Мера переводческих трансформаций

Центральное место в тематике переводческих транформаций занимает вопрос о мере их необходимости и допустимости. Ведь как и многие другие операции, трансформации могут быть либо недостаточны, либо чрезмерны, либо вообще применены там, где можно было обойтись и без них. О том, что такое действительно имеет место в переводе, говорят два популярных переводческих понятия «буквализм» и «вольность».

Буквализмы в тексте перевода - это те его места, которые являются результатом того, что переводчик не произвел необходимую трансформацию и перевел слишком близко к исходному тексту. Поскольку буквализмы - результат несостоявшейся поправки на новую коммуникативную компетенцию, они в той или иной мере затрудняют восприятие ПТ.

Обратимся к примерам:

«Gleich bei seinem ersten Besuch in unserem Hause», schrieb Max Born, «brachte Einstein seine Geige mit, um Violin-Sonaten zu spielen. Meine Frau, die er nicht kannte, begrüßte er mit Worten: «Ich höre, Sie haben gerade ein Junges gekriegt». (F. Herneck. Albert Eistein)

«Уже при первом посещении нашего дома, - писал Макс Борн, -Эйнштейн притащил с собой свою скрипку, чтобы сыграть со мной несколько скрипичных сонат. Мою жену, с которой он не был знаком, он приветствовал словами: «Я слышу, у вас как раз появился младенец!» (Ф. Гернек. Альберт Эйнштейн)

Этот буквальный перевод реплики Эйнштейна вызывает представление, что гость, впервые перешагнувший порог дома своего друга, узнает о рождении ребенка только в момент своего прихода («Я слышу..., как раз... ¹) Даже напрашивается недоуменный вопрос: может быть об этом» гость узнал по крику только что родившегося младенца? Основная причина недоумения - буквальный перевод Ich höre - я слышу. В контексте высказывания такой перевод противоречит норме русского языка. В отличие от немецкого языка (сравните: Ich höre, du bist krank. Ich höre, daß er morgen kommt) настоящее время глагола в русском языке не может иметь значения предшествования моменту речи, поэтому при чтении перевода складывается впечатление, что фраза о ребенке произнесена в тот момент, когда произнесший ее узнал о его существовании. Перевести, конечно же, следовало: Я слышал,..., и было бы совсем хорошо, если бы вторая часть фразы была переведена в соответствии с тем, как принято у русских говорить в аналогичных ситуациях, например:

Я слышал, вас можно поздравить с новорожденным. Порой буквализмы грубо искажают саму суть высказывания. Сравните:

Wagen für Appel und Ei einsteigern und Profit teilen. (E. M. Remarque. Drei Kameraden)

Пустим машину в обмен на яблоки и яйца, а прибыль поделим.

(Э. М. Ремарк. Три товарища)

В данном случае переводчик буквально перевел образное выражение für Appel (Apfel) und Ei - которое означает по дешевке, почти задаром.

Чаще всего буквализмы ведут к нарушению узуса. Это вызывает у потребителя перевода ощущение неестественности речи:

1. Die Mutter des Physikers... war die Tochter eines Getreidehändlers, der es zu ansehnlichem Wohlstand gebracht hatte. (F. Herneck. Albert Einstein)

Мать физика... была дочерью торговца зерном, который добился приличного состояния. (Ф. Гернек. Альберт Эйнштейн)

2. Bis in seine letzten Lebensjahre ist Einstein ein leidenschaftlicher Raucher gewesen. (Ebenda)

До самых последних дней жизни Эйнштейн оставался страстным курильщиком. (Там же)

В соответствии с русским узусом следовало бы перевести: в первом случае - сколотил приличное состояние, во втором - заядлым курильщиком.

Как мы видим, буквализмы затрудняют восприятие текста во всех его аспектах - смысловом, эмоционально-эстетическом и т. д. Особенно это бывает, когда буквализмов много. В этих случаях язык перевода становится тяжеловесным и крайне неестественным (так называемый псевдопереводческий язык).

