ГЛАВА 33: Техника реализации преимущества

Fleur

Снейп вошел в кромешную мглу комнаты и, не давая себе ни секунды на размышления, безошибочно направил палочку на низко висевший над столом кенкет: «Incendio». Огонек, разгораясь, заплясал на уровне лица.
Прислонившись спиной к стене у двери, он машинально потер левую кисть. Перелом напоминал о себе лишь под вечер, слабой ноющей болью. Боль легко снималась элементарными составами, которые притупляли чувствительность и сейчас оказались бы совершенно неуместны.
Талисман единорога должен был противодействовать темным инстинктам, овладевавшим ее разумом, но этого не произошло, хотя действие магии камня безусловно ощущалось. Не следовало давать ей возможность объясняться, вступать с ней в разговор, тем более – не следовало уступать ее романтическим просьбам. Однако надлежит отдать должное обстоятельствам: ее просьбы он обязался выполнять…
Отдай должное себе, Северус, в том, как изобретательно ты выкручиваешься!..
В любом случае, наивно рассчитывать, что за пять минут ей удастся справиться с тем, что мощному магическому артефакту не удалось преодолеть за месяц. А значит, через четыре минуты она окажется здесь… в твоей власти… и придется позаботиться… о развязке ферзевого фланга.

Он оттолкнулся от стены и подошел к столу. Положил палочку, праздно перебрал свитки, лежавшие аккуратными рядами. Под руку попался перечень рецептов зелий, составленных Альбертусом Магнусом: «Полётный порошок», «Пособник мореходу в укрощении шторма», «Остудительная отрава»…
Последний рецепт привлек его внимание. «Ежели хочешь, абы женщина была ни сладострастной, ни возжелала бы мужчин, возьми власы с потаенных членов вуолка и те, кои растут на щеках, либо бровях оного, такоже и власы, каковые есть под бородой его, и спали все это, и дай ей испить, когда не ведает, и не возжаждет она никакого мужчину».
От Ремуса Люпина может быть хоть какой-то толк.
Он усмехнулся и дернул плечом от отвращения, потом оглянулся. Дальняя сторона комнаты терялась в полутьме. На границе светового круга стояла кровать, в раме, образованной колоннами, удерживающими полог, зияла чернота. Внезапно ему пришло в голову, что за годы жизни здесь, если не считать не столь давней ночи его излечения, на эту кровать никогда не ложилась женщина, - Люциус Малфой, узнай он об этом факте, не преминул бы поиздеваться, - впрочем, для женщин всегда находились более удобные места. Более подходящие. Более компромиссные.

Внутренние часы, натренированные годами работы, безошибочно отсчитывали время. Осталось две минуты.
Она ведь может одуматься…
Он направился к двери.

* * * * *

Песок сыпался томительно медленно. Гермионе казалось, будто она сама превратилась в песочные часы, и все, что было у нее выше перемычки, которая находилась где-то на уровне талии, песчинка за песчинкой ссыпается вниз.
Наконец, верхняя колба окончательно опустела, а нижняя заполнилась целиком. И тогда она двинулась к приоткрытой двери внутреннего прохода, стараясь не делать резких движений, словно боясь, что горячий шевелящийся песок разорвет ее изнутри.

В конце прохода, у второй двери, так, словно ни на мгновение не усомнился в том, что она сейчас придет, стоял Снейп. Гермиона шла в полутьме и видела, как свет от канделябра над столом выхватывает из темноты ровно половину его лица. Пропустив ее, Снейп повернулся кругом, - теперь дрожащие отблески свечей падали с другой стороны, - и показалось, что взгляд у него – во всяком случае, на этой освещенной половине лица - стал уже значительно более трезвым и сосредоточенным.
Она успела испугаться, что сейчас ему все-таки потребуются какие-нибудь внятные объяснения, но он лишь взял ее за плечи, помедлил и спросил:
- Ребенок, вы помните о нашем уговоре?
Опустив глаза и не решаясь протестовать против формулировки обращения, Гермиона молча кивнула. Она подумала, что следует похвалить себя уже за то, что вообще решилась пойти за ним, но что делать теперь - совершенно не представляла. Приключение с Драко, которым с ней в подробностях поделилась Блез, сейчас, здесь, в этих обстоятельствах представлялось глупой и наивной шалостью.

