Chapter 14. How Do You Like.

Гермиона ступила мокрой ногой на прохладную плитку в ванной и сделала несколько шагов к коврику у раковины. Она встала перед запотевшим зеркалом и протёрла его мокрой ладонью. Капли, оставленные её рукой поверх влажных разводов, скользили по гладкой поверхности вниз, оставляя за собой дорожки, похожие на тоненькие стебли розовой рутии - цветка, который Гермиона часто использовала на уроках Зельеварения.

Она смотрела в зеркало и не узнала саму себя: щёки алые, словно она только что натерла их жёсткой мочалкой, глаза горят, будто она запихнула в них салюты, которые теперь взрываются прямо за зрачком, а плечи подрагивают от жуткого волнения. Она взяла полотенце и вытерла им всё зеркало. Затем отошла подальше, чтобы рассмотреть своё тело. Ничего не изменилось с тех пор, как она также стояла в своей ванной комнате, собираясь на ужин к Северусу, но теперь всё казалось в разы хуже. Каждая родинка - лишняя, каждый изгиб - уродлив. От горечи Гермиона закусила губу, чтобы не всхлипнуть. Конечно, она считала, что у него были женщины в разы лучше чем она. Он даже женщиной её не считает. А целовался с ней лишь от скуки.

Гермиона взглянула на дверь. Прямо за ней стоял Северус. Наверное, стоял, если не ушёл вниз. Может, выйти туда прямо вот так, абсолютно голой, и поцеловать его? Нет. Она слишком стеснительная и никогда не сможет такого сделать. Такие необдуманные и пьяняще глупые поступки для таких уверенных в себе девушек, как Джинни. Но не для неё.

Гермиона смочила руки холодной водой и приложила их к лицу, чтобы хоть как-то остудить саму себя. Она шепнула своему отражению:

- Тихо, успокойся.

И она осознала, что душ ей совершенно не помог ни в успокоении, ни в разработке плана "Как затащить профессора Снейпа в постель". Её сердце всё так же колотилось, она не могла расслабиться. Да как тут вообще расслабиться, когда ты находишься в собственной душевой Северуса Снейпа, в его доме, да ещё и в Рождество. А теперь надеваешь его рубашку, которую он так любезно одолжил. Да, что-что, а вот расслабиться Гермиона сейчас точно бы не смогла.

Она села на мокрый бортик ванной и решила немного подумать. Гермиона не могла понять, хорошо ли то, что она здесь на Рождество? Правильно ли это? Конечно, она сама мечтала проводить каждый праздник в этом доме, готовить здесь еду и сотворить семейный уют. Но хотел ли хотя бы какой-то из пунктов этого списка сам Северус?

Он так и не ответил ей сегодня насчёт семьи. А она смогла бы. Правда, смогла бы создать ему семью. И испытала бы от этого чуть ли не больше счастья, чем от полученного из Хогвартса письма, когда ей было одиннадцать. Гермиона усмехнулась своим глупым фантазиям и накрыла лицо ладонями. Докатилась. В голову лезут мысли о создании семьи с Северусом. Ха-ха три раза. Умей он читать мысли без использования Легилименции, она бы уже стояла за порогом вместе со своими мечтами о семейном уюте, вечной любви и детишках.

Гермиона поднялась на ноги и сделала несколько кругов по ванной. Протёрла полотенцем мокрые волосы, которые высушить нечем, ведь её палочка осталась в сумке внизу. Фена у него, конечно же нет, хотя можно и осмотреться здесь, это уж точно не помешает. Как-то всё слишком аккуратно для холостяцкой берлоги. "Домовики", - подсказал ответ мозг. Гермиона хмыкнула самой себе и натянула рубашку Северуса, которая доставала ей чуть ли не до колен. И подумала о том, что могла бы носить её вечно.

Северус тем временем стоял в своей спальне, смежной с ванной, в которой сейчас находилась Гермиона Грейнджер. Он все никак не мог определиться: уложить её в своей кровати, а самому пойти в гостевую комнату, или снова спать здесь вместе с ней. Звучит, конечно, глупо, особенно после всего, что уже, чёрт возьми, было. Но он твёрдо решил попытаться всё исправить. Исправить и тем самым помочь милой девушке с карамельными глазами. Он знал, что его подсознание на пару с Малфоем правы. Она будет несчастна с ним. Нужно было сначала записываться на приём к бесплатному и вечно свободному психологу из Азкабана, прежде чем звать Гермиону на рождественский ужин. Ему и одному тут прекрасно, а давать ей надежду, когда сам планирует сделать всё по-другому, как минимум, несправедливо. "И когда меня начала волновать справедливость?", - взорвались мысли Северуса. Ответ пришёл сам собой: когда в его жизни появилась эта необходимая улыбка, всегда красовавшаяся на лице изумительной и прекрасной Гермионы.