Переводческая вольность - явление, противоположное буквализму. Если буквализм - результат недостаточности переводческих трансформаций, то вольность - продукт их чрезмерности. О переводческой вольности говорят в тех случаях, когда переводчик без ущерба для качества перевода мог бы перевести ближе к исходному тексту. Сравните:

Es (das Klavier) war verstimmt, ein Paar Seiten waren gesprungen und von den Elfenbeintasten fehlten auch einige; aber ich liebte den braven, ausgedienten Musikschimmel. (E. M. Remarque. Drei Kameraden)

Оно (пианино) было расстроено, несколько струн лопнуло, и на клавишах недоставало костяных пластинок; но я любил этот славный заслуженный музыкальный ящик (Э. М. Ремарк. Три товарища)

В данном случае переводчику ничто не мешало перевести значительно точнее:... но я любил эту отслужившую свое музыкальную клячу.

Итак, адекватная мера трансформации находится посредине между буквализмом и вольностью. Это та мера, которая отличает качественный перевод. На практике она обеспечивается профессиональным чутьем переводчика. Теоретически процесс нахождения этой меры можно представить себе как процесс нахождения варианта перевода по трем критериям.

Первый из них - мотивированность трансформации: трансформация должна быть мотивирована необходимостью достижения равноценности регулятивного воздействия ИТ и ПТ. Немотивированные трансформации квалифицируются как вольности и отвергаются. На практике мотивированность трансформаций проверяется путем сопоставления двух вариантов перевода - трансформированного и нетрасформированного.

Второй критерий - минимальность трансформации. Он означает, что из ряда возможных трансформаций предпочтительнее та, которая решает задачу достижения равноценности регулятивного воздействия ИТ и ПТ за счет минимальных отступлений от семантики и структуры оригинала.

Сравните:

Mit ihren eigenen Mitteln muß man an die Leute heran... Sich mit ihnen herumzubeißen, nutzt nichts. (L. Feuchtwanger. Erfolg)

а) К людям нужно подходить, применяя их собственные средства, грызться с ними не стоит. (Л. Фейхтвангер. Успех. Перевод М. Вершининой и Э. Липецкой)

б) С этими людьми нужно бороться их же оружием... Воевать с ними бесполезно (Л. Фейхтвангер. Успех. Перевод В. Вальдман)

По критерию минимальности трансформации мы должны отдать предпочтение первому варианту перевода.

Третьим критерием является принципиальная ограниченность меры переводческих трансформаций. Поясним, что это значит.

Мера трансформации (ее масштаб, глубина) определяется тем, насколько в данном акте двуязычной коммуникации проявляется расхождение коммуникативных компетенций носителей ИЯ и носителей ПЯ. Чем больше дает о себе знать это расхождение, тем большая мера трансформации необходима, чтобы добиться равноценности регулятивного воздействия ИТ и ПТ. Однако в некоторых случаях для нивелирования ККия и ККпя могут понадобиться такие трансформации, которые в переводе недопустимы, поскольку их использование превращает перевод в иной вид языкового посредничества.

Так, например, читатели газет на Западе привыкли к иной, чем у нас, структуре газетных статей. Если у нас газетный материал чаще всего строится по принципу индукции - от фактов к обобщению, то там используется другая схема - от обобщающих положений к фактам (дедукция). Значит ли это, что при переводе газетных статей данное несовпадение привычек в области газетного чтения должно компенсироваться с помощью такой трансформации, как тотальное переструктурирование исходного материала? Нет, не значит. Потому что трансформации такого масштаба в переводе принципиально недопустимы. То, что получается в их результате, будет уже не переводом, а пересказом или чем-то еще в этом роде.

Проблема «супертрансформаций» возникает, пожалуй, чаще всего не как следствие лингвистических, а как следствие этнических, культурных различий двух народов. У каждого народа есть свой, чисто национальный подход к некоторым предметам и явлениям, не совпадающий с взглядом на них других народов. И эти расхождения не поддаются нивелированию («сглаживанию») с помощью переводческих трансформаций. Те «супертрансформации», которые для этого требуются, не только недопустимы в переводе, но в известном смысле абсурдны.