- Не слышу ответа?..
Подняв глаза на него, она попыталась пошутить:
- Мы договорились, что я буду молчать…
Он покачал головой:
- Это не игра, детка… Мы можем остановиться, как только вы этого захотите, вы помните? - он легко сжал ей плечи.
- Я помню…
Снейп внимательно взглянул на нее и, придерживая за локоть, обернулся к двери, закрыл и принялся дюйм за дюймом обводить рукой весь периметр дверного проема, нараспев шепча заклинания.
- Это какая-то темная магия?..
- О, подумать страшно, до чего темная… - вполголоса отозвался Снейп. Закончив необычный ритуал, он выпустил ее руку и добавил: - Теперь вас здесь не обнаружит даже карта вашего друга Поттера… Прошу вас, проходите.
Подобные меры предосторожности и его деловитый тон, а вдобавок странное ощущение, будто ей самой пришлось воспользоваться беспалочковой магией, вызвали у нее дурноту, и голос, должно быть, прозвучал довольно жалобно:
- Поцелуйте меня еще раз… пожалуйста… - вспомнила она о своем собственном ритуале.
Вновь последовало недолгое замешательство, словно такая просьба всякий раз ставила его в тупик. Затем его пальцы твердо подняли ее подбородок повыше. Еще секунда-другая, и он кивнул:
- Конечно… - и нагнулся к ее губам.
На этот раз он скользнул языком между ее губ, касаясь нёба, забирая у нее воздух и вдох.

Голова у Гермионы закружилась, она жадно прижалась к его рту: задним планом промелькнула благодарность Виктору Краму, который в свое время научил ее целоваться, но сейчас ей стало не до уловок – она лишь исступленно желала продлить этот момент и вцепилась в плечи Снейпа так, словно тонула.
Возможно, он почувствовал, насколько близка она была к тому, чтобы лишиться контроля над собой, а, может быть, и сам был недалек от этого…
Во всяком случае, он выпрямился и шепнул:
- Устраивает?

Гермиона пришла в себя и поняла, как же приятно опять дотронуться до его груди, ощутить мускулы под жесткой тканью, робко провела ладонью по черному плечу, а потом нервно рассмеялась и прижалась к этому плечу лбом, думая, что, скорее всего, он был прав, прервавшись.
- Зачем вы спрашиваете?
- Затем, что я хочу знать, а вы обещали мне рассказывать, что чувствуете. Вам понравилось?
- Мне… да… - после вздоха выдавила она.
Снейп бережно погладил ее по волосам:
- Пойдем дальше…? – полу-утверждение, полу-вопрос, невинный, как приглашение продолжить экскурсию по увлекательной картинной галерее.
- Да… дальше… - согласилась она сделать следующий шаг.
На его лице мелькнуло что-то вроде удовлетворения. Он нагнулся к ней снова, на этот раз тронув губами ее висок. Она вздрогнула, когда его дыхание коснулось мочки уха, согревая подарок единорога и посылая в низ живота знакомую горячую волну, которая заглушила слабое покалывание камня.
Дальше…

