ГЛАВА XII. Появление Кермадека

Однажды утром, когда доктор Патрис вышел на улицу, чтобы справиться, по своему обыкновению, о здоровье мадам Каудаль, он наткнулся почти около своего дома на Кермадека. Встреча эта поразила его так сильно, что он чуть не вскрикнул от удивления. Матрос имел цветущий и веселый вид и осматривался с видом победителя.

Патрис одним прыжком очутился около него.

— Какими судьбами? Откуда ты? А Рене, твой офицер?

— Его благородие жив и здоров!

— Он здесь?

Нет! при этом матрос покачал головой и указал пальцем куда-то в пространство.

Так где же он? Почему ты вернулся один? Где «Титания»? Все считали вас погибшими!

Вот как! Если бы все знали, где мы были, то, я думаю, рот разинули бы от удивления

— Ты был у мадам Каудаль?

— Нет, ваше благородие, у меня есть до вас дело!

— Ко мне? Болен ты, что ли?

— Нет! Видно, там очень здоровый воздух, хотя его там и нет, потому что я чувствую себя отлично.

— Что же тебе от меня надо?

— Дело-то в том, что я послан к вашему благородию, чтобы привезти вас туда…

— Куда туда, дурак?

Матрос снова указал пальцем куда-то в пространство и прищурил глаза с таинственным видом.

— Что там такое? — спросил доктор, оборачиваясь.

— Шш, шш!.. Не так громко! Его благородие не хочет, чтобы все знали, где он теперь находится.

— Да где же он теперь?

— По правде сказать, в очень удивительном месте и с такими удивительными людьми! — и Кермадек поднял руки к небу, как бы призывая его в свидетели своих слов.

— Говори же хорошенько, в чем дело?

— Ну, вот, — проговорил наконец матрос, оглянувшись из предосторожности по сторонам, чтобы удостовериться, что его никто не слышит, — его благородие и я совершили такое плавание, такое плавание…

— Хорошо, хорошо! Ты говоришь, что он прибыл к тем людям, которых искал?

— Ага, господин доктор знает об этом! Да, мы их нашли, и теперь его благородие там как сыр в масле катается, да и мне было не худо, грех сказать!

— Что же дальше?

— А вот что! Старик-то, — господин доктор знает, о ком я говорю, — заболел, ну, да уж и стар он, поди, лет до ста ему, так вот, надо, чтобы его благородие его вылечил.

— Убирайся ты ко всем чертям! Полезу я, что ли, на дно океана щупать пульс этому Нептуну!

— Как будет угодно вашей милости! А вот у меня и письмецо есть для вас, — прибавил Кермадек, шаря в карманах своей куртки.

— У тебя есть письмо? Что же ты раньше ничего не сказал об этом? — воскликнул доктор, вырывая бумагу из рук матроса. Он поспешно разорвал конверт и быстро пробежал глазами послание своего друга.

«Рене, доктору Патрису.

Снова обращаюсь лично к тебе, дорогой мой Этьен, с большой и очень важной для меня просьбой, письмо же это прошу показать матушке и Елене.

Прежде всего поздравь меня с победой! Я достиг своей цели, я безгранично счастлив, и в настоящую минуту пишу тебе на перламутровом столе в волшебном дворце Атлантис (это имя моей Ундины). Если бы я вздумал рассказывать тебе подробно, как я нашел ее, это заняло бы целый том, а потому кратко расскажу тебе мои приключения.

Вам уже известно, как я с помощью моего водолазного снаряда нашел подводное жилище, представляющее громаднейшую теплицу, освещенную необыкновенно сильным светом, подобным солнечному. Этот свет помог мне в настоящих моих поисках, так как я направлял мое судно прямо на него. Все шло согласно моим расчетам: открыв ящик для воды, мы начали быстро погружаться на глубину и уже на расстоянии двухсот метров от поверхности заметили сильный свет, а через сорок минут после момента погружения достигли хрустальной стены волшебного жилища. Благодаря подвижности «Титании» мне удалось осмотреть внешний вид дворца, что подтвердило мои первые впечатления: он состоит из длинных прямоугольных галерей, соединяющихся местами куполами; я даже нашел пролом, сделанный моим прежним снарядом. Однако нигде не было ни отверстия, ни чего-либо похожего на дверь. Напрасно я несколько раз проплыл вокруг теплицы, занимающей пространство по крайней мере в пятнадцать или двадцать гектаров, — нигде не было ничего похожего на вход. Я уже намеревался прибегнуть к каким-нибудь энергичным мерам, как вдруг заметил в том месте стены, где она несколько ниже, нечто напоминающее бок от шлюза. Тотчас я приступил к подробному осмотру, из которого выяснилось, что перед нами находилась комната, наполненная водой, расположенная вертикально над другой пустой комнатой, которая отделялась от первой подвижными перегородками, снабженными рычагами. Следовательно, это был действительно шлюз, то есть вход.

Но каким образом заставить его открыться?