В его голове болезненно пульсировала уже вконец измучившая мысль о том, что всё это неправильно, невозможно и, конечно же, совсем не долгосрочно. Каждый раз вставая перед зеркалом, он видел старого и, что ещё ужасней, уродливого худого мужчину, который никак не мог быть рядом с восхитительной, красивой и всеми любимой Гермионой Грейнджер. И что ещё хуже, так это то, что именно эта самая Гермиона всегда смотрит на него, Северуса, так, будто ничего лучше в жизни не видела. Так Поттер смотрит на снитч, так вечно голодный Уизли впивается взглядом в еду, так сам Северус смотрит на Гермиону, когда она не видит. И что же теперь ему делать? Может вообще в очередной раз попытаться сохранить свою репутацию грозного учителя перед Гермионой и отправить её домой?

Как же избавиться от неё? Как же заставить себя перебороть эту глупую... необходимость в ней? Наверное, это самое подходящее слово, чтобы описать его чувства к Гермионе. Необходима. Нужна, как никто другой. Нужна и сейчас, и потом, и всегда. Почему он не на двадцать лет моложе? Почему он не такой красивый, как все мужчины Малфои? Почему не достоин её? Эта грёбанная несправедливость. Она вернулась к нему сраным бумерангом, потому что сам он, Северус, плевал на свою несправедливость к другим. Вот, получите и распишитесь, профессор Снейп.

Северус стоял, опершись локтями о высокий комод у стены, нервно постукивая по его поверхности пальцами. Вообще-то, ему стоило быстрее переодеться, пока Гермиона не вышла и не застала его в неудобном положении. Его, кстати говоря, помимо всех прочих размышлений, волновали примерно те же вещи, что и Гермиону. Жаль, что он не мог незаметно воспользоваться Легилименцией и прочитать мысли девушки, потому что в таком случае он узнал бы, что переживать ему вовсе не стоит. Гермиону волновал факт её пребывания здесь в такой семейный праздник. Северус же испытывал огромную радость, что эта прекрасная девушка скрасила его одиночество в Рождество, но всё же считал это своей наиглупейшей ошибкой. Что-то многовато ошибок за последнее время.

Его босым ногам было холодно стоять на паркете, но он не передвинулся к ковру, всё так же склоняясь над комодом.

Дверь ванной распахнулась. Северус повернулся. Она стояла, такая маленькая, в дверном проёме. В его рубашке. Она ей чуть ли не до конца бёдер доходит. Тонкие ножки торчали из под края рубашки. Наверняка, кожа на них невыносимо гладкая. Но они правда такие тонкие. Глядишь, и переломятся ни с того ни с сего. Покормить бы её. И обнять. Он стоял и мечтал о ней, как из раздумий его вывело:

- Сэр?

- Всё в порядке, мисс Грейнджер? - не нашел ничего другого чтобы спросить.

Она ласково улыбнулась и поправила одну волнистую прядь волос, с которой упала капля воды и затерялась где-то в ковре. Как бы ему хотелось, чтобы она перестала называть его сэром, профессором. А по имени. Просто по имени. Это, наверное, не сложно. Он бы тоже называл её Гермионой. Ведь это глупо говорить ей "мисс Грейнджер", а через секунду целовать.

Она двинулась к нему. Медленными осторожными шагами, будто пробуя расстояние на ощупь. С каждым шагом всё волнительней. Невозможно оторваться от её глаз даже на секунду. Она уже была совсем близко, между их телами остались какие-то два дюйма. Гермиона подняла голову. И увидела его как всегда пущенный свысока взгляд. Его голова даже не склонилась к ней, чтобы внимательнее посмотреть в глаза. По-обычному гордо поднятый подбородок. Гермиона снова улыбнулась и, обхватив его торс руками, прижалась щекой к его груди. Если бы Северус умел краснеть, с ним бы это произошло, потому что сердце предательски быстро билось. Это, конечно же, не скрылось от Гермионы. Он словно забыл как дышать. Хотелось обнять её в ответ, но он не сделал этого. Нужно бороться. Он не сдастся просто так. Не имеет права. Ради неё.

Через минуту его рука вдруг оказалась стиснута её тонкими пальцами. Гермиона перестала его обнимать и, не отпуская руку, сделала шаг назад. А затем ещё один.

- Что вы делаете, мисс Грейнджер?

Гермиона молчала. Затем она резко потянула его на себя. Он не ожидал такого, поэтому невольно поддался. Гермиона отступила в сторону, и Северус оказался на кровати.

- Нет, - прозвучал его хриплый, будто больной голос.

Он попытался встать, но ей удалось толкнуть его обратно на кровать. Северус почему-то решил, что если вырвет руку и отодвинется от неё, то будет лучше. Но понял, что ошибся. Теперь он сидел вплотную к спинке кровати, упираясь затылком в резной узор на роскошном дереве.

Гермиона ловко запрыгнула вслед за ним и тут же села на Северуса.

- Прекратите, я вам запрещаю, - рыкнул он, стиснув зубы и стараясь не смотреть на неё, на её полуоткрытые губы, на горящие медовые глаза.

