Директивы французского и германского главного командования от 4 сентября

При исследовании событий в дни подхода германских армий к р. Марне я указал на те обстоятельства, которые постепенно склонили французского главнокомандующего к решению прекратить отступление раньше, чем было предположено в его директиве от 1 сентября, а именно: неожиданный поворот германского правого фланга к юго-востоку; исключительно выгодное положение, в котором оказалась по отношению к этому флангу 6-я французская армия; энергичная деятельность ген. Галлиени в Парижском укрепленном районе и успешная переброска французских войск из Лотарингии на запад. Впрочем, необходимо отметить, что это решение не являлось результатом исключительного воздействия на Жоффра этих объективных условий стратегической обстановки, а в значительной степени было принято последним под давлением различных личных влияний. Жоффр представлял себе действия союзных войск в течение ближайших дней не иначе, как в виде обороны на удобном для этого рубеже: если бы таковым рубежом не могла послужить р. Сена, то следовало искать его далее к югу. Такое настроение главнокомандующего сильно озабочивало и его ближайших сотрудников в главной квартире, и командующих армиями, и даже само французское правительство. Мысль о необходимости именно теперь использовать благоприятные условия для осуществления давно задуманного маневра, против правого неприятельского фланга настойчиво, изо дня в день, внушалась Жоффру штабом Парижского укрепленного района; опасение, что, уйдя за Сену, союзные армии упустят удобный момент для перехода в наступление, открыто высказывалось во французской главной квартире; наконец, правительство, официально отказываясь от вмешательства в ведение операций, тем не менее неофициально, через посредство различных лиц, осаждало главнокомандующего требованиями, предложениями [9] и советами возможно скорее перейти в общее наступление, дабы уже больше не отдавать отечественной территории на разграбление и разорение германских полчищ. По всей стране, от края и до края французской земли, пронеслись и взволновали людей недоуменные вопросы: когда же начнут наступление французские армии? или Франция уже не имеет вооруженной силы? или германцы после многих боев и форсированного движения через Бельгию и северную Францию еще не ослабели?{259}.

И вот, под совместным давлением этих разнородных факторов, под впечатлением ежедневно нарождавшихся новых явлений, манивших к переходу к активным действиям, постепенно увлекаемый подъемом наступательного настроения вокруг себя, Жоффр, наконец, принял решение остановить свои армии, повернуть их лицом к северу и всеми силами атаковать преследовавшего их противника. Это решение было объявлено армиям в директиве, подписанной главнокомандующим вечером 4 сентября. Основная идея определяемого ею маневра уже была указана мною в последней главе 1-го тома, теперь же необходимо подробнее ознакомиться с этим оперативным документом и глубже вникнуть в замысел французского полководца.

Прежде всего возникает вопрос: как мотивировано принятое решение? Директива дает ответ на этот вопрос следующими словами: «Следует использовать рискованное положение 1-й германской армии с целью сосредоточить против нее силы союзных левофланговых армий; в течение 5 сентября будут приняты все меры для того, чтобы начать атаку 6-го». Затем отдельным армиям указаны следующие задачи: 6-й армии всеми своими силами, находящимися к северо-востоку от Парижского укрепленного района, переправиться через р. Урк между Лизи и Мэй-ан-Мюльтьен и атаковать в общем направлении на Шато-Тьери (в состав этой армии передан 1-й кав. корпус ген. Сорде); английской армии, развернувшись фронтом на восток, на линии Куломье, Шанжи, атаковать в общем направлении на Монмирай, 5-й армии, стянувшись к своему левому флангу и развернувшись по линии Сезан, Эстернэ, Куртасон, атаковать в северном направлении (2-й кав. корпус ген. Конно должен был установить связь с английской армией); 9-й армии прикрывать правый фланг 5-й армии, удерживая за собой выходы из Сен-гондских болот. Все эти армии должны были начать атаку с утра 6 сентября.

