были разложены у ног Северуса на ковре.

Он так сильно любил Лили. Так сильно, как её не любил Поттер, как никто никого не может любить. И разлюбил. Неужели любовь и не любовь - понятия рядом стоящие? Он снова взял в руки колдографию, где она улыбается на фоне какого-то здания, а волосы её летают по ветру. И он не мог вспомнить своё чувство к ней. Просто не мог.

И в этот момент он вновь вернулся к мысли о том, что было бы правильно не терять к ней любви, умереть, не познав настоящего счастья. Потому что то счастье, что испытывают они с Гермионой сейчас - оно временное. Он её полюбил, полюбил всем сердцем и душой. Все его мысли, все его поступки, слова и прочее - всё принадлежит только ей одной. Но рано или поздно всё хорошее заканчивается. В отличие от хорошего, плохое может длиться бесконечно долго. А его отношения с Гермионой - это определённо нечто хорошее, прекрасное, волшебное, невероятное, лучше чего бы то ни было. И может лучше этому закончиться рано, а не поздно? Ведь если поздно, то всё будет хуже. Ему будет хуже, а что важнее - Гермиона будет больше страдать. А он этого не хочет. Всё равно когда-нибудь они расстанутся. Так лучше пусть быстрее, чем когда всё зайдёт ещё дальше.

"Я же когда-то влюбился в Лили", - думал Северус, глядя на колдо.

Он хотел попробовать ещё раз. Хотел попытаться снова любить Лили, чтобы не любить Гермиону. Её нельзя любить, потому что она предназначена не для него. Он совершил большую ошибку, позволив ей пробраться к нему в сердце, в душу, в разум, во все клеточки его тела. Да, он снова чувствует себя живым рядом с ней. Но ей от этого лучше не будет. Поэтому нужно снова влюбиться в Лили. Влюбиться.

Влюбиться.

Снова влюбиться.

Постараться.

Заставить себя.

Ну же!

Когда-то же его сердце замирало при виде этой колдо, да даже при мысли о Лили.

"Давай же! Это ведь не трудно, - мысленно уговаривал себя он, - Люби её, люби снова, как раньше".

Но перед глазами всплывал другой образ. Манящий, нежный, ласковый. Шоколадные глаза и шелковистые каштановые кудри. "Нет, нужна Лили". Но была лишь Гермиона. Только она.

После нескольких тщетных попыток он понял, что ничего у него не выйдет. Поздно. Слишком поздно. Помнится, когда-то он собирался запретить Гермионе приходить к нему. Собирался, да вот улыбку её увидел и промолчал. И не сделал этого. А должен был, потому что не было бы сейчас этого всего. Он бы не мучал, не обременял её отношениями с собой. Как ни крути, но они из разных поколений, а в любовном плане они совместиться не могут.

В последний раз он взял колдографию и вгляделся в неё. В глаза, в губы, в щёки, в волосы. Но это были обычные глаза, обычные губы, обычные щеки и волосы. Раньше он видел их другими, но сейчас они обычные. Видимо, Лили навсегда покинула его сердце и душу. Больше её нет. Всё внутри занято другим. Другой. Гермионой.

Северус хмыкнул и, потерев виски, собирался взять в руки всё то, что было в коробке и швырнуть в огонь. Но не успел.

Громкий, будто бы давно сдерживаемый всхлип послышался рядом. Северус мгновенно вскинул голову.

Гермиона стояла в проёме двери и одной рукой закрывала лицо. Северус тут же вскочил на ноги и протянул к ней руку, собираясь подойти и всё объяснить. Но Гермиона начала качать головой. Она выставила ладонь вперёд, не позволяя ему приблизиться.

- Это я во всём виновата, - срывающимся голосом произнесла она и зарыдала в голос, - Я убедила себя, что ты больше не любишь её, я поверила… поверила в то, что могу заменить её. Я врала самой себе.

Северусу до боли в кончиках пальцев хотелось схватить её, прижать к себе, поднять на руки, поцеловать её солёное от слёз лицо и рассказать, как всё было. Признаться, сказать правду, чтобы она знала. Но он понимал, что это последний шанс спасти её. Позволить ей думать, что всё, что она видела и то, как она это поняла, - правда. Тогда она уйдёт. Уйдёт сама. Так и надо, он не имеет права не воспользоваться этим шансом.