- Неужели я настолько вам противна? - прошептала она, наклоняясь ближе.

- Нет! - яростно воскликнул он и попал в плен очаровательных глаз.

Хитрая девчонка! Что же она творит, чёрт возьми? Зачем делает это? Она же не глупая! Да, не глупая, а глупый он, раз позволяет ей всё это делать. Он просто не мог допустить, чтобы она подумала, что противна ему. Нет. Она потрясающая. Самая красивая, умная, нежная девушка на свете.

- Тогда поцелуйте меня, - ещё тише шепнула она.

Её руки лежали на его плечах, а пальцами она перебирала его волосы на затылке.

- Нет, - выдохнул Северус.

- Почему? - она дышала ему прямо в краешек губы, потому что он отвернул голову и теперь рассматривал полог своей кровати.

Да, он выбирал его сам. Очень подходящее время об этом вспомнить.

- Почему?! - жарче шепнула она.

- Я не могу, - процедил он.

- Что произошло с вами за сутки?

Северус молчал. Он, разумеется, не станет ей рассказывать о визите в Азкабан, о смехе Малфоя-старшего, который буквально высказал вслух всё то, о чём не хотел думать Северус.

- Не можете даже посмотреть мне в глаза? - прошептала Гермиона, нарушая минутную тишину.

Северус принял это как спор и быстро повернул к ней голову. И напрасно. Гермиона резко наклонилась, собираясь поцеловать его. Но не зря же он столько лет был шпионом. Реакция не подвела, и его ладонь уперлась в её ключицу, останавливая. Раздраженный выдох вырвался у Гермионы, и её теплое дыхание коснулось губ Северуса.

- Мисс Грейнджер, - прошептал Северус, - Прошу вас. Не делайте ошибок.

- Я знаю, это не ошибка, - шептала она, пытаясь пересилить его руку и поцеловать.

- Откуда вы знаете? - шипел он.

- Я знаю. Просто знаю. Позвольте мне быть с вами.

- Нет, я не позволю вам. Не позволю вам так поступать с самой собой. Есть столько молодых людей...

- Нет! Не хочу никого! - воскликнула она.

Её крик после шепота был как гром среди ясного неба. Северус смотрел на неё. Нет, любовался. Конечно, конечно, никто не достоин её. Все эти идиоты. По развитию отстают от неё лет на триста. Никто не достоин... никто.

- А чего вы хотите? - он тоже закричал и встряхнул её, - Чего?!

- Сэр, я прекрасно понимаю, что вы совершенно не хотите меня целовать и мечтаете, чтобы я исчезла с ваших глаз, - уголок её губ дрогнул в ехидной улыбке, а губы Северуса сжались в тонкую полосу, ожидая не самого лестного продолжения, - но всё же прекратите отталкивать меня одной рукой, а второй прижимать к себе. Так и до перелома позвоночника недалеко.

Только после этих слов он заметил, что его левая рука лежит на талии Гермионы. Её живот был прижат к его собственному животу, и, как он понял, это он её прижал к себе. А правая его рука всё ещё упиралась в ключицу и не давала Гермионе приблизиться. Северус разозлился сам на себя. Из его горла вырвался рык, он обеими руками схватил Гермиону за что попалось и притянул к себе.

Их губы соединились, языки сплелись, сердца забились в сотни раз быстрее быстрого. Гермиона прижималась к своему любимому мужчине всем телом, зарывалась в его волосы руками и притягивала его ещё ближе, если это было возможно. Северус понимал, что это всё неправильно, что так нельзя, нельзя рушить жизнь молодой прекрасной женщины, но чёрт возьми, как же приятно её целовать. Её слова подействовали на него подобно кнуту для лошади, он не мог сдерживаться. Его руки исследовали каждый сантиметр её спины, он уже знал каждый изгиб, когда понял, что это всё ерунда. Вот если прикоснуться к её коже, которая сейчас окутана тканью его собственной рубашки. "Нет, нельзя...", но его ладони уже были на её бедрах, а пальцы задевали край рубашки. Руки медленно поползли вверх. Уже почти вся ладонь под рубашкой. Но стоп.

На ней нет белья.

Осознание этого факта немедленно отрезвило пыл Северуса. Он с огромными усилиями оторвал одну руку от её тела, в качестве поощрения самому себе оставляя вторую на месте, и положил её снова на ключицу.

- Что опять? - задыхаясь и облизываясь, прошептала Гермиона и снова потянулась к его губам.

- Мисс Грейнджер, на вас нет белья, - проговорил он, удерживая её на расстоянии дюйма или двух.

- Как будто я не знаю, - рыкнула она, начиная злиться.

Тут Северус обнаружил, что её ладони уже лежат на его груди. Она расстегнула его сюртук и рубашку, гоблин её задери! Нет, ни в коем случае.

- Мы не будем этого делать, - прошипел он.

