Перевод или интерпретация - чем же мы все-таки занимаемся?

Возможен ли перевод с одного языка на другой? Чем от­личается перевод от интерпретации смысла на другом языке? Как трактуют перевод различные теории? Толь­ко ли содержание интересует нас в переводе, или кто такие Бармаглот и Брандашмыг? Отличается ли анг­лийский "гад" от русского?

Начнем, пожалуй, с примеров.

Первый пример - это перевод английского текста, вы-полненный системой машинного перевода': Group I surfactants were identified as being the most promising for tertiary oil recovery since their tension ranges coincide most closely with the measured equivalent alkane carbon numbers of crude oils.

Поверхностно-активные вещества группы 1 были иденти­фицированы в качестве наиболее перспективный для извлечения третичного масла (нефти), так как серии (диапазоны) их натяжений совпадали наиболее близко с числами углерода алана измеренного эквивалента не­очищенных масел (нефтей).

Второй пример взят из книги блестящего сатирика Ю.Полякова:

"...по подстрочнику можно переводить даже с древне-азотского языка, который, как известно, полностью утра­чен. Делается это элементарно. В подстрочнике значится: У моей любимой щеки, как гранат, Лицо, как полная луна, Тело, как свитки шелка, Слова, как рассыпавшиеся жемчуга

' Перевод выполнен системой машинного перевода "СИМПАР" (см. Искусственный интеллект: Справочник.- Кн.1 - М., 1990).

Задача поэта-переводчика - следовать, конечно, не бук­ве, но духу оригинала:

Нас с Зухрою луноликой

Ночь укроет повиликой..."¹

Вот так мы и переводим, лавируя между Сциллой неук­люжей дословности и Харибдой вольной интерпретации. А как же надо переводить?

Считается, что переводить следует так, чтобы передать в переводе всю полноту содержания оригинала, включая его тончайшие оттенки. Мне это требование напоминает известный призыв Н.Островского "...прожить... надо так, чтобы не было мучительно больно и т.д." Требование пе­редать в переводе всю полноту содержания так же катего­рично, как этот призыв, и так же редко выполняется.

В этой главе мы еще вернемся к вопросу о том, на­сколько возможен полный перевод, а сейчас попытаемся разобраться, как же вообще протекает процесс перевода с одного языка на другой.

В принципе для целей практических, которые мы пре­следуем в этой книге, все разнообразие теорий перевода² можно свести к двум основным подходам, трансформаци­онному и денотативному. Это, по крайней мере, упростит нашу задачу.

Трансформационный подход рассматривает перевод как преобразование объектов и структур одного языка в объекты и структуры другого по определенным правилам.

В ходе трансформации преобразуются объекты и струк­туры разных языковых уровней - морфологического, лек­сического, синтаксического.

Так, на лексическом уровне мы преобразуем слова и словосочетания исходного языка в слова и словосочетания языка перевода. То есть, попросту говоря, заменяем одни другими по определенным правилам или, точнее, спискам

¹ Поляков Ю.М. Козленок в молоке.- М., 1997.

См., например, Комиссаров В.Н. Лингвистика перевода.- М., 1981; Рецкер Я.И. Теория перевода и переводческая практика.- М., 1974; Во­просы теории перевода в зарубежной лингвистике.-М., 1978.

соответствий, меньшая часть которых хранится в нашей памяти, а большая - содержится в двуязычных словарях и грамматиках.

Однако нельзя забывать, что слова в составе словосоче­таний могут преобразовываться иначе, чем отдельно взя­тые. Словосочетание - это уже маленький контекст, а кон­текст, как вы помните, изменяет значение слов и влияет на выбор эквивалента в другом языке.

Таким образом, трансформации (и не только на лекси­ческом уровне) мы производим, как принято говорить, под управлением контекста.

Например, если трансформировать отдельно взятое английское слово "book", то можно с полным основанием заменить его главными словарными эквивалентами - су­ществительным "книга" и рядом глаголов "заказывать", "бронировать", "резервировать". Эти же эквиваленты слова "book" останутся и при переводческих трансформациях большинства словосочетаний с этим словом: "interesting book" - "интересная книга", "book tickets" - "заказывать би­леты" и т.п.

Однако, если мы трансформируем, скажем, словосоче­тание "book value", то получим совершенно иной русский эквивалент "балансовая стоимость", в котором нет русских эквивалентов отдельно взятого слова "book".

Одна из проблем трансформационного метода, как ви­дите, состоит в том, чтобы при переводе с помощью трансформаций отделить связанные словосочетания от отдельных слов, объединенных лишь грамматически, и произвести трансформацию в соответствии с результатами такого разделения.