Так, к примеру, у некоторых народов Юго-Восточной Азии похороны -веселый праздник. Собравшиеся искренне верят, что покойный переселился в лучший мир и радуются за него. Как достичь равноценности регулятивного воздействия при переводе сюжета о таких похоронах? Или как добиться этой равноценности при переводе рекламы свиной колбасы на языки мусульманских народов, считающих свинину нечистым мясом?

Может быть, заменить поминки именинами или свинину бараниной? Однако такая «сверхтрансформация» абсурдна, поскольку ничего не оставляет от содержания исходного текста.

Из сказанного следует, во-первых, что возможность достижения равноценности регулятивного воздействия ИТ и ПТ с помощью переводческих трансформаций небеспредельна, и, во-вторых, что мера этих трансформаций ограничена.

Поскольку равноценность ИТ и ПТ в этом, главном ее компоненте в ряде случаев невозможна, возникает вопрос о так называемой переводимости, то есть о возможности/невозможности полноценного перевода.

С одной стороны, как мы видим, полноценный перевод в определенных случаях невозможен, с другой же, как нам известно, представители разных народов успешно общаются друг с другом с помощью перевода, достигая согласования действий, обмениваясь культурными ценностями и т. д. Иными словами, практика (которая, как известно, является критерием истины) свидетельствует о достаточно высокой эффективности перевода.

Очень долго теоретики перевода не могли «примирить» эти два факта. Поэтому одни говорили о невозможности полноценного перевода, приводя действительные факты непереводимости, а другие провозглашали тотальную возможность полноценного перевода, ссылаясь на его высокую практическую эффективность.

Мы же полагаем, что и те и другие были неправы, и переводимость нельзя рассматривать как некоторую абсолютную закономерность (только «да» или только «нет»). Переводимость - закономерность статистическая, включающая в себя как моменты переводимости, так и моменты непереводимости. Причем статистически первые подавляюще преобладают над вторыми. Именно этим объясняется высокая практическая эффективность перевода.

Что касается «сверхтрансформаций», разрушающих или как минимум ставящих под сомнение отношение производности между ИТ и ПТ, то из истории перевода известны периоды, когда такие трансформации были в моде. В XVIII веке получило распространение (особенно во Франции) направление «вольного перевода», для которого было характерно стремление угодить «домашним» вкусам читателей. С этой целью, например, французские переводчики подвергали переделкам сюжеты переводимых произведений, вносили в них всевозможные изменения. «Сверхтрансформациям» подвергались, в частности, такие писатели, как В. Шекспир и М. Сервантес. Оправдывалось все это необходимостью привести тексты переводов в соответствие со вкусами и привычками читающей публики. Казалось бы, аргумент весомый. Ведь речь идет о том, чтобы компенсировать различия в коммуникативных компетенциях представителей двух культур. Однако цена таких компенсаций была неприемлема: результаты сверхтрансформаций противоречили общественному предназначению перевода в самой его сути, ибо автора заслонял переводчик, превращавшийся в соавтора. Переводы-перелицовки все больше подвергались критике. Общество стало их отвергать.

Определить более или менее конкретно допустимую меру переводческих трансформаций не представляется возможным, поскольку она различна для различных жанров текста, в различных контекстах.

Проиллюстрируем это примерами.

1. Sie schluckte und zog die Unterlippe zwischen die Zähne (T. Wittgen. Intimsphäre) Она прерывисто вздохнула и закусила губу

2. «... Wie Sie sicher schon wissen, lebt Ihr Abteilulngsleiter nicht mehr, und sein Tod ist leider der Anlaß, daß wir Sie bemühen müssen»

«Ja, bitte», sagte ich und mußte schlucken. (H. Mager. Bartuschek ist nicht mehr da)

- Как вы наверняка уже знаете, вашего начальника отдела нет в живых, и его смерть дает нам повод побеспокоить вас. -Да, пожалуйста, - сказал я и почувствовал, как комок подкатил к горлу.

