Странствия по дороге в Дамаск
Странные вещи обязательно увидишь во время долгого и жаркого путешествия в Дамаск, величайший из всех городов, который объявлен мудрецами центром мира. Тексты Христина утверждают, что апостол Павел видел сияние Бога, когда шел к городу из Иерусалима. Опасности на пустынной дороге с востока велики, и огни, которые можно увидеть, вероятно, имеют адское происхождение, поскольку ночью на отдаленных просторах ходят разбойники, волки и джинн инфернального огня, который парит в воздухе и исчезает с глумливым смехом. Несмотря на эти угрозы, жизнь никогда не прекращается вдоль этой дороги, пока течет кровь в жилах живого существа, поскольку Дамаск — это сердце, которое ее качает.
Путешественник нашей расы, прокладывающий путь по этой дороге из земли Персов, когда-то пересекал путь возлюбленной своей юности, караван который шел более северным маршрутом в сопровождении многочисленных слуг и вооруженных стражей. Подойдя к нему, он удивился его богатым повозкам и красиво одетым рыцарям, чьи нарядные доспехи звенели, как музыка колоколов. Он обнаружил, что караван был эскортом его бывшей возлюбленной, поскольку женщина собиралась выйти замуж за принца в Константинополе. Ее отец, царь Йемена, недавно взошел на трон и все еще был не уверен в своей власти, и он стремился сформировать альянс, предложив в качестве залога руку своей дочери пожилому правителю, которого она никогда в жизни не видела.
Она не признала в путешественнике своего возлюбленного юности, поскольку его лицо было страшно обезображено, и хотя он мог бы использовать простое магическое заклинание, чтобы предстать перед ней в ложном обличье, он предпочел встретиться с ней глазами в неизмененном виде и обнаружил, к своему изумлению, что его сердце осталось холодным под высокомерным взглядом, который она бросила на него, когда проходила мимо, и столь сильный огонь любви, который когда-то в нем горел, превратился в пепел. По правде говоря, считается, что все раны заживают по прошествии времени, однако они оставляют шрамы.
Он наблюдал за караваном издали, затем последовал по его следу до темноты, и когда лагерь уснул, он вошел в палатку спящей принцессы и взял из ее личной шкатулки с драгоценностями подвеску, которую подарил ей в знак своей любви много лет назад. Она не представляла ценности, но его забавляла мысль украсть ее. На ее место он положил живого скорпиона, затем осторожно опустил крышку шкатулки. Его власть магии сделала для него легкой задачу пройти и остаться в вооруженном лагере, не будучи обнаруженным. Не став ждать результатов своей маленькой шутки, он вернулся на собственную дорогу и продолжил свой путь в Дамаск.
Время от времени на этой дороге попадались ярко-желтые повозки с деревянными навесами, которые служат домами для бродячего высокомерного народа, который по ошибке считается египтянами по происхождению, хотя они не похожи ни на чистокровных египтян, которых в настоящее время можно встретить в Мемфисе или Александрии, ни на бродячие группы ремесленников, которые считают своей родиной землю Нила. Эта выродившаяся секта называет себя Тугианами, что на их языке означает умелая раса, и безнаказанно блуждает по миру. Их можно узнать по изображению красного глаза, нарисованного вертикально, который красуется на фасадах их повозок.
Куда бы они ни пришли, за ними всегда закрепляется репутация воров и бродяг. Не имея ни постоянных домов, ни определенной профессии, они зарабатывают себе на жизнь, вырезая из дерева, или делая горшки, или затачивая ножи, а женщины — работая повитухами и гадая по руке. В любом случае это их главные занятия, поскольку хорошо известно, что эти люди приобретают большую часть своего богатства, занимаясь воровством, а женщины — проституцией и тем, что делают аборты, а также продают приворотные зелья.
Некоторые из наших ученых полагали, что они являются потомками Каина, проклятыми, которых избегают все остальные создания, другие считают, что они — потерянное племя Израиля, обреченное скитаться по свету, но никогда не находить дома. Кажется более вероятной гипотеза, что они пришли с отдаленного востока, согнанные со своих мест обитания греческим завоевателем Александром, который повел свои армии в Индию и разорил много языческих царств, прежде чем заразился и умер. Что касается их истинного происхождения, то можно найти ответ на этот вопрос в седьмой книге Геродота, в которой историк описывает персидское племя, называемое Сагартиане, которое сражалось в рядах великой армии Ксеркса.