- …Еще… ммм?
- …Еще... - она конвульсивно стиснула его плечо.
И почему такая невинная ласка может быть такой... приятной? Каким тогда может быть… совсем не невинное касание его губ..?
- Если хотите, можете закрыть глаза, – неожиданная поправка к той ночи, когда он заставил ее смотреть на него.
- Я знаю… Мне нравится на вас смотреть….
- Правда? Как… неожиданно, - усмехнулся он.
Гермионе хотелось объяснить, насколько сильно ей это нравится, и зачем же закрывать глаза, тем самым лишая себя немалой толики удовольствия, но сделать этого она не смогла и только, широко раскрыв глаза, продолжала вглядываться в его лицо.
К тому же так он, наверное, сможет прочесть ее мысли, в которых она желает отдать ему право вести ее, привилегию действовать. А потом она заподозрила, что он, должно быть, опасается поймать ее взгляд, с некоторых пор обладающий непредсказуемой силой… Но тут же оставила рассуждения, потому что, склонившись губами к шее, он обжег дыханием кожу. Она выгнулась в его руках.
Еще… Еще... Пожалуйста...
Его руки напряглись, поддерживая ее крепче, и это оказалось очень своевременно, - она уже сомневалась, сможет ли стоять сама.

Он ласкал ей шею губами и пальцами, легко, дразняще, с перерывами, дожидаясь отклика, который, впрочем, появлялся незамедлительно.
Во время одной такой паузы он опустил ладонь на ее запястье, расстегнул ее рукав и задержался пальцами на той чувствительной точке, где бьется пульс – так же, как в кабинете, - а потом убрал руку.
Дальше…
Коснувшись мочки ее уха, Снейп пальцами провел линию вниз, к ключице, потом в волосы на затылке, сжимая слегка, отчего она невольно запрокинула голову и подалась к нему. Он чуть отклонился назад и неторопливо расстегнул ей второй рукав. И снова поднял руки к ее шее.
Сколько раз она расстегивала и застегивала манжеты, не придавая этому действию ни малейшего значения, но теперь казалось, будто кожа запястий воспалилась, желая прикосновения.

Наконец, прохладные дразнящие кончики пальцев проникли в ее рукава и тронули нежную кожу на сгибах локтей. Гермиона задрожала и прижалась к Снейпу всем телом.
- Вы этого ждали? - выдох у ее ключицы заставил ее ахнуть.
- О… да…
- Дальше?
Она интуитивно поняла, что он ждет разрешения раздеть ее, в его голосе ей послышалось плохо скрываемое нетерпение.
Он тоже этого хочет. Он тоже хочет меня…
И пьянящее предвкушение великолепного пира захлестнуло ее, и тут же к нему вновь прибавился страх.
- Нет пока…
- Нет? – невозмутимо: - Хорошо…

Его ладони снова легко легли ей на плечи, потом медленно соскользнули вдоль ее рук, но теперь опустились на бедра, натянув покалывающую ткань, и сразу, минуя запястья, вернулись к локтям, поверх одежды. Всего лишь поглаживания, слева и справа, уверенные и неторопливые, - спускаясь к бедрам и поднимаясь к плечам, - без единого намека на вольности. Он больше не поддерживал ее, - наверное, не случайно, - но рациональные мысли ускользали прочь под бесстрастным, порабощающим нажимом его рук.
Задержавшись чуть выше локтей, он отстранился, наблюдая за ней, а потом совсем отпустил ее, едва касаясь пальцами.
- Ну, хочешь еще… ммм?

Все обернулось точно так же, как тогда, в подземелье Малфоя: его голос теперь был таким же неприлично-вкрадчивым, взгляд так же успокаивающе обволакивал, только на этот раз барьером ее уязвимости оказалась одежда.
Был ли это соблюдение барьера им просчитано, эта трансформация деликатного гида в бесцеремонного владельца продумана, - в тот момент ей стало неважно: даже если и так, он все равно продолжал о ней… заботиться.
- Да… - чуть слышно согласилась она, сглатывая смущение, и ощутила, что уже совсем близка к тому восхитительному виду дрожи, от которой тело перестает повиноваться, к тому исступлению, которое охватило ее той ночью; к тому всепоглощающему, растворяющему расслаблению. И, не сдержавшись, прошептала: - Мне… мне кажется, мне лучше сесть…. – и тут же увидела, как дрогнули в усмешке его губы, но искренне призналась: - У меня… ноги дрожат…
- Разумеется… - непонятно к чему это относилось, к ее реакции или просьбе.

