Глава 2, в которой рассказывается о замке гнома, его семье, и вспоминается прошлое.

Через два часа скачки по заснеженному извилистому лесному тракту, на всем протяжении которого дивно пахло смолой и хвоей, всадник выехал на обширную елань, диагональю в 2,5-3 километра, каждый год засеваемую овсом, пронзаемую не замершей парящей рекой, одним из притоков Висалы, деревянным мостом, портиком для ловли рыбы и переправки товаров[5] и холмом с возвышающимся на нём замком. Встав на перекинутое через реку сооружение из березы, выполненное в довольно изящном стиле, но, однако, внушающим доверие при переходе через него, можно было очень хорошо разглядеть крепость.

Твердыня боярина Силецкого была построена относительно не давно, когда гном-дворянин купил себе титул, и обошлась ему в три тысячи золотых и восемьдесят серебряных. Майдан защищали две линии укреплений – довольно внушительная и высокая дубовая стена с башнями и здоровенным барбаканом, расположенная у подножья природного возвышения, а так же не менее большая стена из черного камня, привезенного с Крупытских гор, окруженная рвом, наполненным водой. Среди этих уровней располагались разношерстные избы прислуги и челяди, деревянные колодцы, построенные для них, а так же мило украшенная сцена-эшафот и немного покосившаяся ветряная мельница. За вторым же находились четырехэтажный донжон, так же выстроенный из камня, только белого, привозимого с архипелага, склад, забитый кедром, сосной и бочками со смолой, амбар, заполненный разного вида мясом, овсом, мукой, яйцами и прочим провиантом, конюшни, в которых содержалось пятнадцать коней разных пород, казармы кнехтов, коих в распоряжении лорда имелось восемнадцать единиц, а так же колодец каменный, кузница и таверна «Время собирать’ся…», открытая глуховатым и слепым на один глаз орком Джонамаром и его женой, Алабертой.

Так же стоит отметить некоторую особенность, присущую не многим замкам мира, а именно наличие орудийной пушечной башни. Причем сделана она не из камней, а из кирпича, и содержит две пушки, которые прекрасно могут обстрелять группу врагов, появившихся из леса.

Матиаш подъехал к первым воротам, которые охраняли два война, одетые в кожаные доспехи и железные кирасы. На головах они носили салады, а в руках держали гномьи алебарды. Тот, кто был поменьше, видно, полукровка – гном и эльф, у которого из-под шлема свисала пышная борода, наверняка был постарше, чем стоящий по левую руку от него человек, спросил приблизившегося путника: «Кто таков, что надо?»

- Я из монастыря святого Александра с поручением к вашему господину.

- Овощи, фрукты, съестные припасы провозим?

- Где? В робе?

- Ну, мало ли?.. Да ладно, я шучу! Эх, постоял бы ты здесь с мое, когда вокруг тебя только вон этот истукан малолетний. Давай я тебя провожу.

Наш герой въехал в крепость в сопровождении веселого кнехта. Выехав на майдан, воин крикнул, что бы позвали некоего Игнатия. Через пару минут на крыльце показался домовой в эльфийском костюме лакея.

- Чего тебе, Борис?

- Да тут какой-то эльф к господину с поручением.

- Гони его к черту!

- Он монах.

- Из Александровского?

- Да

- Ну пускай идет за мной.

Матиаш подбежал к полурослику и они направились в глубь донжона.

Помещения замка были отлично обставлены. В каждой комнате и в главном зале, расположенном сразу за прихожей, имелся камин. Везде, даже в коридорах, на полах лежали гоблинские ковры, а на стенах весели гобелены. Мебель, коей имелось много, сделана если не из черного дерева, то из дуба, который в этих краях водился в редкости и стоил дорого. Все освещалось специфично, так, чтобы было не темно и, в то же время, не сильно светло.

