Глава 2. Базис : Магическое древо

Ясень я знаю

по имени Иггдрасилъ,

древо, омытое

влагою мутной;

росы с него

на долы нисходят;

над источником Урд

зеленеет он вечно.

(Прорицание вёльвы, 19)

Древо Мира

Давным-давно в одной стране, там, где лежит NorWegr — Северный Путь, правил князь Гейрред[7].

Однажды появился в землях князя Гейрреда некий человек, о котором говорили, что он большой чародей. И правда, где бы ни ходил он, звери ластились к нему и ни одна собака ни разу не залаяла на него. Подивился этому князь и велел схватить этого человека, чтобы узнать, кто он таков.

И вот привели его к князю. Был этот человек одноглаз, одет в широкий синий плащ с меховой оторочкой. Угостил князь человека пивом и мёдом и велел рассказать, кто он такой. Но тот ответил лишь, что зовут его Гримнир[8], и ничего не сказал больше, как его ни расспрашивали. Рассердился князь и велел пыткой добиться у Гримнира рассказа о себе. И тогда люди князя разложили два больших костра и посадили этого человека между ними, чтобы жар донимал его.

Гримнир сказал:

Жжёшь ты меня,

могучее пламя,

огонь, отойди!

Тлеющий, мех

потушить не могу я,

пылает мой плащ!

(Речи Гримнира, 1)

У князя Гейрреда был сын Агнар, десяти зим от роду. Агнар увидел, как пытают Гримнира, подошёл к нему и дал ему напиться из полного рога, и сказал, что князь плохо поступает, пытая безвинного. Тогда освободился Гримнир от пут и огня.

Гримнир сказал:

Счастлив будь, Агнар, —

тебе пожелал

Бог Воинов[9] блага:

какую награду

выше найдёшь ты

за влаги глоток!

(Речи Гримнира, 3)

Гримнир предрёк, что Агнар будет князем земель Гейрреда, и оказал мальчику честь, лично рассказав ему о том, как устроен мир.

Гримнир сказал:

31 Три корня растут

на три стороны

у ясеня Иггдрасиль:

Хель под одним,

под другим великаны

и люди под третьим.

35 Не ведают люди,

какие невзгоды

у ясеня Иггдрасилъ:

корни ест Нидхегг,

макушку — олень,

ствол мучает влага...

Ясень Иггдрасилъ — Древо Мира — центральная деталь композиции. Реджи Бойер, известный европейский исследователь, писал в одной из своих работ, что Иггдрасиль — это «краеугольный камень (...) наиболее, вне всякого сомнения, грандиозная, наиболее величественная идея нордической мифологии». И это, несомненно, так: именно Древо Мира является в индоевропейской традиции той осью, вокруг которой вращается колесо Порядка (вед. rta), определяя всё происходящее во Вселенной[10], Вместе с тем нельзя, разумеется, не отметить, что символ Мирового Древа гораздо древнее не только нордической (и даже индоевропейской в целом) мифологии, но и самих индоевропейцев. Вероятно, не существовало ни одного народа, не знакомого с Мировым Древом: география этнографических и археологических свидетельств о вертикальной оси Мироздания действительно охватывает всю планету (см., например, работы М.Элиаде).

Говоря о Древе Мира в нордической (североевропейской) традиции, нельзя обойти вниманием славянский материал. Быть может, и утратив священные книги, подобные скандинавской Эдде, славянское язычество — одно из самых «живучих» в Европе — всё же оставило нам культурное наследство, ничуть не меньшее, чем язычество германское или кельтское. Достаточно вспомнить «Слово о полку Игореве» — одно из прекраснейших произведений средневековой европейской литературы, до сих пор хранящее и загадки, и настоящие мистические тайны. Такие вот, например:

Боян бо вещий, аще кому хотяше песнь творити,

то растекашется мыслию по древу,

серым волком по земли,

шизым орлом под облакы...

Древнерусское течи, течь означает идти, бежать, передвигаться (отсюда устар. утечь — «убежать»). Растекаться — «путешествовать». По какому такому Древу путешествовал вещий Боян? Более того, эти строки содержат указание не только на вертикальную ось Мира (от земли до облаков), но и на его тройственную структуру. Ряд исследователей «Слова» считает растекашется мыслию ошибкой переписчика, искажением первоначального растекашется мысию, т.е. белкой (др.-рус. и диалект, мысь, что родственно совр. мышь). Если это так, три личины Бояна представляются символами трёх миров индоевропейской традиции — Нижнего (волк), Среднего (белка) и Верхнего (орёл)...