Надежного формального метода выделения связанных словосочетаний не существует, т.е., скажем, для систем машинного перевода, которые в большинстве своем бази­руются на трансформационном подходе, более тесная связь между словами "book" и "value" в словосочетании "book value" не заметна - для них такое словосочетание ни­чем не отличатся, например, от сочетания слов "book store"

(книжный магазин). Человек же выделяет словосочетания такого рода на основе сложного анализа смысла, а соответ­ствующий эквивалент хранит в памяти или находит в сло­варе.

На синтаксическом уровне в процессе перевода осуще­ствляются трансформации синтаксических конструкций исходного языка в соответствующие конструкции языка перевода.

Примером может служить соответствие конструкций будущего времени в русском и английском языках: личные формы служебного глагола "быть" + неопределенная фор­ма основного глагола преобразуются в личные формы служебного глагола "to be" + неопределенная форма ос­новного глагола. Множество других примеров синтаксиче­ских трансформаций при переводе можно найти в любом учебнике грамматики иностранного языка, например анг­лийского.

Трансформации осуществляются и на морфологиче­ском уровне. Наиболее наглядный пример - это транс­формации словообразовательных моделей. Скажем, анг­лийская модель образования отглагольных существитель­ных "глагольная основа + суффикс -tion (-sion)" трансфор­мируется в русскую модель "глагольная основа + суффикс -ание (-ение)" (например, rota-tion - вращ-ение).

Трансформации при переводе не обязательно произво­дятся в пределах одного языкового уровня. Так, например, английская синтаксическая структура have (has)+ Participle II может трансформироваться в русскую структуру мор­фологического уровня с глагольными приставками с-, на-, про- (например, has done - сделал, have drawn - начертили, has read - прочитал)

Трансформационный метод перевода можно сравнить с расшифровкой зашифрованного текста с помощью "книги кодов", роль которой выполняет двуязычный словарь, и "свода правил дешифровки", изложенных в грамматиче­ском справочнике.

Давайте проведем эксперимент - переведем отрывок из

романа Грэма Грина "Брайтонский леденец", используя трансформационный подход, т.е. пользуясь только слова­рями и своим знанием правил лексико-грамматической сочетаемости английского и русского языков.

Будем действовать, как при расшифровке, т.е. начнем с первого слова, затем перейдем ко второму и т.д.:

"The Boy stood with his back to Spicer staring out across the dark wash of sea. They had the end of the pier to themselves; everyone else at that hour and in that weather was in the concert hall¹".

Выполним последовательно лексические и синтаксиче­ские трансформации, используя правила русской лексико-грамматической сочетаемости для выбора эквивалентов и согласования:

the - определенный артикль, не переводится или перево­дится как "этот";

Boy - мальчик, парень, школьник, молодой человек (в тек­сте это слово написано с прописной буквы, т.е. это - имя собственное, может быть, кличка или прозвище); stood - стоял (синтаксическая трансформация английской формы простого прошедшего времени в русский ее ана­лог);

with - с, от, у, при, творительный падеж управляемого сло­ва (выбираем творительный падеж, учитывая значение управляемого существительного);

his - его, своя, не переводится (по правилам русской стили­стики притяжательное местоимение в таком сочетании не употребляется, не переводим); back - спина, назад, поддерживать (выбираем эквивалент

"спина" из-за притяжательного местоимения); to - к, до (выбираем "к" по правилу сочетаемости); Spicer - Спайсер (имя собственное);

staring out - пристально глядя (связанное словосочетание); across - через, сквозь (учитывая сочетаемость со словами "морской прибой", выберем эквивалент "на");

' Greene G. Brighton Rock.- Penguin Books.

the - определенный артикль, не переводится или перево­дится как "этот";

dark - темный;

wash - мытье, стирка, прибой (по понятной причине вы­бираем прибой);

of - родительный падеж управляемого слова, не перево­дится;

sea - море (здесь "моря");

wash of sea - переводим как устойчивое русское словосоче­тание "морской прибой";

they had... to themselves - был в их полном распоряжении (связанное словосочетание);

the - определений артикль, не переводится или переводит­ся как "этот";

end - конец (край);

of - родительный падеж управляемого слова, не перево­дится;

the - определений артикль, не переводится или переводит­ся как "этот";

pier - пирс, мол (здесь "пирса", "мола");

everyone - все;

else - кроме;

at - в, при (выбираем "в");

that - тот;

hour - час;

and - и;

in - в;

that - ту;

weather - погода (здесь "погоду");

was - был (здесь "были" по согласованию с русским подле­жащим "все");

in - в;

the - определений артикль, не переводится или переводит­ся как "этот";

concert hall - концертный зал (атрибутивное словосочета­ние). В итоге, согласовав слова и сделав некоторые переста-