Он отступил, гостеприимным жестом показывая в сторону глубокого кресла, обитого черной кожей… и массивной кровати.
Гермиона замерла в растерянности: сесть на кровать было равносильно немедленному переходу границы. Но кресло, несмотря на размеры, выглядело значительно менее располагающим к тому, что рисовалось в ее воображении.
Он молча наблюдал, как она делает выбор.

Она шагнула в сторону кровати и остановилась. Снейп, не говоря ни слова, встал за ее спиной, но она, не в силах решиться, прошептала:
- Только… я бы не хотела пока … раздеваться… - одно-единственное маленькое условие.
За спиной вкрадчиво прошелестело:
- Хорошо… - он неожиданно отвел в сторону ее волосы и нагнулся к ней сзади, близко-близко: - Мы подождем, пока вам этого захочется…
Эти слова, сказанные ей на ухо, прозвучали так… возбуждающе, что она опять, инстинктивно, подалась к нему. Он мягко придержал ее:
- Садитесь.

Она медлила.
Тогда Снейп обошел ее кругом и сел на кровать, предусмотрительно не делая ни малейшей попытки принудить ее последовать его примеру, и просто протянул к ней руку, приглашая.
Выражение его лица было не настойчивое, даже не нетерпеливое, просто… любопытное. Как будто ему было интересно, отважится ли она присоединиться к нему.
Гермиона послушно вложила руку в его ладонь, и вдруг ей захотелось заупрямиться, не останавливать его, нет, однако сделать так, чтобы он попросил . Увидеть растерянность на его лице, убедиться, что он всего этого тоже хочет.
Она замерла, не отнимая протянутой руки, но держа спину прямо, и попыталась твердо посмотреть ему в глаза.

Снейп несколько секунд бесстрастно наблюдал за этой попыткой покапризничать или проявить характер, а затем откинулся назад, на подушки, расставил пошире для устойчивости ноги, заложил обе руки за голову и вдруг спросил с вкрадчивой взыскательностью:
- Ты будешь послушной девочкой… ммм? – неотрывно глядя на нее из-под полуприкрытых век.
Этот провокационный бархатный голос, этот слегка ироничный вопрос, отголосок той ночи в подземелье Малфоя: «Ты хочешь доставить мне удовольствие?» внезапно обезоружил ее. К удивлению Гермионы навязанное воспоминание вызвало сейчас лишь щекочущий задор: Снейп словно проверял ее намерения, опять давая шанс поступить по-своему или… побуждая сделать то, что он хочет. Здравый смысл кричал что есть мочи: «Слушайся меня, а не этого проклятого манипулятора!». А что он хочет? – поинтересовался эксцентричный оппонент здравого смысла. И здравый смысл погиб бесславной смертью.

Книги, давным-давно отысканные в шкафу укромной ванной, на фоне обрывков смутных картин, внушаемых ей извне четыре недели назад, невольно подсказывали ей шаг, представлявшийся чудовищно-стыдным, но почему-то таким… притягательным.
Снейп, увидев, как ее лицо залилось краской, и безошибочно проследив направление ее взгляда, изумленно поднял бровь:
- Гермиона, позвольте мне… - судя по тону, она ждала, что сейчас услышит: «…решать, чем мы займемся», однако он закончил: - …доставить вам удовольствие. - И сразу же добавил нейтральным тоном, опершись на локоть: - Присядьте, мы просто побеседуем.

Тогда она решилась, присела на край кровати и снова замерла, спиной к нему. Потому что страх опять затмил все в ее голове. Страх оказаться в полной его власти пересилил желание того же самого. Страх подпитывался сознанием того, что она едва не сделала, и от этого страха хотелось убежать, спрятаться. Ей вдруг вспомнилось сидение на подоконнике в ночном кошмаре…
- Итак, для начала… Вы меня боитесь? - поинтересовался за ее спиной низкий голос.
От неожиданности она даже вздрогнула и оперлась о рельефную вязь покрывала.
- Не вас…
- Значит, вы всегда сможете сказать мне, чтобы я остановился, - неторопливо напомнил манящий голос.
Повинуясь зову этого голоса, она осмелилась облечь в слова то, что служило ей преградой и вместе с тем мучительной приманкой.
- Мне страшно внутри…