Действительно, являясь вертикальной осью Мира, священный Ясень связывает три классических пространства: Асгард, Мидгард и Хель — в скандинавской традиции, Правь, Явь и Навь — в славянской.

Средний Мир, пронизанный мощным стволом священного Ясеня, славяне называют Явью, скандинавы — Мидгардом (дословно — средний город, средняя ограда). Это — наш мир, мир людей.

Хель, Навь — Нижний Мир, лежащий под глубочайшими корнями Древа Мира. Древнее балто-славянское имя этого мира Навь имеет один корень с такими старинными русскими словами, как навьи, навы — мёртвые, навка (мавка) — русалка, нав, навной — домовой, и восходит к ещё более древней индоевропейской основе, связанной с процессом умирания и погребальными обрядами.

Это — пекельное царство славянских мифов, называемое иногда адом без придания последнему термину христианской нагрузки. Здесь обитает Хель — богиня Смерти, тождественная славянской Бабе Яге. Интересно, что обе традиции подчёркивают некую уродливую несимметричность её облика. У скандинавской Хель лицо, одна половина которого цвета мяса, другая — мёртвая, синего цвета. У славянской Яги одна нога живая, другая, как известно, костяная, мёртвая. Образ богини Смерти, Чёрной Матери — несомненно, один из древнейших образов мировой мифологии. Правда, такой взгляд на владычицу Нижнего Мира отвечает только одной из её «ипостасей», а есть и другие, не менее важные...[11]

Другой обитатель подземного царства — дракон Нидхегг, также известен всем индоевропейцам. Он же, возможно, — мировой змей Ермунганд, он же — иранский дракон Дахака, он же — славянский Ясса (или Яшша), Ящер. В пекельном царстве гложет он умерших злодеев, и — он же! — кольцом обвивает Мидгард, мир людей. Это — мировое зло, так сказать, «антилогос» нашего мира, дожидающийся часа сжать свои смертельные кольца. Отметим, что так же, как и в отношении Бабы Яги, это только один из возможных взглядов на Мирового Змея, только один из возможных способов его восприятия. Того же Змея мы видим на магическом жезле Меркурия, в драконах геомантических традиций, в образах богов-Трикстеров — тех, «кто вечно хочет зла и вечно совершает благо»...[12] Наконец, во многих славянских заговорах упоминается, что именно Змей «куёт глубь морскую, высь небесную, крайний зуб и хребетную кость» — то есть связывает Мир воедино...

И, наконец, Верхний Мир — Правь, или Асгард (дословно — город богов). Здесь живут наши боги, и здесь небесные олени объедают листву Древа Мира:

Четыре оленя,

рога запрокинув,

гложут побеги:

Даин и Двалин,

Дунейр и Дуратрор.

(Речи Гримнира, 33)

Эти небесные олени — символ Неба, общий священный символ древнейших индоевропейских религий. До сих пор их рисуют на «писанках» — расписанных пасхальных яйцах. В русской вышивке образ оленей, объедающих листву ясеня Иггдрасиль, дожил до прошлого столетия, хотя мифологический смысл этих изображений во многом забылся.

Ясень Иггдрасилъ, Древо Мира, пронизывает все три мира. Асгард, город богов, находится под самым Небом Мира, и олени, объедающие крону Ясеня, взобрались на крышу самого высокого чертога Асгарда, чтобы дотянуться до листвы. Так сказал Гримнир в палатах Гейрреда:

Эйктюрнир олень,

на Валъхалле стоя,

ест Лерад листву...[13]

(Речи Гримнира, 26)

Высоко в Небе Мира, на вершине Ясеня, восседает, согласно скандинавской Традиции, мудрый Орёл. (Не потому ли и Боян, взлетая «под облакы», принимал личину орла?) Этот священный образ — образ Орла, венчающего Мироздание, — один из самых потаённых и магических в традициях индоевропейцев. Впрочем, как и самое Древо, Орёл также известен магам практически всех народов. Сюда, в верхние пределы Мира, приведёт нас исследование, если начнём мы распутывать тайны происхождения величайших символов и образов, используемых человечеством. Отсюда берут начало и имперские орлы ариев (в том числе и российский двуглавый), и Феникс — огненный орёл магических откровений и инициации, и Орёл Кастанеды, пожирающий осознание... Впрочем, об Орле довольно.