Что касается двух правофланговых армий, то о них даже не упоминается в рассматриваемой нами директиве; это обстоятельство как будто бы указывает на то, что первоначально переход в наступление предполагался только группой левофланговых армий, или оперативная роль этих армий в тот день еще не выявилась в соображениях французского главнокомандующего. Эти армии [10] лишь на следующий день, 5 сентября, получили отдельные распоряжения для боевых действий 6-го: 4-я армия должна была прекратить отступление и остановить противника, сообразуя свои движения с 3-й армией, а эта последняя, прикрываясь к северо-востоку, — наступать в западном направлении, из района севернее Ревиньи, с целью атаковать левый фланг неприятельских сил, наступавших к западу от Аргон. При этом главное командование одобрило решение ген. Сарайля стремиться к сохранению связи с Верденским укрепленным районом, что до сих пор осуществлялось им по собственной инициативе, путем отступления уступами, расположенными с северо-востока к юго-западу{260}.

Таким образом, план французского наступления предусматривал на 6 сентября две атаки: главную, группой левофланговых армий (6-й, английской и 5-й) против 1-й германской армии в районе Б. и М. Моренов, и вспомогательную, 3-й армией против левого фланга 4-й германской армии. Пассивно-оборонительный участок, занятый 9-й и 4-й армиями, должен был связывать эти атаки в одну нераздельную операцию, направленную, повидимому, к тому, чтобы охватить с двух сторон главную массу неприятельских войск, развернувшихся от нижней Марны до Аргон. Каковы были шансы на успешное выполнение такого широкого охватывающего маневра? Главная атака, предпринимавшаяся на левом фланге, вследствие назначенных для нее крупных сил, значительно превосходивших своей численностью атакуемого противника и весьма выгодно расположенных по отношению последнего, имела, конечно, много шансов на достижение решительного успеха{261}, но зато атака на правом фланге была совершенно безнадежной. Что могла она дать, даже в своем местном значении, при тех слабых силах, которыми располагала 3-я армия, при необходимости поддерживать связь с Верденом и при наличии между Аргонами и Маасом превосходных сил 5-й германской армии, стремившейся к отделению крепости от французских полевых войск? Если бы ген. Сарайлю даже и удалось согласовать эти противоречивые условия (движение к западу с большей частью своих сил и сохранение прочной связи с верденским укрепленным районом), то все же корпуса германского кронпринца, подобно мечу Дамокла, висели бы над правым флангом 3-й французской армии и не давали бы ей возможности продвигаться в указанном направлении. Вообще эта армия и по своему составу, и по своему положению относительно противника, и по своей связи с соседней крепостью не была пригодна для широкого маневра.

Между тем, как мы знаем, французская оперативная мысль напряженно работала в эти дни не только в главной квартире, но и в штабе Парижского укрепленного района, где с таким нетерпением [11] ожидали той минуты, когда возможно будет броситься на противника. Ген. Галлиени до такой степени был уверен в целесообразности и необходимости скорейшего наступления 6-й армии по северному берегу Марны, что, основываясь на состоявшемся между ним и главнокомандующим обмене взглядов по этому вопросу и не дожидаясь никакого общего распоряжения по армиям, вечером 4 сентября объявил вверенным ему войскам приказ для предстоявшего наступления. В этом приказе, после сообщения необходимых сведений о противнике и требования выслать разведку вечером на Mo, Лизи, Нантейль, Сенли и Шантийи, 6-й армии была дана задача на следующий день выдвинуться к востоку, имея правый фланг у Mo и будучи в готовности атаковать германцев 6 сентября утром, в связи с англичанами; вместе с тем было приказано энергично продолжать в Париже крепостные работы и даны указания относительно распределения территориальных дивизий для непосредственной охраны укрепленного района.