Вернемся к описанию трапезной, в которую попал наш леший, пройдя через главные двери[6] и квадратную гардеробную. Она имела форму прямоугольника, примерно 20 на 15 метров. Как уже сказано выше, в ней находился камин, причем большой. Стоял он в дальнем конце. Над ним располагались трофеи, причем, как и с охоты, так и военные: две кабаньи головы, одна медвежья, три оленьих, множество птичьих, причем пернатые представлены здесь и в форме целого чучела, мечи, секиры и сабли. А посередине висели гербовой щит с изображенными на нем топором (снизу) и тремя зубами (сверху) на бело - голубом фоне, и драконья голова. Слева от очага, в углу, стоял полный гусарский доспех с двумя крыльями и шкурой рептилии. Стена с этого края играла осветительную роль – в ней были сделаны витражные окна, составляющие вместе одну картину, повторяющую шедевр знаменитого мастера из Тэлмирита, Гальвана Дотоле, описавшего на холсте битву при Паноцке, которая положила конец набегам орков на Рэвинстерн[7]. Противоположная стена была в портретах немногочисленной родни господина замка, среди которых его был самым большим[8]. И, конечно, стоит сказать о мебели, выполненной из черного дерева, росшего только в землях Ханства. Столов было три, и расставлены они пропорционально дальним стенам. Стулья были изящные и однообразные, за исключением тех, что предназначались для владельца и его жены. Они, кресла, были, к слову, выше и очень походили на троны. Закончим описание этих палат, указав, что с потолка свисала люстра из хрусталя, что было самым редким явлением в замках, и обозначив выход, находящийся справа от камина на бортовой стене( значит арка, а это была именно арка, шириной в метр, вела в помещение, находящееся справа относительно камина).

После того, как вы подошли к нему, вашему взору открывается внутренность единственной угловой башни донжона, а именно достаточно широкая винтовая лестница, ведущая к кладовым и кухне (вниз), или же к покоям гостей, залу для семейных развлечений и к покоям самих господ (вверх).

Второй этаж главный герой оглядел мельком, ибо с его позиции, то есть со ступеней, можно было увидеть только коридор с дверьми по его бокам, а вот третий он мог осмотреть полностью. Стены там сплошь завешаны гобеленами со сценами охоты, празднеств и плаваний. Так же в комнате имелось множество шкафов с книгами и музыкальных инструментов, шахматный и письменный столики, а так же другие вещи, которыми обычно дворяне украшали свою повседневную жизнь.

Вот, наконец, Матиаш в сопровождении полурослика дошел до последнего уровня – четвертого. Он делился на две зоны – комната с камином, у которого любил сидеть боярин, и спальное помещение. Разделены они были стеной и дверью в её середине. Очаг стоял в дальнем правом углу, то есть соединял внешнюю стену с перегородной. Рядом с ним, спиной к пришедшим, стояло меховое черное кресло, в котором сидел пан Силецкий, а на подлокотнике стояла пинта кваса. Единственным работающим источником света в помещении был огонь от камина, так что картина представлялось жуткой.

- Кто это идет? – спросил господин.

- Я, ваша достойность.

- А, это ты, Игнатий,- не поворачиваясь, продолжил хозяин замка,- с чем пожаловал?

- Ваше благородие, вашего внимания требует некий эльф.

- Гони его к черту!

- Господин, он монах!

- Ну тогда в другую сторону! Всему-то тебя надо учить, как будто сам ничего не разумеешь и ни капельки не соображаешь! Сказано же, не беспокоить! Я тут, понимаешь ли, пытаюсь подумать, а все лезут, мешают, с мыслей сбивают…

Жалобную речь гнома была прервана открывшейся дверью, в которой показалась пана Силецкая, одетая в красное платье с шафранной тесьмой, что, кстати, прекрасно смотрелось на фоне такого же цвета стен с потолочными плинтусами, украшенными сусальным золотом.

- Муж мой, любовь моя, почему ты не хочешь выслушать этого доброго эльфа из монастыря святого Александра?

- Святого Александра?! – с этими словами боярин соскочил с кресла и повернулся к пришедшим.

На вид это был обычный гном – ухоженная темно-рыжая борода типа, как мы бы сказали, «старый голландец», длинные, спадающие до плеч и неухоженные волосы, карие глаза, нос-картошка и суровое лицо. Из отличительных черт, наверное, можно было назвать только шрам, идущий через левый газ и заканчивающийся у рта, и добродушный, почти детский взгляд.

Одет он был в бирюзовый жупан, обвязанный белым поясом, сапоги и синюю шапку с белым окружным вывертом, разрезанным посередине, левая часть которого была отогнута, а правая стояла и держала синюю брошь, в которую вставлены три орлиных пера, смотрящие на тридцать, шестьдесят и девяносто градусов[9].

- Так ты, верно, от Вита? Что же раньше молчал? Ну-ка, выйди на свет, дай-ка тебя разглядеть. О, вас там, в аббатстве, верно, голодом морят! Ну ничего, откормим! Игнац, вели кухаркам на стол накрывать. А ты говори, с чем пожаловал.

Матиаш представился, сказал, что прибыл от своего протектора с поручением и передал ему сверток. Анджей был очень удивлен, когда услышал, что передавал монаху какой-то предмет и поспешил раскрыть содержимое посылки, как только получил её в руки.

А в тартановом платке оказалось две вещи – деревяшка и письмо. Боярин начал читать его и через минуты две убрал в карман вместе с отрезом ткани, отбросив второй предмет на пол. Лицо его сразу стало серьезным и грустным одновременно.