Их ненавидят и избегают в каждой земле, так что даже безымянные группы странников стремятся убить их, когда бы ни встретили их желтые кибитки, поскольку они говорят, что тугиане притворяются ими и настраивают умы горожан против всех странников. Чтобы избежать гнева своих врагов, тугиане никогда не становятся лагерем на одном месте больше, чем на несколько ночей. Их дом — сама дорога, и они не подчиняются никаким законам, кроме тех, которые сами создали.
Мужчины решительные и смелые, с красивыми лицами и сильными телами, тогда как женщины обладают смуглой красотой. В каждой бродячей группе один назначается главным, их правителем, и ему беспрекословно подчиняются, хотя, по правде, все они держатся очень высокомерно и не водят ни с кем знакомства, если они не принадлежат к их собственной расе. Их дети не играют. Даже в возрасте пяти лет они копируют своих родителей, и скорее ходят, чем бегают, и больше молчат, чем смеются.
Некроманту, сведущему в тайных искусствах, легко стать их компаньоном, поскольку женщинам очень интересно узнать новые методы магии, хотя они мало делятся своим собственными знаниями в ответ. Их интересы очень ограниченны, поскольку они ценят только талисманы, которые могут принести пользу или быть использованными, чтобы причинить вред их врагам без страха быть обнаруженными. Хотя и мужчины, и женщины бесстрашны в сражении, они без колебаний пользуются обманом там, где это требуют их цели.
В их душах живет дикая радость жизни, но нет нежности или доброты ни по отношению к людям, ни по отношению к животным.
Когда христианские монахи или последователи Пророка, которые совершают паломничество, спрашивают об их вере, они притворяются, что поклоняются солнцу и луне, но если настойчиво расспросить о деталях их веры, они прекращают беседу и отворачиваются с угрюмым выражением лица. Это чистое притворство, поскольку ни одна раса в этом мире не умеет так искусно лгать. Путешественник, который вместе с ними едет по дороге и останавливается лагерем и наблюдает очень внимательно их образ жизни, сможет определить, что именно они хотят скрыть. В повозке каждой семьи есть портативный алтарь, сделанный из резного сандалового дерева, с закрытыми дверями, которые скрывают его содержимое. Каждый вечер отец поклоняется перед этим алтарем и перед идолом, который там находится, проводя со своей семьей песнопения и молитвы. Это происходит внутри повозки, после того как ее двери закрываются на ночь, при свете масляной лампы, и его рабы, если он достаточно богат, чтобы владеть ими, остаются за пределами повозки.
Путешественник, которому удалось получить частичное доверие этой странной расы, поскольку ни один чужеземец не может получить полного доверия, сможет купить за золото возможность бегло взглянуть на одно из этих святилищ. Он обнаружит, что богиня этих скитальцев — бесстыдная форма Шуб-Ниггурат, козы тысячи потомков. Тугиане держат многочисленных коз, которые обеспечивают их мясом, молоком и одеждой, и выше всех остальных достоинств и красот они ценят в своих женщинах плодовитость. Они верят, что Шуб-Ниггурат благословляет их изобилием скота, и многочисленными детьми. Они почитают лоно и тех существ, которые выходят из него, и по этой причине они заключают уникальный завет с Шуб-Ниггурат, установленный в самые древние времена, до появления письменности, и за то, что они так давно выполняют свою часть договора, богиня будет благоволить им и давать плодовитость.
Изображение Шуб-Ниггурат хранится в их семейных святилищах, и его не встретишь нигде в мире, хотя, возможно, оно обычное явление в неоткрытой стране их происхождения. Оно состоит из маленького каменного идола в форме танцующей женщины, с обнаженными грудью и вульвой. Ее волосы всклоченные, глаза сверкают яростью, а ее язык висит из открытого рта, который искажает похотливый оскал. На ее шее висит длинное ожерелье, сделанное из человеческих черепов. Ее вздутый живот показывает, что она беременна. Мужчины и женщины прикасаются к животу этого изображения, когда стремятся зачать детей, и перед совокуплением поют слова А’ай и’гату л’ил ро’канах Шуб-Ниггурат, что можно перевести на наш язык с языка Древних так: Выполни твой завет с умелой расой, Шуб-Ниггурат. Они поют эти слова, но не ясен их смысл, поскольку ни один тугианин не понимает языка существа, которому они служат.
Ритуал пары
Молодые люди тугиан не носят ни меча, ни копья, поскольку есть указ завета, установленный их бесстыдной танцующей богиней, что ни один мужчина племени не может проливать даже каплю крови врага. Вместо этого они носят желтые и белые шарфы на голове или иногда на шее, связанные интересным узором, чтобы обеспечить крепкий захват для рук, и снабженные петлей, которую можно использовать, чтобы сделать аркан. Всех людей они убивают посредством удушения. Они обучаются этому способу убийства с детства, и даже самые маленькие из них владеет этим искусством и обладают хитростью.