Следует упомянуть ещё одного мифологического обитателя Древа — белку, носящую, согласно Эдде, имя Ротатоск (т.е. Грызозуб), бегающую по стволу Ясеня и переносящую новости и перебранку между верхним Орлом и нижним Драконом. Этот образ, также имеющий огромное магическое значение, сохранился, к сожалению, лишь в славянской и скандинавской Традициях. Мы уже упоминали о варианте трактовки вступительных строк «Слова о полку Игореве», согласно которой Боян путешествовал по Древу в личине белки, — параллель налицо. Другое славянское упоминание о белке Ротатоск принадлежит перу А.С.Пушкина.

Удивительно, насколько неисследованным остаётся сказочное наследие великого русского поэта; я не имею информации относительно того, кем и во что был посвящён Александр Сергеевич, но сам факт магического посвящения сомнений не вызывает: слишком многое звучит в его сказках, чтобы считать их простым пересказом сказок народных. Так, например, русская фольклорная традиция не знает мифологического петуха по имени Гуллинкамби (т.е. «Золотой Гребешок»), известного нам только по скандинавским текстам[14]; точно так же народные русские сказочники не знают сказаний о волшебном народе Дон (или Дану), о принце Гвидионе из этого народа, но Пушкин упоминает эти имена: царь Дадон, царевич Гвидон... Ещё более удивительно, что нередко новейшие фольклорные сборы в русской глубинке вскрывают именно те неизвестные доселе пласты общеевропейских параллелей, на которые рке намекал Пушкин...[15]

Упоминает Пушкин и о белке Ротатоск — помните, в «Сказке о царе Салтане»:

Ель в лесу, под елью белка;

Диво, право, не безделка —

Белка песенки поёт

Да орешки всё грызет...

К слову, сия ель (вероятно, вернее будет сказать — сия Ель) возвышается не где-нибудь, а на острове Буян, который выглядит славянским аналогом кельтского Аваллона — священного острова в Западных морях. И белка эта — ещё к слову — совершенно не случайно песенки поёт — у Пушкина в сказках вообще нет случайных слов. Впрочем, об этом чуть позже, а пока довольно и о белке.

Спустимся ещё чуть ниже — туда, куда бежит Ротатоск, неся Силу Орла. Здесь, у корней Ясеня, бьёт священный источник Урд. Здесь — центр Мира. У этого источника богини судьбы — норны — прядут жизни людей, богов и всего живого. Сюда боги съезжаются, чтобы держать совет:

Кермт и Эрмт,

и Керлауг обе

Тор вброд переходит

в те дни, когда асы

вершат правосудье

у ясеня Иггдрасилъ;

в ту пору священные

воды кипят,

пламенеет мост асов.[16]

(Речи Гримнира, 29)

* * *

Рассказывая о структуре Мира в северной традиции, мы ещё не упоминали кельтов. Это, разумеется, не случайно; дело в том, что мистическая традиция кельтов, хотя и родственная германо-славянской, всё же стоит несколько особняком. Как и все индоевропейцы, древние кельты прекрасно знали о существовании трёх «ступеней» мироздания, но знание это носило у них гораздо более сложный характер.

В 1862 году в Великобритании Д.Дж.Родериком было опубликовано принадлежащее перу Йоло Морганнуга собрание валлийских бардовских текстов, озаглавленное «Барддас»[17]. Помимо всего прочего, «Барддас» содержит и знаменитые «Триады Бардов», где есть строки, касающиеся интересующей нас темы:

Три вещи, необходимые для всего, что живо: рождение в Аннуне, рост в Абреде и полнота на небесах, то есть в круге Гвинвид; ничто не существует вне этих трёх вещей, кроме Бога.

Аннун, Абред и Гвинвид представляют собой кельтский вариант трёхчастного вертикального деления Мира; Аннун выглядит аналогом Хель, Абред — Мидгарда, Гвинвид — Асгарда. Это действительно так, но... не совсем. Даже одного-единственного приведённого выше отрывка может оказаться достаточно, чтобы увидеть, что в триаде Аннун — Абред — Гвинвид скрыто нечто большее, чем в триаде Хель — Мидгард — Асгард. Недаром и сами кельты называли ступени этой вертикальной последовательности не мирами, но кругами.