Но как же больно. Как тяжело. Как внутри всё горит, бьётся, ломается, крушится. Как хотелось, чтобы она всё поняла, чтобы знала о его чувствах. Но нельзя этого допустить. Нельзя позволить ей упустить шанс на счастливую жизнь. Да, он слишком любит её, чтобы позволить испортить всё. Он любит её, поэтому делает это.

"Нет, всё не так, я не люблю её, её больше нет для меня".

- Прости, - заставил он себя открыть рот и произнести то, что было абсолютной ложью, - Я не должен был так далеко заходить.

Будь Гермиона чуть более сосредоточена и собрана, она бы легко поняла, что он лжёт. Она знает, как распознать это, знает его голос. Стоит только чуть-чуть собраться.

"Ну давай, милая! Пойми, что я вру! Рассмейся, скажи, что пошутила!".

- Ты не виноват, я не виню тебя, - хриплым голосом говорила Гермиона, не в силах посмотреть ему в глаза, - Это я… я… глупая… Мне жаль.

Последнее, что она сказала ему. А затем исчезла. Трансгрессировала прямо из спальни. Северус машинально шагнул вперед. Ещё десять секунд он может трансгрессировать по её следу и найти её, объяснить. Он стоял в облаке неосязаемого вещества, которое может привести его к любимой. Но он не сделал шаг в пространство. Он стоял. Просто стоял и ждал, пока серебристая пыль не исчезнет.

И вот, когда блестящее облако испарилось… Не произошло ничего. Он так и стоял на этом самом месте, не двигаясь.

Наверное, нужно было отойти, сесть на кровать, на диван или хотя бы на пол. Но ноги не двигались даже машинально. Мозг не мог правильно направить нервные сигналы к нужным частям тела. Он просто не мог пошевелиться. И, кажется, был парализован.

Всё тело замерло, вся жизнь, время, дом, Вселенная. Всё остановилось. И жила только одна вещь. Растущая боль в груди. Надо же, ещё минуту назад он её не чувствовал, по крайней мере, не так сильно. Но теперь… Теперь стало хуже. И всё больнее и больнее с каждой секундой.

Через полчаса Северус нашёл в себе способность поднять руку и положить на грудную клетку. Каждое касание к собственному телу сопровождалось невыносимой болью. Болели даже кости, ногти, волосы. Всё тело пронизывала грубая вибрация. И больше стоять он не смог. Ноги сами подкосились, и он рухнул на пол, коленями стукнувшись о твёрдый пол. Спиной прижался к кровати.

И не двигался несколько часов.

Не видел, не слышал, не осязал ничего. Все чувства, подаренные природой, разом исчезли. Осталась только боль, приобретённая часом, может больше или меньше, ранее.

Где-то в середине ночи, когда истлели последние угли в камине, а в спине начала ощущаться боль от деревянной резьбы на кровати, Северус вдруг почувствовал дикий холод.

Комната стала такой незнакомой. Этого холода здесь не было очень долго. И сейчас он вернулся. Вернулся, чтобы напомнить, где его, Северуса, место. Здесь, в боли, в одиночестве, в грусти, в душевной агонии.

Этот чёртов холод. Пронизывал каждую клеточку тела. Зачем же он вернулся? Почему исчез уют, а за ним и тепло с любовью? Всё ушло, остался он один. Наедине со своим в очередной раз разбитым сердцем.

Но это был его выбор. Он сам так решил. Потому что считал, и всё ещё считает, что это правильно. Ведь так будет лучше. Он знал это, знал лучше чем его сердце, чем её, Гермионы, самое верное, тёплое и любящее сердце на свете. Он обязан всё знать. Это его жизненный долг.

***

Спустя две недели не общения со своей подругой, Джинни Уизли начала переживать. Сова возвращалась после каждого написанного ею письма, но без ответа от Гермионы. Дольше терпеть было невозможно. Поэтому, сразу после утреннего кофе, Джинни облачилась в маггловскую одежду и вышла из дома.

У неё были на сегодня планы. Очень даже грандиозные. Она должна была определиться с тортом, выбрать нового флориста, потому что предыдущий не отличал хризантемы от маргариток, если они были одного цвета, а также необходимо было попасть на примерку своего свадебного платья.