Гермиона резко двинула по удерживающей её руке Северуса и снова впилась в его губы страстным поцелуем. Она больше не даст себя оторвать. Не даст.

- Нет, - прошептал он, с трудом убрав руку с её бедра, и чуть отстранил её.

- Если вы до сих пор не поняли, - промычала разозленная Гермиона сквозь зубы, - я хочу вас, черт возьми! Прямо сейчас! И клянусь, если вы не приведете хотя бы одной причины, которая бы устроила меня, что мы не должны этого делать, то...

- Я ваш учитель.

- Нет.

- Я старше почти на двадцать лет.

- Плевать мне. И ещё на то, что вы - "Пожиратель", - она изобразила пальцами кавычки, - тоже плевать.

Северус тяжело дышал.

- Что скажут люди, если узнают?

- Пусть говорят что угодно, меня не волнует их мнение. И с каких пор оно волнует вас?

- Пожалуйста, - взмолился он, - Не надо...

- Ужас какой-то, обычно мужчина уговаривает девушку на секс, а не наоборот, - говорила Гермиона, поглаживая пальцами его шею, от чего он чуть ли не мурлыкал.

Что же, черт побери, сказать ей, что? Он никогда еще не был настолько возбуждён, никогда ещё настолько сильно не хотел быть с кем-то. Никогда не чувствовал столько всего разом. Изнывающий стон сорвался с его губ, он обхватил её тоненькие плечи руками и прошептал:

- Вы уверены, что хотите этого? Через пять секунд я уже не смогу остановиться.

- И не надо, - прошептала она и снова впилась в его губы своими.

Стоны вырывались у неё из горла, а у него - какой-то звериный рык. Гермиона стянула с Северуса сюртук вместе с рубашкой. Так как оторваться она от него не могла, она изучала его торс руками. И тут же пожалела, что не занялась этим, когда он лежал без сознания с чудовищной раной, а она пыталась помочь ему не истечь кровью. Жадно ощупывая каждый сантиметр мягкой кожи, она коснулась пальцами нескольких шрамов: возле ключицы, справа от пупка и на левом ребре. Сейчас, вот сейчас она насытится его губами и расцелует каждый шрам, каждую клеточку его тела. А вот и бугорок затянувшейся раны, полученной в бою с Пожирателями. Она даже не спросила, следовал ли он её указаниями по поводу использования мази. Но сейчас это не важно. Сейчас ничего нет важнее его губ.

Руки Северуса тем временем исследовали спину Гермионы. Крохотные лопатки, изгиб позвоночника, ямочек на пояснице нет, ну и к чёрту их. Маленькая попа. Ещё чуть меньше, и помещалась бы в ладонях. Он ловил губами её стоны, вырывающиеся у неё с каждым его сжатием прекрасных ягодиц. Но Мерлин, когда он успел пропустить тот момент, в который она стянула с него штаны? Он сидел на кровати в одном белье. Гермиона наверняка очень хорошо ощущает степень его возбуждения.

Для неё всё это было новым. Никогда у неё не было такого тугого узла в низу живота, тянущего ещё ниже. Никогда она не видела голого мужчину. Но в данный момент она не представляла ничего более правильного чем то, что они делают. Наверное, у него были кучи женщин, он ей поможет. Гермиона не думала о возможной боли. Думала только о том, что наконец-то она будет едина со своим любимым мужчиной. "Пусть он меня не любит, пусть просто поддался возбуждению...", - думала она, целуя его лицо, через каждые две секунды возвращаясь к губам.

Северус неуверенно потянулся к пуговицам рубашки, которая была на Гермионе. Начал с самой нижней, чтобы приберечь всю прелесть. Ну вот, с пуговицами справились. Он взял руками чуть ниже воротничка и потянул назад, оголяя плечи. Он чуть не задохнулся. На несколько миллиметров приоткрыл глаза, чтобы увидеть то, что она показывает ему. Такая худая. Как бы не раздавить её. Он положил руки ей на талию и медленно провел ими вверх, оставляя за своими движениями рой мурашек. Он опустил ладони на её грудь, которая так замечательно в них помещалась. Мягкие нежные соски сжались, стали твёрдыми от возбуждения. Он осторожно сжал их, стараясь не причинить боли. Но с губ его красавицы слетали только стоны наслаждения. И только тогда Северус осознал, что абсолютно обнаженная Гермиона Грейнджер сейчас сидит на нём. Как же сложно в это поверить. Может быть, он перебрал с зельем от головной боли? Начались галлюцинации? Нет, она настоящая. Такая теплая, но дрожащая всем телом. Страшно. Но чего она боится? Боли? "Надеюсь, у неё это не первый раз", - подумал Северус.

Воспользовавшись минутной паузой, сделанной для того, чтобы Северус мог удобнее усадить Гермиону на себя, пока она стягивала его боксеры, он спросил:

- Сколько раз у тебя был секс? - ему вдруг показалось таким нормальным называть её на "ты".