По определению «Барддас», Абред — круг, «где смерть сильнее жизни, и где всё существующее порождено смертью». Мидгард, мир людей, этому определению вполне отвечает: каждый из нас смертен. Гвинвид, согласно «Барддас», — круг, «где жизнь сильнее смерти, и где всё существующее порождено жизнью». Вспомним, что языческие боги не бессмертны, но жизнь в Асгарде действительно «сильнее смерти». Однако понятие «Абред» шире, чем понятие «Мидгард», так же, как Гвинвид — нечто большее, чем просто Асгард, мир человеческих богов. Действительно, ведь северные саги неоднократно упоминают и другие миры, кроме трёх классических: таковы, например, скандинавский Утгард, мир великанов, Альвхейм, мир светлых альвов (эльфов) и т.д. Существа, обитающие в этих мирах, смертны, но Мидгарду не принадлежат. Таким образом, в круге Абред могут сосуществовать различные миры, подобные нашей с вами Яви, в круге Гвинвид — миры, подобные Прави или Асгарду...

Это очень краткое (и довольно поверхностное) описание кельтской модели вертикального строения Мира. На самом же деле триада Аннун — Абред — Гвинвид представляет собой мощнейший аппарат для анализа и описания реальности, тщательно разработанный в книге «Барддас» и других валлийских средневековых источниках. Но более подробное рассмотрение этой триады уведёт нас в сторону от темы этой книги. Поэтому здесь мы остановимся ещё только на одном понятии, связанном с этой триадой, — на понятии Круга Пустоты, круга Кигант:

Три круга бытия: круг Кигант, где нет ни живого, ни мёртвого, кроме Бога, и никто, кроме Бога, не может пересечь его; круг Абред, где смерть сильнее жизни и где всё существующее порождено смертью; круг Гвинвид, где жизнь сильнее смерти и где всё существующее порождено жизнью...

Аннун — круг небытия, определяемый в «Барддас» как «наиболее удалённый от Бога», не включён в эту новую триаду, поскольку речь идёт о кругах бытия. На его месте появляется Кигант, Круг Пустоты, ассоциирующийся с тем, что находится в скандинавской традиции выше Асгарда, — с кроной ясеня Иггдрасиль, с Небом Мира.

И, чтобы завершить картину, вернёмся к «Речам Гримнира». В 31-й строфе этой песни Один говорит:

Три корня растут

на три стороны

у ясеня Иггдрасиль:

Хель под одним,

под другим великаны

и люди под третьим.

В другом произведении Старшей Эдды — в «Прорицании вёльвы» — упоминается ещё больше корней Мирового Древа:

Помню девять миров,

и девять корней,

и Древо Предела...

Подытожим сказанное. В Хель, в Аннун, уходит один из корней Ясеня. Другие — тянутся к мирам Абреда: в Мидгард, в Утгард, в Альвхейм. Миры Гвинвида возвышаются над ними, касаясь ветвей Ясеня, уходящих в Небо Мира, в пустоту круга Кигант.

Такова, вкратце, структура Мира в североевропейской традиции. Реальный Мир, разумеется, гораздо сложнее, но такая модель всё-таки позволяет сделать вывод, который необходим автору для продолжения рассказа. Тот факт, что корни Древа, отвечающие разным мирам Абреда, сходятся у основания священного Ясеня, свидетельствует о возможности путешествовать из одного мира в другой, проходя через эту точку. Это — источник преданий о Волшебной Стране.

* * *

А теперь я прерву свой рассказ, чтобы вернуться к князю Гейрреду и его гостю.

Гримнир сказал:

45 Лик свой открыл, я

асов сынам...

49 Гримнир мне имя

у Гейрреда было...

51 Пьян ты, Гейрред!

Пил ты не в меру,

отныне лишён ты

подмоги моей...—

милости Одина.

52 Много я рассказал,

но мало ты помнишь;

дружбе конец;

вижу я меч

прежнего друга —

кровью покрыт он.

53 Игг получит

мечом поражённого,

конец твой настал;

разгневаны дисы,

увидишь ты Одина,

коль смеешь — приблизься![18]

(Речи Гримнира)

Князь Гейрред сидел, держа на коленях меч. Услыхав, что Один тут, он встал, чтобы оградить его от огня. Меч выскользнул у него рукоятью вниз. Князь споткнулся и упал навзничь. Меч пронзил его, и он умер. Тогда Один исчез. Агнар же, сын Гейрреда, стал князем той земли и долго правил...