Одновременно с этим в германской главной квартире ввиду постепенно выяснявшейся обстановки зарождались новые оперативные мысли, возбуждались различные опасения, появлялись новые намерения. Из разнообразных источников приходили сведения, что французы производят широкую переброску войск из Лотарингии и Вогезов на запад и что, повидимому, крупные неприятельские силы собираются в районе Парижа. При той группировке германских войск, которая образовалась к 5 сентября на нижней Марне, такая деятельность противника, естественно, должна была сильно тревожить германское главное командование: являлось опасение неприятельского наступления со стороны парижской крепости, что могло неблагоприятно отразиться на положении германского правого фланга, успешному продвижению которого придавалось такое большое значение. В результате всего этого к вечеру 4 сентября, т. е. именно в то время, когда, французы решили прекратить отступление и перейти к активным действиям на всем своем фронте, германское главное командование пришло к решению прекратить наступление своего правого фланга, заняв им оборонительное расположение к стороне Парижа. В директиве, составленной в главной квартире в тот же вечер, германским армиям указаны следующие задачи: 1-й (со 2-м кав. корпусом) — стать фронтом к Парижу между Уазой и Марной, левым флангом западнее Шато-Тьери: 2-й (с 1-м кав. корпусом) — стать фронтом к Парижу между Марной и Сеной, левым флангом между Ножан и Мэри; 3-й — продолжать наступление на Труа и Вандевр, будучи в готовности оказать содействие как левофланговым армиям, так и 2-й армии на левом берегу Сены; 4-й и 5-й — наступать к югу: 4-й — правым флангом на Витри-ле-Франсуа, 5-й — на Ревиньи, обеим с целью облегчить 6-й и 7-й армиям выход на левый берег Мозеля, а 5-й, кроме того, своим левым флангом обеспечить это наступление со стороны Вердена атакой укреплений Труайона, Пароша и С.-Мьеля: наконец, двум последним армиям наступать к Шармскому проходу для прорыва линии французских мозельских крепостей. Следовательно, отказавшись от наступления двумя правофланговыми армиями [12] и обрекая крупную массу своих войск на пассивное стояние перед Парижем в качестве заслона, германское главное командование все же ставило остальным армиям очень решительные цели: прорыв на линии мозельских крепостей и окружение французских армий правого крыла. Что возможно сказать об этом новом плане германцев? Можно было опасаться, что слишком много войск будет приведено к бездеятельности на правом фланге в ожидании неприятельского удара из Парижского укрепленного района, а с другой стороны, что силы, назначенные для достижения решительных целей в районе верхнего Мозеля, окажутся для этого недостаточными. Впрочем, этот план являлся уже запоздалым, а потому не имел никаких шансов на осуществление: противник уже приготовился к переходу в наступление, он уже создал на своем левом фланге угрозу правому неприятельскому флангу, он уже постепенно захватывал инициативу действий. Возможно ли было германцам удержать последнюю в своих руках при переходе двух правофланговых армий к обороне и при том условии, что здесь, на правом фланге, попрежнему обеим сторонам предстояли важнейшие оперативные задачи, от того или другого решения которых зависел для них исход всей кампании? Конечно, при такой обстановке инициатива действий неизбежно должна была выпасть из рук германского командования, а вместе с тем и оперативные предположения директивы от 4 сентября не могли найти себе применения{262}.

Помимо того, что самое решение германского главного командования было принято с запозданием, директива была получена в [13] правофланговых армиях лишь 5 сентября, когда не только были уже сделаны все распоряжения для дальнейшего преследования противника, но и движение войск к югу было в полном ходу, почему выполнение новых задач, данных 1-й и 2-й армиям, могло быть начато не ранее вечера 5-го или утра 6 сентября{263}.

Из изложенного выше видно, что, несмотря на твердое решение обеих сторон резко изменить свой план действий, ни одна из них вследствие различных обстоятельств еще не могла в полной мере преодолеть инерцию своих движений, а потому в течение 5 сентября оба противника (за исключением 6-й французской армии) продолжали продвигаться к югу. Этот день является, таким образом, переломным моментом, за которым события принимают уже совершенно новое направление.