Гермиона не сразу вникла в суть вопроса, потому что уставилась на его член, который она только что освободила из боксеров. "Так вот какой он", - подумала она, облизываясь. Но затем к ней пришел ужас.

- А вдруг он не влезет в меня? - прошептала она ему в самые губы.

- Я спросил, сколько раз у тебя был секс? - яростнее повторил он, не давая Гермионе коснуться своего члена рукой или приподняться над ним.

Она впервые за всё своё пребывание в этой комнате покраснела. Врать, она решила, бесполезно.

- Нисколько.

Северус мысленно выругался всеми известными ему словами. Как же теперь быть? Воспользовавшись его замешательством Гермиона поднялась чуть выше и, придвинувшись ближе, опустилась на самый верх головки его члена.

- Будет больно, ты ещё можешь передумать, - прошипел он, дернувшись всем телом, когда ощутил нежную теплую плоть на себе, но всё же схватил Гермиону за бедра, чтобы контролировать её непредсказуемые движения. Она чувствовала, как его руки трясутся, как он еле сдерживается.

- Я хочу, - дрожащим голосом прошептала она.

- Иди сюда, - он притянул её к себе и поцеловал так, как никогда раньше, таким поцелуем, от которого сносит голову, и земля уходит из-под ног.

Руки он опустил на её ягодицы, чуть ниже их, раздвигая их в стороны, чтобы помочь себе сделать всё как можно менее болезненным для неё. Он немного погладил головкой её влажные складки. Улыбнулся этому. Она мокрая там, для него, из-за него.

- Пожалуйста, - прошептала она ему в губы.

Он чувствовал грудью, как быстро бьется её сердце, видел, как вздымается её грудь от такого сбившегося дыхания. Как дрожат её руки, лежащие на его плечах, и колени, упирающиеся в шелковую простынь. "Наверное, лучше резко", - решил Северус. В этот момент, когда он быстро опустил её на свой член, он поцеловал её ещё грубее, чем прежде, чтобы отвлечь от боли. Она почти закричала ему в губы. Её рот был открыт в немом крике. Из глаз потекли слёзы. Северус тут же пожалел. Он чувствовал своё удовольствие, она была такой тугой, так идеально окружавшей его член, но ей так больно, так больно.

- Прости, я не должен был...

- Он... - перебила его Гермиона, уткнувшись лицом в шею Северусу, - такой... - её слезы потекли по его плечу к груди, - огромный, - на выдохе закончила она.

Как бы комплимент, ему хотелось улыбнуться и гордо вздёрнуть голову, как шестнадцатилетнему мальчишке, но сейчас он только обнимал её и прижимал к себе. Она всё сидела на его члене, не шевелясь, пытаясь привыкнуть. А Северус взглянул вниз, туда, где их тела соединились. По его ногам текли струйки крови. Как хорошо, что её голова повернута в другую сторону, что она не видит. Северус посмотрел на прикроватную тумбочку. Его волшебная палочка. Он протянул руку. Палочка плавно взмыла в воздух и опустилась в его ладонь. Только это произошло, Гермиона повернулась.

- О боже, сэр, извините меня, - ужаснулась Гермиона, прикрыв рот руками, наблюдая за тем, как её кровь впитывается в простыни.

- Шшш, - свободной рукой он гладил её спину, - Не извиняйся, это моя вина.

Через секунду их тела и простынь снова были чистыми.

- Лампа не мешает? - заботливо спросил он.

- Мне мешает кое-что другое, но кажется, я привыкаю, - шмыгнув носом, усмехнулась она.

Он обхватил её попу руками и хотел поднять, но она остановила его:

- Нет. Мне нужна ещё минута, простите, я сейчас привыкну, - прошептала она.

Это что, умоляющий взгляд? Господи, как она не понимает, что больше всего на свете ему сейчас хочется изобрести заклинание, останавливающее время, чтобы провести с ней в этой кровати бесконечность. Одну руку он положил ей на спину, а второй зарылся в волосы, чтобы достать затылка и придвинуть к себе. Её губы были такими же сладкими, только чуть солоноватыми от слез. "Прошу, не плачь", - теперь он знал, что никогда не вынесет её слез. Никогда.

Лампу все-таки потушил движением волшебной палочки, которую после этого отбросил в сторону.

Через минуту он почувствовал, что дыхание Гермионы восстановилось, а сердце перестало так вырываться из груди.

Гермиона подняла голову с его плеча и села прямо. Чуть подвигалась, ощущая в себе член. Уже не больно. Просто неприятно. Но тугой комок снова потянул низ живота. И это чувство невыносимо быстро росло.

- А что делать дальше? - прошептала она, и если бы горел свет, Северус увидел бы, как она снова покраснела.

- Что хочешь, - нежно ответил он, поглаживая её руки и плечи, продвигаясь пальцами к спине, - Мы не на уроке, Гермиона.

Гермиона вздрогнула.

Он впервые назвал её по имени. Она молниеносно убрала руки с его плеч и положила на щеки, приблизившись к его лицу максимально близко.