Три круга силы. Бог магов

Дальнейшее продвижение в изучении древних искусств требует от нас знакомства с древними богами Северо-Запада. Мы не раз уже упоминали, что одно из принципиальных отличий древних нордических учений от современного христианства заключается в изначально присущей им магии: наши древние предки не проводили чёткой грани между религией и магией как частями Учения. Более того, вполне возможно, этой грани вообще не существовало. Так, каждый языческий религиозный обряд содержит набор чисто магических действий, направленных к определённой цели, и, наоборот, собственно магическое действие представляется обращением к силе одного из богов.

Таким образом, каждый жрец в древности являлся магом, и каждый человек, практикующий волшебные искусства, — служителем того или иного бога. Посему и рассказ об этих искусствах невозможен без рассказа о богах.

Функциональный политеизм

Политеизм древних учений — явление гораздо более сложное, нежели мы привыкли считать. Прежде всего необходимо отметить некоторую сугубо терминологическую проблему. Что означает самое слово бог? Наверняка мы видим сегодня нечто иное, чем древние хранители учения Северо-Запада.

В Старшей Эдде, объединяющей тексты конца I — начала II тысячелетия н.э., для обозначения языческих богов уже используется относительно поздний скандинавский термин gud, родственный англ. God, нем. Gott и т.д. Вот пример такого употребления:

Då drogo alia makter Тогда сели боги

till sina domaresäten, на троны могущества

högheliga gudar, и совещаться

och höllo rådslag... стали священные...

(Прорицание вёльвы, 6)

Однако известно более древнее северное слово reginn, или rogn, употреблявшееся, в отличие от позднего gud, только для обозначения языческих божеств (т.е. не применявшееся позднее для обозначения христианского Бога). На современные европейские языки древнее reginn переводится ныне как «божество» или «бог», но это не совсем точное значение. Этимологически reginn/rogn означает скорее «Сила», нежели «бог» в современном понимании[19]. С другой стороны, почти наверняка это слово связано и с древним общеевропейским ri/rig/rex — «священный властитель, король, повелитель».

Далее, само многобожие древних учений, вопреки распространённому обывательскому мнению, отнюдь не является бессмысленным наследием диких времён; напротив, политеизм язычества — функционален, и является определённым достижением философской мысли древних. Действительно, учитывая древнее обозначение богов как «сил» (значение термина reginn), можно определить «многобожие» как «знание о многих силах» или «знание о многообразии Силы». Таким образом, как раз современный христианский монотеизм оказывается упрощением, деградацией древнего политеизма, искусственным сужением эзотерического «кругозора», выделением лишь одной «силы» из свойственного Мирозданию их многообразия.

Функциональный политеизм северо-западной Традиции позволяет построить элегантную философско-магическую систему взаимодействия существующих в природе сил, и плодотворно эту систему использовать. Здесь мы коснёмся лишь некоторых аспектов этой системы, необходимых для продолжения рассказа о волшебных искусствах. Одним из важейших элементов древнего учения является представление о трёх кругах Силы.

* * *

Основным источником наших знаний о религиозно-магической системе Северо-Запада являются древние мифы, представляющие собой не столько «жизнеописания» богов, как нередко полагает обыватель, сколько рассказы о взаимодействии персонифицированных сил. Исследование мифологии с этой точки зрения может дать прекрасные результаты и помочь реконструировать истинную Традицию.

Один из подобных фундаментальных результатов был получен замечательным французским исследователем Ж.Дюмезилем[20], отметившим «триадный» принцип построения высшей мифологии, равно присущий всем индоевропейским традициям. На самом деле принцип «триадности» выходит за рамки мифологии, являясь одним из центральных принципов развития Мироздания, одной из важнейших мифологем в широком значении этого слова[21]. Так, этот принцип включает в себя фундаментальную триаду Рождение — Жизнь — Смерть и её производные: например, Страсть (пассионарность) — Благость (расцвет) — Растворение (упадок). К этому же принципу примыкает очевидная триада мужчина — женщина — ребёнок, гегелевская триада тезис — антитезис — синтез; ему же обязаны своим существованием славянская концепция Триглава, индуистские концепции Трикайа, Трилока, Тримурти, представление о трёх гунах, и даже христианская Троица.