- Прошу к столу! – сказал он.

Вместе с панной они спустились в главный зал, где была приготовлена трапеза. Провинциальный рацион, представленный здесь, включал в себя трех гусей с яблоками, трех-с гречкой, двух запеченных уток, хлеба (видов пяти, или шести), булки с маком, с сахаром, пирожки с луком, с яйцом, с луком и яйцом, с вареньем, с маслом…(всего двадцать два вида), отдельно варенье, вареные яйца, колбасы из оленины, из телятины, из куриц, соленья (огурцы, помидоры и грибы), вареная картошка, квас, медовуха, вино и кедровая настойка (я не хочу и не пытаюсь рекламировать спиртные напитки).

Матиаш, который до этого питался в основном кашами и редко мясом, как бы не пытался удержать себя, буквально набросился на все, что попадалось под руку. Боярыня со спокойствием принялась за еду. Муж же её ни к чему не притронулся и сидел, как контуженый.

Через минут десять он прервал затянувшеюся тишину словами:

- Душа моя, Эржебет, не могли бы вы приказать прислуге принести салат?

- Что? Салат?

- Да, именно салат?

- В-в-в каком смысле?

- Ну обычный салат. Можно любой.

- Я вас не понимаю!

- Что же тут непонятного? Попросите прислугу нарезать овощи и смешать их.

- Но, голубчик, вы же никогда не ели таких блюд и находили их мерзкими и не вкусными, считали их ненужной западной штукой. У нас в имении отродясь никто салатов не делал.

После этих слов Анджей ударил себя рукой в лоб и закрыл глаза. Помолчав так несколько секунд, он обратился к Матиашу:

- Послушай меня, сынок, тебе эти знания могут пригодится. Люди противоположного нам пола делятся на два типа – на девушек и баб. Последние же, в свою очередь, так же имеют секунду различия: ведьмы и дуры. Так вот мне посчастливилось жениться на самой последней.

- Память у вас, душенька, дырявая,- продолжил боярин, обращаясь к своей супруге,- неделю назад, перед приездом Билевича, мы с вами обуславливались, что после этих слов вы должны пойти на кухню и ждать меня там для обсуждения некоторых моментов. В тот раз я тоже… полчаса перед ротмистром панцирной хоругви, в которой я состою, требовал, чтобы мне, в моем же замке, принесли салат. И теперь я этим своим монологом, благодаря вам, любовь моя, озадачил нашего гостя. Ну, видно, ничего мне не остается, как выложить все карты на стол.

Начну с того, что знаю я твоего опекуна, мальчик, уже давно, и более того, вожу с ним крепкую дружбу. Нашли мы его в трактире «Черный дракон», что недалеко от Кравиште. Помню этот день, как будто это было позавчера (у гномов принято говорить именно так). Тогда никаким боярином я ещё не был, но был простым воином, искателем приключений, а он – плутом и вором. Мы, а нас было двое, решили помочь бедняге применять его способности для лучшего дела. И уже втроем мы совершили немало славных и веселых дел. Но самым важным и, если можно так сказать, роковым, было последнее – убить, как ни странно, черного дракона высшего порядка. Нелегко это было, теперь каждый из нас на лице носит шрам, но сокровищ мы оттуда вынесли…собственно, на них я и купил титул с землей, а так же построил замок. Но не об этом речь. Среди всего добра ящер больше всего защищал, не поверишь, этот платок, который ты привес мне сегодня. Нам стало интересно, что это, а он оказался одним из частей килта, созданного в древние времена и ограждающего носителя от стрел, мечей и магии. Необходимо было спрятать его. На это вызвался Вит. Он отказался от своей доли добычи и ушел в монастырь, чтобы спрятать артефакт от злых рук. И вот сейчас он пишет, что им сообщили о готовящемся разорении аббатства одной группой фанатиков, верящих в возвращение князя – волколака и стремящимся помочь ему и собрать древние артефакты.

- То есть вы хотите сказать, что, пока мы тут мило беседуем, какие-то сектанты грабят мой монастырь и убивают моего протектора?

- Ну…да. Но послушай, что я скажу. Вит приказал ни при каких обстоятельствах не приходить ему на помощь, ибо мы все равно опоздаем, а так же выдадим врагу, где спрятан платок.

Матиаш спокойно допил вино из своего кубка, поставил его на стол, помолчал несколько секунд, а потом как вскочил и понесся к выходу. Когда он уже достиг цели, дверь неожиданно открыл с другой стороны Борис. Она ударила лешего по лбу и тем самым лишила его сознания, итак потрясенного за несколько последних минут.