- Скажите ещё раз, - прошептала она.

- Что сказать? - выдохнул Северус, ругая себя за то, что сказал и вообще сделал всё это с ней.

- То, что вы сказали сейчас. Повторите.

Он лишь вдохнул, но не сказал, закрыв рот.

- Скажите ещё раз! - громче повторила она.

Северус лишь только выдохнул и произнёс:

- Ты можешь делать, что тебе хочется. Мы не на уроке. Гермиона.

Её лицо засияло улыбкой. Глаза уже привыкли к темноте, и Северус мог это увидеть. Его сердце забилось чаще от того, что он доставил ей такую маленькую радость. Она наклонилась и поцеловала его губы тягучим поцелуем. А затем сказала:

- Научите меня. Я хочу, чтобы вы меня научили.

Северус на секунду замер.

- Прошу вас, научите меня.

Он впился в её губы страстным поцелуем, а затем рывком перевернул её на спину под аккомпанемент её протяжного стона. Она тут же обхватила его бедра ногами.

- Скажи мне, что тебе нравится? - спросил он, одновременно вынув свой член из неё и засунув его обратно.

Гермиона вскрикнула и зажмурилась. Затем он сделал это снова. И ещё несколько раз. Гермиона перестала жмуриться. Она почувствовала что-то новое. Ей нравилось. Он уже раз восемь вышел и зашёл, с каждым разом чуть ускоряясь.

- Скажи! - потребовал он, войдя в неё на всю длину.

- Вот так мне нравится! - одновременно со стоном протянула она, выгибаясь ему навстречу и откинув голову назад.

Северус с наслаждением наклонился и поцеловал её шею. Какая нежная и сладкая кожа. Он входил и выходил всё быстрее и быстрее и продолжал целовать её шею. Одной рукой он опирался о кровать, а второй помогал Гермионе двигаться себе навстречу, поддерживая её под попу. Гермиона в свою очередь стонала и кричала, пытаясь найти что-то, что можно сжать в руках. Наконец она впилась аккуратными ногтями в спину Северуса, не найдя лучшего места.

- И вот так мне нравится, - между стонами шептала она.

- А вот так? - он ещё сильнее ускорился и нежно прикусил её кожу возле ключицы, тут же зализывая рану.

- О да! - крикнула она.

- А так? - он опустился ниже и начал целовать её грудь, медленно подбираясь к соску.

- Да! Да! Да! - кричала Гермиона, выгибаюсь ему навстречу, - А вам нравится?

Если бы он не был так занят, он бы рассмеялся в голос от такого идиотского вопроса.

- Гермиона, я говорил тебе, - задыхаясь проговорил он, - никаких глупых вопросов.

- Я должна была спросить, - ответила она и притянула его лицо к себе, чтобы поцеловать, - Северус.

Он замер, как раз выйдя из неё. Гермиона тут же почувствовала, будто потеряла что-то, идеально её дополнявшее, и расстроено захныкала. Северус приподнялся, выпрямляясь. Руки Гермионы соскользнули с его спины, а она снова отчаянно начала искать что-то, за что можно ухватиться. В итоге вцепилась в его предплечья.

- Что ты сказала? - спросил он, касаясь её головкой члена, заставляя вздрагивать.

- Я сказала ваше имя. Вы не хотите, чтобы я вас так называла? - опешила задыхающаяся Гермиона.

Её грудь высоко вздымалась от тяжелого и быстрого дыхания, стук её сердца будто отдавался от стен, потолка и пола. Голова кружилась.

Северус снова к ней наклонился, предоставляя возможность снова ухватиться за его спину. Он старался успокоить дыхание и дрожь в теле. Их влажные тела снова соприкоснулись. И он прошептал:

- Скажи ещё раз.

Она коснулась его губ, затем провела дрожащей рукой по щеке, заправив прядь волос за ухо. Он всунул в неё всего лишь головку, а она снова сжалась внутри и задрожала от предвкушения.

- Северус.

Он вошел в неё на всю длину под сопровождение её протяжного стона. Он чувствовал, как её пальцы впиваются ему в спину, соскальзывают, оставляя длинные царапины, а затем снова пытаются зафиксироваться в одном месте. Он чувствовал, как она начинает понимать, что требует и хочет её тело. И его тоже. Она двигалась ему навстречу, прижималась к нему бёдрами. Он лёг на неё всем телом, при этом опираясь рукой на матрас, чтобы не раздавить её. Другую руку он подложил ей под спину, а губами приник к нежной шее.

- Скажи ещё, - шептал он, покусывая нежную кожу, а затем целуя.

- Северус, - сказала она и, прекратив царапать его спину, прижала к себе крепким объятием, - Северус.