Для традиционного восприятия мира характерно видеть во всём, что происходит вокруг, результат действия неких божественных сил (т.е. собственно богов, reginn). Следовательно, триадность самого бытия в традиционной картине мира должна почитаться результатом триадности самих сил, богов. Именно такая триадность и была обнаружена Дюмезилем в северной мифологии.

Согласно Дюмезилю, верховные боги Традиции, при всём их многобразии, принадлежат одной из трёх фундаментальных групп. Несколько упрощая, мы можем охарактеризовать эти три группы следующим образом:

боги плодородия;

боги-громовержцы, боги войны;

боги магии и смерти.

Так, для Скандинавии богами, образующими эту фундаментальную триаду, являются Светлый Фрейр (плодородие), Тор (громовержец) и Один (магия, переход в Иной Мир). Для кельтов — Дагда, Таранис, Луг. Для славян — Даждьбог, Перун, Велес.

Каждый из богов фундаментальной триады представляет не только определённую действующую в мире силу, но и определённый архетип. Каждый человек в силу закона подобия («то, что внизу, как то, что вверху») оказывается воплощением одного из этих архетипов; именно этот смысл вложен в традиционное представление о людях как о детях (потомках) богов, и именно так следует, например, понимать знаменитый ответ одного из западнославянских князей мессионеру, приехавшему крестить «поганых» славян: «Это ваш бог вас рабами держит, а мы — дети своих богов».

Из представления о воплощении в людях божественных архетипов происходит традиционное кастовое устройство общества, распределяющее социальные функции соответственно воплощённым в людях силам:

Боги магии Каста брахманов:

и боги смерти жрецы, маги

Боги войны, Каста кшатриев:

громовержцы воины

Боги плодородия Каста вайшья:

Производители

материальных ценностей

В эту схему не вписывается «экстремальная» категория людей — князья (правители), особая священная каста, требующая воплощения всех трёх архетипов в одном человеке[22]. Отметим также, что жёсткие ограничения на принадлежность той или иной касте по рождению, характерные для средневековой Индии, не являются, строго говоря, полностью традиционными — недаром восставал против них и сам Гаутама. Гораздо более близким к изначальной традиции представляется кастовое устройство древнего Уэльса, где, например, обладающий настоящим даром раб мог получить посвящение в одну из высших каст — касту бардов.

Осознание в себе одного из божественных архетипов, одного из проявлений Силы, является, вероятно, началом пути к овладению ею. Умение видеть в себе не червя, «из праха восставшего и в прах грядущего», но воплощённого бога — один из базисов традиционного мироощущения. Соответственно задачей человеческого пребывания на Земле оказывается овладение этой Силой, уже заключённой в каждом из нас, платоновское «воспоминание знания», возвращение в состояние бога...

Не об этом ли пели величайшие барды разных времён? Будем как Солнце!..

Бог Магов

Поскольку данная книга посвящена волшебным искусствам Северо-Запада, то было бы естественным, прежде чем продолжить рассмотрение религиозно-магической системы, сказать несколько слов о северо-западных богах магии.

Славянским богом, принадлежащим к данному кругу Силы, является, как уже упоминалось, Велес. Несомненно, Велес — один из древнейших богов славянского пантеона. Имя его содержит индоевропейский корень wel/wal/f(w)il, столь же старый, сколь стары сами индоевропейцы. Второй компонент имени часто возводят к производной основе от индоевропейского глагола *es- — *esъ-es/os-u-, представленной здесь на нулевой ступени — sъ-os/s-u-[23].

Под этим именем, в несколько изменённых вариантах, этот бог известен всем народам балто-славянской общности. Помимо основного имени Велес, славяне употребляют имена Волос, Велс, балты — Wels (литов. и латыш.), Vélnias, Vélinas (литов.), Velns (латыш.). Балто-славянская реконструкция древнейшего варианта этого имени может выглядеть как *Véls или *Vols.