Пользуются они этим методом так: они приближаются сзади, набрасывают шарф вокруг шеи своей жертвы и затягивают его, пока он не перестанет сопротивляться. Затем они пропускают конец через петлю, чтобы сделать скользящий аркан, и туго натягивают его, стоя над своим поверженным врагом, наступив ему ногой на шею. Эту позу, они сохраняют, пока не наступит смерть жертвы. Женщин не убивают, поскольку это запрещено Шуб-Ниггурат. Женщины племени не имеют подобного ограничения и носят длинные ножи за поясом, которыми они пользуются при малейшей провокации, против тех, кто их ранил.
В качестве объяснения этого любопытного запрета о пролитии крови женщины племени рассказывают легенду, очень древнюю. Люди, рожденные во всегда плодовитой матке богини, поедались, как только они рождались, ужасным демоном, не давая Черной матери создать расу людей. Так огромен был этот демон, что когда он стоял в середине самого глубокого моря, воды не доходили выше его талии. Мать рассердилась из-за смерти своих детей и использовала огромный меч, чтобы сразиться с демоном в море, но каждый раз, когда она поражала его тело, капли крови создавали новых похожих на него демонов, хотя и меньшего роста. Они сражались с ней настолько яростно, что она отчаялась, когда-либо победить их.
Стерев пот со своего лба, она создала из него двух человек, первых из умелой расы. Она оторвала полосы от подола своей одежды и дала по одной каждому человеку, велев им задушить каждого маленького демона, который родится из капли крови родителя. Это задание они выполнили с таким проворством и умением, что она смогла победить монстра своим мечом и отправить его под воду. В благодарность за эту помощь двух душителей богиня заключила завет с их племенем, повелев, чтобы они убивали всех, кто не их крови, во имя нее, однако никогда не делали это мечом, только арканом. В ответ она пообещала им удачу и вечную плодовитость.
Они так усердно выполняли свою часть договора, что продолжают оставаться источником страха даже в наш век Пророка. Они обладают дьявольской способностью маскироваться под обычных людей тех стран, через которые они проходят, завоевывая доверие путников и позволяя им безнаказанно сеять смерть. Они не убивают в гневе или тех, кого ненавидят или боятся, но хладнокровно и бесчувственно лишают жизни любого, кто попадет под их арканы, делая это своего рода забавой и соревнуясь между собой, чтобы добиться наибольшего числа смертей или самых искусных убийств, и все в честь своей веры.
Самая важная часть этого завета известна как ритуал пары. На третий день после рождения ребенка этот ритуал выполняется тугианами, в нем ребенок посвящается служению Шуб-Ниггурат на всю оставшуюся жизнь. В ходе ритуального действия вызывают духовное существо, которое является невоплощенным потомком плодовитой козы, и заставляют войти в плоть младенца. Душа ребенка и душа духовного создания становятся едиными. Именно этот ритуал наиболее явно отличает эту расу от других людей, поскольку в последующие годы этот слуга Шуб-Ниггурат всегда остается с ними и подчиняется их воле со способностью обычного демона. По их команде он оставляет их плоть и летит выполнять их поручения.
Если путешественнику достаточно повезет частично завоевать доверие этой самой загадочной расы и он сможет купить место на ритуале пары, то он окажется в кольце многих других вокруг большого костра, горящего под звездами. Все их общие ритуалы и социальные обычаи, отличные от частного ночного поклонения семьи внутри повозки, исполняются под открытым небом. Нужно позаботиться, чтобы выбрать место, которое достаточно далеко от поселений местных жителей, чтобы их не обнаружили. Если позволяет местность, предпочтительнее всего использовать уединенную лощину между низкими холмами, так как это обеспечит маскировку от блеска огня.
Отец ребенка, мальчика или девочки, выносит его обнаженным на руках из своей повозки. Старейшины расы, которые проходят через место, где совершается ритуал, и которые собрались, чтобы помогать в его осуществлении, подходят ближе к огню, и четыре самых старых из них приближаются к пламени, пока не станут достаточно близко, чтобы дотронуться до него, и хотя кажется, что они должны обжечься от жара огня, этого не происходит и они вообще не чувствуют никакого дискомфорта от его жара.
Отец подходит к огню с ребенком и становится на близком расстоянии, так что его тело, когда он присоединяется к четырем старейшинам ритуала, образует один из пяти углов пентаграммы вокруг огня. В наружном кольце женщины начинают петь песню без слов, составленную из одних гласных звуков, которые произносятся на выдохе в нос и затем через рот, а молодые мужчины играют на. флейтах и стучат в барабаны изогнутыми палочками, а по бокам барабанов вставлены серебряные бубенцы. С помощью песни и музыки они усиливают свои эмоции до состояния ярости и раскачиваются своим телами ритмично вперед и назад.