Снейп легко выпрямился, сел, не касаясь ее, так, что она не видела его лица, и вдруг предложил:
- Покажите мне, где вам страшно, - на ее правую руку опустились его бледные пальцы.
Помедлив, Гермиона прикоснулась левой, свободной рукой к животу, потому что именно оттуда накатывала волна за волной пугающего ощущения необычной опасности.
Немного отклонившись назад, Снейп крепко взял ее за локоть лежащей на животе руки, и завел ей эту руку за спину.
- Попробуем еще раз... ммм? Показывайте, где? – повелительно произнес голос, и пальцы поверх ее правой руки требовательно сжались.
Гермиона съежилась, упрямо отказываясь сама перенести его руку туда, где больше всего хотелось ее ощущать, не понимая, что с ней происходит. Мочку уха кольнул талисман. Она с трудом удержалась от того, чтобы взглянуть на Снейпа, понимая, что он тут же отпрянет.
Вдруг всплыли ощущения из сна: туман, наползающий снизу, жуткое падение и спасительная чернота, подхватившая ее у самой земли…

И тогда она перенесла его руку на свой живот.
Снейп скользнул по ее пальцам и накрыл ладонью «страх», остановившись именно там, где по ее мнению это было еще безопасно:
- Ах, вот здесь? – опять не понятно, спрашивает ли он, или утверждает.
Губы Гермионы онемели, и она лишь чуть качнула утвердительно головой.
- Какая послушная девочка… хорошо… - на этот раз без всякой иронии, голосом таким знакомым, что по коже у нее побежали мурашки.
Неподвижная рука у нее на животе наливалась тяжестью. …Я полагаю, ты заслуживаешь небольшую награду... - прошелестело в голове Гермионы, и от воспоминания о награде, смешанного со страхом, сейчас пестуемым его рукой, у нее совершенно помутился рассудок.
Зажмурившись, она чувствовала, как Снейп, не отрывая руку от ее живота, укладывает ее на кровать.
- Ты можешь остановить меня в любой момент… - и снова эта иллюзия свободы. – А теперь послушная девочка сама скажет, чего она хочет… Скажи мне… - ласкающе-шелковый шепот окутывал, скользя по шее и пробираясь под одежду.
- Я хочу вас… - повторила она единственное, что удавалось ей выговорить.
Наступило молчание.

Гермиона открыла глаза и увидела склоненное к ней, в обрамлении черных прядей волос, бледное лицо с крупным орлиным носом, напряженно сжатыми губами… и с совершенно безрассудными черными глазами.
- Что… что я должна сделать..? – не в силах отвести взгляд от его такого необычного сейчас лица, растерянно прошептала она.
Снейп мотнул головой, сбрасывая с себя оцепенение, и мягко завел ей руки за голову, сначала одну, потом другую:
- Пока ничего… - и провел пальцами дорожку от ее живота к шее. - Сейчас следует… ммм… побыть эгоистичной… Договорились?
- Да… - машинально согласилась она, и ее охватило необыкновенное чувство восторга и облегчения от подчинения ему, причудливо смешанного с ощущением некоей власти над ним.

Ладонь легко скользнула по ее груди, она вспомнила, что должно последовать дальше, и безотчетно подалась вверх, пытаясь получить больше ласки.
- Не сразу, - его голос тут же стал более хриплым, чем обычно, но ровным, под контролем и не терпящим возражений.
Она поняла и расслабилась, отдаваясь дразнящим пальцам, которые снова и снова касались ее груди, спускались к животу, все ниже, но потом опять поднимались вверх и ускользали к плечам, не позволяя ни опомниться, ни окончательно потерять голову.