Главную смысловую нагрузку в имени Велес несёт, конечно же, основа. Безоговорочно основа wel/wal/fil может быть связана с переходами между мирами. Строго научные, академические источники в этом отношении говорят о связи основы с загробным миром. И это верно: смерть — один из возможных способов перехода. Узко «загробное» значение основы реконструируется на всём североевропейском материале. Сравните: балт. welli — «день мёртвых» (в этот день молились Велесу о душах усопших, дабы он проводил их прямой Дорогой); литов. veles — «тени усопших», vèle — «душа»; сканд. valkyrja — «валькирия», Valhall — Вальхалла, чертог, где собираются павшие в бою герои, и т.д. Но рассмотрим и другие примеры: Валь-гринд — ворота Асгарда, города (мира) богов, Идавель-поле — особое место (мир?), где боги играют в мяч, и т.д. Возможно, к этому ряду примыкает и кельтское имя священного острова западных морей — Аваллон. На кельтских языках Британских островов имя Аваллон может быть прочитано как АвалЛон — «Яблоневый Остров» (Ubhal Eilean — совр. гэльский; *Abhal Lon — др. кельт.). Это прекрасный перевод, очень точно (на ассоциативном уровне) отвечающий образу Аваллона, но... Быть может, в древнейшем варианте это звучало как ВалэЛон?

Связью с загробным миром и путешествиями сквозь реальности не исчерпывается значение основы wel/wal/fil. Велес — бог мудрости, волшебных ремёсел и магического знания; русские слова волшебство, волшба, волшебник содержат всё ту же древнюю основу. Поэзия, одно из древних магических искусств, также находится «в ведении» этого бога; отсюда — волхв и филид — вещие певцы (и священнослужители) у славян и кельтов соответственно. Отсюда — знаменитое упоминание в «Слове о полку Игореве»: «Боян, Велесов внук».

Далее, Велес — бог богатства и земной власти. И опять-таки находим в русском языке слова, передающие функции бога и образованные от корня его имени. Это глагол велеть, существительные власть, владение.

Интересные сведения об одной из ипостасей Велеса сохранили русские сказки. Это — кот Баюн, имя которого в народной этимологии связывается сразу с двумя основами: баять, т.е. сказывать, и баюкать — усыплять. Есть этот кот и у Пушкина, помните:

У Лукоморья дуб зелёный;

Златая цепь на дубе том:

И днём и ночью кот учёный

Всё ходит по цепи кругом;

Идёт направо — песнь заводит,

Налево — сказку говорит...

Образ более чем прозрачен: Мировое Древо, по которому разгуливает когтистый зверёк. Самое время вспомнить и вещего Бояна, в образе мыси (белки) гулявшего по Древу, и белку Ротатоск, переносящую вести по стволу Иггдрасиля... Греки, именовавшие бога Дороги Гермесом, прямо называли его Вестником богов, путешествующим из мира в мир, переносящим новости (читай — Силу) вдоль вертикали Древа Мира...

...Боги интернациональны. Как бы субъективно ни воспринимали Мир люди, одни и те же Силы действуют для всех народов. Народы античного юга называли Велеса Гермесом и Меркурием, в Египте его имя было Тот, в древнем Вавилоне — Набу... Но наш разговор сейчас о богах северных.

Германские народы называли этого бога именем Один (др.-швед. Othin, др.-исл. Odhin) или Воден (др.-англ. Woden, др.-сакс. Woden и Wodin, др.-в.-нем. Wuotan); варианты эти этимологически идентичны и восходят к древнескандинавской основе oðr, связанной с ритуальным экстазом шамана. От этой же основы происходят совр. нем. Wut — ярость, готское wôds — неистовый, англо-сакс. wôth — пение, песнь. Кроме того, по мнению Анри д'Апремона, к этому же ряду примыкают и латинское uates, и староирландское faith, означающие поэтическое и пророческое вдохновение.

Гальфрид Монмутский, описывая верования саксов Британии, прямо отождествляет Одина с Меркурием: «Мы чтим отчих богов... правящих миром, но в особенности — Меркурия, которого на нашем языке именуем Воденом»[24]. В Скандинавии Один почитается как глава богов и покровитель вождей и магов. Согласно Традиции, Один приносит себя в жертву самому себе, чтобы получить знание рун и передать его богам и людям; в обмен на магическое знание он отдаёт один свой глаз мудрому Мимиру. Считается, что с тех пор один глаз Одина видит то, что явлено, второй же, лежащий в источнике Мимира под корнями ясеня Иггдрасиль, видит то, что сокрыто.