Оба фрагмента немецких текстов взяты из детективных романов. В том и в другом употреблен немецкий глагол schlucken, имеющий в русском языке достаточно точные семантические соответствия: глотать, проглотить. Однако в употреблении немецкого глагола и его русских соответствий есть существенные различия, определяемые несовпадением двух небольших деталей национальных культур. Если в немецком языке schlucken регулярно используется для описания непроизвольных глотательных движений, совершаемых человеком в состоянии сильного душевного волнения, то соответствующая русская традиция иная: при описании сильного душевного волнения мы говорим он побледнел, тяжело вздохнул и т. д., но «не замечаем» рефлекторных глотательных движений. В переводе мы эту традицию учли. Прямой перевод глагола schlucken вызвал бы у читателя романа недоумение.

Теперь, однако, попытаемся представить себе, что речь идет не о художественном произведении, а о тексте, в котором описываются научные наблюдения за реакцией испытуемых на определенные стимулы. В этом случае мы уже не сможем позволить себе семантические трансформации, подобные вышеописанным. Здесь потребуется семантически точный перевод, например:

Она сделала непроизвольное глотательное движение. Эти и другие аналогичные наблюдения приводят нас к выводу, что степень точности передачи в переводе семантики исходного текста определяется его предназначением, степенью его фактологичности (тем, насколько он основывается на подлинных, а не на вымышленных писателем фактах). Очень высокий ранг семантическая точность имеет, в частности, при переводе юридических текстов. Она необходима для того, чтобы исключить возможность интерпретировать текст перевода иначе, чем текст

оригинала. Так, в свое время между ГДР и ФРГ разгорелся скандал из-за вроде бы небольшой неточности в переводе на немецкий язык договора между СССР, США, Англией и Францией о статусе Западного Берлина, составленного на русском, английском и французском языках. Позже договор был переведен также на немецкий язык. При этом переводчики МИД ФРГ перевели словосочетание «коммуникации (англ, lines, фр. lignes) между Западным Берлином и «ФРГ» как слово Bindungen zwischen Westberlin und der Bundesrepublik Deutschland, вместо Verbindungen... В этом представители ГДР усмотрели злой умысел, так как Bindungen означает не столько связь, сколько привязанность (юр. зависимость; связи, отношения). Такая трактовка противоречила юридическому статусу Западного Берлина.

Итак, нахождение правильной (адекватной) меры переводческой трансформации определяется тремя принципами, каждый из которых выполняет определенную функцию:

- принципом мотивированности переводческих трансформаций (функция недопущения чисто произвольных трансформаций),

- принципом минимальности переводческих трансформаций (функция недопущения мотивированных, но чрезмерных трансформаций),

- принципом общей ограниченности меры переводческих трансформаций (функция недопущения трансформаций, имеющих определенный мотив, но выходящих за пределы допустимого в переводе).

Адекватная мера переводческих трансформаций обеспечивает не просто некоторое, а максимальное семантико-структурное подобие ИТ и ПТ в рамках, не противоречащих первому требованию к переводу - требованию равноценности регулятивного воздействия ИТ и ПТ. Адекватная мера переводческих трансформаций - признак, отличающий хороший перевод.

Контрольные вопросы

1. Что такое буквализм? Приведите примеры. 2. Что такое переводческая вольность? Приведите примеры. 3. Почему буквализмы и вольности недопустимы в переводе? 4. Что такое переводческие трансформации? Каково их назначение? Приведите примеры переводческих трансформаций. 5. Что такое адекватная мера переводческих трансформаций? Какими критериями она определяется? 6. Почему некоторые переводческие трансформации в переводе невозможны, даже если имеется определенный мотив для их осуществления? Что было бы, если б ограничений на трансформации не было? 7. Как влияет жанр переводимого текста на допустимую меру переводческих трансформаций? 8. Почему возникает проблема переводимое™. С каких позиций следует ее рассматривать? 9. Какое качество перевода обеспечивает адекватная мера переводческих трансформаций?

Задание 2

Сопоставьте данные ниже фрагменты текстов из романов Э. М. Ремарка «Три товарища» и «Черный обелиск» с их переводами из русских изданий этих романов и определите, какие из них переведены излишне буквально или слишком вольно, какие - достаточно корректно. Там, где в переводах имеются названные (или иные) недостатки, исправьте их, отредактировав перевод. (Можете при этом использовать примечания, восполняющие отсутствие контекстов.)