Наконец ей неудержимо захотелось чего-нибудь более… острого, но для начала она все же решила, – повинуясь импульсу озорной жестокости, - проверить свои полномочия, и открыла глаза.
- Остановитесь...
Моментально его руки оставили ее, а во взгляде мелькнула настороженность.
- Что-то не так, детка?
Она чуть вздрогнула от того, как он ее назвал, и неожиданно для себя сказала:
- Конечно.
- Неужели?
- Да… - но не выдержала: - Я хочу раздеться…
Он усмехнулся, переводя дыхание:
- Хорошо.
- Назовите меня вашей девочкой… - она произнесла это и даже покраснела от кажущейся откровенности просьбы. - Мне… просто нравится, как вы это говорите…
- Мне нравится говорить это… моя девочка. Раздевайтесь.

Гермиона нерешительно приподнялась на локтях. Ей показалось, словно он шутит, хотя и в голосе, и в выражении лица читалась не насмешка, скорее – приказ, но что-то неуловимое говорило, что он забавляется ее растерянностью, сменившей приступ уверенности, который доставил ему несколько очень неприятных секунд.
Снейп сел на кровати на колени, наблюдая за ней. Она уже раскаивалась в своем своеволии.
Он выдержал паузу, затем молча приподнял ее за плечи, словно тряпичную куклу, и бережно поставил на колени спиной к себе, удерживая за талию. Провел руками по ее бедрам и притянул ближе так, что она оказалась между его ног, вплотную прижатая спиной к его груди.
Гермиона не видела его, только слышала дыхание, ощущала всем телом… Перед глазами у нее мелькали разноцветные круги, расходясь в зелени балдахина и черноте каменной кладки слабо освещенных стен.

Одна рука кольцом обхватила ее под грудью, вторая легла ей на лоб, прикрывая глаза.
- Теперь тебе лучше побыть в темноте… - шепнул на ухо голос. – Почувствуй, как растворяются границы твоего тела… становятся текучими и тонкими… И мысли оставляют тебя беспрепятственно, они больше не принадлежат тебе… Нет страха, нет стыда, нет ничего, что обозначает тебя, есть только темнота… Да?
- Да… - выдохнула она, отдаваясь рукам, и голосу, и темноте.
Рука оставила ее лицо, стекла вниз и, оказавшись на ее бедрах, потянула вверх подол, всего пару дюймов, не больше. У Гермионы невольно вырвался полувыдох, полустон, который немного испугал ее своей неуправляемостью, но тут же руки вернулись ей на плечи, и голос прошептал:
- Что ты чувствуешь?
- Я… я боюсь…
- Чего?
- …Закричать…
- Ммм… мне нравится слушать, как ты кричишь.
Это прозвучало так естественно, что она даже не удивилась и сразу доверилась его словам. И страх сразу отступил.
Снейп расстегнул ей верхнюю пуговицу воротника и погладил кожу под ключицами – легко и дразняще – от чего ее мгновенно бросило в жар.
- Ну? Идем дальше?
- Да… да…

Очень медленно он расстегивал пуговицу за пуговицей, все время нашептывая ей что-то полупонятное, заставляя соглашаться и, как бы невзначай, задевая ладонями ее грудь.
Гермиона невольно старалась продлить этот контакт, подаваясь вперед, но переставала чувствовать спиной его тело. Тогда она стала выгибаться, следуя за его руками, но словно оставаясь сидеть у него на коленях, и смутно осознала, что это им было предусмотрено.
- Вот так, да… Еще…
Повинуясь стимулу этого голоса и своему мерному раскачиванию в такт его прикосновениям, она раз за разом погружалась все глубже и глубже в бездумное удовольствие.