Одину принадлежит священное копьё Гунгнир, ассоциирующееся нередко с осью Мира, с Мировым Древом, и это приводит нас ещё к одному нордическому аналогу Велеса — на сей раз кельтскому — к Лугу, владеющему, согласно ирландской традиции, священным копьём Ассал, фигурирующим в поздних мифах о Святом Граале. Подобно тому, как Гальфрид Монмутский указывает на отождествление саксами Водена с греческим Гермесом, так же римские сообщения отождествляют Меркурия с Лугом[25].

Имя Луга, известного всем кельтам, как островным, так и континентальным (ирл. Lugh, валл. Lley, галл. Lugus) происходит от основы со значением «свет» (сравн. лат. lux «свет», др.исл. logi «огонь»). Прозвища этого бога прямо указывают на его покровительство волшебным искусствам: ирл. Самилданах — «Господин-всех-Искусств», валл. Ллау Гифс — «Искусная Рука». Именно к Лугу восходит традиционная ирландская магическая поза, когда человек стоит, поджав одну ногу и закрыв один глаз. Считается, что закрытым глазом человек видит то, что сокрыто. Неправда ли, интересная параллель с Одином Одноглазым?

Другой несомненный кельтский аналог Велеса — Мананнан МакЛлир[26]. Самоё имя (МакЛлир может быть истолковано как «Сын Моря») говорит о многом: балты и славяне всегда помнили о связи Велеса с водной стихией, (лит. Vélnio akis, латыш. Velna acis — «глаз Велеса»: так называли просветы чистой воды в болоте или зарастающем озере.) Именно Мананнана кельты почитали королём Волшебной Страны и связывали с ним чудесную колесницу, на которой он и люди, которым он покровительствует, совершают переходы между мирами.

Ещё один связанный с Велесом кельтский образ, воплощающий несколько иные стороны и ипостаси этого бога, — это Кернунн (Цернунн). Это имя происходит от лат. Cernunnos — «рогатый», и является, по сути, всего лишь хейти этого бога, появившимся во времена римских завоеваний в Галлии. Думаю, не ошибусь, если именно Кернунна назову самым загадочным, самым волшебным и одним из самых мощных персонажей кельтской Традиции. Нужно отметить, что Кернунн как мифологический архетип распространён, пожалуй, более всех других образов этого ряда. Его каноническое изображение, которое ни с чем невозможно спутать, — человек с массивными рогами, с гривной на шее, сидящий в позе лотоса. Это изображение встречается на территории от Атлантического до Тихого и Индийского океанов...

С Одином Кернунна, почитавшегося на Британских островах богом дикой природы и её скрытых сил, роднит, помимо всего прочего, ещё и то, что оба являются в своих странах предводителями знаменитой Дикой Охоты Мёртвых (отсюда ещё одно известное хейти Кернунна — Охотник). Как и Один, Кернунн — Князь Павших, владыка мира по ту сторону смерти и одновременно — даритель магического пробуждения, ведущий вечной охоты за Силой и знанием...

Танец с Силой

Образ Кернунна подводит нас ещё к одному индоевропейскому аналогу Одина/Велеса/Луга, на сей раз индийскому.

Пантеон индуистских богов, как и любой пантеон богов ариев, сохраняет триадный принцип; в верховную триаду, именуемую Тримурти, входят боги Брахма, Вишну и Шива. Одним из древнейших изображений прообразов последнего из них — Шивы — считается печать хараппской культуры (III-II тысячелетия до н.э.), на которой запечатлено трёхликое божество с великолепными рогами, сидящее в позе Кернунна. П.А.Гринцер предполагал, что звери, окружающие этого бога, отвечают почитанию Шивы как Пашупати, что означает «Хозяин животных». Как не вспомнить эпитет Велеса — Скотий бог!

Мы можем убедиться, что это не совпадение. Один из важнейших атрибутов Шивы — копьё-трезубец, тришула — священное копьё северных богов света и магии. Индуисты почитают Шиву как Ардханаришвару, двуполого бога, образ которого имеет правую мужскую и левую женскую половины. В античных культах двуполым почитался Гермес, а скандинавские источники указывают, что Один равно владел магией мужской и женской. Всё движение во Вселенной почитается шиваитами как экстатический Танец Шивы, в северной же традиции именно Один является богом магического экстаза. Основным символом Шивы служит лингам, и именно на территории Северной Руси, где почитался Велес, найдены каменные славянские фалло-подобные идолы.