1. Der Einzug bei Alfons war triumphal... «Gottfried?» schrie Alfons auf, «du? Persönlich?»	Наше появление у Альфонса оказалось сплошным триумфом... - Готфрид! - вскричал Альфонс. -Ты? Лично?
2. Ich ging... am Cafe International vorbei nach Hause. Da öffnete sich die Tür... und ein Mädchen kam heraus... «Lisa-» «Sieht man dich auch mal wieder?» sagte sie.	Я шел мимо кафе «Интернацио-наль». Неожиданно открылась дверь... и передо мной возникла девушка. - Лиза... И тебя, оказывается, можно встретить.
3. Der Dollar ist um weitere zehntausend hinaufgeklettert. 4. Sie sah sehr gut aus, fand ich; - aber ich dachte mir nichts dabei.	Доллар вполз кверху еще на десять тысяч марок. Она была очень хороша собой, как мне показалось, - но для меня это не имело значения.
5. Ich stehe auf einmal neben Erna... Erna mißt mich eisig. «Hier muß ich dich erwischen! Das hättest du wohl nicht erwartet!»	Вдруг я оказываюсь рядом с Эр-ной... Эрна меряет меня с ног до головы ледяным взглядом. - Так вот где мне пришлось поймать тебя! Вероятно, ты этого не ожидал?
6. «... Mir, Eduard, so schnell wie möglich eine Flasche Champagner!» Eduard schießt davon wie ein geölter Blitz.	-... А мне, Эдуард, прошу дать как можно скорее бутылку шампанского! Эдуард улетает стрелой, словно смазанная маслом молния.
7. «Pat», sagte ich,... «es ist wunderbar, nach Hause zu kommen und dich hier zu finden...» Sie blicke mich lächelnd an. Sie antwortete fast nie, wenn ich ihr so etwas sagte. Ich hätte mir auch nicht vorstellen können, wenn sie mir vielleicht etwas Ähnliches erwidert hätte; ich fand, daß eine Frau einem Mann nicht sagen sollte, daß sie ihn liebt. Sie bekam nur strahlende, glückliche Augen, und damit sagte sie mehr als mit noch so vielen Worten.	- Как чудесно приходить домой и заставать тебя... Она посмотрела на меня улыбаясь. Она никогда не отвечала, когда я говорил что-нибудь в таком роде. Впрочем, я и не расчитывал на ответное признание. Мне бы это было даже неприятно. Мне казалось, что женщина не должна говорить мужчине, что любит его. Об этом пусть говорят ее сияющие, счастливые глаза. Они красноречивее всяких слов.
8. Ich sah nach der Uhr. Es war noch vor acht. Eine Viertelstunde zu früh. Ich schloß das Tor auf und machte Benzinpumpe fertig. Um diese Zeit kamen immer schon ein paar Wagen vorbei, die tanken wollten.	Я посмотрел на часы - еще не было восьми. Я пришел на четверть часа раньше обычного. Я открыл ворота и подготовил насос бензиновой колонки. Всегда в это время подъезжали заправляться первые машины.

Примечания

1. В отрывке описывается сцена прибытия веселой компании в ресторанчик, принадлежащий Альфонсу, и встреча старых друзей Готфрида Ленца и Альфонса. 2. В словах девушки по имени Лиза звучит скрытый упрек главному герою романа «Три товарища» в том, что он надолго исчез и не давал о себе знать. 3. Дело происходит в Германии в период жесточайшей инфляции. 4. Главный герой романа «Три товарища» знакомится в компании в красивой девушкой, но при этом не допускает и мысли о более близких отношениях с ней, поскольку он простой парень, а она из более высоких слоев общества. 5. Эрна встречает своего приятеля в ресторане в веселой компании в окружении двух женщин. Последнее обстоятельство приводит ее в бешенство. 6. Сцена в ресторане. Владелец ресторана Эдуард лично обслуживает посетителей, изо всех сил стараясь им угодить. 7. Пара возлюбленных, Пат и Роберт, ранее жили порознь. Потом им удалось устроиться жить вместе. В словах Роберта выражены его чувства по этому поводу. 8. Эпизод перед началом рабочего дня в автомастерской.