Всё это, безусловно, было очень важным. Но Джинни решила, что её лучшая подруга намного важнее всей этой свадебной кутерьмы. К тому же, какая свадьба без подружки невесты? И поэтому без пяти минут миссис Поттер трансгрессировала прямо на порог дома родителей Гермионы - Маркуса и Ким.

Она позвонила в звонок, и через минуту дверь открыла улыбающаяся миссис Грейнджер в красивом лёгком платье.

- Доброе утро, миссис Грейнджер, - поздоровалась Джинни.

- Здравствуй, дорогая, проходи, - сразу засуетилась Ким, - Какими судьбами?

- Я ищу Гермиону, с ней всё в порядке? - решила не ходить вокруг да около Джинни.

- Она тебе не сказала? Гермиона теперь живёт в квартире на Риджент-стрит.

- Она что?! - округлила глаза Джинни.

- Видимо, не сказала, - виновато улыбнулась миссис Грейнджер.

Джинни быстро взяла себя в руки, выведала точный адрес своей подруги и трансгрессировала к ближайшему знакомому месту на той улице. До нужного дома пешком идти оказалось не слишком долго, но достаточно для того, чтобы снова захотеть кофе. Джинни не сомневалась, что Гермиона угостит её чашечкой, а заодно расскажет, что за хрень, чёрт возьми, творится.

Когда пошла десятая минута того, как Джинни стоит и долбится в дверь, она решила действовать решительно.

- Алохомора!

Как странно. Дверь не открылась. Перед тем, как выбить дверь своим фирменным заклинанием, Джинни убедилась, что рядом никого нет. Маггловский район всё-таки. О том, что шум взрыва соберёт здесь всех людей из ближайших пяти-шести кварталов, Джинни не подумала.

Сделав несколько шагов назад, Джинни достала волшебную палочку и направила её на дверь.

- Редук…

- Только попробуй, и я заставлю тебя собирать весь дом по кусочкам.

Джинни резко подпрыгнула на месте от неожиданности, а конец заклинания смазался визгом.

Она обернулась, чтобы убедиться, что это действительно Гермиона стоит прямо за ней, потому что голос был похож скорее на скрип несмазанных качелей, чем на её обычный голос - звонкий и радостный. Это была будто незнакомая девушка в клетчатой рубашке и джинсах с развязанными на кедах шнурками. Вокруг шеи небрежно был обмотан голубой платок, а в руке - пакет из супермаркета.

- Гермиона! - воскликнула Джинни и кинулась обнимать подругу, - Куда ты пропала? Почему не отвечала на письма?

- Джинни, сейчас не лучшее время для визитов. Я бы хотела побыть одной, - почти прошептала Гермиона, вычерчивая в воздухе руны, чтобы отпереть дверь.

- Ты думаешь, я уйду?

- Надеюсь, что да.

- Не говори ерунды, - фыркнула Джинни и выхватила пакет из руки Гермионы, решительным шагом направляясь в квартиру, - Никуда я не уйду. Я же понимаю, что что-то случилось. И пока ты мне не расскажешь, я не выйду из этого дома.

Гермиона обреченно закатила глаза и откинула голову назад, будто умоляя Господа избавить её от этого.

- Консервированная говядина, - Джинни достала из пакета с продуктами банку, - консервированная рыба, консервированные огурцы. Консервы, ещё консервы. Эй, не поверишь, что я здесь нашла! - деланно удивленно воскликнула она, показывая Гермионе последнюю банку, - Консервированные персики. Ты на войну собралась или в поход, длиною в вечность?

Гермиона не ответила. Джинни, увидев, как её подруга села за стол, ссутулившись и будто осунувшись не только телом, но и душой, бросила банку на столешницу и подошла к Гермионе.

- Я знаю тебя много, очень много лет, - сказала она, пододвинув ещё один стул, чтобы сесть совсем рядом, - И ты не должна ничего от меня скрывать. Ты сама мне всегда говорила, что друзья созданы для того, чтобы не переживать проблемы в одиночестве. Ты всегда помогала мне. Теперь моя очередь слушать тебя.

И Гермиона, сложив ладони на лицо, разрыдалась, падая в объятия подруги.