Его движения ещё больше ускорились, прикосновения стали более жесткими, а стоны Гермионы - громкими. Её губы распухли. Никогда она не целовалась так долго. Но так хотелось ещё и ещё, поэтому она сама искала его губы, если он не целовал её больше двадцати секунд. Его толчки заставляли её дрожать всем телом, она никогда не думала, что это может быть так прекрасно. Теперь она не могла себе представить, что же ещё может быть прекраснее этого? Как живут люди без такой, казалось, неотъемлемой части существования? Гермиона вздрогнула всем телом, когда Северус приподнялся, образуя между их телами угол в девяносто градусов. Одну руку он положил ей под попу, наслаждаясь влажностью её кожи, а второй медленно провёл по животу, выпирающим рёбрам, между округлостей груди к шеё, такой нежной, мокрой от пота и его поцелуев. Он крепко взялся пальцами за её плечо в месте его перехода в шею и ещё быстрее начал направлять её к себе. Хотелось сказать ей, что она учится быстро как в классе, так и здесь, но в горле пересохло, голосовых связок хватало только на рык и приглушенные стоны. Прислушиваясь к своим желаниям, он облизнулся и снова наклонился вниз так, что их тела соприкоснулись и будто склеились. Северус поцеловал Гермиону. Каждый раз словно первый. Он до сих пор не верил, что это происходит с ним, что она с ним. И от этого он ещё сильнее прижимал её к себе, буквально вжимал в свое тело, чтобы она вдруг не пропала, не растворилась в воздухе, словно самый прекрасный в мире Патронус. Он бы всё отдал, чтобы всю жизнь смотреть в эти пылающие карамельные глаза, кричащие о её бесконечном желании, чтобы целовать эти розовые губы со вкусом самого сладкого десерта в мире с алкогольной начинкой, ведь пьянили они не хуже лучшей слизнортовской медовухи. И чтобы держать это тело в своих руках. Такое идеальное, и в то же время несовершенное, такое крохотное, но несущее в себе столько незримых богатств.

- Я люблю тебя, - прошептала Гермиона, - Прошу, сильнее!

Руки её снова начали бродить не только по его спине, но и плечам, и рукам. Ему хотелось сказать ей эти три маленьких слова больше, чем жить. Но вместо этого он поцеловал её. И вложил в поцелуй всю любовь, на которую было способно его сердце, такое большое, доброе и прекрасное, которое он никому и никогда не откроет. Только ей, если она этого захочет. Только Гермионе, если она будет нуждаться в этом. Он сделает для неё что угодно. Теперь точно сделает.

- Девочка моя... - прохрипел ей в шею он, ловя губами сотни мурашек, которые плясали на её коже.

- Люблю... - шептала она.

Она задыхалась. Как же она хотела, чтобы это никогда не заканчивалось, хотела продлить эту райскую эйфорию для них обоих. Она не знала, что может быть лучше. И вскоре узнала.

Через несколько минут яростных движений, страстных поцелуев и укусов за мочки ушей, нежную шею, подбородок, Гермиона неожиданно почувствовала что-то новое. Невероятное. Искрящееся. Горячее. Взлетающее и парящее. Тело забилось в судорогах, она приподнялась, держась прессом, а руки её сжали плечи Северуса. Глаза были широко распахнуты, а рот открыт в немом крике. Ей казалось, что она умерла. Умерла и попала в рай. Она не видела ничего. Казалось, пропало всё, кроме этого безумного, изумительного и взрывающегося чувства. Сердце билось так быстро, что казалось оно вот-вот вырвется из груди. Северусу, которому было не впервой всё это, внимательно смотрел на то, как Гермиона получает свой первый в жизни оргазм. И с осознанием этого факта, он закрыл глаза. Через секунду Гермиона почувствовала, что член в ней запульсировал, и она изнутри наполнилась его спермой. От осознания, что он тоже кончил, она улыбалась и наслаждалась новыми ощущениями. Прикрыв глаза, она откинула голову назад, наслаждаясь остатками этого ощущения и совсем забыв, что полностью оторвалась от кровати и держится ногами и руками за Северуса, без остановки наблюдающего за её красотой и неописуемой нежностью. Всё самое прекрасное в одном человеке. Может, это ему подарок за все годы ужасов и боли?

Когда наконец Гермиона смогла снова дышать, она откинулась на подушку, всё ещё сжимая руками плечи Северуса. Не выходя из неё, он лёг сверху, дрожащими руками удерживая свой вес. Он чувствовал, как она внутри сжимала его член, как её мышцы сокращаются, и именно благодаря этому чувство оргазма так долго не отпускало его. Дыхание было отрывочное, то слишком короткое, то глубокое. Её руки, обнимающие его спину, подрагивали. Колени, ранее сжимающие его бедра, теперь, видимо, не могли напрячься и дрожали, Северус отчетливо это чувствовал. И слышал, как их сердца бьются одновременно и быстро. Минут пять они так лежали. Он на её груди, поглаживая плоский живот и гладкие бедра. Она под ним, ласкающая его спину трясущимися пальцами. Её горячее дыхание опаляло его шею. Единственное, о чем он мог сейчас думать, что эта прекрасная девушка под ним, которую он не собирался выпускать из своего дома ближайшие две-три бесконечности, его ученица, Гермиона Грейнджер, такая блестяще умная. Такая неповторимо красивая, такая не идеально идеальная. Такая сексуальная, такая нежная. Самое главное сейчас - не возбудиться снова, Гермиона не выдержит второго раза, а он, зная своё тело, предполагал, что через несколько минут повторная эрекция неминуема, если они не уснут.

