Русская эскадра на Севастопольском рейде. 1846. 121х191

С особым удовольствие он писал Севастопольский рейд с красавцами кораблями, торжественно входящими в бухту. Их четкие легкие силуэты, красивый ажурный рисунок мачт воспроизведены в картине с абсолютной точностью, что вовсе не делает картину скучным чертежом.

Вид Одессы в лунную ночь. 1846. 122х190.

Изображая Одессу со стороны моря, художник написал ее освещенной лунным светом, и картина наполнилась поэтическим настроением.

Айвазовский неожиданно для окружающих принял решение оставить Петербург и навсегда поселиться в родной Феодосии.

Для Айвазовского не было земли лучшей, чем его родные края, хотя природа Феодосии в сравнении с роскошными пейзажами Южного Крыма скупа и сурова. Приглашая к себе одного из гостей, Айвазовский писал: «Очень буду рад, если вы посетите нашу Феодосию, которая после южного берега производит на всякого грустное впечатление».

Он любил Италию, не раз возвращался туда, чтобы вновь и вновь пережить ощущения ранней молодости и пополнить свою зрительную память. Ему нравилась Испания с ее жгучим солнцем, он с особым чувством не однажды бывал в Греции, мужественному народу которой посвятил не одну картину. Он пересекал атлантический океан, бывал в Америке, объездил всю Россию, путешествовал по Волге, жил в Харькове, но домом своим считал Феодосию. «Мой адрес - всегда в Феодосии», - сообщал он в письме Павлу Михайловичу Третьякову.

В только что отстроенный дом весной 1848 года Айвазовский привез молодую жену Юлию Яковлевну Гревс, англичанку по происхождению, дочь петербургского врача. Она была юна, красива и широко образованна. Художник увидел ее в одном из богатых петербургских домов, где она служила гувернанткой. Одному из своих друзей он восторженно писал: «Теперь я спешу сказать Вам о моем счастье. Правда, я женился, как истинный артист, то есть влюбился, как никогда. В две недели все было кончено. Теперь, после восьми месяцев, говорю Вам, что я так счастлив, что я не воображал половину этого счастья. Лучшие мои картины те, которые написаны по вдохновению, так, как я женился».

Вид Константинополя при лунном освещении. 1846. ГРМ. 124х192,5

Картина исполнена в 1846 году после его первого плавания за год до этого к берегам Турции. Тогда одним из самых ярких стало впечатление от Константинополя, который соединил в своем облике черты восточной и западной культур.

Чесменский бой. 1848. Холст, масло. 193 х 183 см. Феодосийская картинная галерея им. И. К. Айвазовского

Чесменское сражение - одна из самых славных и героических страниц в истории российского флота. Айвазовский не мог быть свидетелем события, происходившего в ночь на 26 июня 1770 года. Но как убедительно и достоверно он воспроизвел на своем полотне картину морской битвы. Взрываются и горят корабли, взлетают к небу обломки мачт, поднимается пламя, и ало-сизые дымы смешиваются с облаками, сквозь которые смотрит на происходящее луна. Ее холодный и спокойный свет только подчеркивает адское смешение на море огня и воды. Кажется, что и сам художник, создавая картину, переживал упоение битвой, где русскими моряками была одержана блестящая победа. Поэтому, несмотря на ожесточенность сражения, картина оставляет мажорное впечатление и напоминает грандиозный фейерверк.

Бриг «Меркурий» после победы над двумя турецкими судами встречается с русской эскадрой. 1848. 132,5х190.

Художник воспроизвел события русско-турецкой войны 1828-1829 годов. Он изобразил не сам бой, а момент, когда израненный, с пробитыми парусами, не сдавшийся российский корабль, вынудивший неприятельские корабли отступить, идет навстречу русской эскадре. В таком решении батального эпизода передана высокая поэзия непоказного героизма и воинского мужества.

1840-1860-е годы были счастливой жизненной и творческой порой Айвазовского. В 1850 году он показал сначала в Петербурге, затем в Москве только что законченную картину

Девятый вал. 1850. ГРМ. 221х332.

С момента ее появления она стала самой знаменитой из его марин. Натиск бури, противоборство людей грозной стихии, упоение борьбой, отчаяние перед гибелью и надежда на спасение - все есть на этом полотне.

И до этой картины Айвазовский не раз писал морские бури, но никогда еще не создавал столь грандиозного полотна ни по размеру, ни по впечатлению, производимому им. В картине соединилось многое из виденного и испытанного самим художником. Особенно памятна была ему буря, которую он пережил в Бискайском заливе в 1844 году. Шторм был столь сокрушителен, что судно сочли утонувшим, и в европейских и петербургских газетах появилось сообщение о гибели молодого русского живописца, имя которого уже было хорошо известно. Спустя годы Айвазовский вспоминал: «Страх не подавил во мне способности воспринять и сохранить в памяти впечатления, произведенного на меня бурею, как дивною живою картиной».

ПОЗДНИЙ ПЕРИОД (1880 – 1890-е)

В семье художника подрастали четыре дочери. Юлия Яковлевна, любившая наряды, гостей, многолюдные приемы, все более тяготилась тихой жизнью в маленькой Феодосии, но ее настойчивые просьбы вернуться в столицу художник отклонял. Вместе с дочерьми Юлия Яковлевна надолго уезжала то в Петербург, то в Ялту, то в Одессу. Сославшись на необходимость дать дочерям образование, в середине 1860-х годов она осталась в Одессе навсегда.

Художник женился второй раз в 1882 году на вдове феодосийского коммерсанта Анне Никитичне Саркизовой. О чувствах немолодого художника свидетельствует ее портрет, исполненный Айвазовским в год их свадьбы. Лицо молодой женщины с восточными чертами, с легкой полуулыбкой, тронувшей губы, с выразительными темными глазами выдает ум, спокойствие, женственность. Прозрачная белая шаль, окутывающая фигуру, придает облику легкость и загадочность. Художник встретил в ней верную и понимающую помощницу в своих трудах и творчестве.

Одна из самых значительных картин позднего периода:

Черное море. 1881 г. 149х208. ГТГ.

Сначала художник назвал картину На Черном море начинает разыгрываться буря. Под этим же названием ее увидели зрители на выставке Айвазовского в Академии художеств. Продавая картину Павлу Третьякову, Айвазовский сделал название проще, оно стало и более емким, выразив собою ясность и серьезность замысла живописца.

Сдержанный на похвалу Крамской, всегда очень точно определявший достоинство работ своих собратьев-художников, писал о картине: «Между 3-4 тысячами номеров, выпущенных Айвазовским в свет, есть вещи феноменальные и навсегда такими останутся, например, Море у Третьякова, написанное четыре года назад (т.е. когда человеку было уже более 70 лет)… На ней ничего нет, кроме неба и воды, но вода - это океан беспредельный, не бурный, но колыхающийся, суровый, бесконечный, а небо, если возможно, еще бесконечнее. Это одна из самых грандиозных картин, какие я только знаю». Не случайно Крамской поместил эту картину Айвазовского в интерьер своего живописного произведения Неутешное горе. Глубоко драматические переживания героини картины, ее сюжет - противостояние человека горю, возможность выдержать удары судьбы - подчеркиваются пейзажем Айвазовского, изображенным за спиной женщины.

Как мы уже заметили, Айвазовский если и писал людей, то не как главных героев – гланвым героем всегда было море. Но есть у него одно полотно, выбивающееся из ряда всех остальных –