новки по правилам согласования и управления русского языка, получим вот такой перевод:

"(Этот) Мальчик (парень, школьник, молодой человек) стоял спиной к Спайсеру, пристально глядя на темный морской прибой. (Этот) край пирса (мола) был в их пол­ном распоряжении; все кроме (них) в тот час и в ту погоду были в концертном зале".

Что ж, трансформационным методом, как видите, можно сделать вполне приличный перевод. Правда, оста­нется несколько нерешенных вопросов:

- Кто стоял, мальчик, школьник или молодой человек?

- Этот мальчик, школьник и т.д. или просто мальчик, школьник и т.д.?

- Этот край пирса или просто край пирса?

- Пирс или мол?

- Почему прибой темный, если известно, что ночью по­лоса прибоя светлее моря?

Значит ли это, что трансформационный метод не по­зволяет сделать полный перевод? Чего же не хватает в нем такого, что не позволяет прояснить эти неясные места?

Перед тем как попробовать ответить на эти вопросы, посмотрим, как этот текст перевели другие переводчики. Вот перевод этого отрывка из сборника: Грэм Грин "Меня создала Англия" и "Брайтонский леденец" (перевели "Брай-тонский леденец" Е.Петрова и А.Тетеревникова):

"Малыш стоял спиной к Спайсеру, глядя вдаль на тем­ную полосу прибоя. На конце мола не было никого, кроме них; в такой час и при такой погоде все были в концертном зале".

Оставим на совести автора "темный прибой" и посмот­рим на отмеченные курсивом отличия.

Как видите, эти переводчики внесли полную ясность в наш перевод и решили почти все проблемы. Но удалось это им не потому, что они применяли какой-то иной под­ход, а потому, что им был известен более широкий кон­текст (они знали, что прозвище одного из героев этого ро­мана Грина ранее было переведено, как Малыш и что дей­ствие происходит на молу, а не на пирсе).

Однако сравнение переводов по другим признакам по­казывает, что переводчики действительно применяли не только трансформационный подход. Об этом свидетельст­вуют появившиеся "из воздуха" слова "вдаль" и "полоса", ко­торые нельзя получить путем трансформаций слов и сло­восочетаний исходного текста.

Подход, который использовали вместе с трансформа­ционным переводчики этого отрывка, называется дено­тативным. Это второй наиболее распространенный под­ход к теоретическому истолкованию переводческого про­цесса

Согласно этому подходу, перевод осуществляется как трехэтапный процесс, состоящий из следующих этапов:

• Этапа восприятия сообщения на исходном языке.

• Этапа формирования мыслительного образа (концеп­та) этого сообщения.

• Этапа интерпретации этого образа средствами языка перевода.

В отличие от трансформационного, денотативный под­ход не устанавливает прямую связь между словами и слово­сочетаниями двух языков - перевод по денотативному ме­ханизму предполагает свободный выбор средств языка пе­ревода для передачи смысла сообщения на исходном языке.

Схемы процесса перевода по трансформационному и денотативному пути приведены на Рис. 3.

Название этого метода происходит от слова денотат, т.е. фрагмент объективной реальности, с которым соотносит­ся как исходное сообщение, так и его перевод.

Наиболее наглядно этот подход иллюстрирует перевод идиом. В приведенных ниже примерах отсутствие прямой связи между исходным текстом и его переводом очевидно, они связаны лишь общим смыслом:

"A stitch in time saves nine" - "Хороша ложка к обеду".

"There is many a slip between the cup and the lip" - "He го­вори "Гоп!", не перепрыгнув".

"Out of sight, out of mind" - "С глаз долой, из сердца вон".

Трансформации Морфологические Лексические Синтаксические

Исходный текст

Перевод

Перевод по трансформационному механизму

Мыслительный образ исходного текста (концепт)

Исходный текст

Перевод

Перевод по денотативному механизму Рис.3

Нет прямой связи между исходным текстом и перево­дом и в тех речевых штампах, о которых мы говорили в предыдущей главе, например:

"Mind your step!" - "Осторожно, не споткнитесь!" "Enjoy your meal!" - "Приятного аппетита!" Перевод, выполненный по денотативному методу, ино­гда называют интерпретацией, в отличие от собственно перевода, выполняемого путем трансформации форм од­ного языка в формы другого.