Северус прислушался к звукам. Дыхание у них обоих стабилизировалось, но её сердце гулким стуком отдавалось от всего, что было в этой комнате. Её тихий и хриплый голос нарушил тишину:

- Я что... Это был оргазм?

Её язык заплетался, но он ловил каждый звук, произнесённый ею.

- А ты как думаешь? - шепнул он куда-то в шею, от чего она снова покрылась мурашками.

- Я не знаю, необъяснимо, - голос дрожал и срывался, - Не с чем сравнить.

Северус наконец вышел из неё. Оба почувствовали отсутствие чего-то нужного. Он лег на бок и притянул Гермиону к себе. Рукой нащупал одеяло, сбившееся в непонятную кучу на краю кровати, и набросил его на них обоих. Гермиона положила свою ладонь на его грудь и провела ею по его шее, к плечу и обратно.

- Оргазм, - сказал Северус и улыбнулся, - Очень приятная штука.

- Не то слово, - усмехнулась Гермиона.

Северус тоже засмеялся и прижал обеими руками её к себе. Она тоже обняла его и уткнулась головой в его грудь. Он перебирал пальцами её волосы, ощущал всё ещё подрагивающее тело, прижатое к себе. Через несколько минут Гермиона подняла на него сонные глаза и встретилась с его взглядом. Она тихо и смущённо начала:

- Тебе было так же... как... ну...

- Так же бесконечно приятно, как тебе? - продолжил он с улыбкой.

Она кивнула.

Северус приподнял её чуть повыше, чтобы её лицо было на одном уровне с его. Он нежно поцеловал красные, приоткрытые, и искусанные губы, провел большим пальцем по щеке и виску.

- Не то слово, - передразнил он и тихо засмеялся.

Гермиона смущенно уткнулась лицом ему в шею.

Спустя пару минут она вскинула голову и наткнулась на его взгляд, неотрывно следящий за ней.

- С Рождеством, - шепнула она и коснулась его губ своими.

- С Рождеством, - ответил он, положил ладонь на её волосы и провел по ним рукой.

Перед тем как заснуть, она коснулась нежными поцелуями его шрамов от укусов змеи. Северус гладил её волосы пока не понял, что она уснула.

Всё хорошо?

Нет. Определенно нет.

Но он подумает об этом завтра. Точно не сейчас. Сейчас он уверен лишь в одном.

Лучше Рождества у него никогда не будет.

Примечание к части

Всем спасибо огромное, что читаете! Хотела кое-что сказать. Ребят, эти подарки, которые здесь можно дарить, они ведь платные. Спасибо большое тем, кто мне прислал два подарка за этот фик, но всё же не стоит тратить на меня деньги) Фанфик не настолько хорош, да и вообще, мне сполна хватает ваших отзывов.

Chapter 15. Special Love.

Когда Гермиона чуть приоткрыла глаза, растянувшись на огромной кровати, она мгновенно поняла, что лежит в ней одна. Ей сразу захотелось снова уснуть, чтобы попасть в свой сон, невероятный и сказочный. Он был волшебнее магии, нежнее шёлка. Они были с ним вдвоём. Где-то далеко. Гермиона не знала, где именно. Но была уверена в том, что в этом месте их никто не потревожит. Это был мир, настоящий и огромный, вселенная, даже больше, только для двоих. Мир, в котором все прикосновения кажутся в разы приятнее, где поцелуи длятся вечность, где без объятий нельзя.

"Как сентиментально", - Гермиона усмехнулась своим мыслям, которые больше напоминали классический дешёвый роман в мягкой обложке о вечной любви. Нет, с ними так просто не может быть. Было бы слишком идеально. Увы, даже в волшебном мире есть проблемы.

Гермиона нехотя села в кровати и, наконец открыв глаза, осмотрелась. Первое, о чём она подумала, было: "Надо перестелить кровать". Это действительно не помешало бы. Вся простынь не только измята и порвана, но ещё и похожа на полукомок-полутряпку. Одежда разбросана по полу. Это заставило Гермиону улыбнуться воспоминаниям о прошлой ночи. Она обхватила себя руками и упала на подушки. Волосы соскользнули на лицо и защекотали нос, но Гермиона не убирала их, потому что лежала неподвижно, наслаждаясь своими мыслями. Она провела кончиками пальцев одной руки от локтя до плеча другой, вспоминая, как это делал Северус.

Она просто не могла поверить в то, что это действительно случилось. Она добилась своего, он согласился. Если бы не строил из себя упрямого идиота, в<