К концу душещипательной истории о несбыточных мечтах и надеждах Гермионы, бутылка белого вина была пуста. За окном было темно и, кажется, капал дождь. Единственный плюс в том, что Гермиона вспомнила всю свою ещё даже на немного не прошедшую боль заново, состоял в том, что теперь она хотя бы не одна. Да, она собиралась пережить это самой. Да, она не хотела грузить Джинни своими проблемами перед её свадьбой. Но теперь ей впервые за эти бесконечно долгие дни было легче.

И вспыхнула крохотная искра надежды, в которой были представления, казавшиеся в тот момент нереальными, что всё, возможно, наладится.

***

Всё также сидя на стуле, положив голову на колени, Гермиона вспоминала, что произошло с ней за эти три месяца после того, как она рассказала всё Джинни.

Во-первых, это работа. Кингсли давно её упрашивал взять под свой контроль отдел по поискам союзников Волдеморта. Но поскольку она не хотела отлучаться так надолго от Северуса, она отказывалась. Больше любимого не было, а работа всё равно нужна. Поэтому Гермиона решила, что лучше оберегать любимых болванов от беды, чем самой валять дурака. С её появлением в министерстве все дела пошли на лад. Всё было организовано, штат сотрудников пополнился более нужными людьми. Так что этим Гермиона была вполне довольна. Иногда ей самой хотелось отправиться вместе с Гарри, Роном и другими мракоборцами в засаду, но кто ж ей позволит. Она, конечно, начальник, но запреты по дружбе никто не отменял.

Во-вторых, это своя квартира. Риджент-стрит Гермионе очень нравилась. И дом, в котором она жила, тоже. Соседи дружелюбные и часто звали Гермиону на вечеринки и бранчи.

И в этот момент, когда она всё это обдумала снова, ей показалось, что всё не так плохо. В конце концов, она сразу себя настраивала, что рано или поздно её отношения с Северусом закончатся. Она знала, что он никогда её не полюбит, хотя в какие-то моменты верила, что чувства всё-таки есть.

Но их нет.

А раз их нет, то что ей мешает помочь профессору МакГонагалл избавиться от конфуза перед министром и отправиться в Хогвартс на несколько открытых уроков?

Так Гермиона и решила. Останется на одну ночь в замке и два дня будет вести уроки. И плевать, что скорее всего встретится с Северусом. Плевать, что возможно даже будет вести с ним уроки. Пора взглянуть ему в глаза и показать, что она больше не тонет в собственных слезах и страданиях.

- Джинни? Ты ещё не ушла? - крикнула Гермиона, поднимаясь со стула.

- Конечно, нет! Я нашла твой тайник с конфетами!

- Я решила ехать в Хогвартс!

Измазанная шоколадом Джинни влетела в кухню.

- Чего это ты вдруг такой смелой стала? - проглотив конфету, спросила она.

- Потому что ты права. Рано или поздно придётся с ним встретиться. Лучше пусть это произойдёт в неформальной обстановке.

Джинни вскинула голову и гордым взглядом окинула Гермиону.

- Рада, что ты направила свои умные мозги в нужное русло.

На этот сомнительный комплимент Гермиона лишь хмыкнула и потянулась за конфетой.

- Обойдёшься! - Джинни убрала коробку за спину, - Ты два месяца врала мне, что ты не ешь сладости по ночам! Твоё время ушло, женщина.

Гермиона залилась смехом и отправилась к плите разогревать ужин.

Она взглянула в окно. Солнце медленно уходило за горизонт, и ночь совсем скоро вступит в свои законные права. А Гермионе ещё нужно собраться и приготовить одежду для завтрашнего дня, чтобы та говорила не "я всё это время страдала, потому что ты разбил мне сердце", а "я роскошная и шикарная женщина, а ты - подонок". К сожалению, такой одежды у Гермионы не было. А попросить подобные предметы гардероба у Джинни - не уважать себя. Поэтому она оденется как обычно и не будет никого из себя строить. Она такая, какая есть. И все это знают.

И он тоже.

Примечание к части

Мои дорогие, надеюсь, вы ещё не забыли меня? У всех вас прошу прощения за то, что затянула проду на целых полтора месяца. К сожалению, чтобы начать писать продолжение, мне пришлось перечитать весь фанфик, чтобы собрать все мысли воедино. Новой главой я не особо горжусь, потому что вдохновения не было у меня, что уж тут поделать. Но всё равно держу за собой право надеяться на ваши отзывы:)