Зачастую мы прибегаем к денотативному механизму перевода в силу необходимости разъяснить тем, для кого предназначен перевод, смысл обращенного к ним выска­зывания:

"You must show your commitment" - "Вы должны пока­зать свою готовность участвовать" (например, в проекте).

Если бы мы переводили путем трансформаций, то среди русских эквивалентов слова "commitment" не нашли бы подходящего (commitment - вручение, передача, заключе­ние под стражу, обязательство, совершение, например, преступления).

Различия в образе жизни и мышления носителей раз­ных языков довольно часто приводят к тому, что перево­дчик бывает вынужден интерпретировать, объяснять то или иное понятие, прибегая к денотативному подходу.

Много таких понятий появляется сейчас, в постсовет­ский период. Это не только термины и квазитермины, ко­торые чаще всего транслитерируются и не вызывают за­труднений при переводе (например, "римейк", "фан", "бу-тик"); это и новые понятия качественной оценки действий (такие как "integrated" или "counterproductive"), которые почти всякий раз требуют от переводчика интерпретации в зависимости от контекста и речевой ситуации.

Мы еще вернемся к этому, а с₍ейчас, я думаю, у читателя возник вполне закономерный вопрос: "Как же мы, собст­венно переводим? Какая из этих теорий соответствует ис­тине?"

Ответ достаточно однозначно подсказывает нам прак­тика перевода - в определенной мере обе теории соответ­ствуют истине, и при переводе мы пользуемся как одним, так и другим методом.

Переход от трансформаций к интерпретации смысла средствами языка перевода точнее всего описан В.Н.Ко­миссаровым¹.

Он выделяет пять так называемых уровней эквивалент­ности перевода, из которых два первых (уровень слов и словосочетаний и уровень предложения) соотносятся с прямыми межъязыковыми трансформациями, а осталь­ные предполагают достаточно свободную интерпретацию

Комиссаров В.Н. Слово о переводе.- М., 1973.

смысла переводимого текста на основе более широкого контекста, ситуации и фоновой информации.

Следует отметить, однако, что на практике такое четкое разделение уровней вещь достаточно редкая. Как правило, переводя, мы применяем своего рода комбинацию этих двух подходов и тот или другой подход преобладает в за­висимости от переводческой ситуации, вида перевода, типа переводимого текста и, конечно, прямо связан с профес­сиональным уровнем переводчика.

Прежде всего следует сказать о роли "человеческого фактора" в выборе одного из этих механизмов.

Сколько бы не утверждали обратное певцы "трудового подвига", все мы довольно-таки ленивы и склонны идти по пути наименьшего сопротивления, а именно этот путь предлагает трансформационный метод.

Перевод по трансформационному механизму требует меньше "умственных усилий" и, как правило, переводчики предпочитают его в своей рутинной работе, переводя сло­во за словом, пока не натолкнутся на такое слово или на такую грамматическую конструкцию, которые заставят их изменить порядок слов, перефразировать перевод или во­обще отказаться от трансформаций и пойти по пути ин­терпретации содержания оригинала (т.е. применить дено­тативный подход).

Приведу пример из того же "Брайтонского леденца":

"The banister shook under his hand, and when he opened the door and found the mob there, sitting on his brass bedstead smoking, he said furiously..."

"Перила шатались под его рукой, и, когда он открыл дверь и увидел, что все ребята здесь и курят, сидя на его медной кровати, он гневно крикнул.."

Можно, по-видимому, с достаточным основанием ут­верждать, что до слов, отмеченных курсивом, переводчики переводили этот текст "слово за слово", т.е. трансформа­ционным путем, и только натолкнувшись на конструкцию "found the mob... sitting... smoking", прибегли к денотатив­ному механизму (почему перевод этой конструкции нельзя

считать сложной синтаксической трансформацией, я ска­жу чуть позже).

А ведь у переводчиков художественной литературы времени на обдумывание, на интерпретацию, казалось бы более чем достаточно, но, во-первых, трансформировать текст легче, во-вторых, трансформации нередко дают вполне приемлемый результат, поэтому, как говорится, "от добра добра не ищут".

При синхронном переводе на интерпретацию просто нет времени, поэтому синхронисты, как правило, перево­дят по трансформационному механизму, зачастую жертвуя стилистической "гладкостью".

При устном последовательном переводе, когда нужно запомнить и перевести сразу несколько предложений, ес­тественно, преобладает денотативный подход, т.е. интер­претация, и перевод редко бывает структурной копией оригинала.