Воздух подземелий холодил ее кожу: из одежды на ней уже оставалось только белье – шелк - в гораздо меньшем количестве, чем она предпочитала обычно, но как раз то, что нужно в этом случае.
Его руки скользнули по ее бедрам - с внутренней стороны, пальцы слегка задержались на границе кожи и шелка, заставив ее на секунду задохнуться от наслаждения.
Она непроизвольно попыталась задержать его там, но он тут же отстранился:
- Нет… не сейчас.
Пальцы двинулись вверх по ее животу, ребрам, под грудью, не спеша и заставляя ее терять голову от этого промедления. И она уже не хотела думать ни о чем другом кроме этих опытных пальцев, оставляющих теплые следы на ее коже, осторожных, избегающих самых чувствительных мест… пока. И то, что он делал с шелком… было лучше, чем, если бы она была совсем обнаженной. Пальцы скользили по нему, потягивая ткань на груди, и это сводило с ума, вызывая отчаянное желание… близости.
Всей кожей спины Гермиона ощущала жар его тела сквозь тонкую шершавую одежду, холодные искры застежек, размеренные движения мышц груди и быстрое биение его сердца.

И, наконец, его руки устремились вниз, по бокам, бедрам, минуя живот, и легли на ноги, уверенно соединившись на шелке.
- Хочешь дальше? – обжег ей шею голос.
- Да… хочу… да…
Он сдвинул влажный шелк, от чего по ее телу прошла долгая судорога, а из горла вырвался сдавленный крик, затем потянул еще раз, уже настойчивей, и еще, и Гермионе показалось, что все вокруг уже закружилось и потеряло четкие очертания… Но тут же его руки вернулись на спину, безошибочно остановив нежное удовольствие, пока оно еще не стало неудержимым.
- О… пожалуйста… я хочу еще… - умоляюще простонала она.
Его пальцы провели по шелковой полоске на ее спине:
- Дальше, да?
- Да… да!..

Обнажив ее грудь до конца, Снейп бережно обхватил ладонью ее шею, прижимая пальцы к коже там, где бьется пульс, а вторую руку опустил на ее безвольно опущенную кисть и крепко сжал.
- А теперь мы сделаем это вместе… – шепот, как лава, стек вниз, и только спустя несколько мгновений жар поднялся до сознания.
Что?
- …Что?
- Все то же самое, - незамедлительно отозвался шепот.
Что?
Она почувствовала, как он подхватил ее собственную руку и… прижал ей к груди.
- Ничего страшного… - успокаивающе прошелестел шепот, и одна рука крепче сжала ее пальцы на груди, отрезая путь к побегу и причиняя боль, смешанную со стыдом и… удовольствием, а вторая рука нежно погладила ее горло: - Пульс стал такой частый, я сомневаюсь, что причиной этому исключительно смущение… - послышался еле различимый смешок, и пальцы на ее руке чуть разжались.
Она дернулась, но ловушка, в которую она угодила, оказалась надежно заперта - она не могла даже пошевелиться.
О, господи… зачем?
- Доверьтесь мне… - вкрадчиво предложил шепот ей на ухо. – …Или остановите…
Снейп замер, не торопя, давая ей время на раздумье, но удерживая ее руку на груди.

Ощущения не были совершенно новыми, - хотя гораздо сильнее, чем когда она сама украдкой прикасалась к себе, желая сделать острее собственные фантазии, - но в его присутствии они наполнялись чересчур нескромным смыслом. Разум Гермионы проснулся и отчаянно отказывался повиноваться, но остановить мешало доверие, которое уже было, и было безотчетным, а еще – странное желание пугающего неизведанного.
Она вдохнула, постаралась расслабиться, откинула голову назад, ему на плечо, и закрыла глаза.
Он выдохнул и коснулся губами ее шеи:
- Моя послушная девочка… - и медленно, нажимая слегка ее ладонью, обрисовал по груди круг.
Она выгнулась навстречу руке – его… и своей…
- Хорошо… ммм… да? – скользнули по шее пальцы и шепот.
- Да…
Лаская губами ее шею, он описал их сцепленными руками еще один круг по ее груди, потом еще один, откровенный, заставив ее сжимать и разжимать пальцы, дожидаясь, когда она тихо ахнет от болезненного удовольствия. Еще и еще раз. А потом стал медленно спускаться чуть ниже, потом еще ниже, как будто знакомя ее с собственным телом, позволяя привыкнуть к остроте, и к стыду… и к мысли о том, что последует дальше.