Самый старший из четырех, которые стоят вокруг костра с отцом, начинает произносить заклинание Шуб-Ниггурат на своем собственном языке, который неизвестен за пределами их расы, но не похож ни на древний язык Египта, ни на язык древних евреев, как писали некоторые ученые на основании ложных утверждений тех, кто заявлял, что знает эту расу. Можно также с уверенностью писать, что это заклинание звучит не на языке Древних, за исключением единственной фразы а’ай и’гату л’ил ро’канах Шуб-Ниггурат, которая много раз переводится и служит как своего рода песнопение силы, чтобы подчеркнуть различные части заклинания.
Когда музыка и песня без слов усиливаются, отец передает обнаженного младенца сквозь дым и пламя в руки одного из четырех старцев, и когда совершается обмен, все присутствующие громко кричат. Пять раз ребенка передают через огонь, но это делается очень быстро, так что от пламени не происходит никакого вреда, однако раздражения глаз и легких младенца от дыма заставляет его громко кричать. Тайна может быть раскрыта, но, возможно, неизвестна за пределами лагерей самих скитальцев, поскольку даже Ибн Шахаб не намекает на нее в своих объемных текстах. Младенца передают от человека к человеку таким образом, что его движение вокруг огня имитирует пересекающиеся лучи пентаграммы, нарисованной одним непрерывным движением ручки против хода солнца. Тем, кто изучает искусство некромантии, хорошо известно, что пентаграмма пишется как знак власти, только когда она нарисована непрерывной линией, соединяющей ее конец с началом.
При пятом сильном крике, когда пентаграмма вокруг огня завершена, мать ребенка приводит в круг белого козленка без единого пятнышка. Он идет спокойно, не сопротивляясь, как будто понимает каким-то смутным образом свое высокое предназначение и подчиняется воле богини. Две девушки держат его веревками, привязанными к его передним ногам, чтобы он не убежал, если он попытается это сделать, испугавшись огня, но это редко бывает. Мать ребенка одной рукой отворачивает голову козленка, а другой перерезает ему горло, когда отец бросает плачущего младенца под фонтан крови, который бьет из раны. Младенец полностью омывается этой кровью, прежде чем козлик начнет биться в конвульсиях и упадет мертвым, в то время как возбужденные свидетели ритуала поднимают страшный шум, крича, хлопая в ладоши, топая ногами и стуча по металлическим горшкам и щитам палками и камнями.
Старцы поднимают тушу козла и бросают ее на огонь. Когда дым от горящей кожи взвивается в ночное небо, старший среди них берет ребенка из окровавленных рук его отца и поднимает непосредственно над огнем как можно выше, держа на вытянутых руках, чтобы ребенок не обжегся. То, что происходит дальше, тайна этой расы, которую все свидетели ритуала клянутся никогда в жизни не раскрывать, и никто не поступал иначе поскольку все верят, что разглашение тайны приносит несчастье любому человеку и что такое святотатство вызывает на их головы гнев богов. Однако можно написать, что некое присутствие в форме тумана или дыма опускается от звезд против хода дыма, поднимающегося от костра, и окутывает тело младенца и пропитывает его плоть. В тот самый момент, когда это присутствие входит в ребенка, он перестает плакать и становится тихим и сосредоточенным. Те, кто смотрит в его глаза, замечают неестественное понимание, которое является верным знаком вселения в него знакомого демона. Хотя сознание младенца не оформлено, ум демона сложившийся и зрелый. Пройдут годы, прежде чем сознание ребенка и сознание демона станут единым гармоничным целым.
Ритуал завершается праздником и блудом, которые устраиваются прямо за пределами кольца повозок и освещения костра. Если любая из двух девушек, которые держали козлика, является девственницей, она ритуально лишается невинности в эту ночь, и ее девственность приносится в жертву Шуб-Ниггурат. Считается, что это усиливает везение ребенка. Всегда предпринимается попытка найти хотя бы одну девственницу для этого ритуала, но это не всегда возможно, и там, где нет ни одной, ритуал вызывает неудовольствие родителей младенца, которые видят в отсутствии дефлорации дурной знак. Люди танцуют, пьют вино и пируют, но они не едят обугленную плоть козлика, которая должна полностью сгореть на костре. Чтобы гарантировать этот результат, постоянно подбрасывают дрова весь остаток ночи. Ритуал не заканчивается, пока не появится первый луч зари, тогда пирующие отправляются спать в свои повозки.