На выбор подхода, безусловно, влияет и жанр ориги­нального текста - в общем случае при переводе художест­венной литературы, особенно поэзии, преобладает денота­тивный подход, так как задача такого перевода не только и не столько передать содержание, сколько создать адекват­ный образ, вызвать у читателя соответствующие эмоции и ассоциации, а средства для этого в разных языках бывают разные (об этом мы еще поговорим).

При переводе научной и технической литературы, на­оборот, важнее всего точно передать содержание и здесь естественным образом преобладают трансформации.

А теперь давайте подумаем, так ли уж различны эти два подхода, трансформационный и денотативный?

Ведь и денотативный перевод, т.е. свободную интерпре­тацию данного отрезка текста оригинала, тоже можно счи­тать трансформацией, т.е. структурным аналогом этого отрезка текста в другом языке. Да, это, безусловно, так, но два существенных различия все-таки есть.

Первое различие количественное:

- Трансформации используются многократно или, как принято говорить, являются регулярными.

- Переводческие соответствия на основе денотатов (интерпретации) применяются только для данного случая или, как принято говорить, являются окказиональными.

What'er I be, old England is my dam!

So there's my answer to the judges, clear.

I'm nothing of a fox, nor of a lamb;

I don't know how to bleat nor how to leer:

I'm for the nation!

That's why you see me by the wayside here,

Returning home from transportation¹.

Отвечу судьям ясно: край родной,

Где б ни был я, душе моей оплот.

Овечкой блеять и вилять лисой

Не стану я. Мне дорог мой народ.

По этой лишь причине

Из Англии я изгнан был, но вот

Домой я возвращаюсь ныне.

В этом примере поэтического перевода соответствие оригинала и перевода окказионально, т.е. уместно лишь для этого случая, в то время как, скажем, соответствия "Good morning - Доброе утро", "come in - войдите", "open the win­dow - откройте окно" и им подобные регулярны, т.е. упот­ребительны во всех или почти во всех случаях.

Правда, переводы идиом и речевых штампов употребля­ются многократно, но они все-таки относятся к соот­ветствиям на основе денотатов, так как обладают вто­рым отличием - выражают единый и неделимый мыслен­ный образ (концепт).

Трансформационные соответствия отрезка текста мож­но разделить на составляющие (например, "good morning" = "good" - "добрый" + "morning-утро"; "open the window" = "open" - "откройте" + "window" - "окно"), в то время как соответствия на основе денотата разделить на отдельные составляющие нельзя.

¹ Meredith G. The Old Chartist (Meредит Д. СтарыйчартистI Пер. В.Е.Васильева // Английская поэвия в русских переводах.-М., 1981.

Чтобы убедиться в этом, достаточно взять какое-нибудь отдельно взятое соответствие, скажем, из приведенного выше стихотворения или из речевого штампа "Staff only" -"Посторонним вход воспрещен" и посмотреть, будет ли оно правильным.

Легко убедиться, что слово "transportation", взятое от­дельно, едва ли означает "изгнание", а слово "staff вряд ли еще где-нибудь может иметь значение "посторонний", или "вход", или "воспрещен".

Соответствие из перевода "Брайтонского леденца", о котором мы говорили выше ("found the mob... sitting... smoking" - "...увидел, что все ребята здесь и курят, сидя..."), также нельзя считать трансформацией из-за его неделимо­сти и окказиональности ("все ребята" нельзя, очевидно, считать регулярным эквивалентом слова "mob").

Конечно, в больших фрагментах даже поэтических пе­реводов можно найти отдельные правильные регулярные соответствия, но это не будет означать, что в целом мыс­лительные образы оригинала и перевода-интерпретации не составляют единое целое и не созданы только для данного случая.

На Рис. 4 наглядно показано еще одно отличие транс­формационного метода - он процедурно (алгоритмиче­ски) прозрачен, и перевод, выполненный путем трансфор­маций, легко преобразовать в обратный, в отличие от пе­ревода, сделанного по денотативному механизму - напри­мер, обратный перевод "The Arabian Nights" даст нам "арабские" или "аравийские ночи", но никак не "тысяча и одна ночь".

Мне представляется, что трансформационный и дено­тативный механизмы достаточно убедительно показыва­ют, как происходит процесс перевода. Однако для того, чтобы ответить на вопрос о том, все ли мы переводим, и показать влияние переводческих знаний на процесс пере­вода, его удобно представить в виде особого типа комму­никации.