Когда их руки, предусмотрительно минуя шелк, опустились на внутреннюю сторону ее бедер, она вздрогнула, сжалась, инстинктивно пытаясь защититься от самой себя, и тогда его вторая рука скользнула вниз, как бесстрастный судья в поединке.
- Не сопротивляйся… - повелительно приказал шепот, который набрал силу, подчиняя и уговаривая сдаться.
- Я… не могу… зачем? – вырвался у нее жалобный протест.
- Затем, что я не позволю твоему гриффиндорскому безрассудству взять верх над разумной целесообразностью. Затем, что это тебе нужно… и будет хорошо.
Разве это одно и то же, разве…
Но судья уже вынес свой вердикт, давая одному из противников полную свободу действий и утверждая власть удовольствия. Смятый шелк не мог оказать поддержки, и другому противнику пришлось капитулировать, отказавшись от сопротивления.

Капитуляция оказалась не так уж позорна, сначала - удивительна, а потом его опытные пальцы указали ей нужный путь и нужный ритм.
Как сквозь сон, в котором царил властный бархатный голос, лишая воли и стыда, Гермиона осознала, что, закинув вверх, в волосы Снейпа, свободную руку, уже притягивает его голову к себе, и что его ладони скользят по ее телу, всюду, но только не по шелку, а влажный шелк послушно ласкают… ее собственные пальцы.

От этого открытия у нее перехватило дыхание, она нагнула голову, ловя ртом воздух, но резкое движение вызвало тягучий спазм и нечаянный, долгий стон…
- Я хочу видеть вас… Сейчас, - с ловкостью большой кошки, играющей с мышью, он внезапно опрокинул ее на спину. – Не увидеть такое – бессердечно…
Гермиона даже не успела подумать над его такой странной фразой, как от этого изучающего взгляда, и от того, что она лишилась жара его тела, и от мысли, чем она только что занималась, и от вновь подступившего страха ей стало так холодно, что она невольно обхватила себя руками за плечи, прикрывая грудь.
Снейп, любуясь ее возбуждением и ее смущением, проговорил с ласковой полунасмешкой: - …Если таким образом вы даете понять, с чего начать мне… - и вдруг склонился и прижался губами к ее животу.

Это оказалось так невыразимо приятно, что она тут же опустила руки в его волосы, ковром покрывшие ей живот, - от одного взгляда на них она уже теряла рассудок, - требуя, умоляя, чтобы он не уходил.
Угольно-черная тень из сна приняла ее в свои объятия.
Руки спустились по ее бокам, потом между ног, и она громко вскрикнула, когда он потянул в сторону влажный шелк, описывая пальцем дразнящие круги.
Она попыталась выгнуться к его руке, но он безмолвно прижал ее к кровати, положив ладонь на низ живота. Она почему-то удивилась тому, что он молчит, но секунду спустя забыла об этом, потому что его губы тоже скользнули по шелку и дальше, вместе с пальцами, минуя шелк, вниз и вглубь…

- О… пожалуйста... пожалуйста... – она ни за что не смогла бы выразить словами, чего хочет, главное, чтобы он продолжал...
- Сейчас, моя девочка…
И этот приглушенный голос был самым возбуждающим из когда-либо слышанных ею.
Она смутно осознавала, что прижимает его к себе, тянется к нему... но мир сузился до влажного падения, до ритмичного жара, нарастающего навстречу, до боли от невыносимого удовольствия…

А потом она, должно быть, закричала, но не слышала себя, и не могла ощущать ничего, кроме его прикосновений, и конвульсивно изогнулась к нему...
Но забытье не пришло.
Он заставил ее качаться на качелях удовольствия и боли, снова и снова, искушённо выдерживая нужные паузы, пока, наконец, больше ничего не осталось… и только тогда наступила головокружительная тьма.

~КОНЕЦ~