Вот что было затруднительно. После недолгих размышлений я решил прибегнуть к обычному в подобных случаях способу — к стуку, и, продев руку в гуттаперчевую перчатку, начал стучать молотком в стену. Удары были для нос почти неслышны, но, по всей вероятности, раздавались со страшной силой в пустой теплице, и скоро достигли цели. Я заметил вдалеке старика, сопровождаемого его очаровательной дочерью.

При виде моего судна он, видимо, был поражен и в первую минуту не знал, на что решиться, однако гостеприимство превозмогло в нем страх неизвестности, и он сильной рукой схватился за рукоятку и повернул рычаг шлюза. Подвижная перегородка верхней комнаты медленно открылась и пропустила «Титанию», вслед за тем она захлопнулась и открылась нижняя дверь, которая пропустила воду во вторую комнату; «Титания» проникла туда вслед за ней. Затем вода снова куда-то ушла и мы очутились на песке; хрустальные двери, отделявшие нас от теплицы, медленно раскрылись, и мне оставалось только вылезти из своей скорлупы, что я и не замедлил исполнить. Ты знаешь, с какой скоростью раскрывается палуба «Титании», а потому мое появление вполне напоминало игрушечного черта, выскакивающего из ящика к удовольствию детей и нянек. Впечатление, произведенное на старика, было потрясающее! Изумление, а, может быть, и гнев при виде того самого субъекта, которого он так поспешно спровадил из своих владений, подействовали на него так сильно, что он как сноп упал на землю. Мы все бросились к нему на помощь. Он был без чувств. В одно мгновение мы отнесли его в соседнюю комнату и положили на то самое ложе, на котором я некогда покоился. Молодая девушка, видимо, изливалась в жалобах на своем музыкальном наречии, я старался ободрить ее и помочь больному, но старания мои оставались безуспешны.

Вот уже десять дней, как я здесь, а Харикл, владелец этого волшебного дворца, до сих пор не пришел в себя; Атлантис наконец убедилась, что если я был невольной причиной этого несчастья, то не жалею ничего, чтобы его вылечить. Мне удалось обменяться с ней несколькими словами: я сказал, что возвратился сюда единственно ради нее, а она дала мне понять. что воспоминание о моем первом посещении неизгладимо запечатлелось в ее памяти.

Старик Харикл и моя фея — последние представители древнего племени атлантов. Насколько мне удалось понять, их материк в очень отдаленную эпоху древности начал постепенно погружаться в океан, но атланты не хотели покидать своей родины и прибегли к различным чудесам науки, стоявшей, по-видимому, в то время уже очень высоко, и им удалось устроить искусственное жилище на дне океана. Все здесь необыкновенно и совершенно отлично от нашего земного существования: свет, воздух, пища, одежда — все продукты удивительного искусства людей, но не природы. Постоянная борьба с океаном развила до совершенства творческую силу этого народа, но несмотря на это водная стихия все-таки осталась победительницей — из многочисленного народа осталось всего двое: Харикл и его дочь. Все окружающее меня здесь так поразительно, что я живу точно в каком-то волшебном сне. Впрочем, ты убедишься в этом сам, когда очутишься в волшебных садах Атлантиды, так как я рассчитываю на твою дружбу и искусство, чтобы вылечить Харикла.

Пока прощай! Кермадек расскажет тебе все более подробно. Горячо обнимаю мать, Елену и жду с нетерпением.

Рене».

— Ждет, ждет! Это легко сказать! — воскликнул доктор по прочтении письма. — Но как я доберусь к его больному?

— Так же, ваше благородие, как и мы: на «Титании».

— Да разве она здесь?

— Недалеко отсюда; я ее спрятал в маленькой бухте Портлеоган, около мыса Святого Матфея. Нечего сказать — доброе суденышко! А вот только его благородию нужно, чтобы все знали, где они якобы находятся, а потому мне приказано говорить, что они, мол, остались на острове, а меня прислали, значит, к мамаше, чтобы она не беспокоилась!

— И ты воображаешь, что я поеду с тобой?

— Не могу знать, ваше благородие! Это уж ваше дело, а только господин мичман очень вас ожидают и даже звонок приделали, чтобы, значит, сейчас узнать, как вы приедете.

— Какой звонок?

— Самый настоящий — электрический! Уж и повозились же мы над ним; зато и звонит так, что хоть уши затыкай! Как в него, значит, позвонишь, так сейчас дверь и откроется. Нечего сказать — ловкач мой офицер!

— Что ты за вздор несешь! Это немыслимо! — воскликнул с досадой доктор. — Что за фантазии у этого Рене! Есть мне время на подобные сумасшедшие приключения!

Матрос ничего не возразил, вероятно, считая, что эти вопросы его не касаются.

— Во всяком случае, — проговорил наконец доктор после небольшого размышления, — отправимся немедленно к мадам Каудаль, чтобы успокоить ее, а потом уж поговорим. Что за безумная голова у этого Рене!

И совершенно расстроенный, доктор отправился к мадам Каудаль.